Раба чужих страстей

— Вы ведь Гротеска? — уточнил Снейп, когда дверь за Джессикой закрылась, и тут же добавил: — Какое-то уродливое имя, впрочем, оно вам подходит. — Спасибо, да, так меня называют, но это не мое имя, — скривилась Гротеска, а про себя подумала, что Снейп был бы не Снейпом, если бы так долго не плевался ядом. Он и так сделал слишком многое, чтобы уговорить девушку пустить его к себе. Вежливость Снейпа не пресекала границ его выгоды. Как только дело было решено, он снова стал таким же мерзким и саркастичным, как будто и не прошло всех этих лет. Гротеске было трудно забыть тот день, в корне переменивший ее жизнь. У каждого человека случаются такие мгновения, которые разделяют жизнь на «до» и «после». Для Гротески таким мгновением стала речь Снейпа перед Комиссией. Эта речь, лаконично излагавшая его решение, сбросила ее в пропасть, из которой она не могла выкарабкаться вот уже много лет, которая, как водоворот, утащила ее в совершенно иную реальность. Если бы не Снейп, кто знает, она могла бы сейчас получать высшее образование в какой-нибудь академии или уже работать по специальности. Но... но, но, но... Вместо всего этого она просто потеряла свою жизнь. И к несчастьям, овладевшим Гротеской, приложил свою руку Северус Снейп — совершенно бездушный, черствый, ядовитый, скользкий... не человек, а тип. Гротеска не простила ему, но она смирилась, потому что не Снейп, конечно, был виновен в том, что произошло. Он мог проявить снисходительность, но не должен был, и Гротеска вскоре согласилась с таким утверждением. Тогда она перенесла обиду со Снейпа на все волшебное сообщество, столь безоговорочно и беспричинно отвергшее ее. Но это была тихая обида, в высшей точке своей переродившаяся в молчаливое презрение. На опыте Гротеска познала, что гнев — не лучший советчик, а злость — не лучший спутник. Ненависть же — совершенно бесполезная трата душевных сил. Забвение — вот что заслужил волшебный мир. Гротеска выбрала самую простую дорогу и постаралась забыть, и ей это почти удалось. Разумеется, совсем забыть подобное можно было, только забыв свое собственное имя. Однако спустя столько лет прошлое само вынырнуло перед ней во всем безобразии — в образе Северуса Снейпа, человека, чью невиновность в произошедшем Миддлтон едва ли смогла доказать самой себе. Но был ли этот человек тем же профессором Снейпом? По первому впечатлению казалось, что он ничуть не изменился. Разве что постарел. У него как будто волосы посеребрились, и морщина между бровями стала длиннее и глубже. — Значит, Гротеска. Вы даже не знаете моего имени, Гротеска, — сказал он, зачем-то осматривая палату. — Но вы согласились. Не из-за подруги ведь. Почему? Девушка обнажила белые зубки. — Я смотрю, вы тоже проницательны, — ответила она. — Садитесь, сэр. Нам предстоит кое-что прояснить, а вы слабеете с каждой минутой. Несмотря на легкий укол, который доставили ему слова Гротески, Снейп принял ее предложение и сел в изножье постели. Ему требовалась передышка. Она же встала напротив, облокотилась на шкаф и скрестила руки. — Я весь внимание, — объявил Снейп, не понимая, чем его персона так привлекла девушку. Впрочем, и она в свою очередь вызывала в нем любопытство, даже интерес, хотя он не осознавал причин этой ниточки, так и манящей его к Гротеске. Девушка как девушка, похоже, небогатая, небалованная, вряд ли образованная, острая на язык, уродка — из этих характеристик ничего хоть сколько-нибудь привлекательного. Но в ее глазах было что-то такое... Как будто знакомое и родное. Когда он смотрел на эту молодую девушку, Снейпу почему-то грезился Паучий Тупик, плач матери, встречи с Лили и ссоры с мародерами. «Верно, она умна, — подумал Снейп, пытаясь рассеять сомнения и отогнать неуместные сравнения. — Сколько ей лет?» Сквозь дрему он слышал, как подруги разговаривали между собой, и слышал, как Джессика попросила Гротеску выручить мужчину. И она это сделала с непринужденной