С приветом

— Привет… — первая неуверенная фраза, произнесённая в телефонную трубку. — Саша! Я так рада тебя слышать. Не поверишь, но… Как раз сама собиралась позвонить, но не знала, если ты занят… — послышался голос Киры. — На тебя время найдётся, сестричка, звони в любое время. — сказал Воропаев, а про себя подумал, что следует избавляться от дурной привычки выключать телефон. В конце концов, он так может пропустить важные звонки. — Я хотела бы извиниться. — вдруг сказала она, и в одном предложении это как-то не вязалось, и вообще, было встречено справедливым удивлением. Просто потому, что оба были обычно слишком упрямыми, чтобы признавать свои ошибки. — За что? — задал Александр интересующий его вопрос. — За то, что… Ты знаешь. В такое время пыталась тебя с Викой свести, и вообще… Из меня ужасная сестра, но я исправлюсь, обещаю! — Кира говорила взволнованно — куда эмоциональней, чем обычно, — так она обычно говорит об Андрее, и других серьёзных вещах. И потом они говорили, долго говорили обо всяких мелочах, как не говорили наверное никогда, с самого детства. Обычно люди так и должны общаться: рассказывать в мельчайших подробностях, как дела, может быть, смешные истории, но для Воропаевых это было в новинку. И разговор был не таким уж долгим: не более пятнадцати минут, люди разговаривают и дольше. Однако им казалось, что прошла целая вечность и они успели обсудить всё-всё-всё, все возможные темы для разговоров и происшествия в мире. — Теперь я буду тебе во всём помогать, — твёрдо сказала Кира под конец. — Сейчас тебе как никогда нужна поддержка. Моё плечо хоть и хрупкое, но надеюсь тебя устроит. После этой фразы оба тихо засмеялись — так легко и просто, что даже показалось странным. Но только потому, что это было так непривычно и легко. Поболтать просто и по-доброму, что за умилительная глупость. И тем не менее, это то, что нужно. — Спасибо, Кир. — под конец, прежде чем положить трубку, произнёс Александр. — Это действительно важно для меня. — он сам немного испугался интонации, с которой он это произнёс, и тем не менее это казалось правильным и стало так спокойно и хорошо… Закончив разговор, он обернулся в сторону двери, и обнаружил, что там стоит Катя. Воропаев не был уверен, сколько она уже там стоит и какую часть разговора слышала, но в этот момент почувствовал себя так неловко, как если бы его застали за чем-то непристойным. Потому что эту сторону души, неисследованную даже самим собой, он предпочёл бы оставить скрытой для остальных, а уж тем более для посторонних людей. Да, с Пушкарёвой же, кроме этих чёртовых символов, его ничего не связывает, ведь так? «Ведь так?» — почему этот вопрос вообще появился у него в голове, если ответ определённо «нет»? Александр тут же попытался взять себя в руки. Нет, он слишком размяк, кажется, эта нелепая девчонка дурно на него влияет. А уже было сурово нахмурившись, он понял, что не может подобрать острую фразочку, которая доселе так легко слетала с его языка. Не в этот момент. Не сейчас. Поэтому, поколебавшись ещё мгновение, он просто произнёс: «Ну, что?» — Марат Владимирович нас отпустил, — сказала девушка неуверенным голосом. Её мысли всё ещё кружились вокруг разговора с психологом, и она не знала, как теперь вести себя с этим человеком. Нет, ей казалось, что она определённо увидела его с совершенно другой стороны и теперь как прежде уже не будет. И возможно она была права. — Нужно решить, когда в следующий раз… — Завтра можешь? — кратко прервал её на полуслове Воропаев, и от неожиданности она замерла, лишь выдавив из себя «ага». Тот, не долго колеблясь, тут же развернулся к ней боком, словно бы намеренно избегая встречи взглядов, и отошёл в сторону стола секретарши, который в данный момент пустовал: Любочка куда-то отошла. В