***
Я зашел в пустую квартиру и осмотрелся. Обстановка была такой холодной, будто здесь совсем никто не жил. Я прошел в комнату и начал разглядывать ее, с удивлением отмечая, что в ней идеальный порядок. Я был уверен, что увижу здесь горы хлама: диски, шнуры, кабели, коробки из-под пиццы, пустые бутылки из-под пепси и многое другое. Но такая чистота меня поразила. — Ты живешь один? — Я провел пальцем по одной из полок и с удивлением отметил, что пыли там нет. Видимо, ему совсем скучно жить, раз он настолько тщательно убирает квартиру. — Да. — Стенли вошел в комнату вслед за мной. — Я редко привожу гостей. — Вот как. Значит, я особенный? — В этот раз уже усмехнулся я. Не знаю, почему мне нравилось это ощущение исключительности, когда дело касалось моего странного однокурсника. — Может быть. — Картер снял очки и протер глаза. — Как же мне надоело их носить, толку ноль, только мешаются. — Мог бы купить лин… — Договорить я не успел, потому что застыл в изумлении. Стенли взглянул на меня, заставив тем самым забыть обо всем. Его глаза лишили меня дара речи. Таких красивых зеленых глаз я не видел никогда. Нет, мне доводилось встречать зеленоглазых людей, но такого яркого и чистого изумрудного цвета ни у кого среди них не было. Такое вообще возможно? Лишь спустя минуту я отошел от шока и понял, что все это время пялился на Картера. Стало не по себе от одной лишь мысли об этом. Вот сволочь, уверен, что в душе он сейчас насмехается надо мной. Нужно срочно спасать положение. — Так ты носишь цветные линзы? — Нет. — Стенли улыбнулся и подошел ко мне. Так как он стоял лицом к окну, я смог получше разглядеть его глаза. Действительно, контактные линзы вблизи всегда заметны, но тут не было ни намека на них. Этот парень вообще человек? — Ого. Какой странный цвет. И почему я раньше не замечал? — Я с трудом заставил себя оторваться от созерцания и отвел взгляд в сторону, несмотря на то, что мне безумно хотелось еще хоть на секундочку заглянуть в эти глаза. — Разве странный? Ну, раз ты так говоришь, то все может быть. Я уже привык. А по поводу того, что ты не замечал… Знаешь, людям вообще не свойственно замечать всякие мелочи, которые их мало интересуют. Тем более, ты акцентировал внимание на моих очках, как и многие другие люди, поэтому мало кто из моих знакомых скажет, какой у меня цвет глаз. — Картер подошел к кровати и плюхнулся на спину. — У меня отличное зрение. Эти очки я ношу для того, чтобы скрывать глаза. Можно было, конечно, использовать линзы, но я, стыдно признаться, боюсь их надевать. В детстве мне часто говорили, что у меня странный цвет глаз. Находились даже люди, которые считали, что я сын дьявола. Нас с матерью боялись и поэтому сторонились. А потом случилось нечто ужасное… — Ты можешь не рассказывать, если не хочешь. — Мне было безумно интересно узнать, что же произошло, но давить на Стенли не хотелось. Сегодня я посмотрел на него совершенно по-новому и больше не был уверен в том, что этот человек раздражает меня. — Да нет, расскажу. Ты ведь хочешь знать. В общем, мы жили в маленьком городке. Люди там просто сумасшедшие. Они до безумия верующие и считают, что все должны жить по их законам. Мама уехала учиться, а когда вернулась, то была беременна. С отцом они так и не обручились, потому что он сбежал, испугавшись ответственности. Вскоре родился я. Увидев меня, люди начали говорить, что моя мать — ведьма, а я сам — порождение дьявола. Когда я был уже достаточно взрослым, эти ублюдки попытались сжечь маму на костре, но ее вовремя спасли. — Картер тяжело вздохнул, видимо, ему тяжело вспоминать тот период своей жизни. — А потом мы уехали. — Это ужасно… — Я действительно хотел поддержать своего друга, но не знал, как это сделать. Загадочный Стенли Картер открылся для меня совсем с другой стороны. И теперь уже я не совсем понимал, чего хочу от общения с ним. — Стенли, что бы тебе ни говорили все эти безумцы, но сейчас послушай меня. У тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел. И если бы я был девчонкой, то, наверное, уже влюбился в тебя. — Не нужно быть девчонкой, чтобы влюбиться в меня, Эван. — Картер усмехнулся. У него действительно красивое лицо. Особенно сейчас. Я не понял, что он имеет в виду, но после этой фразы по моему телу пробежали мурашки.***
