Berlinist – Circles
Кит на мгновение представил, каково это жить в лесу. Как давно Широ начал ходить в походы, замерзал ли он, чем питался, неужели ему не было одиноко посреди мрачного и чужого леса?.. Неужели ему не было страшно?.. Ведь кто знает, что там за косматыми елями в темноте. Кит накрыл лицо разворотом книги, в середине она пахла так, будто бы всю жизнь пролежала среди выворотней во мху, а не в пыльной коробке. ЧуднО, простые магазинные книги так не пахнут. Он полежал без движения недолго, вдыхая этот необычный природный запах, а потом отложил книжку в сторонку, понимая, что больше не прочитает и строчки. Надо было себя чем-то занять до сна. Кит устроился поудобней на кровати, поднял подушку и подтащил к себе скетчбук в твердой обложке, приступая что-то бездумно накидывать. Толстый графитный карандаш приятно шоркал по кремовой бумаге, от этого неестественная тревога и беспокойство стали понемногу выплескиваться из него. По телу вдруг пробежался лютый зуд. Такое у него в последнее время частенько случалось, будто бы накрывала аллергия. Свободной рукой Кит начал расчесывать себе шею. Из-под карандаша показалось поле, потом запрыгал лес, макушки хвои остро вонзались в небо. Всклокоченное поле завивалось у низа листа, а посередине черным пятном вырастала вытянутая фигура. Кит впился глазами в очертания силуэта, продолжая шоркать карандашом. Это было точь-в-точь как во сне. Черная фигура, как смола, она была будто соткана из древнейшей тьмы и мрака. Она родилась там, в глубокой чаще, где слышны аккуратные перелеты птиц, где пахнет грибной прелью, раскуроченными пнями, а из мха тянет сырой прохладой. Вода там застывает с приходом октябрьской ведьмы, трава становится жесткой, усыпанной пожелтевшей хвоей, и к ногам липнут холодные маслюки да поганки. Косматая и густая темнота бродит посреди еловых чащоб, срывает листья с осин и берез, забирается в берлоги, откуда потом выползает, стоит ей быть упомянутой кем-то из живущих людей на земле. В висках кольнуло. Кит вздрогнул. Потом захлопнул скетчбук, смотреть стало тошно на рисунок. «Мне нужен шлем» Подумалось ему перед тем, как он погасил свет. Кит взглянул на беспробудную темень под потолком – вот, снова собралась кружить над ним. Он вдруг предположил, что все это время мог выглядеть в глазах Широ слишком навязчивым, поэтому тот ушел в поход, ничего ему не сказав. С мыслями, вселяющими в него неуверенность в завтрашним дне, Кит погрузился в сон. На момент пробуждения ему не стало лучше. Стоило показаться в мастерской, как Киту захотелось развернуться и пойти обратно в центр, уж больно его потряхивало от нетвердости своего решения. Он глядел себе под ноги: увядшая трава, комья застывшей грязи, скукоженные листья – все покрылось искрящимся бисным инеем. На днях должен пойти снег, он чуял это. И также сильно чуял присутствие знакомого запаха Широ. Перед лбом встряли ворота, Кит юркнул за них, наткнулся на старика и еще одного мужчину – ленсмана, что захаживал в закусочную. Они о чем-то громко говорили. – Я же просил следить за ним! – Да, думаешь, его твои слова удержат? – Старик, ты так не шути со мной. Договаривались ведь ставить меня в известность. Мне его потом по всему фьорду искать? – возмутился ленсман, размахивая руками в кожаных перчатках. – А может ему по барабану на твои запреты? – Будь у тебя дети, ты бы так не говорил! Старик отвернулся, словно обиделся. Кит не вовремя растерялся, глянул на двоих, что вздорили, и решил не лезть, но с языка само сорвалось: – Широ на месте? – Не на месте, Йольский кот его дери, – выругался старик. – Парень, если ты насчет ремонта, то мастер придет завтра. – Я друг, – ляпнул Кит, не подумав. «Да какой друг?» Ленсман смерил его взглядом, темные брови на лице немного разгладились, морщины с переносицы плавно утекли. Он выдержал молчание, и в его тусклых глазах мелькнуло подозрение. – Друг? – Я недавно переехал. Живу в доме, что стоит на холме. – Видал я его, чего ты ерепенишься, – снова проворчал старик. – Широ ему мотоцикл чинил. – А, я понял, ты живешь с матерью, – невозмутимо проговорил ленсман. – Тебя, вроде, Кит зовут, верно? Кит кивнул, мысленно поблагодарив старика. От ленсмана исходил знакомый запах, это точно был запах Широ. Или же так пах сам ленсман. Непонятно. Потом он зациклился на том, откуда тот узнал его имя. Широ сказал? Или здесь действительно каждый обо всем знает? – Широ дома, сегодня он не работает. Позвони ему, если тебе что-то понадобилось. – У меня нет его телефона, – еле слышно пробормотал Кит. Он хотел узнать домашний адрес и наведаться лично, но какие-то смутные сомнения отталкивали его от этого ленсмана, и желание вступать с ним в дальнейший диалог вовсе пропало. Кит пустился к воротам. – Ишь, ты. Белый дом на улице Дамсвен 24, не потеряешься, – крикнул вслед старик и закашлялся от хохота. Кит обернулся и почувствовал, как сгорает от стыда. Нет, ну он точно должен пойти сейчас домой, а не в другую часть городка. Ему нужен был предлог, и крайне весомый, чтобы заявиться на порог Широ. Шлем не совсем подходил. Да и к тому же, Киту не хотелось быть навязчивым прилипалой. Широ наверняка подумал, что если скажет ему про поход, то Кит за ним увяжется, как какая-то псина. И эта мысль его сильно расстроила.Таблетки
