Раба чужих страстей

— Ах ты ж!.. Черт, это было предсказуемо. Гротеска едва удержалась на ногах, когда обессиленный трансгрессионным скачком Снейп невольно повалился на ее плечо. Он тоже выругался, повел рукой, чтобы за что-то схватиться, но, кроме девушки, рядом, к несчастью, не нашлось ничего подходящего, а до единственного фонарного столба было около пяти шагов. Несколько прохожих недоуменно оглянулись на странную пару, но дальше оценивающего взгляда их любопытство не простерлось. Ну, взаправду ли, будто бы в этой округе такая редкость встретить каких-нибудь пройдох, которые, уподобляясь ночным теням, наутро разбредались по своим углам, загоняемые туда солнечным светом. Честные люди, случайно сталкиваясь с такими сущностями, старались не замечать их — считали ведь раньше, что проказа передается от одного лишь взгляда на грешника. А разве несчастье во всех его проявлениях: бедности, страданиях, утрате, уродстве — это не такая же заразная болезнь? Пожалуй, еще заразнее. — Потерпите, здесь близко, — ободрила Гротеска, которая меньше всего хотела, чтобы Снейп рухнул посреди улицы без сознания. Если бы была магия... Но, увы. Он сжал челюсти и, стараясь забыть про открывшуюся от натуги рану, пошел вслед за Гротеской. Она предложила ему свою помощь в виде хоть и женской, но сильной руки, на которую можно было опереться, однако экс-директор Хогвартса мужественно, а точнее, высокомерно отказался. Он и так претерпел, как ему думалось, из-за девушки немало унижений за последние несколько часов. Спутники перешли узкую улочку, совершенно типичную для лондонских окраин и свернули в еще более тесный переулок. Здесь висел сиреневый сумрак, потому что утреннее солнце, не достигнув зенита, не могло прорваться через высокие фасады кирпичных домов. Не заметив возле одной из дверей черную низенькую стойку, на которой сверху значилось «Сир Весельчак», а под этим белым мелом было выведено что-то неразборчиво-пыльное, вроде значка фунта, Снейп зацепил ее ногой. Стойка издала противный скрипящий звук, проехав пару дюймов по мощеной дорожке. — Если веселье звучит таким образом, я отказываюсь быть веселым, — хмуро пробубнил волшебник и пнул стойку, чтобы она вернулась на место. Гротеска сомнительно хмыкнула, едва ли оценив остроумие, столь же затхлое, как и место, в котором они находились. От этого неудачного остроумия так и разило дурным, закостеневшим чувством юмора, попорченным усталостью прожитых дней. Поэтому девушка, скорее, обратила внимание на то, что в Снейпе еще осталась капелька человеческого — и ему свойственно предельно уставать, причем до такой степени, когда даже самый замкнутый и щепетильный уже не стесняется бездарно шутить. Тем временем, пройдя по переулку, они обогнули жилой дом. Сторона его, противоположная лицевой «парадной» части, была потрепана временем. Один из балкончиков, когда-то хлипко державшийся на третьем этаже возле своих собратьев, сейчас стыдливо лежал перевернутый на бок рядом с какими-то холщовыми мешками, там же покоилась аккуратно собранная и почему-то не выброшенная штукатурка, а еще чуть дальше, придерживая крышку мусорного бака, пристроилась груда кирпичей. Вдоль всего фасада длинного дома тянулась вереница черных ходов, перемежавшаяся с лестницами, ведущими в подвальные части дома, где тоже располагались квартиры. — Вам будет комфортно, сэр, все равно что в ваших подземельях, — сказала Гротеска, указывая на самый ближайший спуск. — Если мне не изменяет память, вы жили... — прохрипел Снейп и закашлялся. — Сэр, вы вновь путаете Миддлтон и Гротеску, — жестко ответила Гротеска, воспользовавшись его слабостью. — Предостерегаю вас в последний раз от таких смешений. Она проигнорировала пронзающий взор Снейпа, просто отвернувшись и сбежав вниз по лестнице. Звякнули ключи, и затем открылась дверь, после чего внизу в сумраке снова появилось изуродованное лицо девушки. Снейпа