лёгкостью: умная или нет, но находчива и сообразительна — это уж точно. Значит, с нею можно говорить на равных... Ну, или почти на равных. — Могли бы поблагодарить меня за мою щедрость, — наконец прервала молчание Гротеска. — Насколько я понимаю, мне еще выдастся случай, — ответил Снейп. — Речь ведь пойдет как раз о форме благодарности. — Не сейчас... — Но в скором времени. Так почему вы мне помогли? — На самом деле, сэр, мы знакомы. Снейп склонил голову и посмотрел на Гротеску исподлобья, словно таким образом он мог увидеть ее заново, как в первый раз. Если Джессика ему сразу показалась отдаленно знакомой, то лица Гротески он точно не знал. Нет. Он не знал ее. Оборотное зелье?.. — Вы объясните? — спросил он. — Это будет не так просто, — хмыкнула Гротеска, опустила взор и плотнее прижала сложенные крестом руки к груди. Точно Оборотное зелье, решил Снейп и сосредоточился. Аспидные глаза недобро заблестели. — У меня хорошая память, — протянул он. — Мисс Зейн я вспомнил. Вспомню и вас. Кто вы? — Это будет не так просто не для вас, а для меня, сэр. Однако, — Гротеска сделала усилие и выпрямилась. — Мы задерживаемся. Не уверена, что люди из Министерства не вернутся. Снейп мгновенно насторожился и по привычке потянулся за палочкой, которой не было. Теперь сомнений не осталось. Волшебница под Оборотным зельем. Это плохо — он надеялся, что девушка магла. Хотя стоило предположить... она подозрительно себя вела. — Вы испугались меня, профессор Снейп? — усмехнулась Гротеска. — Неужели? И вдруг она, заметившая движение мужчины, открыла свою сумку и протянула ему завязанный платок. В нем лежали те вещи, что Гротеска забрала у него в парке, пока он был без сознания. Снейп напрасно всматривался в лицо девушки. Такое лицо он наверняка бы крепко запомнил... Нет, он впервые видел эту девушку — это точно. Он не понимал. Если она волшебница и знает, кто он и что сделал, то почему помогает? — Кто вы? — повторил Снейп. — Вы у меня учились? Вместо ответа Гротеска приподняла рукав и показала бледный след от татуировки на левом предплечье. — Не может быть, — пробормотал Снейп, отпрянув. Теперь он пришел в совершенное недоумение. Она кандидат в Пожиратели Смерти? Но почему он, член Ближнего круга, знать о ней не знает? Слишком много вопросов. Зато Снейп хотя бы понял, почему девушка вдруг согласилась помочь ему: хотела выслужиться перед Волан-де-Мортом. Ведь наверняка она еще не в курсе, что Волан-де-Морт почитает его за главного своего врага после того, как Снейп в очередной раз спас Поттера, за что ныне и поплатился так больно. Однако, если она кандидат в Пожиратели Смерти, укрытие будет не таким надежным, каким оно казалось сначала. Придется стирать ей память и всё же подаваться в бега... — Когда повелитель узнает, какую услугу вы ему оказали, вытащив меня из неприятностей, он вас отметит, мисс, — непринужденно солгал Снейп. Однако реакция девушки оказалась прямо противоположной той, какую он от нее ожидал. Гротеска переменилась, трудно сказать, побледнела ли она. Но ее губы приоткрылись, а в глазах словно разверзлась пропасть. Снейп как будто привел ее в недоумение, близкое к испугу. «Да что же творится?» — этот новый вопрос, возникший в его сознании, объединил все прочие. Гротеска с трудом взяла себя в руки. Но голос ее дрогнул, когда она спросила: — Вы?.. Пожиратель Смерти? — Вы утверждаете, что знаете, кто я, — жестко произнес Снейп, вытаскивая палочку, — вы носите Черную метку, и вас повергает в шок, что я Пожиратель? Мисс, черт возьми! Невзирая на угрожающе поднятую палочку, Гротеска отвела взор от Снейпа и, обогнув шкаф, села на складной стул. — Нет, но почему тогда?.. — пробормотала она, не скрывая смятения. — Объяснитесь, мисс! — потребовал Снейп. — Вы мне лжете. Кто вы? Гротеска посмотрела на мужчину и утерла лицо, словно это могло помочь ей забыть то, что она услышала. — Неужели вы меня, правда, не помните? — она подалась вперед. — Я показала