Раба чужих страстей

Больница представляла из себя небольшое старое здание с широкими окнами и претензиями на какие-то архитектурные изыски вокруг них. Со всех сторон ее окружали другие, менее помпезные здания, и для того, чтобы въехать в больницу или выехать из нее, необходимо было преодолеть толстую арку, соединявшую мощеный больничный дворик с переулком, выводившим к оживленной улице. Именно таким образом, приглушив фары, ставшие ненужными в предутреннем зареве, больничный дворик, украшенный одной-единственной клумбой, покинула полицейская машина. Задним ходом она проехала под аркой и, ловко развернувшись, скрылась между соседних домов. Джессика, прильнувшая к окну и наблюдавшая за машиной, свободно вздохнула и выскользнула из-за плотных жалюзи, которые тут же затрещали. Она была в больничной палате вместе с Гротеской, которая о чем-то хмуро беседовала с медсестрой возле постели раненого. Здоровье Снейпа оказалось настолько крепким, что ему не потребовались ни реанимация, ни операция — несколько уколов, обработка ран, перевязка, и врачи обещали, что его жизни отныне ничего не угрожает, несмотря на огромное количество ран, самой страшной из которых была та, что проходила через живот. За то время, пока врачи совершали над ним необходимые действия, он несколько раз приходил в сознание, но связь с реальностью была еще настолько непорочна, что мужчина тотчас проваливался в забытье. Врачи боялись только того, чтобы забытье, дарующее покой, не перешло в лихорадку, покой отбирающую. Но, судя по всему, даже лихорадка не собиралась овладевать Снейпом. Конечно, он потерял много крови и был обессилен, но эти недуги лечились только временем и хорошим уходом. Покуда Снейпа размещали в палате и оформляли документы (варочным, маглам так и не удалось установить личность мужчины), Гротеска и Джессика подверглись всем, каким только можно, оперативным мероприятиям. Полицейские не отпускали их до утра, водили туда-сюда по больнице, расспрашивали, обыскивали с ног до головы. При обеих, разумеется, нашли кинжал и нож, что прятались в сумочках, после чего тон разговора переменился. И вот наконец уехали, дав напоследок указания не покидать Лондона и в ближайшие дни ждать приглашения в участок. Гротеска грубо, а, как заметили читатели, грубость была ей свойственна в самых неприятных проявлениях, выпроводила медсестру и опустилась на стул. Джессика, виновато и растерянно поджав губы, опиралась на подоконник и переводила взгляд с подруги на Снейпа, пребывающего в глубоком беспамятстве, и обратно. И вдруг она прямо столкнулась взором с Гротеской, та скорчила гримасу, которая заставила Джесс стыдливо воскликнуть: — Ну, не дуйся. Не злись, не надо. — Не дуйся? — ощерилась Гротеска. — Не дуйся?! Знаешь, дорогая, и в мыслях не было. — Гротеска... — Заткнись, Джесс. Заткнись, черт побери! И так уже достаточно сказала. — Да что ты меня затыкаешь? — в свою очередь взвилась Джессика. — И правда, что это? — противным тоном протянула девушка. — А ты представляешь, что Скапино, вернувшись из Италии злой как дьявол, сделает со мной, когда узнает, куда мы по твоей милости вляпались? — По моей?! — А по чьей же? Зачем ты привела полицию? Ты же знаешь, что Скапино просил нас не попадать в передряги. И что теперь? Благодаря тебе мы главные подозреваемые! — Да с чего бы? Гротеска страшно расхохоталась, откинувшись на спинку. — Дура! Они нашли у нас кинжал и нож, а твои руки были целиком измазаны в его крови! Ха-ха-ха! Мимо проходили в закрытом парке! Смешно. Будь я такой же дурой, как