невольно передернуло: словно чертова тень выглянула из преисподней. — Вы сможете спустится? Давайте руку. Здесь ужасные ступени. Неясного, не то черного, не то коричневого, не то мутно-серого цвета ступени, действительно, были слишком высокими и одновременно узкими. С ловкостью, свидетельствовавшей о многолетней привычке, Гротеска не то, что взбежала — вспрыгнула наверх, и подстраховала мужчину. Спустившись, он обнаружил слева от себя запертую и заколоченную тремя сгнившими досками низкую дверь, а справа — распахнутую. — Да, у нас нет соседей, — уловив взор Снейпа, сказала Гротеска и юркнула в проем. — Входите. Только осторожно, здесь ступенька... и пригните голову. Обиталище Гротески трудно было назвать домом. Обиталище — такое слово вполне точно характеризует то, что мы собираемся описать ниже, и пусть читатель не удивляется, что мы будем использовать преимущественно его для нашего повествования. Такое обиталище мало подходило для молодой, не лишенной ума девушки, но вполне соответствовал уродине, чье лицо напоминало гротескную маску, поэтому Снейп не был удивлен, что оказался в подобном месте. Входя в подвал через низкую дверь, гость должен был преодолеть последние три ступеньки, чтобы попасть в центральную комнату, служившую одновременно гостиной, столовой и кухней. Здесь было душно и тесно из-за слишком низких потолков, к которым, впрочем, Снейпу, проводившим уйму времени в подземельях Хогвартса, было не привыкать. Свет и воздух (не самый чистый и не самый свежий) проникали в комнату, которую мы будем именовать гостиной за неимением более подходящего названия, через два маленьких прямоугольных окошка, закрытых решеткой. Если бы не усилия Гротески, которая сделала все для того, чтобы за счет обстановки создать мало-мальский уют, подвал походил бы больше на тюремную камеру. Однако, как мы уже заметили, Гротеска постаралась на славу. На окошки она повесила скромные занавески, которые исключительно благодаря своей скромности и простоте удивительным образом сгладили грубость ржавых решеток. Рамы были выкрашены под ясеневое дерево и блестели, покрытые лаком; чистенькие кремово-белые стены тоже выглядели почти как новые — благодаря светлым тонам гостиная волшебным образом становилась просторнее. Центр ее занимал квадратный стол, накрытый лиловой клеенкой с кружевами на свисающих краях; на нем — изукрашенная с попыткой имитировать фарфор глиняная ваза с искусственными пестрыми цветами и два стаканчика рядом. Тут же были два одинаковых стула, один из которых, впрочем, испытал на себе мастерство маленького дизайнера, который, вернее которая, сочтя древесные узоры слишком скучными, изрисовал спинку замысловатыми зверюшками. Сиденье стула было укрыто подстилкой, но, без сомнения, и там поселились красные жирафы, синие ежики и розовые лягушки. Мягкие игрушки, беспорядочно сваленные в уголке дивана, что стоял слева от двери и был отделен от нее только небольшим шкафом, — так вот игрушки лишь подтверждали свидетельства о пребывании в этом обиталище весьма активного ребенка. — Садитесь сюда, — повелительно сказала Гротеска, лихо сгребая игрушки с дивана и откладывая их на нижнюю полку шкафа. — Ну, осторожнее, осторожнее, кровью же заляпаете. Порыкивая, как раненый зверь, Снейп с явным трудом опустился на старенький хлипкий диван, который застонал под его весом и, словно в отместку, уперся в незваного гостя жесткими пружинами. — Сэр, должна вам сказать, — продолжила Гротеска, раздеваясь, — что я не особо смыслю в медицине, но что-то мне подсказывает, что вам требуется помощь. — Поразительная проницательность, — колко бросил Снейп, бегло осматривая себя. — Мне необходимо... — Сэр, я знаю, чтó вам необходимо, — перебила Гротеска и поправила растрепавшиеся волосы после того, как она стянула с себя кофту. — Я ведь сказала, что я не особо смыслю в медицине, а не что я в ней совершенно не разбираюсь. В