Вечером он съездил за продуктами про запас, и они с Кролией приготовили на ужин запечённого окуня с картофелем. Мама как обычно беспрерывно болтала и расспрашивала Кита о работе, на что Кит отвечал ей «все в порядке» и «не знаю». А маме, в свою очередь, не особо нравилось слышать такие отрывистые ответы, потому она не отставала. – Мам, ты ходила когда-нибудь в лес с ночевкой? – спросил неожиданно Кит, надеясь избавиться от дурацких расспросов. Кролия отпила немного белого вина из бокала и добро улыбнулась, так обычно улыбаются, когда вспоминают что-то греющее душу. Киту было знакомо это выражение лица. – Это было осенью. Мы не так давно познакомились с твоим отцом, и решили сразу куда-нибудь поехать. Выбрали Тромсё. И знаешь, что он первым делом заявил, когда мы заселились в гостиницу? Серьезно так: «Завтра вдвоем идем в поход на три ночи». Представляешь? – Кролия отдалась воспоминаниям. – И до этого ты никогда не ходила в походы? – Ой, разве что в начальной школе. Но это, скорее, пикник. – Каково было? – Это оказалось трудным испытанием для неопытной девушки вроде меня, но благодаря поддержке твоего папы я смогла осилить километраж и перестала мечтать о людских благах, вроде горячей солевой ванны. Мама искренне рассмеялась, и Кит улыбнулся вместе с ней, отламывая вилкой кусочек картофеля (ужин вышел вкусным). Он до сих пор поражался ее сильной воле. Изумлялся тому, как она легко вспоминала отца, все те события, что они пережили вместе. Она говорила о нем так, будто папа всё еще был здесь, просто уехал куда-то в далекую-далекую страну по очень важным делам, и однажды должен будет вернуться. Иной раз Киту было невмоготу смотреть на мать, на ее силу духа. Ведь он никуда не уезжал, в один момент его просто не стало. Это было неправильным… – И вы брали с собой спальные мешки и палатки? – Кит покрутил в руке фужер. – Да, я такое впервые на себе тащила. Но палатка была у нас одна на двоих, – мама вытерла губы салфеткой. – Снаряжение было тяжелым? – Вполне. Но мы часто делали привалы, а я все канючила, как хочу вернуться обратно в гостиницу. Поверить не могу, каким нытиком я тогда была! – Кролия поправила волосы и сделала еще один глоток вина. – Почему ты вдруг спросил об этом? Кит опустил глаза в тарелку, потом посмотрел на мать. – Да так, интересно стало, каково это. Широ ходит в походы. Один… Вот. Мама симпатично изумилась. – Так ты хочешь составить ему компанию? – Нет-нет, я случайно узнал об этом от другого человека. Сам он мне ничего не рассказывал. Кролия уловила легкое замешательство на лице сына. – Напросись. Делов-то. – Мама, тебе ничего нельзя говорить, – вздохнул недовольно Кит. – Мы не так хорошо знаем друг друга. – Я бы с радостью составила тебе компанию, – она еле заметно нахмурилась, отставляя бокал, – но как-нибудь в другой раз. Спроси Широ, может он будет не против. А если вы плохо знаете друг друга, то я напоминаю тебе, что стоит его пригласить на Йольскую ночь! «Если я снова напрошусь, то мы вообще перестанем видеться» Время было за полночь, Киту не спалось. В голове все крутились примерные диалоги с Широ. Через окно проскальзывал мутный лунный свет. Небо нынче было чистым, а значит спустится мороз, и вся земля и деревья снова покроются серебристым инеем. Кит посматривал за тюль, природа за окном не спала, как и он. Где-то клокотали ночные птицы, какое-то животное или грызуны скреблись под деревянными порогами, по дороге проехалась машина, разбавляя ночную темень желтой вспышкой фар. Кит бы с радостью избавился от тошных мыслей, но вот в чем загвоздка: так просто это не работало. Он не мог улечься, ему было то жарко, то холодно. Иногда зудело тело, и он чувствовал себя утомленно всякий раз, когда закрывал глаза. Самое отвратное состояние. Тут раздался тупой грохот, будто что-то нескладно повалилось. Кит привстал, прислушался. Громыхнуло внизу. Потом прозвучали надрывные стоны. Что-то случилось с мамой. В несколько прыжков он сбежал по лестнице, потом быстрым шагом прошел темный коридор и ворвался в комнату Кролии. – Мама? – щелкнул настенным выключателем Кит. Свет залил комнату, и он увидел мать, корёжащуюся на полу. Он почувствовал себя так же паршиво, как и в тот день, когда вернулся из школы. На него мгновенно напал страх. Кит бросился к ней, беря ее за плечи и поднимая голову с пола. По ковру были рассыпаны таблетки, банка закатилась под комод. Видимо она не дотянулась до лекарства и упала с кровати. – Мама, пожалуйста, дыши, – набравшись сил, Кит взял ее на руки и уложил обратно в кровать. Под ладонями он чувствовал, как все ее тело горит и обливается потом. Ночнушка прилипла к телу, Кролия тяжело дышала, и в ее горле словно застрял жуткий крик агонии. Она смотрела широко раскрытыми глазами на Кита, сжимала худыми пальцами его одежду, скрежетала зубами и что-то хотела выкрикнуть, но не могла. Было в ее выражении нечто опасное и неизбежное. – Пожалуйста, отпусти, я помогу тебе. Мама! Кит едва отцепил ее руки от себя, налил из графина воды в кружку и помог проглотить ей таблетки. На Кролию было больно смотреть, такое случалось не первый, но и не в последний раз. Когда ее судорожное дыхание спало, а глаза понемногу начали смыкаться, Кит прилег рядом с ней, дрожащий где-то внутри себя, словно маленький ребенок, оттого, что однажды наступит день, когда всё для нее закончится. Закончится так же, как и для отца.Ex Confusion – Early Winter