метку, потому что думала, что я такая одна, что по ней вы меня вспомните... — Да назовите же свое имя! — Миддлтон. Снейп остолбенел. В его уме как будто вспыхнул давно потухший факел и обжег его. — Миддлтон... — эхом откликнулся он. — Миддлтон, — вздохнула Гротеска и тут же усмехнулась. Она закрыла глаза пальцами и покачала головой. Какой-то сон... Удивительно, но в это мгновение мысли бывшей ученицы и бывшего преподавателя в точности совпадали, поэтому молчание затянулось. Они пытались осознать. — Откуда вы знакомы с мисс Зейн, Миддлтон? — наконец спросил Снейп. — Не называйте меня так, — хмуро ответила девушка. — Гротеска, и никак иначе. Она моя коллега. А теперь к вам аналогичный вопрос. — Вы же слышали, — откликнулся Снейп. — Мы жили неподалеку. Я знал ее мать. Знал, что она больна. Давал лекарства. — А вы в курсе, что теперь у нее болен отец?.. — Догадываюсь. Вероятно, мне придется вспомнить рецепт, — усмехнулся Снейп. — Не вероятно, а точно. На самом деле это ей вы обязаны. Ей, а не мне. Я-то почти убила вас, — легко призналась Гротеска. — Хм... Да, почти. Снейп дернул бровью. Какая, однако, непринужденность. Это, действительно, Миддлтон. Она всё такая же не по-слизерински прямодушная и неосторожная. — Мило, — сказал он, невольно вспоминая вместе с прежними качествами Миддлтон ее симпатичную внешность. — Я это учту на будущее. А зачем этот маскарад? Оборотное зелье? От кого вы прячетесь? — Это не маскарад... — Гротеска убрала руки от лица. — Это... я. Снейп, разумеется, не поверил. Он прямо переспросил и получил такой же ответ; тогда он встал с постели и подошел к Гротеске, которая, сидя на стуле, запрокинула голову. Не спрашивая разрешения, он коснулся палочкой виска девушки. Легко укололо висок и волшебным зарядом расползлось по телу. Не Оборотное. А как же тогда?.. Снейп дотронулся сгибом пальца до рубца на лбу, шедшим к корням волос, и убедился, что это не грим и не маска, а шрам. — Ни черта не понимаю, — произнес Снейп. — Боевые трофеи, — невнятно буркнула Гротеска. Он скосил на нее подозрительный взгляд, хотел спросить, чтобы удовлетворить взыгравшее любопытство, но передумал: девушка все равно явно не настроена отвечать на подобные вопросы. Она тотчас ощетинилась, ссутулившись и поджав губы. — Я тоже ничего не понимаю... — тихо и как будто злобно сказала Гротеска. — Я реально не знала, сэр, что вы Пожиратель Смерти. Черт побери! Может, я ошиблась, и не следовало мне слушать Джесс и вмешиваться... — Как вы могли не знать, что я Пожиратель? Об этом ведь давно известно... — Как это? Давно известно? — удивилась Гротеска. — Разве теперь такое не скрывают? Девушка и мужчина растерянно смотрели друг на друга. Наконец Гротеска сбивчиво произнесла: — После того, как вы меня отчислили, сэр, я порвала все связи с волшебным миром. Они вышвырнули меня. Я решила, ну и пусть. Я им не нужна. Они мне тоже не нужны. И с тех пор... я ничего не знаю и никак не сталкиваюсь с волшебниками. Хотя... — Что? — Я покупала зелья. А еще... я связалась с волшебником несколько лет назад, — вспомнила Гротеска. — Он установил мне защиту на дом. — То есть вы вообще, — Снейп выделил это слово, — вообще ничего не знаете? Гротеска покачала головой. — Не знаю и не хочу знать. — Но вас должны интересовать события волшебного мира, — возразил Снейп. — Тем более такого масштаба, когда решается судьба, будущее волшебников... Вашей сестре ведь скоро поступать в Хогвартс. — Откуда вы знаете?.. — вздыбилась Гротеска. Снейп как будто смутился, но лишь на миг. — Я смотрел списки, — твердо ответил он. — Сразу после того... Я знаю, что ваша сестра волшебница. Гротеска ухмыльнулась. — Значит, вы знаете, что Дамблдор меня обманул? — все так же с ухмылкой промолвила она, смахнув несуществующую крошку с губы. — Он ведь нас не принял в Хогвартс на лето, потому что... моя сестра была якобы маглой. — Мисс Миддлтон... — Гротеска! Гротеска, — грубо поправила девушка. — Не всегда