Я открыл глаза. Передо мной все еще стоял образ Стенли. Почему-то сердце бешено колотилось, что-то не давало мне покоя. Я вновь прикрыл глаза и попытался вспомнить в деталях, что мне снилось. Как и в прошлый раз, я без труда воспроизвел свой сон в памяти. Он был похож на продолжение предыдущего, словно между этими снами есть временной промежуток в один месяц. Интересно, может, это вовсе не я во сне, а какой-то другой Эван Саммерс? Мало ли, сколько таких может быть. Но это не важно, все равно странно, что мне снится подобный сон. Возможно, у меня таким образом проснулось вдохновение для писательства? Вдруг в памяти всплыл момент из первого сна. Кажется, там я говорил, что неплохо рисую, но, насколько я помню, мне никогда не доводилось этого делать. А что, если… Я ломанулся из спальни в свой кабинет, как я его называл. Это была обыкновенная комната, где стоял письменный стол, компьютер и книжный шкаф. В кабинете я обычно выполнял задания по учебе, но иногда и просто читал. Сейчас же я отправился на поиски карандаша, ластика и листа бумаги. Отыскав все необходимое, я уселся за стол, но понял, что совершенно не представляю, что нарисовать. Тогда я принялся оглядывать комнату. Окно, свет падает под углом на шкаф, возле него стоит стул совершенно простой формы. Компьютерный стол, монитор, мышь, клавиатура, процессор, книга на столе, ручка, тетрадь. Оглядывая то, что меня окружало, я не заметил, как начал зарисовывать все это с разных ракурсов. В итоге у меня получилось целых три рисунка вместо одного. Я взглянул на результат и опешил. Действительно, нарисовано было достаточно хорошо. Без определенной подготовки человек вряд ли сможет такое сделать. Я нахмурился. В голове витали одни лишь вопросы без ответов, но самый главный из них совершенно не давал мне покоя. Связаны ли эти сны с реальностью? И если да, то как связаны? Решив пока не думать об этом, я пошел в ванную. Пока чистил зубы, заметил, что волосы у меня стали хоть и не намного, но длиннее. И как я не заметил, что они так выросли? В этот момент меня осенило. Вчера у меня точно было все в порядке с прической, а за один день такие изменения не происходят. Я взял из комнаты ножницы и отрезал небольшую прядь волос, но на ее месте тут же выросла новая такой же длины. Повторив действие еще раз, я убедился, что результат остался тем же. Ножницы выскользнули из рук и упали на пол, чуть не вонзившись мне в ногу, а я попятился назад, подальше от проклятого зеркала. Что происходит? Я схожу с ума? Точно, схожу с ума.***
Целый день я был сам не свой, но, казалось, никто этого не замечал, чему я был несказанно рад. Я посмотрел на доску и переписал оттуда дифференциальное уравнение. Стоп. Дифференциальное уравнение? А мы их изучали вообще? Я снова посмотрел на доску и понял, что там всего лишь простенькие производные. У меня начались галлюцинации? После университета я не стал отвозить Эшли домой, потому что мне вдруг захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Голова была забита мыслями, больше всего на свете мне хотелось вернуть все назад. Взглянув на свою девственно белую карточку, я немного успокоился. Во всяком случае, перед Господом я чист. Не знаю, сколько я бродил по улицам, не следя за временем, но очнулся лишь, когда понял, что уже стемнело. Пора было возвращаться домой. Вдруг внимание мое привлек женский крик, доносившийся откуда-то неподалеку. Перепугавшись, я побежал в ту сторону, откуда доносился звук. Человеку могла грозить опасность, я должен помочь. Повернув за угол, я увидел источник шума. На асфальте лежала девушка. Я не мог хорошенько ее рассмотреть, видел только, что у нее длинные темные волосы, а сама она очень худая и одета в тёмные джинсы и такую же тёмную толстовку. Рядом с девушкой стоял человек невысокого роста в белом плаще. Я подбежал к брюнетке и, кинув взгляд на обидчика, на секунду застыл в удивлении. — Эшли? Что ты делаешь? Люди не должны никого обижать. — Придя в себя, я нахмурился и посмотрел на незнакомку, проверяя, все ли с ней в порядке. Девушка оказалась очень красивой, вот только выглядела несколько неряшливо в одежде для подростков, однако мне это нисколько не помешало оценить как ее пухлые губы