результате он стал нервно стучать пальцами по столу. Но Катя быстро его раскусила. «Пытается замести следы, » — поняла она и смогла заставить себя расслабиться и даже расправить плечи. Но своим сухим тоном он не смог ввести её в заблуждение. Она итак уже хорошо поняла, что он куда добрее, чем хочет казаться. Хотя, на самом деле в её глазах с ним произошли куда более разительные метаморфозы: из бездушного мраморного изваяния, наводящего ужас одним своим присутствием, а уж тем более каждым словом, в простого человека, разве что довольно язвительного и замкнутого. Это казалось ей весьма удивительным. Наконец, секретарша, и имеется в виду вовсе не сама Катя, соизволила вернуться на своё рабочее место. Но добрым словом её не помянули, да и все вопросы с ней быстро решили, записавшись на следующий сеанс на завтра. А Катя, к слову, была несколько удивлена тому факту, что её товарищ по несчастью снова подстраивается под неё, назначив сеанс на вечер, то же время. «Хотя, наверное, у него тоже днём работа, так что ничего удивительного тут нет, я здесь ни при чём.» — подумала девушка. Рассказать о своём увольнении она нужным не посчитала. Сперва родителям её, и Коле надо об этом узнать. Да и какая уже в принципе разница? Какое ему может быть до этого дело? Попрощавшись с секретаршей Марата Владимировича, чем, к слову, несказанно удивили её, наша парочка поспешила покинуть здание. И понимая, что они так и продолжают привычно молчать, девушка неожиданно для самой себя захотела поговорить, но не знала, как начать разговор. Так и думала, пока не сели в машину и не тронулись с места, всё так же в тишине. — Я хотела бы извиниться, за то, что сказала… — начала наконец говорить Катя, а у него возникло чувство дежавю. — Мне не стоило так резко выражаться, и вообще я так не думаю, просто слетело… — Всё нормально. — ответил Александр и улыбнулся, да так, что девушку это испугало. Но не потому, что улыбка была жуткой, скорее напротив, доброй. Может, успокоительное ещё не перестало действовать? — Насчёт «прямолинейный», это ты конечно в точку попала, — спокойно продолжил он. — но мне кажется, это скорее плюс, чем минус. И как можно быть чересчур прямолинейным? — А на этот вопрос вы мне ответьте! — засмеялась Катя. Почему-то у неё пропало то ощущение, что за любое неправильное движение её прибьют, по крайней мере на время. Скорее всего, это последствие прошедшего с психологом разговора. — Мы на «ты». — напомнил Воропаев. — Мы же оба понимаем, что в принципе относительно друг друга попали в точку. Со стороны же лучше видно. — Не всегда. Иногда у нас возникает ошибочное мнение о других людях, но если узнать их получше, то пелена спадёт. И иногда мы сами можем удивиться тому, что под нею кроется. — такую фразу раньше она бы точно не сказала вслух. Скорее всего записала бы в дневник, надеясь, что никто не увидит. Помимо сегодняшнего подходящего под описанную ситуацию случая, ей конечно же вспомнился Жданов. В её фантазиях он был очень внимателен, и она доказывала себе, что так и есть, однако на деле оказалось, что он не заметил таких простых вещей, как её влюблённость в него, к примеру. И сейчас, с куда большим спокойствием вспоминая о нём, о том, как он забывал отпустить её с работы, как ей приходилось быть козлом отпущения при ссорах Андрея и Киры, Катя поняла, что ошибалась на его счёт куда больше, чем ей казалось изначально. Теперь она поняла, что многого о нём не знает… Многого обо всех не знает! Что смотрит её мама по телевизору? Где обычно гуляет Коля? Сколько именно друзей у её отца? Она не могла ответить на эти простые вопросы, которые могли бы так много сказать о её близких людях. Значит, она не может говорить на их счёт с уверенностью. Ещё неделю назад она не видела недостатков в Жданове, готова