ты, я бы поверила, но они, кажется, не идиоты. Джессика побледнела, отвернулась и ссутулилась. — Скапино разберется... — пробормотала она, сжимая ладонями плечи. — А-а-а! — зашипепела, смеясь, Гротеска. — Вот же ты молодец, Джесс! Скапино разберется! Скапино-то разберется, прежде всего, со мной, а потом уже с полицией. Конечно! Натворила идиотию, а потом привет — я ни при чем, Скапино разберется, а Гротеска как подушка безопасности. Во! Класс устроилась, Джесс! — Но он же умирал... — А тебе что? Сдох бы, и черт с ним. — Какая ты жестокая! — А ты просто дура. — Иди ты в жопу, Гротеска, — разозлилась Джесс. — На тебе свет клином не сошелся. Иногда надо и о других подумать. Жуткая гримаса исказила и без того искаженное лицо Гротески. Ее всю передернуло, она угрожающе поднялась со стула. Джесс побледнела еще больше и вжалась в окно, словно бы хотела пройти сквозь него. — Конечно, не сошелся, — Гротеска махнула рукой в сторону Снейпа. — Он умирает, вот бедняжка, Гротеска, наживи неприятностей, помоги ему! Скапино потерял деньги и ему грозят пистолеты наемных убийц, вот бедняжка, Гротеска, забудь о женском достоинстве, помоги ему! У Джесс неизлечимо болен отец, вот бедняжка, Гротеска, потерпи, помоги ей! Алкоголичке и шлюхе матери не на что себя содержать, вот бедняжка, Гротеска, впахивай как вол, помоги ей! Трэйси – сиротка, ей грозит голод, вот бедняжка, Гротеска, сдохни сама, но помоги ей! Интересно, да? Мне тоже нужно умирать, чтобы на мне свет клином сошелся, м? Девушка пронизывала лицо Джесс острым, как кинжальчик, взором и та, пригвозжденная к месту, ежилась и едва дышала. Но вот Гротеска, как будто опомнившись, отпрянула и отпустила подругу. — То-то же, — добавила она, видя, что Джесс сдулась, — так что не нужно говорить, что я жестока. Если я и жестока, то только к себе самой. — Ты сравниваешь несравнимое... — тихо сказала Джессика. — Джесс, давай я напомню тебе, что мне хватит одного дня, а вернее, одной ночи со Скапино, чтобы тебя вышвырнули из «Ривьеры», а ты сделаешь мне одолжение и заткнешься. Джессика и впрямь сникла и замолчала, но она нисколько не была обижена. Она привыкла к подобным разговорам, к тому же, Гротеска, пусть была далеко не ласковой, но только с виду. На деле она никогда бы не осуществила того, чем нередко грозила в гневе. Вообще, такой задористый нрав, каким обладала Джесс, было трудно надолго поколебать. Мрачные тучи, если и покрывали ее смуглое чело, каждый раз быстро рассеивалась, и к девушке возвращалась энергичность. Гротеска не имела такого положительного свойства — если она пребывала в дурном настроении, то трудно было ее развеселить и расслабить. Когда Джесс умолкла, она снова села на стул, подняла руку, глянула на часы, грязно чертыхнулась и согнулась, уперевшись лбом в колени и накрыв голову ладонями. — Что же делать?.. Что же делать?.. — прошептала девушка. Отвлечемся же, пока представилась такая возможность. В палате было очень свежо и светло. И благодаря белым больничным лампам мы сможем нарисовать портеры обеих девушек. И хотя с Гротеской, имя которой Лора, читатели уже знакомы, мы все же снова обозначим ее черты, потому что за прошедшие годы они серьезно изменились и не только с внешней стороны. Мы впервые встретились с Лорой, когда она была в расцвете юности, почти не знавшей забот в своем шестнадцатилетнем возрасте или, по крайней мере, не воспринимавшей их всерьез. Теперь перед нами предстала девушка, еще не дошедшая до того рубежа, когда девушка начинает превращаться в женщину, но уже близившаяся