С приветом

Дневник. Эта простая вещица часто помогала ей разобраться в своих мыслях и чувствах. Вести его вошло в привычку и не было ещё такой проблемы, которую он не смог бы разрешить. Конечно, только внутренне. Отца ещё не было дома, а мама просто удивилась, что дочь пришла так рано домой, поэтому сказала, что обед пока ещё не готов. Но она не могла не заметить того, какая Катя бледная. Девушка ничего не отвечала и выглядела не очень хорошо, что несомненно обеспокоило Елену Пушкарёву. — Ты в порядке? Что-то случилось? – взволнованно спросила она, отойдя от плиты. — Ничего, мама. Всё в порядке. – попытавшись собрать все оставшиеся силы, произнесла Катя, на самом деле готовая сейчас снова разрыдаться, но теперь уже без слёз: просто нечем уже плакать. — Расскажи, кто тебя обидел? – её так просто не провести, и вот женщина уже успокаивающе кладёт руку дочери на плечо и обеспокоено заглядывает в глаза. — Меня природа обидела. – эта фраза, произнесённая дрожащим голосом, разрезала воздух. – Извини, мама... Мне нужно немного побыть одной, хорошо? Елене Пушкарёвой стало не по себе, когда она услышала слова дочери. Не в первый раз ей становится тяжело из-за своей внешности, хотя женщине казалось, что комплексовать нечего. Но в этот раз её слова были наполнены такой болью, что казалось, что за этим кроется гораздо большее. Возможно, случилось что-то серьёзное, но девушка не сможет сейчас дать ответ, это точно. Ей просто нужно время. Но для себя, как истинная заботливая мать, женщина твёрдо решила, что всё разузнает и чем сможет – поможет. Поэтому, со вздохом, девушка была оставлена в покое. Катя благодарно посмотрела на мать и тут же направилась в свою комнату. Плотно закрыв дверь, она вытащила со дна шкафа свой дневник и села на кровать. Завернувшись в одеяло, она начала писать. Уже скрип ручки несколько успокаивал. Сегодня, Андрей Павлович меня уволил. – было первым, что написала там девушка. После этого ей потребовалась ещё минута, чтобы заставить себя писать дальше. Я никогда не чувствовала себя такой разбитой, даже когда узнала, что он – не мой соулмейт. Тогда ещё была надежда, но теперь обратного пути нет. Я больше никогда не вернусь в Зималетто, в том числе потому, что видеть там меня никто не пожелает. Она снова остановилась, стараясь унять своё тяжёлое дыхание, и успокоиться. Постепенно, ей это удавалось. Справиться с собой не так сложно, как кажется, когда есть опыт. Возможно, будь я красивее, всё было бы по-другому. Меня бы не презирали, могли взять на любую работу, Андрей Павлович бы обратил на меня внимание, и соулмейт бы не старался поскорее от меня избавиться! Мне кажется, я бы ненавидела его просто за то, что он оказался не Андреем Павловичем. Но этого оказалось недостаточно. Почему-то, мне сложно злиться на него. Я не знаю, что мне теперь делать. Продолжать жить, как ни в чем не бывало? Но чего ради? Второй половинки мне никогда не найти, работы – тоже. Я в растерянности. Катя закрыла дневник. К тому моменту, как она дописала последнюю строчку, на душе стало несколько спокойнее. Дышать стало легче, и она чувствовала себя однозначно лучше, но мир кругом всё равно казался серым. Наверное потому, что бессмысленным. Она зарылась в одеяло с головой и закрыла глаза. Чтобы двигаться дальше, следует искать в жизни новый смысл – и это правильный настрой. Но девушка не знала, где ей стоит копнуть и с чего начать, а потому она просто решила плыть по течению. Нужно ещё времени, чтобы собраться с мыслями, чтобы решиться... Но этого времени у неё не было. В конце концов, она не могла весь день пролежать в кровати, что, возможно, и было ей сейчас нужно, чтобы словно болезнь изгнать из себя печальные мысли. И хоть вернувшийся с работы отец и не стал её беспокоить, по настоянию матери, а Коля сбежал, как только кончились котлеты, всё равно ближе к вечеру её насторожили оживлённые звуки голосов, и быстро узнав один из них, Катя вскочила с кровати и бросилась в коридор. К сожалению, опасения девушки подтвердились: у дверей стоял Александр и разговаривал с её родителями. Причём, что вызывало подозрения, не на повышенных тонах, отчего брови её мгновенно взлетели вверх и она подошла к ним, при этом вникая в разговор. — ...