Кит пробудился уже под утро, слегка встревоженный и невыспавшийся. Он сориентировался в пространстве: подумал, каким образом оказался в другой спальне, и что произошло ночью. На боку мирно отдыхала мама. По ощущениям казалось, будто бы ничего не было, а ее столь безмятежное дыхание могло его вновь усыпить, стоило ему лишь на минуту прикрыть глаза. Кит вылез из-под пледа – его продрало стужей. В комнате на удивление было светло из-за снега, что безмолвно порошил за окном. Пушистые хлопья кружились в воздухе и постепенно укрывали собой землю. Ночь Киту показалась еще одним кошмаром. Он так хотел верить, что приступ был в его воображении, но нет. Прежде чем выйти из комнаты, он включил ночник и приступил собирать рассыпанные, словно порванное ожерелье, таблетки. Норовил это делать как можно тише, чтобы не разбудить спящую мать. Насобирал жменю, потом потянулся под комод за баночкой и пересыпал в нее таблетки, прикрыв тонкой крышкой. И лишь в последний момент заметил странное слово на обороте, не соответствующее содержимому: «Транквилизатор». Киту думалось, что ранее на баночках была наклеена иная этикетка. Кролия пила гормональные, витамины и другие болеутоляющие, но транквилизаторы – никогда. Поставив баночку на прикроватный столик, Кит вышел из комнаты, погруженный в свои мысли. От них он бы сейчас с превеликим удовольствием сбежал. Кит сорвался с холма на мотобайке. Колеса перемалывали свежий снег, и руль немного вело в стороны. Киту хотелось уехать как можно дальше. И он поехал к реке, к тому неприглядному дому, что однажды показал ему Широ. Снег припустил сильнее, ветер врезался в мотоциклетные очки, отчего Кит постоянно моргал, будто думал, что эти белые пики пронзят его голову насквозь. Он обогнал тяжелый грузовик и чуть было не улетел с обочины, но удержался на дороге, получая разгневанный сигнал водителя позади себя. Да попади он сейчас в аварию – не устрашился бы. Река все еще двигалась в долину, не замерзла. А вот поле, в котором стоял дом, замерло на месте, скованное снежной пеленой. Из-под снега торчали иссохшие травинки и заиндевевшие пучки тысячелетников. Кит проехал посередке к самому крыльцу, потом остановился и заглушил мотор. Наверное, он все-таки погорячился. Сейчас ему не хватало присутствия еще кого-либо. Широ. И как же это его раздражало, что все, о чем он только думал – это Широ, чертов Широ, которому уж точно нет дела до него. В груди до невыносимости заворочался тугой ком. Стало плохо, все тело под одеждой будто начало гореть до такой степени, что Киту захотелось упасть в снег. В нем нарастало непосильное беспокойство, Кит слез с мотоцикла и заходил около дома туда-сюда, прогоняя это чувство и внезапно начавшуюся острую тошноту. Почему ему всегда хотелось тешить себя надеждами, что на новом месте ему будет лучше? Почему он все время на что-то рассчитывал. Почему он постоянно думал, что все наладится, хотя с каждым годом становится только хуже. Как же всё это ошибочно. – Проклятье! – выругался Кит, срывая с себя шарф от нестерпимого зуда и начиная расчесывать шею. Все чесалось и горело, словно наступил острый невроз. Кит почувствовал, как будто разгоряченная кровь застыла в его горле, он сбросил с себя шапку и расстегнул куртку, опускаясь на колени в мокрый снег. Затем затаил дыхание, вслушиваясь в безмолвие реки и в падение густого рыхлого снегопада. В лесу заверещала какая-то хрупкая птица. Кит сфокусировался на спокойствии природы и вдохнул так глубоко, будто показалось, что лёгкие порвутся, а потом так же выдохнул. Несколько раз подряд: вдох-выдох. Он умылся снегом, ощущая, как из тела уходит безумная горячка. Все закончилось. После этой странной эмоциональной вспышки Кит чувствовал себя обессиленным. Он запрыгнул в седло мотобойка и завел мотор. К восьми утра он был дома, и когда вошел на кухню вспомнил – сегодня его смена в закусочной. Но только не в этот раз. Он набрал номер. – Алло, да, это Кит. Эм… Слушайте, моя мама приболела, и я сегодня не смогу выйти на работу, – прижимая трубку к уху, произнес он чахлым голосом, – ничего серьёзного, просто за ней необходимо присмотреть. Хорошо, я передам. – Голос на той стороне показался взволнованным. – Нет, ничего не надо, спасибо. До свидания. Раздался характерный щелчок от трубки. Кит поправил телефонный провод и оперся об косяк. Это было поводом остаться дома. Весь разбитый и уставший он отправился досыпать наверх, перед этим заглянув в спальню матери – Кролия беспробудно спала. Убедившись, что с ней все в порядке, Кит прикрыл за собой дверь и ушел. На чердаке стало светлее от снега снаружи, и тьма, которая висела над его кроватью, подло запряталась в узких углах. Тело сдалось сну. Кит прикрыл глаза, наконец ощутив, как уплывает в далекое, но печальное путешествие. В тот же вечер он заболел.***
Кита завлекло в чащу, лохматую и темно-зеленую, с поваленными деревами и торчащими из земли сгнившими рыжими пнями. В ноги его впивались опавшие иглы и шишки, пахло чем-то старым, замшелым и холодным. Кит бежал все дальше и дальше, перепрыгивая ручейные изломы, канавы, сбивая с кустов и хвойных лап шапки искристого снега. С земли поднимался мглистый туман, оттого все силуэты деревьев в чаще казались мимолётными призраками. Взмах. Прыжок. Его бег сопровождал щебет зимних пичужек. Мелодия становилась острее и резче с каждым новым рывком. Снег таял под ногами, таял на его лице, и клубы горячего пара вырывались наружу из его груди, быстро улетая и растворяясь в воздухе. По нему скользил обмелевший холод. Кровь в венах и все его естество трепетало от древнейшего зова целого мира. А голос в голове раздавался рефреном. Снова и снова. «Я сын леса. Я сын старой чащобы» «Я сын леса» Кит дрогнул и резко проснулся. Ему вновь мерещилось, что он сгорал, словно брошенный в огонь хворост. Сначала невыносимо жарко, потом по-настоящему холодно, по телу стекал ледяной пот. Ноги страшно зудели. «Это снова произошло» – первое, о чем он подумал. Кит поднялся, сорвал одеяло – увидел – простыни в грязи, ступни черные, одежды и в помине нет. И он хотел не верить. Но