получается с детства зафиксировать магические таланты, — с равнодушием, граничащем с жестокостью, продолжил Снейп, — тем более когда ребенок был рожден дома, а не в специальном заведении, клинике, больнице и тем более когда он не был сразу зарегистрирован. Это была досадная ошибка из-за недосмотра ваших родителей, а не обман Дамблдора. Гротеска пожала плечами. Ее взор на долю секунды покрылся пеленой грусти, показывая случайную душевную слабость. — Хотела бы я верить вам, сэр. Но не верю. Наступила тишина. Тишина — это, безусловно, весьма условное обозначение. В палате, где беседовали Снейп и Гротеска, было относительно тихо. Но на этаж выше шумели люди из Министерства, продолжавшие искать Северуса Снейпа среди тех, кто попал в больницу. Кажется, кто-то из родственников был категорически против того, чтобы нарушали покой больных, и пытался прогнать незваных посетителей. Поднялась суматоха. Гротеска долго над чем-то размышляла, а Снейп не совсем терпеливо ожидал, к чему же она придет. Его следует простить за резкие высказывания нетерпения: в конце концов голоса людей из Министерства, в любой момент могущих случайно узнать о том, что тот, кого они ищут, отделен от них лишь бетонной перегородкой, знатно играли на нервах. Наконец девушка шумно выдохнула, уронила голову и что-то пробормотала. — Сэр, расскажите мне, пожалуйста, как обстоят дела в волшебном мире и каковы расстановки сил. Как я понимаю, Сами... — Нет! Снейп взмахнул палочкой быстрее, и девушка не успела окончить: ее рот закрылся, точно на него повесили тяжеленький замок. Еще один взмах, и это ощущение прошло. — Темный Лорд или повелитель. — А-а-а, понимаю, — улыбнулась Гротеска. — Значит, я права. Темный Лорд обрел кое-какой вес. Снейпу пришлось поведать Гротеске в общих чертах обо всех тех событиях, что наверняка известны нашим читателям из небезызвестных книг, охватывающих период с весны 1992 года и по весну 1998 года. Разумеется, он не посвятил ее в подробности и тонкости: он говорил обобщенно, избегая упоминать конкретных личностей, в том числе самого себя. Гротеска выслушала его с предельным вниманием, не перебивая и не задавая дополнительных вопросов, ибо, будем честны, она слишком сильно отрешилась от волшебного мира и полностью смирилась с болью, причиненной изгнанием, — теперь же она избегала необходимости снова погрузиться в магию. Это погружение могло принести разочарование и вызвать сожаление о том, что когда-то ее прогнали. Однако Снейп... Он был ей нужен. И, соотвественно, ей нужно было понять, на что она идет, принимая его к себе в дом. Гротеска тоже была нужна Снейпу. Для него прибежище в доме изгнанной из магического мира девчонке, о которой и помнить-то никто не помнит, — идеальный вариант. Она не существует для волшебного мира и, если она с таким усердием скрывает свое имя среди маглов, значит, она, вероятно, не существует и для мира маглов. Более того, она держится в стороне от всех партий, она нейтральна, что исключительная редкость — в такое смутное время найти человека, знакомого с волшебным миром и и при этом занимающего нейтралитет, казалось делом невозможным. Но Снейпу повезло. Разве можно было придумать место для укрытия лучше? Кажется, можно было, но для этого пришлось бы пользоваться магией, Империо, например, или другими приметными заклятиями, но такая магия оставляет следы. В данной ситуации такая неосторожность непозволительна. Нет, Снейпу был нужен такой человек, который примет его добровольно и добровольно же станет молчать. Поэтому он так уцепился за девушку: если она не вздумает по каким-то причинам выдать его, если они смогут найти общий язык, то оба останутся довольны таким сотрудничеством. Осталось объяснить это ей. Но как? После его рассказа Гротеска явно не пришла в восторг. Она сидела с опущенной головой и потирала пальцем лоб, что-то пришёптывая. Она думала о том, какие проблемы может принести с собой Снейп и, напротив, какую