Сам я не служил в своё время, о чём очень сожалею, – заверял акционер Пушкарёва-старшего спокойным и как казалось искренним тоном, чем сразу же снискал его уважение. – Но теперь уже поздно: государственная служба, помогаю родине другим способом. — А вы расскажете поподробнее о вашей службе? – с любопытством спросила Елена Пушкарёва. — Конечно, – ответил ей Воропаев и повернулся к Катерине, при этом приветливо улыбаясь, этим её очень испугав. Уж не болен ли? – Собирайся поскорее. Ты, наверное, уже забыла, куда мы собирались сегодня поехать. Катя действительно забыла. Последнее, о чём бы она стала думать после сегодняшних событий, это встреча с психологом. Она даже уже не была уверена, что эта справка о недействительности символов может ей помочь, но если её соулмейт в этом так сильно уверен, то почему бы не попробовать. Ей это ничего не стоит. Так что она молча прошмыгнула обратно в свою комнату, быстро собирая свои вещи. — Извините, что не можем задержаться, – снова обратился Александр к родителям девушки, которые жадно ловили каждое его слово. – Но пускай это не будет поводом для обид, ведь однажды мы обязательно побеседуем. Катя вернулась так быстро, как только могла. У неё возникло некоторое чувство дежавю: вспоминался вчерашний день, когда в похожих на эти обстоятельствах ей нужно было покинуть квартиру, а Александр разговаривал с её родителями. Хотя, тогда это сложно было назвать двусторонним разговор, зато теперь — вполне себе. И из-за этого контраста, девушка тут же выстроила у себя в голове множество теорий. Она задумалась об этой, казалось бы, мелочи настолько, что даже сама не заметила, как снова почувствовала себя живой. Казалось бы, жизнь уже должна была разделиться на "до" и "после", и ей самой думалось, что именно так и будет, что она никогда не станет прежней, не сможет беззаботно улыбаться или уделять своё внимание каким-то бессмысленным, незначительным деталям. Но мир, который её окружал, ничуть не изменился. Никто не знал, что её уволили, и что её сердце разбито. А если бы и узнал, то также изменилось бы немногое. Родители бы не стали меньше её любить, Коля тоже не перестал бы с ней общаться, и к психологу бы они с Воропаевым всё равно пошли – ему же, в конце концов, нужна эта справка. И этот факт, что кругом всё практически так же, удивил и обрадовал её. И на секунду даже стало стыдно, что придумывала себе самое плохое. Но всё это проходило на задворках её сознания, а здесь и сейчас она была в настоящем мире, неловко натянула на себя свой старый берет, и потянулась к пальто. Александр почему-то в стороне не остался и снял её пальто с вешалки. Катя на него посмотрела глазами размером с блюдца, а он только плечами пожал и помог надеть, как истинный джентльмен. Пушкарёвы-старшие впали в экстаз, а девушка уже стала всерьёз рассматривать версию про похищение инопланетянами и промывку мозгов. — Я скоро вернусь, – пообещала Катя, обняв маму на прощание. — Может, все вместе посидим, когда вы все свои дела решите? – спросил Валерий Пушкарёв, недвусмысленно намекая на то, что хочет наконец раззнакомиться с потенциальным зятем. От этой мысли девушку аж передёрнуло. — К сожалению, не уверен, что получится... Работа, понимаете... – уклончиво ответил Воропаев, но при этом говорил это с весьма доброжелательной, хоть и хитроватой, улыбкой, так что никто и не думал обижаться. По лестнице они спустились молча, хоть Катю так и распирало что-нибудь спросить — но вот незадача, не знала, с чего начать. Напрямую спросить: "Что с тобой не так?" казалось весьма бестактным. Об успехах относительно журналистов тоже