look what i found

      Ханбин идет за Чжинхваном и пялится на его полуобнаженную спину и несколько малюсеньких татуировок на ней. Его наряд сегодня был достаточно странным — золотые очки с тонкими красными линзами, как будто половина пиджака, закрепленная на другой стороне тела только ремнями, облегающие джинсы с прорезями на бедрах и коленях, туго обтянутые тонкими ремнями, и высокие ботинки с толстой подошвой, будто для того, чтобы душить кого-то, стоя на его груди.       — Ханбин, не отставай, — мужчина подзывает Ханбина ближе, они обходят очередь в клуб, не обращая на нее совершенно никакого внимания, и Чжинхван показывает охраннику на бархатный ошейник на шее своего спутника, на что тот кивает, улыбается и пропускает их обоих.       Они входят в здание клуба и поднимаются по потайной лестнице, ключи от которой удивительно имеются у Чжинхвана, наверх, туда, где царит комфортная тишина и пахнет... пахнет какими-то приятными травами, какими-то благовониями.       — Всем привет, — Чжинхван приветствует всех находящихся в комнате. Они одеты очень похоже — от обилия ремней, латекса и кожи у Ханбина глаза на лоб лезут. И еще от сильного, почти дурманящего запаха мирта, как он вспомнил, ведь их клуб так и называется.       — Чжинхван, я так рад видеть тебя, — красивый мужчина в кожаном шипованном ошейнике подходит к Чжинхвану, и они обмениваются тремя поцелуями в щеку. Он предлагает ему сигарету, и Ким охотно ее принимает. Ханбин не знал, что Чжинхван курит. — Кто с тобой сегодня? Ты давно не заявлял о себе.       — Это мой партнер, Ханбин, — мужчина улыбается и берет Ханбина за руку, и тот чувствует, как по телу разливается тепло. Такие жесты всегда заставляли его чувствовать себя нужным.       — Ты уже совсем по молоденьким пошел, Чжинхван, — замечает собеседник и отпивает немного вина из фужера. Ханбин смущается от оценивающего взгляда, скользящего по нему, и отвлекается на окружающее его пространство, замечая, что людей здесь не так много, как он ожидал.       — Сынюн... — Чжинхван смеется и машет рукой, и Сынюн, снова три раза целуя щеки Чжинхвана, оставляет их вдвоем.       Ханбин как будто в каком-то другом мире. Его мама думает, что он ночует сегодня у Чживона, что он уже сделал все уроки и собирается ко сну, а он только приехал на странную вечеринку любителей БДСМ-культуры, и среди них — его парень, который по совместительству является его учителем в школе. Он никогда не думал, что все зайдет настолько далеко. Что все в его жизни перевернется с ног на голову так резко.       — Тебе здесь нравится? — Чжинхван протягивает ему фужер с вином и берет себе один, и от его губ на стекле остается соблазнительный след светлой помады. Ханбин не знает, зачем он красил губы, но, черт, это выглядит просто головокружительно.       — Я еще не совсем разобрался, но, вроде, здесь классно, — отвечает он и вслед за своим парнем делает глоток вина. На удивление, оно очень вкусное, не такое, как то, что они когда-то покупали с Чживоном. — Ты всех здесь знаешь?       — Да, всех. Мы в клубе очень близки, и даже то, что я работаю, не мешает мне встречаться с ними и поддерживать связь, хоть и по интернету, — они слышат несколько хлопков, и это значит, что все должны собраться за общим столом.