к нему. Ей было около двадцати трех лет. Среди представительниц прекрасного пола Гротеска отличалась высоким ростом, что также известно читателям, и прекрасной атлетически сложенной фигурой. С такими данными ее, может быть, не взяли бы в модели, ибо ножки казались недостаточно точены, а грудь недостаточно мала; равным образом ее не взяли бы на популярные конкурсы красоты, потому что ножки казались слишком крепки, а грудь слишком аккуратна. Но если не ориентироваться на стандарты и говорить просто по-человечески, то Гротеска обладала чудесным станом, линиям которого многие позавидовали бы и единственным недостатком которого был высокий рост, иногда смущавший мужчин, но при определённых условиях превращавшийся в достоинство. Если читатели помнят, то в шестнадцать лет Гротеска носила короткую стрижку — сейчас она отпустила волосы ниже плеч. Пышные светлые локоны укрывали по бокам лицо, а ухоженная, мелированная челка спадала на лоб. Это позволяло ей смягчать уродства лица. А оно было больше похоже на неудачную маску, словно нерасторопный гример забыл снять часть грима. Кожу испещряли неровно зарубцевавшиеся шрамы: несколько больших, шедших поперек, от уха до уха, и множество хаотично разбросанных маленьких, будто бы на лицо бросили кусочки стекла, да так и не вытащили. Шрамы в каких-то местах стягивали кожу, делая ее чересчур тонкой, пергаментной, в других, наоборот, образовывали ямки и грубые потемнения, похожие на синяки. На этой маске живыми были только глаза и притягательными — только припухлые губы. Мы не говорим о привлекательности глаз и, хотя, вероятно, они были красивы, но ужасно кололи любого, кто осмеливался в них заглянуть. Жесткие ресницы же, будучи не накрашенными тушью и не завитыми щеточкой, напоминали более иголки ежа. Губы, напротив, задетые шрамами лишь в уголках, своей яркостью, мягкостью и выразительностью форм выгодно выделялись, словно вовсе принадлежали другому человеку. Если Гротеске смотрели в лицо — то только на губы. Разумеется, в магловском мире девушка была всегда Гротеской и, если Лора в ней еще осталась, то лишь где-то в сердце или в тех потаенных уголках существа, что скрывались ото всех посторонних. Прежний знакомый, встретившись с Гротеской, ни за что не признал бы в ней слизеринку Лору, впрочем, прежних знакомых у нее и не водилось. Джессика была на несколько лет младше Гротески. Она обладала необычной запоминающейся внешностью — мулатка, в жилах которой смешались, без сомнения, все южные крови: испано-мавританские, итальянские, арабские, греческие. Эти богатые корни выражались в аппетитных страстных формах, бархатной, смуглой коже, гладких, смоляных волосах, собранных на затылке в прическу и все равно касавшихся пояса. Узкие, миндальные глаза с пышными ресницами и остренькие жемчужные зубки делали ее похожей на дикую кошку, обитающую в густых джунглях Амазонки. Носик, напоминавший о ее греческих предках, немного смазывал модельную картинку, но за счет своей горбинки придавал, пожалуй, только больше очарования задорному, пленительному личику. Сейчас это личико выражало досаду, и такое выражение его не красило, хотя вызывало непреодолимое желание поскорее заставить улыбку вновь засиять на губах. Джессика глядела на смурную подругу и не решались ни что-либо предложить, ни что-либо сделать, ни что-либо сказать. В таком молчании протекли долгие полчаса. Гротеска не меняла позы, застыв на стуле и спрятав лицо меж колен, а Джесс, будто бы не находя себе места и не зная, что делать, прохаживалась по палате, бесцельно