спрашивать не хотелось: подозревала, как сложно вести эту войну, а тем более, выиграть. Но молчание первым нарушил Александр, когда они уже сели в машину. — Могла бы и предупредить, что с работы раньше уйдёшь. – спокойно произнёс он, что снова её удивило. Вообще, эта встреча была последним, о чём она думала, когда уходила из Зималетто. Но действительно, довольно неловко получилось. Хотя, с другой стороны, как бы она могла предупредить об этом, если связь у них довольно-таки односторонняя... В общем, отговорка найдена успешно! — Не было возможности как-либо связаться, – тихо ответила Катя. Теперь, когда они остались вдвоём, она снова почувствовала себя несколько тоскливо. А ещё, ей почему-то было неуютно, хотя раньше нахождение в обществе Воропаева она всё же признала для себя вполне нейтральным. Возможно, это потому, что он ведёт себя так странно... Кстати об этом! – А почему... – неуверенно начала девушка, решив всё-таки удовлетворить своё любопытство — в данной ситуации оно превозмогло страх. — ...Почему я так спокоен? – Словно прочитал её мысли тот. "Да, можно и так сказать." – подумала она про себя. – Выпил успокоительного. — Много? – хмуро посмотрела на него Катя, но ответа так и не дождалась: Александр словно нарочно сделал вид, что всеми мыслями сосредоточен на дороге, и вообще, не считает, что на этот вопрос нужно давать ответ. – ...Зачем? — Кое-какую статью увидел, иначе сложно себя в руках держать. – довольно расплывчато ответил он, и девушка удивилась: что же там такого опубликовали? Но была практически уверена, что больше из него и клещами не вытянешь, поэтому замолчала. Остаток пути они провели в тишине. А о чём им собственно было разговаривать? Особенно учитывая то, что наслаждаются обществом друг друга исключительно по вынуждению обстоятельств. К счастью, мало-помалу, они даже стали немного привыкать к этому. Мысли Кати занимало в основном совсем другое, и напряжение спало, а Александр больше не задумывался о том, что им приходится проводить время вместе. Это уже не было ужасающим фактом, скорее необходимостью, с которой оба уже окончательно примирились. Воропаев даже забыл о том, что не один, пока они ехали, но потом почему-то стало тревожно. Нет, не то, чтобы было странно, что Катя ведёт себя так тихо: для неё это нормальное состояние. Но что-то всё равно в этом крылось, и просто появилась уверенность: что-то произошло. Может, тоже статью ту увидела?.. Странно, конечно, это всё. Ощущение, словно на уровне тонких вибраций воздуха можешь уловить настроение. Словно можно это своими глазами увидеть, и кожей почувствовать. Раньше он подобного не замечал. Новая суперспособность? Вряд ли, конечно же. Но всё же это — нечто несколько сверхъестественное. Правда, вслух он решил об этом не говорить. — Нам стоит быть осторожнее. – вдруг разорвал он паузу, когда они уже снова поднимались наверх. – Хоть бы тёмные очки надевать. – представить это девушка была не в состоянии: это уже выходило за пределы фантазии. В такую погоду ходить в тёмных очках вообще смешно... — Не уверена, что в этом есть смысл, но наверное ты прав. – тихо ответила Катя. — Дай угадаю, – усмехнулся Александр. – У тебя и очков достойных нету? – говорил он это, даже не оборачиваясь. — Найдутся, если надо. – нахмурилась девушка. Мысленно она вспомнила единственный вариант — старые мамины летние очки... И добавила уже чуть тише, скорее самой себе. – Наверное... Уже знакомая обоим секретарша встретила их неуверенным приветствием. Сразу видно, что человек искренне не хочет с ними связываться. Но иного выбора нет. Подобным образом в принципе можно описать изначальные отношения этих двоих. Правда, у Кати-то выбор теперь был: она вполне могла обойтись без этой справки, ей она ничем не поможет. И тем не менее, вот, она здесь. Почему? Ей в принципе было всё равно, но с другой стороны, она чувствовала себя хоть сколь-нибудь нужной, хотя бы на время. И