и большие глаза, так и нездоровую бледность кожи. Похоже, незнакомка была очень напугана. — Прелюбодействие — это грех, смертный грех. Она не должна была вступать в интимные связи… — начала говорить Эшли, глядя на брюнетку свысока. Эти слова почему-то разозлили меня. Пусть я и считал грешников недостойными, но никто не давал права людям вершить самосуд. Господь сам покарает неугодных. — Меня изнасиловали, идиотка! — сквозь слезы прошипела незнакомка. Я бросил на Эш разгневанный взгляд. Впервые в жизни я действительно был зол. — И что ты хочешь сделать с ней? — Я подошел к Хоган и крепко схватил ее за руку. — Не важно. Что бы ты ни собиралась сделать, я не позволю тебе. — Девственность — это самое ценное, что есть у девушки. Она должна была стараться всеми силами сохранить ее, но, видимо, плохо старалась, поэтому теперь у нее черная карточка. Такая же черная, как и ее душа. — Казалось, Эшли под гипнозом. Она говорила ужасные вещи, у меня даже на мгновение появилось отвращение к своей второй половинке. — Не тебе судить ее. Уходи. — Я ослабил хватку и поймал на себе полный ненависти взгляд. Откуда в сердце Хоган столько злости? — Ты допускаешь ошибку, — бросила Эш напоследок и скрылась. — Эй, вы в порядке? Как тебя зовут? — Я слабо улыбнулся и помог незнакомке подняться. В ответ она тоже попыталась выдавить из себя улыбку, которая вышла несколько натянутой. Странно, что я не испытывал к брюнетке никакого отвращения, несмотря на то, что она совсем не соответствовала моему кругу общения. Наверное, до сегодняшнего вечера мне было бы стыдно даже просто выйти с ней на улицу, однако сейчас я думал иначе. — Спасибо за помощь. Мое имя — Клэр Коннер. Хоган давно следила за моим братом. Не знаю, почему она так ненавидит нас. — Девушка скривилась от отвращения, в чем я не мог ее осудить. — Ненавижу этих якобы «праведников». Они думают, что сражаются за свою веру, а на деле они даже хуже, чем обычный убийца. Тот хотя бы не прикрывается религией, чтобы оправдать свои гнусные поступки. — Верно, никто не заслуживает такого обращения. — Я кивнул. Клэр, как мне показалось, говорила очень разумные вещи, чего не скажешь об Эшли. И почему я не знал обо всем этом? Она никогда не рассказывала, что состоит в отряде «праведников». Я уже рассказывал про систему карточек, но проблема в том, что изменение цвета карточки не могло мотивировать всех без исключения подчиняться правилам, поэтому был создан так называемый отряд «еретиков». Эти люди всячески пытались сломать систему карточек, чтобы прировнять людей, независимо от того, сколько они согрешили. Но по закону Ньютона сила действия равна силе противодействия. С какой силой ты давишь на систему, с такой же силой система давит на тебя, поэтому люди, придерживавшиеся иных взглядов, собрали отряд «праведников». С людьми из отряда я предпочитал не общаться. Обычно туда вступали люди, чересчур помешанные на религии, к коим я себя не относил. Вскоре отряд объявил о себе, как об официальной организации. Каждый человек, имеющий такую же белоснежную IC, как, например, у меня, мог вступить туда. «Праведники» носили длинные белые плащи в противовес черным плащам еретиков. Я не знал, сколько людей состояло в том или ином отряде, но было похоже, что на данный момент их силы примерно равны. — Ты знаешь Эшли Хоган? — Клэр нарушила молчание, заметив, что я слишком сильно погрузился в свои мысли. — Да, она моя девушка. Вот только я понятия не имел, что она в «праведниках». — Я с досадой почесал затылок. Было слишком грустно осознавать, что человек, который стал тебе настолько близок, скрывает от тебя что-то. — Она среди них уже довольно давно. Еще с тех пор, как карточка моего брата стала черной. — Коннер опустила голову. — Почему эти проклятые IC отравляют нам жизнь? — Думаешь, эта система неправильная? — Я нахмурился. Мне не нравились столь категоричные мнения. Если на то пошло, невозможно угодить абсолютно всем, найдутся те, кто будет против нового строя. — Считаю, что нельзя угнетать человека из-за цвета его карточки, поэтому лучше бы IC не было совсем. — В глазах Клэр промелькнул какой-то странный огонек, от которого мне стало не по себе. В чем-то эта девушка была права, но сломать систему без жертв невозможно. Если