выглядывала в окно, пила воду из графина и всячески пыталась скоротать время. Без разрешения Гротески она не решилась бы даже покинуть палату. Но Гротеска словно уснула, и Джесс мучилась в ожидании. Наконец она не выдержала и, действительно полагая, что от усталости подруга просто заснула, собралась позвать медсестру, чтобы та присмотрела за ней. Она тихонько прокралась к двери, стараясь не потревожить Гротеску, и взялась за ручку. И тут Джесс услышала необычные звуки, раздававшиеся откуда-то из коридора. Поспешный топот, открывание дверей, чьи-то встревоженные голоса — одним словом, суета. Она осторожно выглянула в коридор и увидела в начале его четверых людей. Все они странно выглядели: на них были какие-то пурпурные балахоны с золотыми насечками. Они бесцеремонно заходили в палаты, сопровождаемые взволнованными сотрудниками больницы. — Я ведь сказал вам, — тараторил врач, — что сегодня к нам поступили только в палаты... — Обязаны проверить всех. Посторонитесь. Человек в пурпурной мантии отстранил врачей и заглянул в палату. Затем сделал непонятный жест рукой, в которой что-то держал, шепнул своему партнеру, а тот написал пометку в блокноте. Они двинулись дальше так же, как и двое другие людей в длиннополых одеяниях. Джесс плотно закрыла дверь и бросила испуганный взор на Гротеску. Та уже сидела прямо и тоже смотрела на подругу, неоднозначно ухмыляясь. — Ищут его, да? — произнесла Гротеска, которая слышала кусочки разговора, пока дверь в палату была приоткрыта. — Я ведь говорила тебе, что преступника подобрала. Джесс сглотнула, закусила губу и направила на Гротеску умоляющий взгляд. — Прошу тебя, Лора... — Что? — Надо что-то сделать, помочь ему... — Ах, еще помочь? Может, мне ему еще отсосать за бесплатно, когда он очнется, он ведь так болен! — Не шути! Лора, прошу тебя, придумай что-нибудь, — Джесс заломила руки. — Скорее, ах, как же быть! — Хорошо. Но после ты мне объяснишь, зачем я это сделала. И надеюсь, объяснение будет настолько весомым, что заставить меня не позвать обратно тех людей. Сохраняя непоколебимое спокойствие, Гротеска встала со стула. Она сдернула со Снейпа покрывало, отцепила катетеры и медицинские приборы, считывающее наиболее значимые показатели, и позвала Джесс. Вместе они подняли застонавшего мужчину, уложили на пол, а затем так же подняли кровать и поставили ее над ним. — Заткни ему чем-нибудь рот. Слишком громко стонет. Пока Джесс выполняла, что ей было велено, Гротеска схватила с раковины в углу палаты небольшое вафельное полотенце, замотала им волосы, так что лицо обнажилось во всей непривлектельности. Затем она легла на постель, наскоро прицепила к себе все приборы и укрылась одеялом до подбородка. — Губы, Гротеска... — шепнула Джесс. — Черт! Дай мне вон ту штуку. Джесс передала Гротеске обрывок бинта, оставшийся от перевязки. Она обмотала его вокруг нижней части лица, так чтобы губы не выдали в ней женщину. — Присядь сюда. Вот так, да, чтобы закрыть его под кроватью. Только Гротеска сказала это и Джесс подвинула стул, как дверь без стука открылась, и в проеме показалась голова мужчины. — Здесь новый? — спросил он у кого-то за спиной. — Да, — подтвердил врач. — Ночью привезли с ранениями. — Откуда раны? — Кто-то напал. — По описанию подходит... — шепнул другой голос. — Ага, уже десять таких «подходит» и ни один не подошел. Дверь открылась шире, и в палату озираясь вошел мужчина в пурпурном одеянии. — А вы кто? Джесс с трудом подавляла дрожь. Она не понимала, кто эти люди, но вид из не сулил ничего