пока что уже это несколько успокаивало. — Здравствуйте! А я вас ещё вчера ждал! – встретил их чересчур приветливой улыбкой психолог. – Меня зовут Марат Владимирович, если вы не помните. Присаживайтесь, прошу! Обстановка с их последнего визита сюда не изменилась, но теперь, когда уже всё было выяснено, это напрягало. Катя была только у школьного психолога, который по роду своей деятельностью весьма отличался от психолога обыкновенного. А о том, чем занимается семейный психолог представления были весьма приблизительными. — Раз уж теперь между нами нет никаких недопониманий, то теперь мы можем начать с вами работать. Всё, что вам нужно – это отвечать на мои вопросы открыто, честно и искренне. Тем быстрее мы всё сможем выяснить и, как вы и хотите, получить соответствующую справочку... С этой позицией все были согласны. Девушка на диване расположилась в правом углу, ненавязчиво, но всё же отодвинувшись от Александра, словно бы то, что она может его задеть, могло его разозлить. В принципе, да, она этого немного боялась, учитывая обстоятельства их знакомства. Это не осталось незамеченным мужчиной, что с выражением лица маньяка стал что-то записывать в своём блокноте. Как минимум странно, но он вёл себя при этом так, будто так и должно быть. — Вы считаете, что не подходите друг другу. – начал Марат Владимирович. – Значит, вам будет легко сделать то, о чем я вас для начала попрошу. – он даже блокнот свой не отложил, даже наоборот, только ещё сильнее в него вцепился. – Назовите, ну, для начала десять вещей, которые вам друг в друге не нравятся. Каждый по десять. — Десять?! – удивлённо воскликнула Катя. Ей не послышалось? — Да, десять. Можно включить в список что угодно, любую мелочь. Вредную привычку, элемент гардероба, черту характера, жесты... Так как вы знакомы недолго, всего лишь десять. – Это уже несколько обнадёживало. – Можете говорить по очереди. Это вовсе не казалось на первый взгляд сложным заданием. Но девушка почувствовала себя неуверенно, потому что вообще не представляла себе, что может сказать. Она была почти уверена, что не сможет ничего придумать, потому что плохо знает Александра. Так что повернулась к нему, надеясь, что таким образом ей быстрее придёт что-то на ум... И обнаружила, что он уже смотрит на неё, видимо, подумав примерно о том же. Ей стало неловко. Вообще, по их виду и повисшему молчанию было ясно, что идея обоим изначально не понравилась. — Начни ты... – тихо попросила она, опуская взгляд. Она была почти уверена, что сейчас получит все десять пунктов относительно внешности и элементов гардероба. — Хорошо. – Воропаев слегка нахмурился и начал, не став даже долго задумываться над ответом. – Неуверенность. Девушка посмотрела на него вначале с удивлением, а затем также нахмурилась. Это он так, для разогрева решил начать? Или думает, что ей будет нечего сказать и до внешности не дойдёт? Ну уж нет! Это кому ещё будет больше чего рассказать... — Излишняя прямолинейность. – не раздумывая, сказала Катя, тем не менее, почти сразу снова отведя взгляд, косо посмотрев на психолога, который тихо сидел, не подавая и звука, и что-то себе записывал. — Скромность. – тут же парировал Александр. — Бестактность! – уже куда более уверенно сказала девушка, нарочно теперь взгляда не отводя и стараясь смотреть сверху вниз (безуспешно), словно пытаясь доказать, что ничего подобного за ней не наблюдается. — Скованность. – он демонстративно опустил взгляд, как бы указывая на значительное расстояние на диване, которое их разделяет, и то, что Катя сидит в углу и даже не шелохнётся. — Высокое самомнение. – она придвинулась, чтобы опровергнуть последнее заявление и выпрямилась. — Да? – Александр нахмурился ещё больше, но страха навести на девушку не смог: она уже разошлась. Будто бы она сама своих настоящих недостатков не видит в зеркале, а он словно нарочно этого избегает. — Да! А ещё, вредные привычки... – смело