***

      Ханбин думал, что все будет абсолютно по-другому. Он несколько дней представлял, что придет на какую-то сумасшедшую оргию в огромном зале, как будто в замке, и станет непосредственным участником всей этой вакханалии, возможно, Чжинхван бы отпорол его или одел на него эту стремную кожаную маску пса и заставил бы ползать на четвереньках. И умолять о наказании. Или о косточке, как настоящая собака.       Он представлял, как пройдет его обряд посвящения в этот клуб. Они выйдут вдвоем на сцену, и Ханбина обольют чьей-нибудь кровью в знак согласия со своей участью страдать и быть вечным сабмиссивом, а потом Чжинхван надавит на его грудь своим ботинком (читай: использует ботинок по его прямому назначению) и заставит задыхаться, толпа в зале заверещит, на уши будут давить мощные басы тяжелой музыки из огромных колонок, вокруг огонь, перед ним полуобнаженный Чжинхван, он сам обнажен полностью, и какой-нибудь ассистент в латексной маске без единого отверстия подаст Чжинхвану стек и плетку для порки, и он выпорет его перед всей кричащей толпой...       Но нет, ничего даже подобного не произошло. Сабмиссивы не сидели голыми в клетках, как Ханбин представлял, у всех были имена, а не кодовые названия, и каждый из них выглядел очень опрятно. Кто-то был высококвалифицированным специалистом, кто-то все еще учился, как Ханбин, но все они были из среднего или даже высшего классов. Ханбин встретил владельца собственного магазина одежды Кихена, ученика старших классов Юкхэя, студента литературного факультета Куна, пока безработного выпускника актерского направления Сынхуна и много кого другого. Абсолютное большинство — представители творческих профессий, и это Ханбину очень импонировало. Все, что объединяло этих людей, это род деятельности, клуб «Мирт», бархатные ошейники у сабмиссивов и гравированные кольца у доминантов.       У Ханбина не было много друзей в школе, но эти люди приняли его как старого друга. Но Чживону лучше ничего не рассказывать. Для него он был у своей девушки, с которой тогда же и пил шампанское у нее в кухне, и зовут ее прекрасным именем — Чжинхван.

***

      — Ты придешь к нам еще? — спрашивает Чжинхван в машине, когда они подъезжают к нему домой. На улице слегка моросит дождь, капли мягко стучат об лобовое стекло, и это наталкивает Ханбина на романтические мысли. Конечно, в голову дал еще и алкоголь, но, наверное, дождь был лучшим другом этих мыслей. — Ты так всем понравился, был таким веселым… в школе я не вижу тебя таким. Ты… раскрылся с нами, Бини. Я хотел бы, чтобы ты больше улыбался.       — Я приду, Чжинхван. Мне понравилось, как ты танцевал этот тупой танец, когда проиграл партию в игре, — они оба смеются, а потом Ханбин просто наблюдает за смеющимся Чжинхваном с широкой улыбкой на лице.       Он ловит его взгляд, еще пара мгновений и они целуются так отчаянно, что у обоих фейерверки перед глазами и ладони на щеках друг у друга. Ханбин любит его так сильно, это так неправильно, так не должно быть, но сейчас он целуется в машине со своим учителем и чувствует, как его оплетают эти магические узы, все то, чего он ранее не успел познать. Учитель риторики является его учителем еще и в плане романтики, флирта, но весь этот флирт как будто идет куда-то не в ту сторону, сворачивает в дебри и заставляет Ханбина даже немного бояться того, что будет дальше.

***

      Они вдвоем лежат в огромной постели Чжинхвана и смотрят романтический фильм. Рука мужчины спокойно обнимает пресс Ханбина, голова лежит на его плече, а последний только рассматривает его красивые черты лица, совсем забыв о фильме. Длинные ресницы, маленький нос, соблазнительные пухлые губы… черт, как же Ханбину повезло.       — Чжинхван, ты знаешь, что я тебя люблю? — тихо говорит парень, пальцами поглаживая чужие волосы, игриво завязанные в короткий хвостик.       — Знаю, — мурлычет в ответ Чжинхван, закидывая ногу на ногу Ханбина.       — А ты меня?       — А я завтра влюбленно отвезу тебя к метро, чтобы ты спокойно поехал в школу и никто ничего не заметил.       Мужчина нежно чмокает его в губы и продолжает смотреть фильм с томной улыбкой на лице.       А Ханбин светится от счастья, и его глаза вдруг закрываются, чтобы завтра скорее увидеть Чжинхвана. Сонного, еще немного опухшего, но уже готового влюблять в себя Ханбина все больше и больше.

***

      — Я люблю тебя, — шепчет Чжинхвану на ухо Ханбин, дарит ему мягкий поцелуй в шею и трется об нее носом, прощаясь со своим парнем на какую-то пару часов, пока тот не станет его учителем.       — Иди уже, Бини, — мужчина чешет его за ухом и на затылке, так, как он любит, в глаза ему смотрит пару мгновений, а потом выпускает из машины и резко жмет на газ. Он хочет скорее его увидеть. Только он боится, что вся их романтика смешается со школой, это превратится в какой-то ужас, и тогда у всех будут большие проблемы.       Ханбин шлет Чжинхвану множество сообщений, и от этого тот цветет, будто парень был садовником, который вырастил прекрасную розу из неприглядных колючек.

Но, черт, здесь еще большой вопрос, кто и кого из чего вырастил.