моем... кхм, положении, как вы догадываетесь, мне частенько приходится иметь дело с оказанием помощи самой себе. И, кстати, ваши уроки, отдаю справедливо должное, — единственное, чем я пользуюсь и теперь. — Вы применяете волшебные снадобья? — удивился Снейп. Гротеска скривила рожицу, а потом усмехнулась как будто своим собственным мыслям. — В разумных количествах. Как вы знаете, я ведь не волшебница, а значит действие зелий... — Искажено. Я удивлен, что оно вообще есть. — Ну, я ведь все-таки особая «не волшебница», бывшая волшебница. — И где вы их достаете? Девушка ответила ему холодным многозначительным взглядом, мол: «К чему этот вопрос? Вам ли не знать потаенных местечек и незаконных торговцев». — А все же? — настоял Снейп. Ему было любопытно узнать, с кем девушка имеет дело из волшебного мира. Эти люди могли и ему оказаться полезными. — Какая разница? — взъерошилась Гротеска. — Хочу знать, кто ваш поставщик и надежен ли он. — О, — протянула она, прекрасно распознавая подвох. — Не переживайте, надежен. — Миддлтон, напоминаю... — Снейп заметил, как напряглись плечи девушки, когда он снова назвал ее «Миддлтон», — если мне придется оказывать вам услуги, я хочу быть уверенным, что материалы и ингредиенты достойного качества... — Именно поэтому вы найдете себе другого поставщика, — этой фразой, сказанной безапелляционным тоном, Гротеска оборвала диалог. Она ясно дала понять Снейпу, что не потерпит чрезмерного вмешательства в свою жизнь. Снейп оценил этот выпад по достоинству: ему очень хорошо была знакома подобная жизненная позиция, ведь он сам ее придерживался. Но все же губы сжал, поддаваясь досадному чувству. И здесь он не обладал никакими авторитетными средствами воздействия — уже не был ни профессором, ни Пожирателем Смерти, ни даже Северусом Снейпом, ибо в больнице они вполне отчетливо условились не вспоминать о былых отношениях. Для Гротески он был просто «сэр», то есть никто. Остановившись на таком малоприятном соображении, Снейп стал внимательнее рассмотривать обстановку скромного обиталища, пока Гротеска поспешно приготовляла все необходимое, чтобы оказать посильную помощь. Напротив дивана, по другую сторону от стола, была устроена маленькая кухонька, которая очень напомнила Снейпу его собственную кухню в Паучьем тупике, где когда-то давно мать готовила свою незамысловатую стряпню: слегка проржавевшая плитка, металлическая раковина, увенчанная скрипучим краном, и ящики с покосившимися дверцами, которые не хотели плотно закрываться. — Разрази меня гром, где эта посудина? — фырчала Гротеска, роясь в ящике под раковиной. — Неужели в ванной? Она хлопнула ящиком, чтобы он наверняка закрылся, и, бросив полотенце на стол, ушла в соседнее помещение, дверь в которое находилась рядом с приземистым холодильником, увешанным цветастыми магнитами. Так Снейп узнал, что здесь есть ванная, и притом, к счастью, достаточно приличная, тоже оформленная в светлых тонах и содержащаяся в безупречной чистоте. В общем-то, эта безупречная чистота, царящая везде, где только можно, (мы делаем эту оговорку, потому что бороться со ржавчиной, подтеках на потолке и трескающейся краской на дверях Гротеска была явно не в состоянии), наряду с грамотной обстановкой, и делала данное обиталище приятным глазу и пригодным для жилья. Снейп был удовлетворён. Он ожидал другого: мы не беремся сказать, большего или меньшего, — но однозначно другого. И его легкую растерянность можно понять, ведь слишком уж разнились представление о жесткости Гротески, выражавшейся в нелюбезном обращении, и вид лиловой кружевной скатертью и мягких игрушек, которые, как оказалось, расположились не только на диване, но еще и холодильнике. Нельзя сказать, что обиталище ее производило такое же тягостное впечатление, как и сама Гротеска; даже напротив, обстановка подвала не подтвердила выводов Снейпа о нраве ее, но заставила его глубже