***
Проснувшись Минако не сразу поняла, где находится и который час. За окном смеркалось, и девушка хмуро посмотрела на часы на айфоне. Экран показал 6, и девушка как юла выпрыгнула из кровати. В семь у нее было назначено свидание с Кунсайтом, и она была совсем не готова. Приняв быстрый душ, Минако стала в спешке сушить волосы и одновременно наносить макияж. Нарисовав стрелки в стиле Нефертити, девушка осталась довольна и надела красивое плотное платье из золотой ткани, которое облегало ее фигуру как вторая кожа, открывая плечи. «Может слишком», — подумала Минако, но времени на другой выбор не оставалось. Надев тонкие золотые сандали на 12-сантиметровом каблуке, девушка накинула на плечи тонкую шаль из кашемира и выбежала из комнаты. Подходя к месту встречи, девушка удивленно осмотрелась по сторонам. Дорога была пуста, и черного мерседеса нигде не было видно. Минако почувствовала, как комично смотрится одна в этом наряде посреди темной улицы и раздраженно посмотрела на телефон. Он опоздывал на десять минут… Написав сообщение Кунсайту, девушка стала нетерпеливо смотреть на дорогу, кутаясь в шаль и игнорируя любопытные взгляды прохожих. Небо заволокло тучами, и погода становилась все холоднее и холоднее. Тонкая шаль совсем не спасала ее. Спустя еще десять минут, когда первые капли дождя упали на голые плечи девушки, Минако увидела черный мерседес. Сердце тут же застучало как бешеное. Кунсайт вышел из машины, и Минако сразу поняла, что что-то не так. Он был одет в обычные джинсы и темную рубашку с пиджаком, было видно, что он не переодевался на это свидание, как обычно делал. Но главным было его лицо, оно было другим— на дне серых глаз была вьюга, и мрачная тень окутывала совершенное лицо. Обычно он подходил и целовал ее. Но тут он лишь холодно кивнул. Минако почувствовала, как холод стал проникать до самых костей. — У нас будет свидание? — голос Минако задрожал. Притворяться, что все было хорошо, было невозможно. Капли дождя беспорядочно падали на ее лицо. Кунсайт поднял мрачное, ожесточенное от непонятных чувств лицо и покачал головой.Платиновые волосы затрепетали под порывом ветра, и мороз пошел по коже Минако. Он был другим, он был чужим. — Я слышал про то, что случилось утром, — тихо произнес он хриплым голосом. Девушка задрожала под новым порывом ветра, но он даже не замечал этого. Он смотрел сквозь нее. — Я не травила ее, — выдохнула Минако, собирая все силы в кулак. Узоры на золотом платье начали темнеть под каплями дождя. — Я клянусь всем, что у меня есть. Это не я. — А змея? — тихо произнес он, все также смотря куда-то в сторону. Туда, где не было ее глаз. — Это была глупая шутка. Я не должна была на это соглашаться. Я извинюсь перед ней, когда она проснется. — Если она проснется. Минако вздрогнула от жестких слов Кунсайта— она никогда не рассматривала такой вариант. Сердце застучало в районе горла. — Кунсайт, прости меня… — жалобно прошептала блондинка и бросилась к нему из последних сил. Но он отшатнулся от нее. Отшатнулся от нее, собрав всю волю в кулак. Отшатнулась, будто она была самой смертью. Той, которая оказывается нависала над Рей. — Ты слишком несерьезна….Я….Я не могу быть с тобой. Наши отношения были ошибкой. Прости, — холодные равнодушные слова резали Минако по-живому. Он по прежнему смотрел в сторону, и на лице его была маска. — Если ты бросаешь меня, — Минако с трудом произносила слова.— Если ты бросаешь меня. Будь мужчиной и смотри мне в лицо. Кунсайт вздрогнул от ее слов и в первый раз посмотрел ей в глаза. Минако обомлела, когда взглянула в его глаза. Серые прозрачные глаза были наполнены таким страданием, такой болью, что зрачки дрожали и казалось капилляры лопнут от такого напряжения. — Тебе тоже больно, — вслух произнесла она свои мысли. Все ее тело превратилось в соляной столб. Она удивлялась, что только только капли дождя стекают по ее лицу. А как же слезы. — Мне не легко, — признал он, не мигая смотря на нее. Он вбирал в себя все ее лицо. В последний раз, на память, пронзила Минако тяжелая мысль, и в горле встал ком.