ему вновь пришлось переживать этот кошмар наяву. Кожа на ногах была влажной и грязной, в кровавых подтеках и рубцах, будто он бродил в дикой и черной чаще терновника. Взглядом он пробежался по запачканным ногам. Под ногтем большого пальца что-то застряло. Кит притронулся – его обдало болью. Он обнаружил торчащую здоровую занозу, какая-то окровавленная щепка выглядывала из-под почерневшего ногтя. Он в жутком смятении выдернул ее и завыл, откидываясь на подушку. А затем осадил себя, ведь в доме была мама. От этого сердце Кита забилось еще быстрее. Он встал на пол – деревянное покрытие усеивали грязные следы. Их было много, и на этот раз ошметки грязи вели к окну. «Да что со мной не так???» От неясного страха он чуть было не закричал. Кит принялся скорее вытирать своей футболкой все, что валялась на полу – землю и глину. Затем скрутил простынь и пододеяльник в одну кучу и осел на пол, не представляя, как спустится сейчас вниз и покажется матери. А может это все ещё продолжение сна? «Стоит ей сказать?» А что сказать? Что он лунатик. В таком-то возрасте? – Кит, ты проснулся? – спросила Кролия, как чувствовала. От ее обеспокоенного голоса он весь напрягся как струна. – Д-да. – Мне показалось, или ты кричал? – Тебе показалось. – Спустишься обедать? – Уже обед? – опешил Кит. – Почти час дня. Ты соня. Кит помолчал, потом подал голос. – Мам, а какой сегодня день? – Что? Кит, сегодня вторник, ты уходишь работать в вечернюю смену. «Какой еще вторник, черт возьми». Вчера же была только суббота, и они с мамой запекали рыбу, а потом у нее случился приступ, и он ездил на мотоцикле до старого дома и все думал о Широ. В голове вдруг зазвенело, стоило ему подумать о Широ. – Т-тебе уже лучше? – Кит сделал голос более уверенным. Мама хмыкнула. Или деланно удивилась, Кит не понял. – Это я у тебя должна спрашивать, ты болеешь с воскресенья, вот и валяешься безвылазно в кровати. Кит окончательно запутался. Ну да, он чувствовал себя очень неважно, еще ехал обратно раскрытым, потому что его мучил нестерпимый жар в теле. А потом он просто лег спать и… Сейчас только проснулся? На прикроватной тумбочке Кит заметил пачку жаропонижающих и пастилки от горла. Но хоть убейте его – он этого не помнил. Как и не помнил того, что ходил во сне. Неужели мама его не слышала? От этого голова пухла, и становилось не по себе. Кит рвано выдохнул, протирая глаза. – Кит? Ты там в порядке? – заговорила снизу мама спустя несколько минут тишины. – Да, все… нормально, – откликнулся он, решая разобраться с этой проблемой чуть позже. – Широ заезжал вчера, хотел передать извинения, что не зашел раньше. – Широ??? Господи, мама, почему ты мне не сказала? – У тебя была сильная температура и бред, – по голосу у нее заканчивалось терпение, – мы и дальше будем орать друг другу, или ты наконец спустишься??? Кит быстро сообразил чем прикрыться. Он надел длинные домашние штаны, замотал палец платком и надел поверх носки, и еще раз осмотрел себя на наличие ран. В зубах что-то застряло, Кит достал несколько хвойных остинок и чуть не закашлялся. С ним и вправду было что-то не так. Половое созревание давно прошло, это ведь не может быть второй волной? Ха-ха… У мальчиков разве так все это происходит??? – Спасибо, что вышел, – глянула на него мама с какой-то озабоченностью. Она катнула кресло к камину, убавляя в нем жар. – Широ… правда приезжал? – Когда поправишься, позвони ему. Он оставил номер домашнего телефона. Кит посмотрел в сторону крохотной гостиной. Выглядел ли он сейчас как-то странно? Не хотелось об этом думать. Пусть лучше мама посчитает, что у него утренние «мужские» проблемы. – Выглядишь ты еще неважно, – озвучила Кролия, – пошли, я покормлю тебя, а то скоро одни кости бряцать будут. Не ходи сегодня никуда, я могу позвонить и сказать, что ты все еще болеешь. «Но это же я звонил шефу и говорил, что болеешь как раз-таки ты!» – Мам, с тобой точно все в порядке? – последовал за ней Кит, прихрамывая слегка на одну ногу. Не помешало бы сейчас закрыться в ванной и смыть с себя весь стресс. – Об этом я хочу с тобой отдельно поговорить.***
Кит возил тряпкой у барной стойки, полностью погруженный в свои мысли. Эта декабрьская неделя выдалась чертовски ненормальной, нет, он бы сказал даже – дьявольской. Кит еще никогда не чувствовал себя таким потерянным и сокрушенным. У него вдруг появилось навязчивое желание съездить в местный книжный архив и покопаться в старых легендах, любопытства ради. Ведь у кого-то творятся непонятные вещи под Йольскую ночь. А что, если все это не вымысел, не какая-то городская легенда, а правда? Ну, или хотя бы ее доля. В детстве его пугали перевертышем с копытами. Тот мог прикинуться твоим близким человеком, лечь с тобой в одну кровать, или даже забрать тебя в глубокую нору, что находилась в густой чаще леса. А сегодня Кит пугал себя самим собой. Что-то внутри него постепенно менялось, и с каждым днем это чувство становилось острее. Махнув шваброй, Кит взглянул на часы – двенадцатый час дня. Через двадцать минут он выбросит мусор на заднее крыльцо, снимет форму, и уйдет домой. Его смена на сегодня окончена. Попрощавшись с шефом, он вышел на улицу. Колокольчик на двери тихо звякнул. Кит вдохнул грудью воздух. Свежо и чисто. Белый снег на земле смотрелся куда лучше, чем серый асфальт, залепленный сгнившими листьями. Всунув руки в карманы теплой куртки, Кит пошагал вверх по улочке – до центральной площади. На полпути он надел наушники и натянул шапку, от чего волосы полезли на глаза, и он даже не заметил, как к нему подъехал пикап на перекрестке. Из окна машины показался