была сдувать с него пыль. Сегодня — уже не уверена, что и думать. После всего… продолжает ли она его любить? Ей казалось раньше, что это продлится всю жизнь и без него жить она уже не сможет. Но тем не менее уже гораздо более спокойно воспринимает тот факт, что не пойдёт завтра на работу. И послезавтра тоже. Как быстро однако она приняла это… — Катерина… — удивлённо протянул Воропаев, чем отвлёк девушку от мыслей. — Я и не знал, что в твоей душе живёт философ! — Да, есть такое… Наверное… — неуверенно протянула Катя, снова принимая то зажатое состояние, словно её здесь бить собираются за каждое слово. От этого Александр не скрывая хмыкнул, но злиться не стал, а, размяв шею, спокойно продолжил разговор. — Не стесняйся так, это же хорошо. — на что получил недоумённый взгляд. — Размышлять о смысле бытия, и всего происходящего иногда полезно, чтобы поддерживать свой разум в тонусе. Потому что чем больше ты об этом думаешь, тем больше напрягаешь свой мозг, не в силах найти ответ. — Так уж и невозможно найти смысл жизни? — расслабившись из-за заинтересовавшей её беседы, со скепсисом спросила Катя. — Глупо жить ради чего-то конкретного. — Александр, спокойно управляясь с рулём одной рукой, так как они ехали по трассе, второй умудрялся ещё и жестикулировать. — Ещё глупее — ради чего-то одного. Почему бы не получать от жизни всё здесь и сейчас, не задумываясь о конкретном смысле происходящего и своих желаниях в долгосрочной перспективе? Мне кажется это куда логичнее. Умный человек никогда не найдёт свой смысл жизни, потому что он будет жить настоящим моментом, не возводя кратковременные желания в абсолют. В разные промежутки жизни смысл жизни разный, это как завтрак: сегодня ты хочешь хлопья, а завтра твоя мечта — яичница. — Очень странная позиция… — задумчиво протянула девушка. — Я не считаю, что жить нужно так. Смысл жизни надо искать, и чтобы он заключался в одном человеке… — она запнулась, понимая, что в порыве страстного обсуждения сказала лишнего. — Романтическая натура, — закатил глаза Воропаев. — разве не очевидно, что если твой мир строится на одном человеке, то он очень шаток? Нужно несколько опор, чтобы он случаем не рухнул, раз уж ты решила их выбирать. А если ты не будешь знать об их местонахождении, то не сможешь их из-под себя выбить. — Если так посмотреть… — Катя поймала косой взгляд собеседника, и снова настроилась на волну. — Всё равно странно выходит. — Женщины… — разочарованно махнул на неё рукой Александр. — Разговор не окончен! — неожиданно горячо воскликнула девушка, и если бы могла, то для убедительности наверное ещё топнула бы ногой, но вот в салоне автомобиля это было бы сделать несколько странно. — Остынь, — наигранным умиротворительным тоном сказал Воропаев, и теперь уже был куда больше похож на себя манерой речи. — Я не имел в виду ничего, что могло бы оскорбить твои нежные чувства. Строй свой мир как хочешь, я просто советы даю. В который раз Катя посмотрела на него со скепсисом. Мол, «ты — и давать советы? Безвозмездно?.. Да не может такого быть.» Собеседник улыбнулся, глядя боковым зрением на эту пантомиму. — Ладно, ты меня подловила на навязывании своей точки зрения. Мне придётся признать факт твоей придирчивости к словам, и своего поражения перед ней. — сдался он. — Что собираешься делать с поверженным в словесной перепалке противником? — Расстрелять! — не долго думая, выдала девушка. И они тут же в голос рассмеялись, настолько смешно это прозвучало. Не стесняясь перед друг другом громкого смеха. Александр, на подсознательном автоматизме, чуть было не сказал: «Катя, а вы не думали работать клоуном?»., но не сказал, и отогнал от себя эту мысль. Надо поаккуратнее бы говорить, чтобы не выпалить ничего подобного. Не хочется над ней уже злобно шутить.