продолжила Пушкарёва. — Например? – он тоже выпрямился. В глазах заплясали огоньки: вошёл в азарт. — Курение, и... И дурная привычка неуместно подкалывать! – возмущенно заявила Катя. — Это когда же я кого-либо неуместно подкалывал? – скептически вздёрнул бровь Воропаев. — Всё время. – только и смогла вымолвить она. Почему-то, её порыв смелости не оканчивался, а от взгляда собеседника только набирал оборотов. — Неуклюжесть, закрытость, пугливость. – на одном дыхании выдал Александр. — Я не пугливая. Здесь не я боюсь произнести вслух настоящие недостатки. – для этой фразы ей вовсе не приходилось собирать всё своё мужество. Наоборот, она чувствовала себя уверенно. В конце концов, что такого может произойти? Да и терять ей вообще-то уже нечего. На какое-то время в кабинете повисла тишина, прерываемая лишь скрипом ручки Марата Владимировича. Они и забыли на момент о его присутствии. И обернувшись в его сторону, Кате снова стало немного неловко. Но только до тех пор, пока не последовала следующая реплика. — Я перечислил то, что считал необходимым. Но если тебе так хочется, могу добавить и то, что тебе хочется услышать. Очки, стиль одежды, прическа, зубы. – сказав это, Александр не отводил взгляда, будто хотел поймать реакцию на свои слова. Катя ненадолго замолчала. Но почему-то чувства обиды она не почувствовала, хотя этого она как раз-таки ожидала. Словно это не было чем-то обидным. Наоборот. Это же был, можно сказать, комплимент, если оно не прозвучало с самого начала... Хотя и здесь была несостыковочка: приятного тоже ничего не наблюдалось. В конечном итоге, девушка решила тоже сказать что-то откровенное, прямолинейное, и она действительно сказала. — Склочность, каверзность, коварство, хитрость, эгоистичность. Александр ничего не ответил. Было видно по его взгляду, что он не согласен с данным утверждением, но разубеждать, доказывать обратное видимо не собирался, просто посмотрел в сторону спокойным взглядом. А девушке снова немного не по себе стало. "Зря я это сказала..." – подумала она вначале. – "Но это же правда." Потом её мысли пошли в другую сторону. "Я что, правда так думаю? Может быть раньше, и то, лишь отчасти, но не теперь. И зачем я только сказала?.." — Спасибо, что были откровенны, – прервал их молчание Марат Владимирович. – Нам стоит продолжить. – недвусмысленно намекнул он на то, что их впереди ждёт, видимо, ещё одно неприятное задание. — Это обязательно? – с нотками недовольства спросил Воропаев. — Если бы это не было обязательно, я бы вам не предлагал. – развёл руками психолог. Он уже просёк фишку с тем, что клиентам просто лишь бы разобраться побыстрее. – Нужно всего лишь пройти обязательный курс. Если никаких проблем не возникнет, при стандартной ситуации, уже через три занятия вы получите свою справку. Но всё зависит от ситуации, конечно же. Три занятия — весьма обнадёживает. Не идеально, конечно, но терпимо. Правда, настораживает это "всё зависит от ситуации". Катя постеснялась спросить, сколько же как максимум может продлиться этот процесс, а Александра это, видимо, даже не интересовало. Он замолчал, то ли от того, что таблетки действительно очень успокаивали, то ли от того, что сказать было нечего. — Вот, – Марат Владимирович вырвал из своего блокнота два листочка и протянул клиентам. – Напишите, пожалуйста, любые параметры – внешность, характер, – которыми должен обладать ваш идеальный соулмейт. Не волнуйтесь, это сугубо конфиденциально, можно сказать, для меня. Можете не стесняться и пофантазировать, образы Апполона и Афродиты — тоже, в конце концов, образы. — Можно пропустить это? – вдруг сказала Катя. – Я не хочу ничего подобного описывать, и не вижу в этом никакого смысла. — Вы, может быть, не видите здесь смысла, – согласился психолог. – Но это поможет мне сформировать ваш портрет, и согласно вашим представлениям об идеалах, понять, что вы действительно друг другу не подходите. Звучало