задуматься. Очевидно, что девушка жила очень скудно, но за счет природной живости ума обращала на пользу те крохи выгоды, которые извлекала... Откуда? Действительно, откуда? Снейп еще раз оглядел комнату-гостиную, доступную его взору. И ни одна деталь не дала подсказки ему о роде деятельности Гротески: ни бумаг, ни профессиональных книг, ни униформы, ни иных характерных предметов. Тогда же внимание Снейпа, которая находилась справа от входа в подвал: возможно то, что за нею скрывается, могло помочь ему найти ответы на некоторые вопросы. Она была приоткрыта и, пока Гротеска готовила повязки, Снейп мельком поглядывал в сторону двери. Ему то ли мерещилось из-за бликов теней, то ли в комнате действительно периодически происходило какое-то движение. Гротеска словно почувствовала подозрительность Снейпа, оглянулась на него и столкнулась с его вопросительным взором. Она слегка нахмурилась и, уже о чем-то догадавшись, посмотрела в ту сторону, куда были устремлены любопытство и настороженность гостя. Очевидно, догадки ее подтвердились, отчего Гротеска тяжело вздохнула и закатила глаза. Держа на весу мерный стаканчик, она строгим голосом позвала: — Трэйси, ты почему дома? Выходи! Из-за приоткрывшийся двери показалась встревоженная детская мордашка. Она, явно стесняясь присутствия постороннего, устремила покрасневшие глаза на сестру. — Ты не вернулась, — слегка подрагивающим голосом ответила маленькая Трэйси, нарочито храбрясь, — я думала... — И это повод, чтобы рыдать и прогуливать занятия, да? Ты уже не маленькая, дорогу знаешь, могла и без меня дойти. — Я волновалась... Строгий короткий взгляд Гротески оборвал фразу девочку, та поджала губки и опустила головку, еще больше спрятавшись за дверью. Но Снейп успел рассмотреть ее для того, чтобы однозначно заключить, что между Трэйси и Гротеской никто не заподозрит родства. У младшей и волосы были другие, темные, прямые, как будто более шелковистые, и кожа смуглее, и черты лица крупнее, но мягче, видимо, отцовские; по уже угадывающейся фигурке можно было судить, что она будет ниже и, вероятно, слабее сестры. — Ладно, мелочь, — смягчившись, произнесла Гротеска, — иди сюда, хватит там хвост поджимать. Дверь открылась, и Трэйси вдоль стены ящеркой проскользнула к сестре, держась на наибольшем расстоянии от дивана. Она прижалась к Гротеске, так что закрыла зеленым платьицем ее ноги, и Снейп успел расслышать тихое-тихое «прости». Однако лицо Гротески оставалось строгим, покуда она свысока смотрела на сестру. — Ага, конечно, — сказала она. — Трэйси, так нельзя. — Я знаю... — Если я задерживаюсь, это не повод забиваться под одеяло и рыдать. — Я волновалась... — бубня виновато повторила Трэйси. — За меня? Это самое глупое занятие, потому что со мной ничего не случится. — Нет, случится! — Ну, что бы ни случилось, я доползу сюда рано или поздно и не оставлю тебя в неизвестности. Если я задерживаюсь, это значит, что у меня появились непредвиденные и неотложные дела, как, например, сегодня. Непредвиденные дела имеют свойство кончаться, так что по возвращении я буду куда больше рада знать, что тебя нет дома и ты на занятиях. Ясно? — Угу... — Ну и все. Гротеска наклонилась и поцеловала макушку сестры, отчего у той сквозь слезы сразу заиграла улыбка, словно радуга после дождя. Она как будто привыкла к подобным наставлениям и вовсе не обиделась. — Познакомься. Это мой знакомый, и теперь наш сосед. На какое-то время. Трэйси впервые смущенно и слегка испуганно посмотрела на Снейпа. Ей он явно пришелся не по вкусу, хотя, как и у любого ребенка, у нее разыгрался интерес к неизведанному. А ведь чем страшнее, тем одновременно и интереснее. Трэйси, вероятно, имела мало знакомств, и редко видела новых людей, так что в любом случае, как справедливо подумал Снейп, долго бояться его тут не будут. Если он, конечно, не захочет, чтобы его боялись... — Здравствуйте, — промямлила девочка, при