может доставить выгоду. Как на чаше весов взвешивались эти составляющие будущего решения. Насколько Гротеска догадывалась — а она умела мыслить, — Снейп был сильно впутан во всю эту сложную историю. Был ли он ключевой фигурой? Вероятно. Гротеска не хотела расспрашивать его подробнее, хотя бы потому что ей было искренне наплевать на судьбу волшебного мира, кроме того, она не хотела зря бередить старые, чересчур больные раны. Даже несмотря на то что скоро Трэйси предстоит познакомиться с новой стороной своей жизни и, возможно, поехать в Хогвартс. Гротеска привыкла подстраиваться под обстоятельства, и иного пути не мыслила: независимо от того, кто придет к власти, ни она, ни ее сестра не пропадут. — Сэр, давайте сделаем так, — сказала она громче, не глядя в глаза мужчине. — Вы сотрете мне память, и мы просто разойдемся, как будто ничего не было. — Это ваш окончательный ответ, Миддлтон? — спросил Снейп. Он видел неуверенность Гротески, и наметанный глаз его не обманул. Девушка дернула подбородком, резко встала и сделала несколько нервных шагов. — Вы должны оказать мне услугу, Миддлтон, — хладнокровно заявил Снейп. Он старательно избегал фразы «помочь мне». — Гротеска! Гротеска, черт побери, — снова поправила девушка. — Почему же? — Для этого много причин. Вам все перечислить или самую весомую назвать? — хмыкнул Снейп. — Не глумитесь. — Во-первых, вы сделаете приятное подруге. — Она мне не подруга. — Во-вторых, я и впрямь могу избавить вас от этого досадного дефекта. Гротеска вздрогнула и невольно глянула в зеркало над раковиной. А потом ее глаза потемнели и стали колоть собеседника сильнее, чем обычно. — Читаете мысли, — шикнула она недовольно. — Не удержался. — Да вы и не держали себя, сэр, — Гротеска постаралась успокоиться. — Ну, допустим. Это все причины? Знайте, звучит неубедительно. — Ну, если вам нужно еще... — раздражающим голосом протянул Снейп. — Как угодно, я не хотел этого произносить. В-третьих, я спас вам жизнь, Миддлтон. Гротеска сделала такое стремительное движение, словно собралась ударить мужчину. Она стала похожу на распушившуюся кошку, а Снейп получил преимущество: он вывел ее из себя, а сам остался спокоен. — Спас? Спас? — повторила Гротеска на повышенных тонах. — Да вы мне ее сломали! — Вы сами себе ее сломали, когда присоединились к Темному Лорду. Вы и никто больше. — Чудно! — рыкнула девушка, заведясь. — И в чем же здесь спасение? — Я полагал, это очевидно, мисс, — с издевкой сказал Снейп. — Для меня было очевидно, что вы меня не выносили, — отрезала она. — И как только подвернулся случай, вы избавились от меня. — Миддлтон... Девушка сердито сжала кулачок. — ...вы идиотка. Оскорбление не произвело на нее должного впечатления. Она с усмешкой бросила: — Спасибо, сэр. Без вас знаю. — Мне было плевать на вас точно так же, как вам теперь плевать на меня, — продолжил Снейп. — Велика честь. Я видел в вас рядовую ученицу, столь же пустоголовую и ветреную, как все остальные. Ничего больше. — Да? И что же вас тогда побудило спасать рядовую ученицу, а? Никогда не замечала в вас тяги к геройству. — Я врагу не пожелаю того, во что ты вляпалась, дура. Гротеска даже отпрянула, ощутив жгучий взор профессорских глаз. Она по-настоящему рассердила Снейпа?.. Кажется, да. Вспылив, он приглушенно охнул и снова упал на кровать, прижав ладонь к ранам на теле. Ему потребовалась передышка, чтобы разогнать болезненную муть, что заволокла сознание. — Темный Лорд не забывает тех, кто однажды сказал ему «да», — промолвил Снейп, отдохнув. — Вы были юны и совершили ошибку, последствий которой не способны были и, как я вижу, до сих пор не способны в силу, полагаю, природной ограниченности осознать. Вы грязнокровка... — Ну нет, я полукровка. — Через поколение? Ваша мать – сквиб, а отец – магл. Для Лорда это все равно что грязнокровка, — не встретив возражения, он продолжил: — Ни для меня, ни для Дамблдора не было секретом, что Лорд возродится рано