Широ. «Точно» – вспомнил Кит. И планы слегка порушились. Они созванивались на днях. Широ просил с ним встретиться, а Кит не хотел, чтобы он заезжал к нему в закусочную. Там же уродливо-страшный фартук, напоминающий одежду датской домоправительницы. Хорошо, что он ушел оттуда пораньше. Но плохо, что Широ не послушал его и все-таки приехал. Упрямый. Так-то Кит планировал увидеться на нейтральной территории. Припарковавшись у закутка с магазином, Широ махом выскочил из пикапа. – Кит, привет, – обнажил он ряд белых зубов, здороваясь на радостной ноте. Кит снял наушники и показался из-под капюшона и шапки, видеть Широ было очень непривычным делом. Давно они вот так не пересекались. В нем что-то вспыхнуло, может ранее испытанный стыд, может что-то другое. Широ остановился на полшага и чуть было не хлопнул его по полечу. – Привет, – ответил Кит, – я забыл, извини, – и приврал, – посчитал зайти к тебе в мастерскую после обеда. – Неловко получилось, да? – беззаботно продолжил Широ. – Нет, нисколько, – в нос ударил узнаваемый запах, Киту вдруг показалось, что он скучал по нему. Тут Широ посигналила какая-то машина, свернувшая на перекрестке. Он махнул рукой. – Друзья? – Можно и так сказать. – Здорово, – Кит замешкался. Он все еще чувствовал в глубине себя какую-то детскую обиду, будто бы его не позвали на общую тусовку в школе. Насколько это по-глупому. – Ты домой, я правильно понял? Может, подвезти? – задал вопрос Широ и поменялся в лице. «Он что, извиняется?» – Было бы неплохо, я рассчитывал вернуться домой к часу дня. – Тогда запрыгивай, – Широ развернулся и направился к машине. – Но мне сначала нужно в аптеку. – Заедем. В воздухе висела слегка напряженная атмосфера. Кит бы расслабился, но разговор с матерью о предстоящей поездке к врачу весьма подавлял его нормальное настроение. Он догадывался, что ее там ожидало. Да и от Широ исходило что-то такое, что заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке. Кит даже удивился своему наблюдению. Мимо проплывали домишки в полусонном снеге, закутанные в теплые вещи люди на тротуарах, гудящие машины. Кит все копался у себя в голове. С чего ему следовало начать разговор? С того, что ленсман – это опекун Широ, или с того, что Кита расстроило его внезапное исчезновение? Ни о первом и ни о втором Кит не стал бы спрашивать, он что, младший братишка-оборванец? Осталось поговорить о чем-то среднем. – Не знал, что ты в одиночку ходишь в лес. Широ посмотрел в центральное зеркало на Кита. В низком голосе послышалось некое смущение. Так, по крайней мере, показалось Киту. – Я забыл забросить тебе шлем, прошу прощения, – ответил Широ. – Ходить в походы – это еще одно хобби. Или как говорят: привычка – вторая натура. «Он в самом деле извиняется», – у Кита чуть глаза на лоб не полезли. – Не страшно? – Чего я должен бояться? Везде бродят егеря и туристы, разве что сам себя напугаю. Фраза приглянулась Киту. Она была ему знакомой. – Но в одиночку это, наверное, тяжело, – вспомнил он про опыт своей матери, а потом посчитал важным заткнуться. – Я охочусь за звездами, – серьезно заявил Широ. В салоне пикапа повисла тишина. Сказать, что это удивило Кита, значит, ничего не сказать. – Не только же в мотоциклах копаться. – Ты прав, да, – поспешил ответить Кит. – Меня никогда не привлекал космос, честно сказать. Но теперь стало интересно, каково это бродить по фьордам в поисках звезд. – Было бы здорово находить их в траве. – А такое бывает? – Разве что в книгах, – посмеялся Широ. И Кит почувствовал, как к его лицу приливает жар. Ему стало неудобно за свою легкомысленность. Нет, ну мало ли. Может на севере звезды бы и падали на землю… Наверняка даже дети знают, что такого не существует. Пикап сошел с главной дороги и начал подниматься в гору. За окном мелькнули разноцветные почтовые ящики. Пейзаж открывался сонный и бледный, как мука. В долине висела мутная снежная кижа. Снег скорей всего будет идти до завтрашнего утра, вон как затянуло все небо, что гор не видно. – Как поживает твоя мама? – Нормально. Все хорошо, – соврал вновь Кит, перескакивая с темы на тему. Это была неправда. Ей резко стало хуже, и ей необходимо было встретиться со своим лечащим врачом в Осло. И только после сочельника, в первых неделях января. – А ты, выздоровел? – снова спросил Широ. – Да, здоров, как бык! – К слову о быках. Слышал недавно новость: местные нашли разорванную тушу овцебыка на окраине. – Да? – Дядя полагает, что это волк или медведь. Они обычно не нападают без причины, только если их что-то тревожит, или же они охраняют свой ареал. Такого давно не случалось. – Не знал, что на скот могут напасть дикие животные. Их по идее отлавливают? – В округе давным-давно не было подобных случаев. Разве что года четыре назад. Кит ощутил легкое волнение, он будто почувствовал, как Широ что-то встревожило. – Тот медведь? – Это бывало и раньше, но последний случай с ним был в девяносто втором. – Опять человек? – Да. Я знал его. Пикап взобрался на возвышенность и Кит узнал дорогу – они подъезжали к дому. Показалась посторонняя машина, которую Кит еще ни разу не видел, она стояла неподалеку от крыльца его дома. Он напрягся, подумал о Коливане, хрена лысого тот внезапно нагрянул в их дом? Но потом он заметил троих людей, да и иномарка была другой. Какие-то подростки – так ему померещилось. Когда пикап заворчал на тормозах, Широ вдруг произнес: – Они меня в гробу достанут. «Они?» Кит промешкал, затем вышел из машины вдогонку за Широ. – Ребят, вы серьезно? Мой дом в другой стороне, вы ничего не попутали? – Широ неспешно подошел к другому