— Ты не была мне безразлична. Девушка вздрогнула от его слов, как от хлыста. — Ты говорил, что любишь, — губы дрожали. От холода или от боли. Она не могла разобрать. — Я ошибался, прости, — он прикрыл глаза, и девушке захотелось умереть. Разве можно было быть таким жестоким… — Этого не может быть, — покачала она головой и зябко обнимая себя за плечи.— Пожалуйста, скажи, что ты врешь. Зачем так….Зачем так больно, Кунсайт?.. — Прости, — его скулы стали еще острее и глаза стали цвета ночи. Даже разочарование шло ему и делало его черты совершенными. — Ты писал мне сообщения, — выдохнула Минако. Она должна была верить ему, она была реалисткой. Но сердце просило дать минуту, умоляло дать ему передохнуть.— Ты писал мне… Ветер все усиливался, и дождь пропитывал все запахом моря и свежести. Минако промокла насквозь, но она не замечала этого. Она лишь видела его одного. — Это не я писал, — с трудом выдохнул Кунсайт.— Я купил другой телефон, и тебе писали мои ассистенты. Сердце Минако застучало в висках. Руки задрожали так, что казалось еще чуть-чуть и они просто упадут безвольными кистьями на мокрый асфальт. — Скажи, что шутишь, — сухими губами проговорила Минако, доставая телефон. Он с трудом смотрел, как она набирает его телефон. Абонент не отвечал. Как всегда, неожиданно поняла Минако. Он никогда не отвечал на телефон. Он всегда писал лишь сообщения. Которые потом не мог вспомнить… Какой позор, какой стыд. Какой ад. На плохо-слушающихся ногах Минако подошла к Кунсайту и со всей силы залепила ему пощечину. Лицо парня дернулось, и влажные платиновые волосы закрыли наполненные раскаянием и еще чем-то глаза. — Зачем? — спросила она, сама не зная зачем. — Я не хотел начинать новые отношения, — тихо сказал он.— Я хотел что-то легкое и несерьезное. — Ты даже не старался переспать со мной. — Только из-за твоего брата. Только из-за него. Он как и я судья. Минако сдержала стон в горле. Это было похоже на самый страшный сон, на самый проклятый сон. — Ты говорил, что любишь, — она опустила глаза, и по щекам потекли долгожданные слезы. Кунсайт тяжело смотрел на нее, на два ручейка слез, которые стекали по этому нежному тонкому лицу. —Я никогда не любил тебя… Дыхание сперло, и девушка ощутила, как сердце пронзила волна боли. Вот как это бывает. Она с трудом подняла глаза на Кунсайта— она плохо видела его, перед глазами все расплывалось. На миг ей показалось, что она увидела в его лице страшную корчующую все на своем пути боль, но затем ледяная маска вновь повисла на его идеальном лице. Демон, он был демон. — Я знаю, — из последних сил произнесла Минако.— Если бы ты любил, ты бы никогда бы не поступил со мной так, как ты. Ты… Ты… У меня нет слов… Я хочу, чтобы ты знал, что ты заблудший человек, Кунсайт. Но я не буду проклинать тебя. Серые глаза парня расширились, и зрачки задрожали. — Я не буду, — тускло произнесла Минако.— Я буду молиться за твою душу. Потому что в ней нет добра. В ней нет света. А без света ты не выживешь. Я надеюсь, ты найдешь ту, которая зажжет в тебе этот свет. Но для меня ты умер. Тебя в этом мире просто нет для меня. Минако развернулась и стала быстро уходить из этого страшного места, от этого страшного человека, и порывы ветра били ее по лицу, словно мстя за наивность, за глупость, за любовь… Кунсайт тяжело смотрел ей вслед, и осел прямо на тротуар, закрывая лицо руками, когда она исчезла из виду. Молитвы не могли ему помочь, он уже был в Аду.***
…Наступив каблуком на лужу, девушка не выдержала и побежала под градом из дождя, не видя ничего перед собой. Ее душа кровоточила, ее душа умирала… И Минако умирала вместе с ней. Она не знала, куда идти, к чему стремиться, не знала, ради чего жить. Неожиданно эта страшная мысль отрезвила ее и привела в чувство. Она не могла впадать в уныние, она не могла предавать себя смерти. Она была не одна, у нее был Мамору. Она не могла оставить его одного. «Вот что имела в виду мама», — пронеслась мысль в голове, когда поток слез на мгновенье прекратился. Не обращая внимания на дождь, который промочил всю зеленую лужайку, по которой бежала девушка, Минако развернулась от Академии и вновь побежала в сторону дороги. Сегодня была пятница, и Мамору был дома. Она должна найти его. Он должен был утешить, он должен был защитить, он должен был дать ей сил бороться. Минако побежала по скользкой траве, с трудом глядя перед собой, как проклятый каблук подвернулся, и Минако упала было в траву, как неожиданно сильные руки подхватили ее, и спасли от прикосновения с землей. Минако как сквозь туман посмотрела на своего спасителя...***