этом она все так же не отходила от сестры. Снейп слегка кивнул, демонстрируя, что он обратил внимание на ее неумелую вежливость. — А как его зовут?.. — тихо спросила Трэйси, как и все дети думая, что ее неслышно. — Сэр. — Сэр? — изумилась девочка и уже второй раз посмотрела на гостя, на этот раз дольше и внимательнее. — Прямо так и зовут? — Нет, но ты будешь называть его только так. — А-а-а... Трэйси сообразила, что тут кроется какая-то тайна, и зная, что у сестры маленьких и неважных тайн не бывает, смешно посерьезнела. Впрочем, ненадолго, ибо любопытство, которого она еще не умела скрывать, затмило остальные мысли. — Трэйси, никто не должен знать, что... кхм... Сэр живет у нас. Никто. Никому ничего не говори. Слышишь? — Ага. — Мне не стоит объяснять, как сильно я разозлюсь, если узнаю, что ты проболталась? Трэйси уверенно покачала головой. — А еще он волшебник, — добавила Гротеска для услады. — Так что, может, если хорошо попросишь, он тебя чему-нибудь научит. Снейп чуть не выругался, когда жадные глазенки девочки обратились к нему. — Правда? Научите? — пискнула она. — Ох... что вы там копаетесь? — вместо ответа рыкнул на Гротеску Снейп. Та была слишком довольна тем, что натравила на него сестру, и прямо-таки нарывалась. — Хотите кипяток глотнуть? Остужаю, что-что. — Миддлтон, я вообще-то волшебник. — Сэр, черт побери! — Мидллтон?.. — удивилась Трэйси. И хотя, стоя за дверью, она уже слышала эту фамилию, тем не менее девочка все же не подумала, что обращение «Миддлтон» имеет прямое отношение к Лоре. — Неважно, — отрезала Гротеска. — Но Миддлтон же — это... — Неважно, Трэйси, я сказала. — А может все-таки важно, а, Миддлтон? — протянул Снейп. Гротеска смерила его уничижительным взором, однако многоопытного Пожирателя Смерти было так просто не пронять. Он усмехнулся. — Та-а-ак. Девушка отложила в сторону посуду и повесила полотенце на гвоздик. Одной рукой она слегка отстранила от себя Трэйси. — Трэйси, тебе придется уступить на время... Сэру, — называть Снейпа таким образом было совершенно непривычно, — свою комнату, потому что, как видишь, он не в форме. Так что можешь, пожалуйста, привести комнату в порядок, убрать игрушки и поменять постельное белье. Я тебе сейчас всё дам. Гротеска встала на табуретку и достала с верхней полки комплект свежего постельного белья. Она отнесла его в комнату Трэйси вместе с небольшой дряхлой коробочкой, куда можно было сложить всё лишнее и ненужное, и позвала Трэйси. Девочка, слегка испуганная понимаем того, что ее любопытство стало причиной ссоры, должной вот-вот случится, поскорее улизнула в комнату. Перед тем, как дверь закрылась, она виновато взглянула на сестру, словно умоляя ее не горячится. Снейп был абсолютно безмятежен. Он знал, что его выпады, скорее всего, сойдут ему с рук. В конце концов договор уже был заключен, и не в интересах Гротески отказываться от него. Внешне оставаясь спокойной, девушка, очевидно, полыхала в душе от негодования. Глаза заблестели, и лицо сделалось совсем некрасивым; она плотно закрыла за Трэйси дверь и стремительно подошла к Снейпу. Она нагнулась над ним, надавив рукой ему на грудь. Он охнул, схватился свободной рукой за запястье девушки, но, к удивлению, не смог сдвинуть ее руки ни на сантиметр. Либо он слишком ослаб, либо Гротеска оказалась слишком сильной. Оба варианта неправдоподобны. — Сэр, это последнее предупреждение с моей стороны. Вы находитесь на моей территории. Вы находитесь в полном моем распоряжении и, клянусь всеми чертями, я знаю, что я вам нужна больше, чем вы мне. Я вас не убила. Будьте благодарны, но помните, что я могу сделать это в любой момент, и вы даже не заметите, что ваша душа оторвалась от тела. Не провоцируйте меня. Не портите мою жизнь. Я позволила вам войти в свой дом, извольте иметь уважение к моей жизни, в таком случае я равно буду уважать вашу жизнь. После того, как она произнесла