look what i found

— Проходи. Чжинхван закрывает за Ханбином дверь своей квартиры, а тот глаз оторвать от мужчины не может. На нем какой-то очень сексуальный полупрозрачный шелковый халат, его волосы влажные после, очевидно, горячего душа — кожа все еще слегка покрасневшая, — а приглушенный свет в просторной прихожей заставляет его халат переливаться всеми оттенками рубинового. Чжинхван слишком сексуален сам по себе, что в строгом костюме, что в таком необычном для него домашнем наряде, Ханбин готов охотно это признать. Даже, наверное, не сам халат делал мужчину сексуальным, а он делал таковым этот предмет одежды. Он снимает кроссовки и аккуратно ставит их возле входа. Поправляет с минуту, на что Чжинхван только фыркает: — Дома ты тоже так их ставишь? — Да, конечно. Лицо Ханбина серьезно, но в голосе так и сквозит сарказм, отчего мужчина только губы в улыбке поджимает и дает ему несильную оплеуху, а парень лыбится на это и проходит вслед за ним в ванную, где покорно моет руки под пристальным наблюдением Чжинхвана. Ханбину хочется его поцеловать — покрыть поцелуями все тело, от макушки до кончиков пальцев, потому что если Чжинхван может задеть словом, то физически защититься он уже не сможет — он очень хрупкий, как хрустальная статуэтка, и поэтому хочется быть с ним максимально нежным. Он не знает, позволит ли Чжинхван это, но недавно он обещал Ханбину какой-то сюрприз, а сегодня позвал к себе, чтобы продемонстрировать его. И намекал он на то, что этот сюрприз покажет, что Чжинхван в чужой защите не нуждается. — Проходи в сп… С чжинхвановых губ от неожиданности слетает громкий стон удивления, и сам Чжинхван глаза прикрывает, когда Ханбин прижимает его к себе и целует. Его маленькие, совсем не мужские по ощущениям руки обхватывают шею парня, и мужчина сам жмется к нему грудью, наслаждаясь этими сильными юношескими объятиями, и Ханбин чувствует приятный холодок на шее. Наверное, от этого кольца, которое Чжинхван никогда не снимает. Шелковая лента на его халате развязывается, и теперь Ханбин грудью чувствует мужское горячее тело. Мужчина дышит тяжело, отдаваясь поцелую полностью. Его язык давно во рту Ханбина, и последний в этот момент почему-то думает не о том, что происходит сейчас, а о том, как же хорошо быть сейчас рядом с Чжинхваном — это запрещено, запрещено всеми моральными нормами, он такое только в фильмах видел, чтобы учитель и его ученик были вместе и так горячо целовались у старшего дома, а тут он сам находится в такой ситуации. Это возбуждает; парень думает, что родители бы точно не одобрили такие близкие отношения с его учителем риторики. — Что это за кольцо? — парень ловит чужую ладонь и указывает на тонкий красивый черный ободок, все еще оставаясь близко к чужому лицу. Чжинхвановы губы так и манят к себе, они пошло раскраснелись, а еще от них тянулась тонкая ниточка слюны, которую этот чертов искуситель решил сначала слизать с губ Ханбина, а потом уже и ответить на его вопрос. — Я состою в одном очень интересном клубе, и это наш опознавательный знак. — Ты якудза? Мама мне велела с такими не общаться. «Хани-сонбэ» наигранно закатывает глаза и смеется: — Ты плохой шутник, Бини. Ханбин не удерживается и целует Чжинхвана еще раз, а тот снова отвечает, и, кажется, они уже начинают забывать о том сюрпризе, обещанном мужчиной, но тут он разрывает поцелуй и мягко подталкивает парня к двери своей спальни. В тонких резных щелях этой двери виден лишь мягкий красный свет. — Там не страшно? Ты меня не съешь? — Когда-нибудь точно съем, Бини. Но не сегодня. Парень оставляет рюкзак в прихожей и проходит в приоткрытую дверь, которая через какое-то мгновение щелкает и закрывается. Ханбин и Чжинхван остаются вдвоем среди свечей, приглушенного красного света ламп и запаха ванильных благовоний. Перед тем, как оказаться в странном пьянящем забытьи, парень чувствует чужие губы на выступающем позвонке, пальцы на своей открытой шее и слышит, как на ней защелкивается широкий кожаный ошейник.