хорошего. — Я... Я так... просто. Меня попросили здесь побыть. — Гм... Могу я попросить вас ещё и отвернуться? Джесс не стала задавать лишних вопросов и отвернулась. Гротеска, беспрестанно издававшая страдальческие стоны, подражая Снейпу, при этом особенно громко выдохнула. Как же повезло, что Министерство Магии послало не самых ответственных и проницательных сотрудников на розыски Снейпа. Если бы они были чуть поразумнее, их бы смутило поведение Джессики, и они захотели бы проверить ее память. «О, какая же дура! — возмутилась она про себя. — Как можно! «Попросили побыть!» Что еще более глупое можно ляпнуть? Слава богу, они такие же кретины». Человек в пурпурном одеянии сначала заглянул в лицо больного, но тотчас отпрянул и качнул головой. — Не тот? — спросил товарищ, стоя в дверях. — Я проверю. Сейчас. Маг достал палочку и направил ее на девушку. Она ощутила легкий разряд и догадалась, что это было «Фините Инкантатем». — Не тот. Дальше. Сотрудники Министерства ушли. Гротеска выбралась из постели и сбросила с себя маскарад. Она не стала чихвостить Джесс (хотя хотелось), потому что та, кажется, сильно перепугалась. — Кто это был, Гротеска? — Понятия не имею. Дурни какие-то, если тебя даже не проверили. Давай вытащим его. Подруги отодвинули кровать в сторону, чтобы освободить Снейпа. Когда же кровать встала на место, они синхронно склонились, готовясь взять его за руки и за ноги, но, когда черные шелковистые волосы Джесс уже прошелестели по лицу мужчины, Гротеска вдруг окликнула ее. — Назад! Джесс машинально повиновалась. Она привыкла подчиняться воле Гротески, ибо та часто ее выручало и всегда лучше знала, что следует предпринять. — В чем дело? — удивилась Джесс, пока Гротеска всматривалась в мужчину на полу. Но Гротеска повела головой, не сводя взора, мол, подожди, подруга. Наконец она слегка улыбнулась. — Сэр, будьте добры, перестаньте прикидываться, — вдруг произнесла Гротеска. Никакой реакции не последовало. — Как угодно. Дважды просить не буду. Произнеся это ледяным тоном, Гротеска вдруг со всей силы ударила ногой по ноге Снейпа. Он вскрикнул и распахнул глаза, тут же застонав. — Гротеска! — возмущенно воскликнула Джессика и присела возле мужчины. — Сэр, вы в порядке? Сейчас мы вас уложим обратно. Простите, мы вынуждены... Снейп, действительно, был в сознании и, кажется, в ясном сознании, да притом уже достаточно долго. Он выругался сквозь зубы, усилием воли унял боль и устремил острый взгляд аспидных глаз на девушку, что столь дерзко обошлась с ним. Хотя девушка, что нежно приподнимала его голову и не менее нежно держала руку на перемотанной груди, заслуживала большего внимания, тем не менее Снейп смотрел, как мы уже сказали, на Гротеску. — Вас не так легко обмануть, как тех парней. Но едва ли этим можно гордиться. — О! Узнаю Снейпа! — прошептала Гротеска себе под нос. — Знаете, заметить отсутствие кляпа во рту не так уж и сложно. — Затолкали так, что дышать невозможно. Келпи болотное! С вашей стороны было любезно заткнуть мне рот... — С моей стороны было любезно не выдать вас этим людям, — парировала Гротеска. — Или вы так не считаете? — Прекратите, прошу вас! — вмешалась Джессика, ужасно недовольная поведением Гротески. — Сэр, давайте мы поможем вам подняться. Снейп оставил жгучий след взгляда аспидно-черных глаз на Гротеске, та же, поймав его, только презрительно усмехнулась. Она помогла Джесс, и совместными усилиями они помогли Снейпу лечь на кровать. Джесс вернула все датчики приборов, установила капельницу, а Гротеска снова села на