***

Это был первый раз, когда на протяжении поездки в машине, они всё время говорили, причём говорили на абстрактные темы, явно наслаждаясь таким разговором. Раньше про такое и таким языком Катя только писала в дневнике, потому что окружающие её люди либо любили конкретику, либо не любили ничего, связанного коим-то образом с философией, либо просто не интересовались такими тонкими и возможно для кого-то бессмысленными вопросами. Но тут, увидев заинтересованность в этом собеседника, у неё будто открылось дыхание, и все мысли вылетали наружу, даже те, которые и в дневник она бы не записала, потому что это могло занять слишком много времени. Если бы кому-то срочно нужен был трактат по философии на тему «в чём смысл жизни?», разбавленный юмором, то послушав весь диалог этих двоих, можно было бы набрать много материала. Конечно, великих философов они намеренно не цитировали, хотя попытки были, но и без этого беседа была достаточно содержательной и насыщенной. Каждый отстаивал свою точку зрения, подбрасывая аргументов, которые хоть и казались все так же несколько абстрактными, на самом деле напрямую имели отношение к реальной жизни. Уж если эта тема была затронута, то хотелось бы свою правоту доказать! В общем, оперевшись на эту тему, им удалось добиться такой устоявшейся кондиции интересного разговора, что даже когда цель поездки, а именно, дом Кати, была достигнута, какое-то время они ещё посидели, чтобы довести его до какой-нибудь завершающей точки. А потом ещё продолжали говорить до парадной двери. А потом до двери квартиры. Но в случае с этими двоими, на изменение мировоззрения у кого-либо этот разговор никак не повлиял. В этом плане, каждый остался при своём, и могло показаться, что это просто переливание воды из одного стакана в другой, но на самом деле это не так. Бережно обработанное психологом поле было засеяно. К несчастью своему, Александр, из-за своей увлечённости разговором, попался на глаза родителям Кати, причём, на пороге квартиры. Ловушка захлопнулась, и девушка даже не подозревала о том, что стала приманкой. — Вот и мой будущий зять! — радостно заявил Валерий Пушкарёв, не хило хлопнув по плечу ни о чём не подозревающего Воропаева. Последний чуть на тот свет не отправился от такой неожиданности, да и удара, но счастье выдержке и хладнокровию, которые были привиты бизнесом. — Что ж, заходи, поговорим. К нашему столу… — У меня много дел, — начал было Александр, но после разговора с Катей не успел так быстро переключиться и выкрутиться из ситуации, и момент для оправданий и побега был упущен. — У него действительно много дел, — испуганно подтвердила Катя, понимая, что сейчас произойдёт, ведь если изящно не отвертеться сейчас, то потом будет… — Никаких возражений! Дела подождут и до завтра, утро вечера мудренее, а со свёкром и свекровью поговорить должно быть время всегда! — поставил точку глава семьи, не хватало только ещё по столу хлопнуть. Девушка вздохнула. Теперь разговора не избежать, как бы не спорили. И, понимая это, Валерий Пушкарёв победоносно направился на кухню, вместе со своей женой, которая, приговаривая радостные слова, стала доставать из не слишком тайных тайников всё вкусное, что только можно. В общем, они уже предвкушали разговор. Катя обернулась в сторону Александра и засмеялась из-за его удивлённого выражения лица. Приподняв одну бровь, он широко раскрытыми глазами смотрел в сторону кухни, предстающей чуть ли не местом для пыток, а потом, словно опомнившись, обернулся в её сторону и серьёзно выдал: «Твой отец — тонкий манипулятор.» И этим заставил её смеяться ещё больше. — Он бухгалтер. — попыталась отшутиться девушка. — Тогда всё понятно. — бумерангом отправил он остроту обратно, и теперь уже ей ответить было нечего. Всё же, кому, кому, а Воропаеву в спортивном перебрасывании острот равных нет. Сказав это, он без лишних слов направился на кухню, чем несказанно удивил Катю. «Зачем? Чего он добивается? К чему вообще этот разговор? Здесь есть какой-то скрытый мотив?» — метались мысли у неё в голове, далёкие от паники, но всё же неспокойные. Но никакого ответа, или хотя бы версии, построить она не