автомобилю. В снегопаде раздался звонкий голос: – Старик отправил нас в дом на холме, сказал – найдем тебя здесь. – Уговор был другой, ты обещал заехать за нами! – пробубнила девчонка. – Или Ханк должен был собрать нас у себя в забегаловке. – В ресторане, вообще-то! На Широ набросились все трое, заключив того в объятия. Кит же остался на месте, не отходя далеко от пикапа и наблюдая издалека за тем, как треклятые зомби поочередно отхватывают куски от несчастного Широ. Тут ему в окно помахала мама, но это выглядело не как мольба о помощи, что, вот ее оккупировали какие-то незнакомцы, а как радостное приветствие. «Чего?» Он постоял на месте, вслушиваясь в болтовню. Здоровяк выглянул из капюшона и выжидающе посмотрел на него. Киту сперва это не понравилось. Второй парень, что был худющим как шпала, даже в своей теплой куртке, следил за ним с каким-то подозрением. А девушка (было трудновато понять с первого раза), постоянно протирала запотевающие очки на морозе, и ей было в общем-то все равно. – Кит, иди сюда, – окликнул его Широ. «Мне и здесь неплохо» – Это твой друг, о котором говорил старик? – спросил тонкий. – Что он еще вам наговорил? – проворчал тот недовольно. – Много чего интересного. – Привет! – крикнул здоровяк. Кит кивнул. Потом решил все-таки подойти, а то наверняка он показался им каким-нибудь придурком-социофобом. Тут входная дверь дома распахнулась, и в проеме показалась Кролия, готовая, судя по всему, присоединиться к остальным. – Мама? – Вместо того, чтобы стоять и мерзнуть снаружи – зашли бы внутрь. У Кита чуть глаза не закатились за орбиты. На десятой минуте он уже всем пожал руки, пусть и нехотя, а после сокрушался от шума этих галдящих городских. Ханк, Лэнс и Пидж – так они представились. Ханк – тот, что еле помещался в их скромной гостиной, Лэнс – шпала, и он оказался еще худощавее, стоило ему остаться в одном свитере, а Пидж сразу показалась Киту гиком, не зря она носила здоровенные очки в темной оправе. Они были чуть ли не больше ее головы с рыжей копной волос. И как это обычно бывало в фильмах: «Привет, я Кит. Привет, я Лэнс. Как поживаете? Неплохо. А вы? Неплохо. О, как хорошо. У вас тут снег. А у вас что, нет? Да тоже. Я Ханк, люблю поесть. О, что вы, серьезно? Я Пидж. А я – Кит. Знаю, уже слышала. Если что, я тоже» Ох, как же Киту было неуютно в собственном доме. Он наполнился кучей разных запахов! И ему хотелось выйти на воздух, а еще лучше уйти на чердак, лечь в кровать и ничего не делать. Однако его матери нравилось находиться в центре внимания, ее даже не смущало то, что она пригласила в дом людей, которых впервые в жизни видела. Неважно. Может это материнское чутье? Во всяком случае, она решила накормить ораву детишек и проявить заядлое гостеприимство, которое было чуждо самому Киту. Зачем ее вообще понимать. Нос у Кита свербел. Пахло чужими вещами, духами, носками, и сверху готовкой мамы. Она, как горячая линия от голода, решила испечь домашнюю пиццу на большущем противне. И вдобавок затариться газировкой и сидром. Все происходило в довольно быстром темпе, будто Кит оказался в средненьком сериале, что крутили по телевизору, со всеми очевидными поворотами и предсказуемыми любовными линиями. От разговора к разговору и от кухни до гостиной. – Минуточку, как вы можете не есть пиццу? – недоумевал Лэнс, раскладываясь вдоль на софе в гостиной. – Это же север, – осадил его Широ. – Здесь все по-другому, ты ли не заметил за все время, пока навещал бабушку? – И что? Без пиццы и гамбургеров ведь скукотища, – замахал он руками. – А моя бабушка с ее гостями всегда напоминали мне старых пингвинов, которые собирались вместе для того чтобы пережить полярную ночь. – Пингвины собираются не только для этого. – Какая разница. У нее никогда не бывает пиццы на сочельник. – У Ханка в ресторане никто ее не заказывает, – вмешалась Пидж, – всем подавай соленую рыбу и оленину. Здоровяк захлопал глазами, оставляя в покое деревянную фигурку оленя. – Ну, почему… бывает иногда. – Ха, когда Лэнс приезжает. – Да хватит вам ребят. Ведите себя тише, – распорядился Широ, – иначе вас выставят за дверь. – Никто не выставит, – отпарировал Лэнс. – Мы еще до твоего приезда познакомились с хозяйкой. – Ты страшный человек, Лэнс. Кролия раскатывала тесто на столе, через раз поправляя непослушные пряди, что лезли ей на глаза. Кит нервно наблюдал за этим абсурдом посреди кухни. Вот как так вышло? – Съездишь за напитками в магазин? – Мам, зачем ты вообще пригласила их в дом? – Кого – их? – Незнакомцев! – Уже не незнакомцы. – Они приехали к Широ. – Нет, ребята приехали сюда, чтобы познакомиться с новым другом Широ. То есть с тобой. У Кита вспотели ладони. – Да они сейчас разгромят наш дом, – вспылил Кит, но в полголоса, чтобы никто не услышал. Из комнат доносился гвалт голосов. – Кит, – прервала его мама, – будь благосклонен к людям. – Как это еще!? – Будь сдержанней. Ребята ничего плохого не делают. У нас не было гостей с прошлого года. Неужели тебе не хочется познакомиться с ними? – А Коливан не считается??? – Лучше поезжай в магазин. – И оставить тебя одну с этими дикарями? – Со мной останутся молодые люди, которые помогут мне испечь пиццу, – мама сохраняла непоколебимое спокойствие. Его возмутила эта безрассудность. Кит вырвался из дома. Весь нараспашку, забыв надеть шапку и перчатки. Его смятение подхватил холодный ветер со снегом, стало немного полегче дышать. В кого она такая беспечная!? Позади он услышал шаги по снегу. Широ вышел вслед за ним. – Я с тобой поеду. Кит молча кивнул ему, подходя к машине. – Тебя что-то расстроило? – Широ посмотрел