этот монолог, не повысив ни разу голоса, девушка сняла ладонь с груди Снейпа и резко отвернулась от него, чтобы вернуться к кухонной тумбе. — Послушайте... — Этот разговор окончен, — отрезала Гротеска. — Заткнитесь и остудите воду магией, правда, если не боитесь оставить свежие «следы». Хотя Снейпу ужасно не понравилось, что его воля была подавлена волей наглой девчонки, но здесь он, действительно, находился в более слабом положении. С таким ему приходилось сталкиваться не впервой, а все же вспоминать времена служения Волан-де-Морту и Дамблдору не хотелось. Черт. Снейп мысленно представил, как он сжигает Миддлтон на медленном огне прямо посредине гостиной. Стало легче переносить моральное неудовлетворение. — Пожалуй, опасаюсь, — ответил Снейп на выдохе, прежде досчитав до десяти. — Тогда придется подождать, пока само остынет. А я пока вам расскажу, как будет строится наше общение. Гротеска повернула стул оборотной стороной и села на него, уперевшись ладонями в спинку. — Мидл... А со мной согласовать вы этот момент не хотите? — язвительно ответил Снейп. — Успокойтесь. Потом подправите уязвленное самолюбие. Хочу и согласую. Но сначала выслушайте, я уверена, вас устроят мои предложения. Снейп приподнял бровь, показывая, что он снисходительно готов выслушать. — Я работаю в аэропорте Хитроу в ночную смену. Ухожу в половину девятого вечера. Домой возвращаюсь, как правило, в четыре-пять утра. Ложусь спать и сплю до семи утра. В семь я бужу Трэйси, в восемь я веду ее на учебу. Где-то около девяти утра я снова дома, прибираюсь, ложусь спать примерно до часу. С двух до шести меня не бывает дома, в это время я работаю в юридической консультации либо занимаюсь самообразованием в библиотеке здесь, неподалеку. В шесть мы возвращаемся с Трэйси домой, ужинаем, делаем уроки. Сообразно с этим устанавливайте свое расписание, как вам удобно. Вы видите, комнат мало, поэтому так или иначе придется сосуществовать, и с одиночеством, к которому вы явно привыкли, будут проблемы. В целом, если вам очень требуется отдельное пространство, я готова пожертвовать комнатой Трэйси, но тут вы сами решайте. Мне все равно. Может, будет удобнее, если Трэйси будет сама с собой копошиться в отдельной комнате, а вы оставите себе гостиную, а заодно и кухню. Если так, то спать вы будете на диване. — Однако... — Снейп задумался. — А где будете вы? — Кровать Трэйси не уместит двоих, а расширять ее с помощью магии – места не хватит. У меня есть раскладушка, которая заменяла когда-то кровать. Так что я к ней привыкла. — Я мог бы... — Очаровательное джентельменство, — равнодушно перебила Гротеска, — но вы на ней не уместитесь. — Очаровательная самоуверенность, мисс Гротеска, — шикнул Снейп, — но, может быть, вы поумерите спесь и дослушаете до конца. Гротеска поджала губы. — Отлично. Вы сказали, что у вас нет соседей. — Нет. Соседнее с нами помещение пустует. Если не считать крыс и тараканов... — Значит, у вас появилась возможность получить дополнительные комнаты к вашим апартаментам. Чуть позже, когда меня перестанут так истово искать. Я все-таки, спасибо, что напомнили несколько раз, волшебник. Глаза девушки изобразили искреннее удивление, впрочем, тотчас же скрыли это чувство за деланной хладностью. — Да, не подумала, — призналась она. — Ну, хорошо, тогда вопрос с размещением решим позже, а пока вам лучше спать на кровати в комнате Трэйси. Следующее, раз уж вы здесь, я буду просить вас помогать по мелким бытовым делам. Что именно делать, то тут как сочтете нужным — полагаюсь на вашу ответственность, но было бы неплохо, если бы вы покупали продукты. В общем, думайте, потом мне скажете свое решение. И еще, если вам потребуются какие-то предметы из волшебного мира, я могу помочь с тем, чтобы их достать. — Вы же порвали связи с магическим миром, — заметил Снейп. — Специально для вас возобновлю, — фыркнула Гротеска и встала со стула.