довольно логично, и, что главное, достаточно убедительно! И в принципе-то это вроде как пустяк, наподобие всяких тестов, которые размещают в журнале. Но отвечать честно на подобные вопросы Кате было трудно, хотя бы из-за свежей раны. И всё же, она решила не подавать виду, ведь так будет лучше, и написать первое, что в голову придёт. В принципе, это же не имеет большого значения. Посмотрев на пустой листик, девушка взяла ручку и начала писать. Первым, конечно же, вылезло «брюнет с зелёными глазами», потом – «сильный и умный», далее – «спокойный и внимательный», в общем, в итоге выходил портрет идеализированного Андрея Жданова, с множеством пунктов и подпунктов, разве что фамилии внизу не подписала. Осознала она это, только когда уже перечитала написанное. Первым желанием было конечно же всё зачеркнуть, а потом – уйти и закрыться в своей комнате, и лежать так, пока не умрёт. Но она вспомнила, где находится, вспомнила, что уже решила не останавливаться здесь. Даже бровью не дёрнув, сделала глубокий вдох, и в таком виде психологу листок и отдала, не внося никаких правок. В конце концов, не знающий человек не узнает этого конкретного образа, да и к тому же, для основной цели: показать, что они не созданы друг для друга, это вполне подходило. Из любопытства она скосила взгляд в сторону партнера по несчастью. Александр, как ни странно, думал чуть дольше, и в итоге написал всего пару слов. Видимо, имел довольно расплывчатые представления о том, чего хочет. Но посмотрев на листки их обоих, Марат Владимирович почему-то довольно улыбнулся и потёр руки. А потом им дали ещё несколько дурацких, коротких тестов, которые, на первый взгляд, вообще никакой ценности не представляли. Что-то по типу "К какой стихии лежит твоя душа?.." только в добавок вопросы задавал взрослый мужчина, да таким серьёзным тоном, словно судьба всего мира зависела от ответа на вопрос, стоит ли это число обвести в кружочек и что это за пятно на картинке? Кстати, мнение всех присутствующих по поводу того, что на рисунке именно пятно, совпало. Как психолог не умолял включить воображение, а Катя не щурилась, глядя на картинку, так ничего придумать и не смогла. В конечном итоге, Марат Владимирович, при этом всё ещё не отрываясь от своего блокнота, предложил провести короткую терапию с каждым по отдельности. Чтобы оба могли свободно высказаться, не стесняясь, и чтобы он мог дать отдельные рекомендации. Эта идея была встречена с энтузиазмом, и девушка, недолго думая, осторожно поднялась, и робко поплелась к выходу, хотя никто не говорил ей, кто именно будет первым. Психолог что-то себе записал, но промолчал и попросил прикрыть дверь, и, если что, не стесняться просить кофе у секретарши, которую, как выяснилось, зовут Людочка. На такой подвиг Катя бы, конечно, никогда не решилась! Она вообще не представляла себе, чем может сейчас заняться. Продуктивно проводить время уж точно не получится. И вообще, находясь здесь, продуктивно ли она проводит его? Определённо нет. Занимается какой-то откровенной чепухой, отвечает на глупые или неприятные вопросы, и всё время находится в непривычной обстановке, отчего ей самой становится неловко. С другой стороны, что бы она смогла делать дома? Ведь работы, в которую можно зарыться с головой, больше нет. Может, стоит подать объявления о поиске работы и начинать рассылать своё резюме? Да, это имеет смысл, определённо, так ей и стоит поступить – Катя едва заметно кивнула, соглашаясь со своими мыслями. Устроилась она в уголке дивана, стоящего в коридоре. Первое время, Людочка всё время косила взгляд в её сторону, но затем словно привыкла и стала заниматься своими делами в компьютере. Девушка несколько раз смотрела на закрытую в дверь в кабинет Марата Владимировича. Не то, чтобы ей было интересно услышать разговор... Но всё же, о чём они там разговаривают? Это всего лишь любопытство, ничего более. Но вторгаться в чужую жизнь она не