или поздно. Если бы вы остались в волшебном мире, мисс, он вспомнил бы о вас. Вспомнил бы и потребовал бы помощи, которая превратила бы вашу жизнь в сплошной ад. Он выпил бы из вас всю кровь, а потом, мисс, он убил бы вас, как делал это с остальными, с теми, кто исчерпал себя. Это в лучшем случае. В худшем он сделал бы из вас рабу, наложницу или просто игрушку для битья. Мисс, какой бы идиоткой вы ни были, вы не заслужили такого будущего. Вот от чего я вас спас, выкинув из Хогвартса. — Красиво говорите, сэр, но напрасно, — ответила подавленно Гротеска. — Все то, что вы говорите, сдобрено «бы». Вспомнил бы. Убил бы. А ведь могло быть иначе, да? Да? Вы не знаете, черт побери, что было бы, если бы! Не знаете! — рявкнула вдруг она. — Зато вот она реальность. Вы видите это? — она указала пальцем на лицо. — Видите? Это последствия вашего решения. В этом я не виновата, у меня не было выбора. Неужели мое преступление было настолько серьезно? Что я такого сделала, чтобы меня выгнали? Спасла, как и вы, Поттера, который, вот ведь оказывается, так важен? Да если бы не я в подземельях Хогвартса, если бы я не напала на него... Гротеска резко оборвала речь, сдвинув брови. — Ладно. К черту, — выстрелила она словами, как из пулемета. — Это всё прошлое. Вы хотели спасти меня, сэр. Спасибо. Но у вас это не получилось, а получилось наоборот. Жаль. Больше я не хочу к этому возвращаться. Мы говорим о будущем. О вашем и моем. Из всего того, что вы перечислили, действительная причина только одна — ваше зельедельческое мастерство. Есть еще что-нибудь, что мне следует знать? Снейп остановил на Гротеске долгий взгляд: глаза в глаза. Чем дольше он говорил с нею, тем больше он узнавал в ней Лору Миддлтон. Она всегда была такою. Порывистая. Придирчивая. Себе на уме. Сейчас повзрослевшая Миддлтон особенно напоминала ему Беллатрису в молодости, пока та еще не тронулась умом. Он мог поклясться, что в родословную Миддлтон затесался какой-нибудь из многочисленных отпрысков Блэков или Лестрейнджей — очень уж ее непростой нрав походил на взбалмошный, своеобразный характер этих семей. Снейп с самого ее поступления на факультет наблюдал за девчонкой, как, впрочем, и за всеми другими слизеринцами, но Миддлтон все же отводил особое место среди остальных: грязнокровка на Слизерине — это исключение, а исключения не бывают не интересны. Сначала, конечно, как истинный слизеринец, Снейп не мог уразуметь, каким образом грязнокровка оказалась на его факультете. За время его преподавания в Хогвартсе учеников-слизеринцев с происхождением, подобным происхождению Миддлтон, по пальцам можно было пересчитать, но все они с первого же взгляда на них доказывали свою слизеринскую сущность. Слизеринцам до мозга костей прощалось их сомнительная родословная. С Миддлтон все было далеко не так очевидно. Однако по прошествии времени слизеринка раскрылась в ней и проявилась ярче всего в склонности к Темной магии. У Мидллтон был несомненный талант. Она словно бы естеством чувствовала, как родную, эту неуловимую, туманную, сложную материю, умела слиться с нею, настроиться на ее лад. Девочка могла полностью отдастся одной ей ведомо внутренней энергии, отрекаясь от внешнего мира. Она не умела качественно приготовлять зелья и превращать мышь в бокал, на что постоянно жаловалась Макгонагалл, потому что для этих точных наук следовало изливать магическую энергию, фокусироваться на постороннем объекте, а Мидллтон всегда закрывалась в себе, словно сохраняла магические силы, чтобы затем преобразовать их, — Темная магия шла изнутри нее, зарождаясь в этом причудливом характере и необычном магическом даре. Ей не составляло труда овладевать сложнейшими заклятиями: то, на что взрослому волшебнику потребовались бы месяцы, у Миддлтон выходило само собой. Однажды Снейп стал случайным свидетелем того, как Миддлтон, на тот момент четверокурсница, играючи накладывает на сову в совятне Империо и в совершенстве его