могла. Просто какая-то необъяснимая бессмыслица. Она была почти уверена, что сейчас Воропаев под шумок уйдёт, и тяжелый разговор будет предстоять ей с родителями, а теперь была в полной растерянности. «Какой кошмар, он же их до белого каления доведёт!» — испуганно думала она, заходя на кухню, после того, как оставила верхнюю одежду в коридоре. Но всё проходило довольно хорошо… пока все молчали. Елена Пушкарёва, бросив взгляд на мужа, спохватилась и стала выворачивать закрома, и глаза Кати расширились, когда на столе оказалась внушительных размеров бутылка, с мутным, прозрачным содержимым, плотно закупоренная, и сразу вызвавшая блеск в глазах главы семейства. Реакция девушки не осталась незамеченной. — Ну, по такому поводу-то… — как бы оправдываясь, сказала мать. Александр же смотрел не то чтобы с опасением, а со взглядом «лучше бы всё-таки убежал». При виде настолько серьёзного настроя, его хорошее настроение куда-то улетучилось. Ну, не то, чтобы возможность сбежать полностью исчезла теперь. Но он понимал, что если сейчас сбежит, справляться придётся Кате самой, а у неё сегодня явно непростой был день… Да, Воропаев легко заметил то, какой она была подавленной до их визита к психологу. И не мог не заметить, как странно она на него смотрела после. Так странно, что даже… Нет, это бред. Не может взгляд этого чучела его радовать. — Так, значит, за знакомство… — довольно стал раскупоривать бутылку глава семейства, собираясь уже разливать импровизированную выпивку по услужливо подставленным матерью стаканам. На всё это Катя смотрела круглыми, как блюдца, глазами, и предполагаемому жениху стоило титанических усилий не засмеяться. Но, правда, ситуация была для шуток неподходящая. Даже неловкая, стоит сказать. Валерий Пушкарёв взял наполненный стакан и сразу же опустошил его, а второй поставил перед Александром. Тот посмотрел на предложенную выпивку так, словно это удушенный котёнок. Ну, в общем, не самым добрым и милым взглядом. Но потом гримасу сменил притворно спокойным выражением и просто сказал: — Спасибо, но я не пью. — «какой-то подозрительный шмурдяк.» — добавил он про себя, но вслух этого говорить не стал. И зная, что сейчас его будут уговаривать, продолжил. — Совсем не пью, так что лучше может по чайку? Эта фраза разрезала воздух и в комнате повисла тишина. Выражение лица отца Катерины сменилось с приветливого на недоумённое, а потом он перевёл взгляд на испуганную жену, и уже немного разозлился. — Как это понимать? Ты мужик, или как?.. — начал заводиться Валерий, видя, что уговорить «по-хорошему» не получится. — Нет, то, что не пьёт, это хорошо, — Елена Пушкарёва положила мужу руку на плечо и успокаивающим тоном продолжила. — здоровый образ жизни это хорошо, и спокойный, значит… Я принесу чай. — после этого она направилась в соседнюю комнату за банкой с заваркой. — Ладно, твоя правда, — насупился тот в ответ, понимая, что вопрос пустяковый так-то. Хотя осадок всё равно остался, и закупорив бутылку, глава семьи с досады опустошил второй стакан. Александр за этим наблюдал со слегка приподнятой бровью, и от такого театрального выражения лица Кате стало не по себе. Она занервничала и одернула его. Он перевёл взгляд. — Не кри… не кривляй… тесь… пожалуйста! — громким шепотом выдала она. И по этому тону и характерным нервным запинкам, Воропаев понял, что Пушкарёва действительно сильно нервничает и принял более серьёзное выражение лица. Почему эта девчонка так реагирует? Её родители совсем не похожи на тиранов, а она выглядит очень уж зажатой, будто от этого разговора её судьба зависит. Ну, что, с кем не бывает, ошиблись символы на руках и теперь весь мир кругом считает вас суженными, когда вы друг от друга совсем не в восторге. Не повод же это так переживать! — Катюшу любишь? — серьёзно и хриплым голосом вдруг спросил Валерий Пушкарёв, и от неожиданности Катя дёрнулась, вернувшаяся мать чуть банку не уронила, а Александр закашлялся, подавившись воздухом. — Папа! — возмущённо воскликнула испуганная девушка, глядя то на отца, то на гостя. Всё начало принимать неприятный оборот ещё раньше, чем она могла подумать. Вот если бы отец просто