была намерена, а потому поспешно одёргивала себя и отводила взгляд, пытаясь зацепиться за что-то ещё в помещении: хоть бы цветочный горшок с пальмой. Да, такой симпатичный... Однотонный... Серый... Ждать пришлось не слишком долго и Воропаев вышел, с нейтральным выражением лица, так что невозможно было понять, что за разговор происходил, и чего самой Кате следует ожидать. Единственное что, он выглядел задумчивым, и как только сел на диван ожидания в коридоре, тут же взял телефон и стал кого-то набирать. Девушка успела это заметить, прежде чем сама вошла в зловещее логово психолога. Сам Марат Владимирович с приветливой улыбкой пригласил её сесть. Но когда он уже начал говорить, он стал выглядеть скорее серьёзным и понимающим, нежели весёлым. — Вы честно отвечали на все вопросы? – вдруг спросил он, и этим вопросом ошеломил Катю так, что она широко распахнула глаза, и несколько раз моргнула, прежде чем ответить. — Конечно! – и прозвучало это как минимум слегка испуганно, хотя она действительно честно отвечала. — Просто хотел убедиться, – психолог, отложил блокнот в сторону и сложил руки в замок, слегка наклонившись вперёд. Настроен он был явно серьёзно. – Вы же понимаете, что ошибочное принятие другого человека как соулмейта случается довольно часто? Катя вздрогнула от удивления. В принципе можно было и догадаться, что профессионал поймёт по созданному портрету, что имеется в виду кто-то конкретный, но всё же... — Я бы не хотела поднимать эту тему. – неуверенно сказала девушка. — Вам и не нужно ничего говорить. И отвечать на мои вопросы тоже не обязательно. Просто послушайте, что я вам скажу, и хорошо над этим подумайте. Это не принесёт вам дискомфорта? – Марат Владимирович говорил совершенно спокойно, но его выражение лица говорило о том, что разговор предстоял не из лёгких. Хотя, если ей действительно можно будет просто слушать... — Хорошо, я слушаю. – ответила после недолгих раздумий Катя. Ей не слишком хотелось даже самой себе признаваться, что послушать советы ей было бы интересно. Да и не только советы. — Замечательно. – теперь психолог отклонился назад, приняв уже куда более удобную позу. Хотя девушке всё равно казалось, что он всё время так и сидел, только с блокнотом в руках. – Я не скажу вам большего, чем вы сами знаете, относительно того человека, которого вы любили. Время лечит, со временем всё забывается. Как ни странно, Катя спокойно восприняла это. Лёгкое волнение в груди, но кома в горле не появилось, как и нарастающего ощущение тоски и готовности расплакаться. Смирилась? Вряд ли. Ей всё ещё нужно это самое время, но мысли об этом стали уже совсем далекими. Словно Андрей Павлович, он был в другой жизни. Он остался там, в Зималетто, а ей нужно продолжать идти. Но иногда так хочется оглянуться, и среди сотни окон найти то, из которого он возможно будет смотреть вслед... Хотя это всё лишь мечты. — ...Ваш характер, – продолжал, тем временем, Марат Владимирович. – Может располагать других людей пользоваться вами. И вы не сможете им противиться, ввиду вашей скромности... "Пользоваться мной?" – подумала Катя, сперва ничего не понимая... А затем поняла. Она радуется, когда оказывается нужной, в любых делах, и поэтому кому-либо помогает безвозмездно. Взять хотя бы Витю, которому она давала списать. А в школе подобных прецедентов было тысячи, не говоря уже о её первом... Нет, нельзя вспоминать ещё и об этом. И работа в Зималетто? По сути, почти за гроши она выполняла работу половины отделения. Через неё проходили основные документы, и множество, множество обязанностей, а зарплаты получала как секретарша... И то, меньше Вики. Это получается, что... Получается, что там ею тоже пользовались? В это трудно поверить, но эта мысль уже застряла у девушки в голове, и не желала её покидать. По мере того, как психолог продолжал говорить, словно всё её мироздание и понятие о нём постепенно переворачивалось. Слова проникали в самую точку. Речь лилась как ручей, и вода точила камень гораздо быстрее, ⎌чем она это делает обычно. — ...