бы были какие-нибудь менее радикальные меры… Тут я поймал себя на мысли, что еще вчера меня все полностью устраивало. Что же заставило меня изменить мнение? Неужели какое-то психологическое воздействие на мой организм? Началось то, о чем предупреждал профессор? — У IC есть свои плюсы, — протянул я, попутно пытаясь придумать аргументы в пользу системы. — Конечно, для владельцев белых карточек! — Клэр помахала перед моим лицом своей IC, которая была абсолютно черной. Надо же, я впервые видел такую, так как обычно мне не доводилось общаться с падшими. — У нас нет никаких привилегий, в отличие от людей вроде тебя. — Прости… — Я не знаю, почему извинился. Это вышло спонтанно. Конечно, я бы мог сказать, что люди сами виноваты в том, что лишились своих привилегий, но мне не хотелось обижать новую знакомую. Если Клэр сказала правду про изнасилование, то ее вины здесь нет. — Может, тебя проводить? Опасно ходить в одиночку в такое время. Кто знает, вдруг снова встретишь «праведника». Будет плохо, если рядом не окажется кого-то вроде меня. — Хорошо, можешь проводить меня. Ты не похож на остальных «чистеньких». — Коннер зашагала в сторону своего дома, а я последовал за ней. Всю дорогу мы разговаривали о самых разных вещах, стараясь не затрагивать тему карточек, уж слишком сильно она задевала девушку. В целом, Клэр была интересным собеседником, ничем не отличающимся от владельцев белых IC. Может, в каком-то смысле она была даже лучше их, в ней не было высокомерия, присущего, как выразилась Клэр, «чистеньким». Интересно, со стороны я такой же самовлюбленный болван, как и остальные с белыми карточками? Уверен, в глазах Корнер именно такой. Это и веселило, и немного расстраивало. Вскоре мы подошли к унылого вида многоэтажке. Как я понял, именно здесь жила Клэр. Настало время прощаться. Я совершенно не знал, как вести себя и что говорить. Неловкое молчание затянулось на несколько секунд. Я хотел было пожелать девушке хорошего вечера, но тут дверь подъезда открылась, из него вышел невысокий парень в драных джинсах и спортивной куртке. Светловолосый, голубоглазый, с нахальным взглядом. Он был очень похож на Клэр, исключая цвет волос, только губы чуть тоньше, да и черты лица более мужественные. Увидев нас, он тут же зашагал в нашу сторону. — Клэр, кто это? — Парень окинул меня презрительным взглядом, отчего мне стало не по себе. Я почувствовал себя нашкодившим котёнком, который вместо лотка навалил кучу в кроссовки хозяина. — Еще один «чистенький». Сколько раз я говорил тебе не водиться с ними. Эти высокомерные ублюдки не стоят твоего внимания. — Дин, все в порядке. Он спас меня от Эшли. — Девушка виновато улыбнулась. — Это мой брат — Дин, а это… — Эван Саммерс. — Я вовремя вспомнил, что не назвал своего имени, поэтому тут же представился, чтобы не ставить Клэр в неловкое положение. — Очень рад знаком… — Да плевать мне, как зовут тебя. Что ты, что этот Гаррет… Вам лучше не крутиться рядом с моей сестрой. — Дин грубо схватил девушку за руку и потянул ее в сторону дома. Она успела лишь пробормотать извинения и вскоре скрылась за дверью подъезда.***
Я шагал в сторону дома и думал о случившемся. Дин Коннер говорил про Гаррета. Интересно, не имел ли он в виду Колина? Я был не очень хорошо с ним знаком, но общаться нам доводилось. Может ли быть, что он тоже один из «праведников»? Стоило поговорить с ним об этом. Вдруг Клэр угрожает серьезная опасность. Кто знает, как далеко зайдут эти помешанные люди, а ведь нет никаких доказательств, что Дин и Клэр в отряде еретиков. То, что девушка не поддерживает нынешнюю систему, еще не означает, что она готова выступить против нее. Насколько мне известно, высказывание своего недовольства не возбраняется. И с каких это пор я лезу не в свои дела? Может, стоит все оставить как есть? Но я так не могу. Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Домой я пришел уже очень поздно. Давненько я не ложился спать после полуночи. Да и ложился ли вообще? Я не помнил. Наверное, нет. Однако, даже лежа в кровати, я долго не мог сомкнуть глаз. Так хотелось вернуть вчерашнее утро, когда меня ничего не беспокоило, однако тревожное чувство никак не желало покидать меня. С большим трудом я все-таки погрузился в сон.