напился, он бы может и не был таким разговорчивым… — Отставить «папа»! — не сильно стукнул он кулаком по столу и снова обратился к «зятю», не дожидаясь ответа, словно это был риторический вопрос. — Не нравится мне, что вы не понятно где шатаетесь вечерами. Вот были бы расписаны — не спорю, ваше право. А так… Когда свадьба-то будет? Дай хоть бы ориентировку какую. Если любишь, долго её мучить не будешь, смотри, вон, какая она расстроенная стоит. Александр обернулся в сторону Кати и встретил её испуганный взгляд светлых глаз, наполненных слезами. Она едва заметно дрожала. Только вот, сам Воропаев догадывался, почему она расстроена на самом деле и ему стало досадно. Он разозлился на эту судьбу за то, что так жестоко поступила с этой девушкой. Ведь вполне вероятно, что символы были её единственным шансом кого-то найти, который у неё тоже отобрали. Как тяжело ей, наверное, проходить через это… И почему-то, у него появилось желание её защитить. Возможно кратковременное, неожиданное, но спонтанное и бескорыстное. Ведь она же почувствует себя ещё хуже, если будет ощущать давление ещё и со стороны собственных родителей. И пускай с вездесущей прессой он не справился, но здесь, здесь и сейчас он может как-то помочь. — Эта важная формальность не пройдёт мимо нас. — начал говорить он. — Но я не считаю, что это — то дело, с которым нужно спешить. Мы с вашей дочерью хотим узнать друг друга получше, но не волнуйтесь, я её не обижу и надеюсь что заслужу ваше доверие так же скоро, как заслужил её собственное. Ну, и вы итак знаете, что она у вас самая лучшая, так что повторяться не буду. Катя задрожала. До этих слов ей казалось, что сейчас всё наинеприятнейшим образом вскроется, и Александр если не расскажет об их походах к психологу, то как минимум как-нибудь грубо уйдёт от ответа. Но это… было весьма неожиданно, особенно от него. И врал же он чертовски хорошо, спокойно, даже бровью не повёл. Катя задрожала теперь уже с куда большей амплитудой. «Почему меня так трясёт?» — удивлённо подумала она про себя, но быстро перескочила на другую мысль. — «Зачем он это сказал?!» — Правильные вещи говоришь, — довольно и гордо протянул Пушкарёв, широко улыбаясь. — Что ж, тогда я немного повременю с провокационными вопросами. Мать, а ты что стоишь? Накорми гостя! Елена Пушкарёва, отмерев, с улыбкой сорвалась с места и начала доставать будто сразу же готовую для таких случаев еду, которая выглядела достаточно по-домашнему и аппетитно, что даже Воропаев проявил к ней интерес и с удовольствием угостился. А распробовав, стал угощаться несколько активнее, не забывая отпускать заслуженные комплименты хозяйке, что это наготовила. Потому что пирожки с картошкой Елены Пушкарёвой даже на второй день оставались мягкими и вкусными. А после этого и разговор пошёл на лад, и даже отец, чья реакция так беспокоила Катю, задавал вопросы на нейтральную тему, а потом вообще начал в порыве гордости за свою супругу рассказывать истории из жизни. Александр в итоге пришёл к мысли, что не так уж и плохо проводит время. Более того, он рад, что подвёз Катерину и поговорил с ней, а её родители чем-то на неё похожи и довольно безобидны. Кормят хорошо, да и разговаривать с ними не тошно — простые люди, и не донимают. Честно говоря, мало кто к нему так относился и это было для него в новинку. Ведь одно дело, когда родственники могут простить тебе остроты или колкости. А другое дело, чтобы у совершенно чужих людей было непредвзятое отношение. Вообще, по разговорам Воропаев мог понять, что они о нём мало знают, как и о Зималетто и Катиной в ней роли. Были лишь поверхностные знания, и иногда ошибочные. — Я... пойду?.. – вдруг отмерла Катя в середине их разговора. К ней повернулись с удивлением и только тогда большинство присутствующих вдруг осознало, что всё это время она просто молча стояла несколько в стороне. — Зачем? Садись с нами, когда же ещё так соберёмся. – Валерий Пушкарёв слегка нахмурился, при этом улыбаясь. Все, даже Александр, были вполне удовлетворены раскладом... кроме Кати. Ей хотелось побыть одной и подумать, а ещё, она просто не понимала, ничего не понимала! — Не будьте к