И в конце концов, – в заключение сказал он. – Вы очень зажаты. Я думаю это потому, Екатерина, что вы никому не доверяете полностью. — Я? Я доверяю, – впервые за всё время, пока говорил психолог, подала голос девушка. — Правда? – Марат Владимирович поднял брови. – Сколько ваших знакомых знает о том, что вы сюда ходите? Катя слегка приоткрыла рот, и поняла, что ей нечего возразить. Ведь даже Коле она тоже рассказывала далеко не всё. В общих деталях, и то он знал больше всех. Она растерянно подняла глаза на мужчину, и встретила тёплый взгляд, как обычно добрый лесник из сказок смотрит на заблудшее в лесу дитя, молча уверяя: "Не волнуйся, я выведу тебя отсюда. Лес не страшен, если ты его не боишься." — Вам стоит открыться окружающим. Не выстраивайте вокруг стен, не держите всё в себе, поделитесь мыслями и переживаниями с вашими близкими. – наставляющие говорил психолог. – Они разделят с вами трудности, это вам поможет. Да, в этом плане вы очень похожи на него... — На него?.. – как ни странно, Катя сразу поняла, о ком идёт речь и обернулась в сторону дверей, за которыми сейчас сидел Александр. Что у них может быть общего? – ...Похожа?.. — Не удивляйтесь так. – спокойно произнёс Марат Владимирович. – Я, можно сказать, открываю вам врачебную тайну. Будете молчать? – девушка с готовностью кивнула. Уж что, что, а молчать она умеет! – Точно так же никому не доверяет своих мыслей. У него тоже нет близкого человека, которому он доверил бы все свои секреты. Боится демонстрировать свои слабости. Катя вначале смотрела на собеседника, даже не уверенная, что они говорят об одном и том же человеке. Но чем больше она задумывалась, тем больше всё начинало выстраиваться в голове. "Ведь действительно," – думала она. – "Должен быть человек, или несколько, может, друзей, родственников, с которыми всегда можно поделиться... У всех же есть слабости." Потом она вспомнила, что Воропаевы, родители всех троих нынешних акционеров, погибли в автокатастрофе. Значит, заботливых родителей нет. Друзья... Очень не похоже на то, чтобы она могла на самом деле представить вероятных друзей Александра. С его-то типажом, да заводить близких друзей... И то, как он себя обычно ведёт, явно указывает на то, что желает представать в лучшем свете: в свете циничного скептика, остроумного хитреца, который добьётся своего. А значит, открывать свои карты явно не пожелает. В общем, девушка посмотрела на ситуацию совершенно с другого ракурса. Она глубоко задумалась, и замолчала, забыв о том, где вообще находится, и лишь через некоторое время вспомнила и подняла взгляд на психолога, который терпеливо ждал. — Можете передать вашему другу мои лучшие пожелания. Запишитесь у Людочки, когда придёте в следующий раз, на сегодня мы закончили. Вам ещё есть, над чем подумать. – многозначительно протянул мужчина. — Большое спасибо вам. – искренне поблагодарила его девушка, поднимаясь с дивана. Этот сеанс дал ей неожиданно много пищи для размышлений. — Всегда пожалуйста. – дружелюбно ответил Марат Владимирович. – До свидания, Екатерина. Дверь бесшумно пропустила её в коридор, и взглянув на стоящего в углу Александра, она словно увидела его совсем по-другому. Не тем, кем он хотел бы казаться, а скорее уже куда ближе к тому, кем он возможно является на самом деле. Он вначале и не заметил, как она вошла, поскольку стоял спиной к двери и разговаривал по телефону. Видимо, Катя подоспела как раз под конец этого разговора, но последнюю фразу расслышала хорошо. — Спасибо, Кир. – тихо говорил Воропаев. – Это действительно важно для меня. И эта интонация, с которой он это произнёс, поразила Катю, словно гром. Тоска, смешанная с добротой, теплом и искренней благодарностью, казалось, за всё на свете... И столько эмоций в одной простой фразе, тихо произнесённой в трубку телефона.