с каким-то сочувствием. – Твои друзья всегда так делают? – Как? Кит забрался в пикап, хлопнул дверью и откинулся на сидении. Вихрь в его груди начал жечься. Он хотел это остановить, чтобы не наговорить лишнего. – Вот так. Приезжают в чужой дом, шумят. Широ стушевался. По нему было видно: он не понимал, отчего злился Кит. – Они… просто открытые ребята. Если тебе это приносит неудобства, то я сейчас же попрошу их уйти. – Нет! В смысле, не надо… Мою мать это расстроит. Мое поведение. Широ помолчал, давая пикапу сойти с места и съехать вниз по холму. – Ты привыкнешь к ним, они на самом деле хорошие ребята, – Широ прервался. – Я так понял, ты не особо ладишь с людьми. – Что? – Прости, если тебя это задело. Но мне кажется, ты – одиночка. – Я? Да нет, я, – лунатик, –… не люблю шумные незнакомые компании. – Зато твоя мама в восторге. – Да моя мама от всех в восторге. И от тебя тоже. – О, правда? – Широ деланно удивился. А Кит проглотил комок стеснения. – Кх, она вообще не разбирается в людях. Ей все нравятся. А потом у нее начинаются проблемы с недопониманием. «Прямо как у меня» – Не переживай ты так. Я думал, что было бы неплохо познакомить тебя с остальными. Они частенько сюда приезжают, то ко мне, то к родственникам. Отныне буду тебя предупреждать о каких-либо неожиданных сюрпризах, – Широ запустил в волосы руку, а потом выдохнул. «Ты сам один большой сюрприз» Кит вздохнул следом. Все-таки запах Широ ему нравился больше всего. «О чем я только думаю» Когда на улице стемнело, они все перебрались в гостиную, прихватив с собой бутылок десять яблочного сидра, что привезли Кит и Широ. Лицо мамы сияло от чувства целостности что ли, как показалось Киту. На самом деле, он давно не видел ее восторженных, искренних и добрых улыбок. Ей было комфортно и светло в этой обстановке, посреди незнакомых (уже нет, как она сказала) людей, и хоть голову сломай, а Кит не понимал. Он занял самую дальнюю позицию – угловое кресло у камина, оттуда открывался хороший обзор, и он мог присматривать за каждым в их доме, в том числе следить и за Широ. Ребята сидели на софе и на полу и то-то бурно обсуждали. За окном бушевала метель, до Йольской ночи оставались считанные дни. И наступало время «единства», когда по традиции надо было проводить вечера или дни не в одиночестве, а встречаться с друзьями и родными, чтобы тебя не забрали духи, и к тебе случаем не наведались мертвецы. Ладно. Кит отпустил себя. В конце концов, его маме нравилось. Ей было хорошо, значит, все в порядке. – У вас вышла обалденная пицца! – воскликнул Лэнс, а потом не сдержал отрыжку. Ханк поддержал друга смачным аккомпанементом. И все дружно закивали головами. – Спасибо, приятно слышать. Признаться, я давно ее не пекла, думала, что не удастся, – улыбнулась мама, запивая последний кусок сидром из прозрачного стакана. – Вы наверно много чего умеете готовить, – продолжил льстить Лэнс. – Хотелось бы мне в это верить, – кокетничала и подыгрывала мама. – Вкуснее Ханка, я уверен. «Ты что, подкатываешь к моей маме?!» – Кит впился глазищами в подлеца Лэнса. – Моя пицца ни с чьей не сравнится, – выстрелил Ханк. – в рифму, о как. Пидж закатилась смехом, видимо, что-то вспомнив. Ее волосы были небрежно растрёпаны, а очки съехали с переносицы. Она просто тонула в кофте, что была на пару размеров больше положенного. – Рассказывай тут. Мы с тобой вместе ее спалили на выпускном вечере. А я говорила тебе, надо было уменьшить жар в печи. – Я растерялся! – Оправдания. – Но потом-то научился. – Не без помощи Широ, – подметил Лэнс. Кит не поспевал за диалогом. Гости безустанно беседовали, а он и не знал, чтобы такого вставить в разговор. Выглядело бы это странно, типа: иногда я читаю дурацкие книжки, но они не совсем дурацкие, может вам понравятся, а еще я рисую, тоже странные картины или вашего друга Широ, он очень харизматичный человек, и глаза у него ничего. «Какой позор» И вдобавок его весьма напрягал тот факт, что все они были друг с другом знакомы (и возможно с самых юных лет), даже его мать так удачно влилась в их компанию. А у него все не получалось. А потом они начали играть в правду или действие. И, о, господи, Кит сразу посыпался после вопроса Лэнса про первый поцелуй. – Так, кто она? Давай, расскажи, какие у вас были чмоки-чмоки, – парень вытянул узкие губы трубочкой и издал характерные причмокивающие звуки. Кит весь побледнел. – Не твое дело. – Но это же игра! Тут вмешалась Кролия, однако она только подлила масла в огонь: – О чем ты, он толком девушек не видел. И все как грохнули смехом. – Мама! Как они все горланили. Даже Широ, казалось бы, такой тихий и сдержанный, хохотал, как потерпевший, когда все узнали, что Ханк, оказывается, до сих пор спит с мягкими игрушками и жизни не мыслит без вязаного кабанчика своей прапрабабки. Кит много врал, ну не мог он сыграть на честность, не нравились ему вопросы, особенно от Лэнса. Иногда было даже стыдно перед матерью, но ее это походу, нисколько не стесняло. Кит читал по ее глазам, что она чувствовала себя замечательно, будто бы никакой болезни не было, будто бы она сейчас встанет с проклятого инвалидного кресла, пойдет на кухню и принесет им всем мороженное, а потом они включат музыку, песни Roxette и потанцуют вместе с ней, как она танцевала когда-то с папой. Кит внутренне затопил себя сожалением, и решил не портить ей вечер. На девятом часу ему похорошело. Он уже на пару шутил о чем-то с Широ, язвил открыто Лэнсу и все спорил с Пидж о каких-то научных фактах, о которых в душе не чаял, но ему нравилось вставлять ей палки в колеса, прикола ради. Ханк оказался самой настоящей плюшевой игрушкой. Он был таким добряком, каких еще поискать надо, и да простит его Один за разлитый сидр на гостиный столик. Вот будь Кит абсолютно трезв, он бы ему накостылял. После третьей бутылки Киту стало все равно на шум и гам, каждый из них был подвыпившим и приятно раздобревшим, потому он сделал вид, что так и должно было быть.Molly Drag – broken promise