ней строги, я ещё не слышал ваших историй, а она уже, наверное, слышала. – сказал Воропаев, под пристальным наблюдением довольной хозяйки наливая себе ещё компота. – А моё прекрасное лицо ей ещё успеет надоесть. Все разом засмеялись, а Кате стало ещё больше не по себе и, раз уж её отпустили, быстро направилась к себе в комнату и громко захлопнула за собой дверь. Что с ней происходит? Такое ощущение, что она попала в альтернативную реальность. Где Андрей никогда не будет её любимым, где близкие люди не такие уж и близкие, друзья невнимательны, ложь повсюду, где бывший, казалось бы, враг стал судьбой и внезапно живым человеком. Внезапно таким, которого Катя понимает, интересным и юморным. И всё это так быстро, что она не успевает привыкнуть к этим изменениям. Нет, нет, о чём она только думает... Дело же совсем не в этом! Зачем он это сказал, зачем соврал её родителям? Ей же теперь будет ещё сложнее перед ними объясниться. Хотя на самом деле, девушке не хотелось сознаваться в том, что она больше удивлена поведением Александра, чем самим фактом. Что заставило его так поступить? С чего вдруг он решил солгать её родителям, а теперь ещё и сидит и мило общается с ними? Это же не похоже на него, у него нет никаких причин так поступать... Так Катя сидела и думала долгое время, сидя на своей кровати. В какой-то момент она услышала звук закрывающейся двери, что означало только одно. И вдруг её как прорвало на слёзы, навязчивые мысли о несправедливой судьбе и том, что ей никогда не найти счастья. «А может, это я?! Может, это я виновата во всём? Я была недостаточно усердной на работе? Или недостаточно дружелюбной к людям?» Девушка сильно ударилась головой об стену и заплакала, сжимая подушку. «Ничего не будет хорошо. Чем мне себя успокаивать? Я даже не могу понять людей, не могу понять, кто мне друг, а кто враг. А потом оказывается, что я всё неправильно поняла.» Эти мысли настолько поглотили Катю, что она не заметила, как дверь в комнату открылась и к ней подбежала мать, обвив своими руками и начав шептать успокаивающие слова. Поняла она это уже через минут пять, если не больше. — Мама... – слабым голосом произнесла она. — Катюш... Полно тебе. Почему ты плачешь? – Елена Пушкарёва гладила её по спине. – Ты переволновалась? Всё же хорошо. Отцу очень понравился твой жених, мы больше не будем вас донимать, вы только уж не забывайте про своих стариков, радуйте их иногда хоть парой слов... — Мама... – пуще прежнего заплакала Катя, обнимая мать. – Нету у меня никакого жениха. Нету. — Как же, нету? – удивлённо переспросила женщина, но продолжать свою мысль ей и не пришлось, ведь дочь достаточно ясно закончила её. — Символы ошиблись, этот человек мне не суженый. Мы ходим к психологу, чтобы он выдал нам справки о недействительности символов. – всхлипывая, объяснила девушка. То, что она наконец делится правдой с матерью, придавало ей уверенности. — Чего только молодёжь не придумает... – покачала головой Елена Пушкарёва. – Ведь издавна повелось, если на руке символы одинаковы, то всю жизнь... — Мам, только ты тоже не начинай. – снова задрожала Катя, перебив. — Хорошо, не буду. – ненадолго замолчала женщина, но быстро поймала новую мысль. – Но как же, он сам ведь сказал... — Он солгал, – пытаясь вытереть слёзы рукавом, пояснила девушка. – чтобы вы не расстраивались, не знаю. — Он – неплохой друг, в таком случае. – улыбнулась та. – Столько историй от отца выслушать, и ни грамма не выпив. – Катя на это задумалась, но промолчала. – Ты могла всё сразу мне рассказать. Отец, конечно, бывает, серчает, но думаю, тебе нужна наша поддержка, особенно раз такая ситуация. – женщина была серьёзна, как никогда. – Но пока можем об этом утаить. Валера сейчас так радуется... Девушка молча кивнула, сглотнув ком, подступивший к горлу. У неё возникало ощущение, что её эмоции катают по очень крутым американским горкам, и из-за этого она чувствовала очень сильную усталость и полное опустошение внутри. А тем временем Александр думал о том, что неплохо провёл день и сам того не замечая, уже несколько мечтательно представлял себе, как они с Катей встретятся и поговорят завтра.