контролирует. Будь Снейп младше, будь он всё таким же амбициозным студентом, он бы позавидовал девчонке. Тренируясь, он вкладывал в занятия Темной магии огромные силы и все равно долго не мог добиться такого же результата: не то чтобы достичь, а даже приблизиться к уровню Волан-де-Морт, который, будучи Томом Реддлом, демонстрировал в юности такой же талант — талант, рождающийся один на тысячу. Поэтому замечая девчонку, сидящую ночью где-нибудь в укромном уголке за темномагическими книжками, Снейп, разумеется, отчитывал ее, иногда снимал баллы, отбирал книги, но затем позволял ей потихоньку выкрадывать их из библиотеки или из его закромов. Делал вид, будто не замечает или забывает, потому что сам мальчишкой увлекался тем же. В общем, попустительствовал. Он и сам был таким же — увлеченным одаренным изгоем-полукровкой, так и не понятым, не принятым до конца. Так зачем было отнимать у Мидллтон единственное, что по сути делало ее слизеринкой — Темную магию? Он позволял, но не думал, что она зайдет столь далеко. Хотя должен был подумать, должен был уследить и предостеречь еще не опытную, слишком уверовавшую в свои силы девушку, ведь было очевидно, что подобный характер притянется к Волан-де-Морту, как к магниту. Снейп на собственном опыте знал, как это происходит, — знал и не успел отследить, потому что был занят своими проблемами, своими переживаниями, вызванными прибытием Мальчика-Который-Выжил в Хогвартс. А когда прозрел, для Миддлтон было уже всё потеряно — все пути назад закрылись. Он мог только предотвратить ее новые ошибки, что он и сделал. И, будем честны, Снейп не жалел, не раскаивался, а в связи с бурными событиями следующих лет трагичная история талантливой девушки как-то сама собою стерлась из памяти. И вот, оказавшись в совершенно отчаянном положении, Снейп столкнулся с тою, кого он — вольно, а может быть, и невольно — вверг в точно такое же отчаяние. Он посмотрел ей в лицо, в глаза, отражавшие всю тут трепку, что девушке задала жизнь, и где-то в глубине души впервые допустил мысль, что тогда, много лет назад, он был неправ, что упрек, который сама девушка скрывала, но который невозможно было скрыть — настолько он был естественен — по отношению к нему, Снейпу, вполне справедлив. Как бы то ни было, а всё это в прошлом, как выразилась Гротеска. Разумеется, постыдное прошлое будет навязчиво стоять между ними, как бы они ни станут отрицать его, но сейчас важнее будущее. Снейп твердо был намерен убедить Миддлтон «оказать ему услугу». — Вы хотите говорить о будущем, мисс? — произнес он. — Извольте. Вы обеспечите нормальное будущее своей сестре, если я окажусь в относительной безопасности там, где меня никто не станет искать. — Нормальное будущее – это какое же, м? И кто мне это обещает? — хмыкнула Гротеска презрительно. — Вы, Пожиратель Смерти? — Да, я. Пожиратель Смерти, — хладнокровно ответил Снейп. — Интересно. Если я правильно осведомлена, Тёмный Лорд не очень-то жалует людей магловского происхождения. Меня турнули из волшебного мира, а мою сестру могут убить, потому что она грязнокровка, если ваш Лорд придет к власти. Не очень радужные перспективы, а? — Что ж вы там поздно осведомились, Миддлтон? — язвительно протянул Снейп, решив ответить на выпад. — Что ж не додумались до этого, когда сговорились с Квиреллом? — Я была дура, — не моргнув глазом ответила Гротеска. — Не исключаю, что я и сейчас дура, потому что я не понимаю, какое такое нормальное будущее я обеспечу своей грязнокровке-сестре, оказав услугу Пожирателю? И судя по всему, не последнему Пожирателю. Снейп про себя чертыхнулся. Миддлтон вынуждала идти его на откровенность, и выбора у него особо-то не оставалось. Обманывать ее — дело бесполезное. Она достаточно умна, чтобы самостоятельно разобраться в его прошлом без его ведома. Но насколько можно ей доверять? Она ведь может выдать его как Темному Лорду, который растерзает его на кусочки за то, что спас Поттера, так и