– Я никогда не… допью эту бутылку, потому что сейчас обоссусь! – загорланил Лэнс, подрываясь с дивана и удаляясь в конец дома. – Ссыкушник, слабак, – выразилась Пидж, выпивая вне игры. – У вас в доме очень уютно, – заполнил повисшую тишину Ханк, – так всё обустроено… гармонично. – Да, мне тоже нравится, – поддержал его Широ. И они разговорились про экологичные дома, которые начали набирать в этом году популярность среди скандинавов и датчан. – Этот столик сделал мой муж, – рассказала Кролия, – кресла тоже он выточил, ему друг помогал. – Мне очень нравится деревянная самодельная мебель. Она выглядит удобной! – Ага, и пахнет по-своему. Кит услышал, как хлопнула дверь на улицу, по всей видимости, вышел Лэнс, и решил тоже выйти, подышать воздухом, ну и заодно посмотреть, не наблюет ли этот паршивец им на пандус или ступени. Он привстал с кресла. – Ты куда? – Кролия отвлеклась от беседы про дома. – Подышать выйду, сейчас вернусь. – Оденься только. Снаружи не светил ни один фонарь. С холма было видно долину, тонущую во мраке и снежной пелене. Лишь в ее центре виднелись яркие точки – огоньки, освещавшие главные дороги и аллею с магазинами и торговыми лавками. Лэнс стоял на снегу около дощатых ступенек и курил, Кит почувствовал запах сигаретного дыма, его уносил вихрь. – Клевая у тебя мама, – заявил он, повернувшись к Киту. – В каком это смысле. – Напоминает мне мою. Я не виделся с ней очень давно, не было возможности. Кит сразу бы заподозрил что-то неладное в его словах. Но за неимением подозрительных ноток в голосе, ему это показалось правдой. И почему Лэнс ему это говорил? Какая разница, что у него там с матерью? Разве это не глупо? А потом понял – он же пьян. Людям свойственно говорить что-то невпопад, когда они выпьют. – Почему не виделся? – Далеко живет, а у меня нет таких денег на билет. – Широ говорил, что ты сюда приезжаешь к бабушке на каникулы. – Ага, мы все сюда приезжаем. Кроме самого Широ. Кит помолчал, вслушиваясь в шорох куртки Лэнса, всякий раз, когда он убирал руку от сигареты. Он подумал о том, что эти трое скорей всего знают Широ, как облупленного. Знают о нем все. А он нет. – Насчет Широ, – заговорил Лэнс нешуточным тоном, и вся его придурковатость в один миг улетучилась, – знавали мы приезжих милашек, вроде тебя. Даже не думай сделать ему какую-то гадость, ты меня понял? – он потушил сигарету. Кит в ступоре посмотрел на него. По его фигуре рассеивался теплый свет от уличной верандой лампы. – Я не понимаю, к чему ты ведешь. – Просто не облажайся, если что случится. Они смотрели друг на друга, а затем Лэнс громко крикнул: – Эй, пьяницы, едем домой, а то вы там обнаглели! Время одиннадцать часов, хозяйка уже устала от вас, брюхоней! – застегнув куртку до горла, он кивнул Киту, – еще увидимся. Спасибо за гостеприимство. «И как вы пьяные поедете-то?» В доме завелась возня. Кролия довольно уставшим голосом провожала ребят, но было видно, что ей хотелось еще немножечко посидеть в их компании. Ханк ее обнял, склонившись к ней, как Санта к ребенку. Пидж оставила на всякий случай телефончик и сказала, что она может ей звонить в любое время, что бы ни случилось. И Киту казалось все это такой слащавой ложью, что его в одно мгновение начало подташнивать. Он не хотел разбираться, было ли это обманом или люди здесь и вправду совсем другие. Когда Ханк и Пидж вышли, Широ пожал Кролии руку и спустился по ступеням. Кит прикрыл дверь и спустился за ним. Снег под ботинками хрипло скрипел. Неподалеку тарахтели две машины, нагревая аккумуляторы. – Хорошо посидели, – начал разговор Широ, – не помню, когда так собирались. Спасибо, Кит. – Эм, мне за что? Я даже не участвовал в готовке пиццы, – сказал он это так, будто хотел откреститься от «благодарностей», коих не заслужил. – Как вы поедете в таком виде? – Нам тут недалеко. Да и сидр был слабым. – А-а-а, ладно. Будем надеяться, что вы нормально доберетесь. – Ну… тогда я пойду, – Широ протянул ему руку. Кит пожал ее в ответ, а потом почувствовал, как Широ его слегка приобнял свободной ладонью за плечо и сократил между ними дистанцию. Он тут же ощутил запах его волос и вязанного шарфа горчичного цвета, в нитях которого смешались одеколон, запах кожи и немного горячего тепла. Кита всего тряхнуло, как от тока, он на автомате положил руку на спину Широ, а сквозь его одежду просочился жар от алкоголя. Сердце у него в груди быстро забилось. – Увидимся, – повторил тихо Широ, отстраняясь от него и направляясь к пикапу. – Ага… пока. Кит стоял, поверженный по всем фронтам. Было так странно и одновременно приятно, словно ты пробуешь что-то новое, ранее неизведанное. Это объятие было настолько теплым и искренним, что у Кита появилась легкая дрожь в ногах. Он проводил взглядом яркие фары машин, потом зашел в дом и закрылся на замки. Убравшись в гостиной, Кит пожелал маме приятных снов, пообещал, что помоет всю посуду завтра утром, и поднялся к себе. А когда лег в кровать, то все еще чувствовал этот запах тела и прикосновение Широ. Кажется, так еще у него сердце не билось. Он уснул, впервые за такое долгое время без всяких дёрганых мыслей, без кошмаров. Он ничего не видел во сне, и ему казалось, что эти ужасы закончились.