стул, безразличная к происходящему, и закрыла глаза. Джесс увидела это, слегка ухмыльнулась краешком рта: Гротеска пытается притворяться, что ей все равно, но это не так. Если бы ей было все равно, как она хочет показать, она бы уже давно сбежала домой, где ее ждала Трэйси. Но Гротеска, несмотря ни на что, оставалась в больнице и ждала. Чего? — Вот так вот, — сказала Джесс мягким голосом, точно кошечка мурлыкнула. — Как вы себя чувствуете? — Я вас знаю? — спросил вдруг Снейп, слегка прищуриваясь. Он рылся в своей памяти, замутненной болью и слабостью. Джессика печально улыбнулась, немного смущённо поправив волосы и убрав их за плечо. — Да. Знаете. Но я даже не представляю, как мне описать себя... Вы... Я Джессика Зейн. Снейп сделал жест, показывая, что это не вызывает отголоска в его памяти. — Лет пять назад. Вы жили в Паучьем Тупике, а мы с отцом и матерью на улице Кентербери. Вы давали за бесценок моей матери чудодейственные лекарства, пока... пока она не скончалась. Помните? Гротеска слегка поерзала на стуле. «А, вот где собака зарыта... Значит, Снейп выручал ее семью, облегчал смертную агонию ее мамы... Как благородно, батюшки! А теперь Джесс наверняка хочет, чтобы он спас ее отца, как спасал мать... Гм, не буду мешать, посмотрим, что из этого выйдет». — Ах, да, — задумчиво сказал Снейп. — Теперь вспомнил. Мисс Зейн... Вас сложно узнать. — Зато вас легко. — Значит, это из-за вас я оказался... — В больнице. — Я понимаю, что в больнице. В какой? — Эм... Не помню... — Неважно название. Город? — Лондон, конечно. — Удачно. И всё же, как я тут оказался? — Мы с Гротеской нашли вас в парке недалеко отсюда. Вы были ранены, и мы доставили вас в ближайшую больницу. Это меньшее, что мы могли сделать для вас. — Ты. Ты могла сделать, — неожиданно подала голос Гротеска. Снейп слегка повернул голову, чтобы снова взглянуть на эту необычную, резкую в обхождении девушку. Но она сидела недвижимо, прикрыв веки. — Интересно, — промолвил он. — А где мои вещи? Джесс открыла ящик возле постели и, достав оттуда все вещи, выложила их на простынь с краю. Снейп рассмотрел их. — Это всё? — нахмурился он. — Да. Всё, что было при вас. — Проклятье... — Что-то пропало? Снейп не ответил. Он помрачнел, нахмурился, потом приподнялся, откинул покрывало и придирчиво осмотрел себя. Нельзя сказать, был ли он удовлетворён осмотром, потому что выражение его лица при этом нисколько не изменилось. — А одежда? — Простите? — не поняла Джессика. — Где моя одежда? — Не знаю. Ее забрали врачи. — Ладно. Не так принципиально. — Сэр, что вы делаете! — воскликнула Джессика, когда Снейп начал освобождаться от проводков и трубочек. — Я не собираюсь здесь оставаться. Вы же видите, меня ищут. Я не в безопасности. — Куда же вы пойдете? — по-настоящему обеспокоенно спросила Джессика. — Не знаю. Пока не знаю. Джессика слегка испуганно, но задумчиво следила за тем, как мужчина поспешно собирается. Он надел халат, который лежал сложенный возле окна, и распихал в карманы все свои вещи. Ему было тяжело. Он дышал хрипло, был бледен, и ноги его подрагивали, однако силою воли он заставлял ослабевший организм выполнять указы мозга. — Сэр... — обратилась нерешительно Джесс и, когда Снейп посмотрел на нее, продолжила: — Вы много сделали для моей семьи, и я бы хотела вас отблагодарить. — Вы знаете место, где я мог бы на время скрыться? Девушка кивнула. — Я буду вам признателен, если вы укажете мне его. Джесс поджала губы и устремила полный мольбы и надежды взгляд на Гротеску. Та, с начала разговора