Министерству, которое упрячет его в Азкабан за то, что убил Дамблдора. Не очень удачный расклад. Но станет ли Миддлтон выдавать? Снейп всматривался в девушку и размышлял над этим вопросом. Насколько велико ее желание обрести нормальное лицо? Если велико, то она точно не выдаст Снейпа до тех пор, пока он не сделает ей лекарство, способное исцелить эти ужасные шрамы. Но с другой стороны, она может польститься идеей выдать его либо Волан-де-Морту, либо Министерству в обмен, например, на магию или на любые другие жизненные блага. Ладно, как бы то ни было, у Снейпа всегда остается то преимущество, что в любой момент он сотрет девушке память. Убедив себя в правильности рассуждений таким образом, он, помедлив, произнес: — Я не Пожиратель. — Ну да, а я Непорочная Дева, — Гротеска взглянула на часы. — Прошло около трех минут с тех пор, как вы утверждали прямо противоположное. — В юности я тоже был дурак. И я тоже, как и вы, принял неправильное решение, в чем раскаялся тогда, когда нельзя было уже отступить. Да, я считаюсь Пожирателем Смерти и вхожу в Ближний круг. Но я помогал и продолжаю помогать Поттерам, членам Ордена Феникса и Министерству. Я желаю одного: смерти Лорда. — Хотите сказать: засланный казачок? Под прикрытием? — Да, — кивнул Снейп. — Вернее, уже нет. Вчера, до того, как вы меня нашли, я выдал себя. Поттер попал в ловушку, его схватили, притащили к Темному Лорду в поместье... Не буду останавливаться на этих неприятных моментах. В общем, Темный Лорд теперь знает точно, на чьей я стороне, и доказательство – вот оно, — Снейп указал на свои раны. — Если мы с ним столкнемся, он вряд ли позволит мне уйти живым во второй раз. — Сочувствую. Должно быть, это плохо, но меня это не трогает. И почему вы в открытую не объяснитесь перед Министерством? Перед теми же орденовцами? — Миддл... Мисс, они мне не поверят. — Но доказательство-то убедительное, — возразила девушка, хмыкнув. — Я убил Дамблдора. По его же просьбе, потому что он терзался в смертных муках, а я должен был получить доверие Лорда. Понимаете? Даже если в это и поверят, мне не простят смерти всеми любимого старикана. Уж точно не тогда, когда жив Темный Лорд. Гротеска мотнула головой, словно не веря в услышанное. Но она тотчас же погасила в себе сострадание, возникшее не миг, когда в памяти всплыли воспоминания из времен Хогвартса, времен учебы. Она исподлобья взглянула на Снейпа, и что-то странное зажглось в ее умных глазах. — Значит, вы теперь неприкаянный? Вы умудрились не угодить и тем, и другим? — Увы. Гротеска улыбнулась, но в этой улыбке было больше мрачных чувств. — В таком случае добро пожаловать, сэр. Вы выгнали меня. Теперь выгнали вас. Будем считать, что мы квиты, и я за избавление от шрамов окажу вам услугу сродни той, которую вы мне оказали лет так шесть назад. Я ведь правильно поняла вас: вы оказали мне услугу, вышвырнув из Хогвартса? Снейп прищурился. — Абсолютно верно. — Прекрасно. Снейпу потребовалось десять минут, чтобы полностью собраться, упаковать вещи и приготовиться к трансгрессии. Но прежде чем подать руку Гротеске, он задал терзающий его вопрос: — Какова гарантия, мисс, что вы меня не выдадите? Что я могу рассчитывать на вас? — Если бы я хотела это сделать, то уже сделала бы, не правда ли? — Гм... — Другой гарантии у меня нет, — призналась Гротеска. — Только мое честное слово, впрочем, не думаю, что оно хоть сколько-нибудь весит для вас. Этого заверения Снейпу было достаточно. Он хотел верить Миддлтон, потому что всё говорило о том, что она не станет сотрудничать ни с Лордом, ни с Министерством. В любом случае Снейп пообещал себе глаз с нее не спускать. После этого он протянул руку. Но прежде чем взяться за нее, Гротеска тоже спросила: — А какова гарантия, что вы меня не обманете, сэр? — Моя тайна. Девушка кивнула, удовлетворенная таким ответом, опасливо взялась за предложенную руку, при этом вздрогнув всем телом, и вскоре больничная палата опустела.