догадываясь, чем он в итоге закончится, уже открыла глаза и усмехалась. Было настолько очевидно, что Джессика захочет помочь Снейпу, чтобы он, может быть, оказал услугу ей и продал несколько своих волшебных зелий только уже для отца, а не для почившей матери. И настолько же очевидно было, что Джессика обратиться к Гротеске с тем, чтобы Снейп пожил именно у нее, ведь Джессика жила с мужчиной. Вернее, Джессика жила у мужчины, а поэтому не смогла бы привести к себе гостей, какого бы пола и звания они ни были. — Да, я помню, Джесс, что на мне свет клином не сошелся, — промолвила Гротеска. — Послушай, я же не могу... — пролепетала Джессика. — Ты знаешь... — Да, вряд ли Николас оценит появление у тебя мужчины. — Пожалуйста, я тебя очень прошу... Гротеска перевела взор на Снейпа, который вслушивался в тихую беседу двух подруг, потому что, судя по всему, был весьма заинтересован в ее исходе. — Допустим. Я понимаю, какая выгода тебе, Джесс. А мне с этого что? — Я... я... — Ты будешь мне благодарна и, возможно, так же лет через пять спасешь мне жизнь, да? Ха-ха, если представится случай? Задетая этим странным упреком, Джессика отвела взор. — Мисс, если дело в цене, мы с вами договоримся, — вмешался Снейп. — Мне требуется укрытие. — Как вы щедры! — хмыкнула Гротеска. — Но дело не столько в цене, сколько в условиях. Давайте порассуждаем, в какое положение вы меня хотите поставить. Вас ищут непонятные люди, то есть вы либо преступник, либо бандит. — Не буду скрывать, — произнес Снейп, — я ни то и ни другое. Но в какой-то мере я вне закона. — Ни то и ни другое, но вне закона? — улыбнулась Гротеска. — Занимательный ребус. Жаль, что легкий. Полагаю, вы политический пройдоха. — Вы проницательны, — кивнул Снейп. — Что ж. С политиками, равно как с преступниками и бандитами, мне приходилось общаться. Однако... моя жизнь и моя судьба в любом случае окажутся под угрозой, если я приглашу вас к себе. — Ни в коей мере, — возразил Снейп. Гротеска изобразила удивление. — Меня не поймают. — Самоуверенно, — проговорила девушка. — Это правда. Если же поймают, вы будете не моим помощником, а моею жертвой, к которой я применял силу и угрозы. — Хорошо. Однако это не все затруднения. Теперь Снейп поднял вопросительно бровь. — Я живу в очень неприглядном местечке. Очень маленьком. Денег у меня, как вы догадываетесь, тоже не особо водится. — Я позабочусь о себе сам, — тотчас сказал Снейп. — Мне нужно только надежное укрытие. Я не щепетилен и непритязателен. — Это, конечно, прекрасно. Однако мне придется потесниться и внести коррективы в свой образ жизни. Кроме того, со мной живет моя маленькая сестра. — Я ведь сказал. За неудобства я заплачу так, как мы с вами договоримся. — Договоримся ли?.. Гротеска посмотрела на Джессику, возбужденно потиравшую ладонь о коленку. Поймав на себе взгляд подруги, она шепнула одними губами горячую мольбу. — Нет, не договоримся, — наконец произнесла Гротеска и, поднявшись со стула, приблизилась к Снейпу. — Вам повезло, сэр. Вы встретили человека, который пробовал на своей шкуре, каково это – бродяжничать и быть в бегах. Мне от вас ничего не нужно. Вы можете жить у меня столько, сколько вам потребуется. Я прошу только об одном: не навлеките на нас неприятностей. Девушка обернулась к подруге. — Джесс, уходи. Мне нужно переговорить с этим господином наедине. Джессика подбежала к Гротеске, обняла ее и чмокнула признательно в щечку. Шепнув на ухо: «Спасибо огромное!» — она распрощалась со Снейпом и вышла из палаты. Гротеска осталась один на один со Снейпом.