Сейя таки вырвался и организовал Ятену вечеринку с двумя горячими фанатками. Почти оргия, шутил он, ведя мрачного Ятена в клуб и оставляя его с улыбчивыми красотками. Сам он незамедлительно испарился— его ждали куда более увлекательные планы с Усаги. Сев за стол с девушками, Ятен с удивлением увидел новое сообщение от Кунсайта, тот сообщал ему, что прочитал текст «Магнолии», и он ему нравится. Старший брат вел себя воистину странно. Раньше он не читал его сочинения в 11 часов ночи в четверг. Ятен пожал плечами и убрал телефон в сторону. Перед ними сидели две красотки и интригующе улыбались. Взгляд Ятен затуманился при виде на одну— блондинка с роскошной косой была одета в откровенное красное платье. — Ты можешь распустить волосы, — хрипло попросил он.— И повязать ленту… Проснувшись в полдень в комнате, из которой обе девушки уже ушли, Ятен почувствовал себя хуже некуда. Голова раскалывалась от сумасшедшего количества алкоголя. Вся подушка и простыни были покрыты губной помадой, и все тело ломило от горячей ночи любви. Но в то же время, бешеное напряжение спало, и Ятен спокойно вздохнул. В этом плане все было определенно лучше. Его пугало это странное чувство вожделения. К той, которая была единственной из женщин, которая была табу. Но теперь, подумав о ней, Ятен не чувствовал того острого желания, что пронзало его при виде ее. Он был исцелен, с радостью подумал он. Это все были просто гормоны. С трудом выбравшись из кровати и приняв контрастный душ, Ятен лениво сложил все белье в стиральную машинку и закурил. Страшно хотелось есть. Заказав гамбургер в ближайшем макдональдсе недалеко от здания Академии, парень послал сообщение Сейе, что комната свободна и неторопливо стал пить черный кофе. Погода за окном сильно портилась, и Ятен нахмурился— он забыл зонт. Возвращаясь на кампус парень быстро бежал, пытаясь скрыться от проливного дождя, но это было невозможно. Белые волосы намокли и облепили его бледное лицо. Джинсы белая футболка, кеды—все промокло, но Ятен все-равно бежал к Академии изо всех сил. Когда…. Когда он увидел тонкую фигуру в золотом мокром платье прямо перед собой. И его сердце сделало сто ударов в секунду. Это была она. И он был больше не уверен, что он исцелен.***
Минако посмотрела на бледное напряженное лицо Ятена. Его руки обнимали ее за талию и прижимали к себе. Зеленые глаза парня дрожали, и в них металось какое-то странное чувство, какая-то едкая смесь вины и нежности. Время словно остановилось между ними, и в воздухе разлился запах вишни. Намокнув, ее волосы стали источать запах кондиционера. — Ятен, — прошептала Минако, и из глаз вновь хлынули слезы. Она обняла Ятена изо всех сил, словно он был той стеной, той защитой, которая должна была защитить ее от всего. — Минако, — ошеломленно прошептал Ятен, чувствуя как по телу пробегает ток. Ощущение ее кожи, ее тела прижатого к нему… Ятен не понимал, что происходит с ним. Но он хотел, чтобы это не заканчивалось. — Ятен, — прошептала Минако в его шею, и у него пошли мурашки по коже.— Мне холодно и мне кажется я сломала каблук…. Зеленые глаза стали еще темнее, и парень поднял девушку на руки и неся ее, как самую сокровенную драгоценность, он пошел в направлении здания Академии. Следуя ее подсказкам, он нашел ее комнату. Положив Минако на кровать, он удивленно осмотрелся— не было похоже, что тут живет кто-то еще. На второй кровати были разбросаны вещи Минако, и осмотревшись парень понял, что девушка в спешке собиралась. Собиралась на свидание с его братом. Сердце Ятена внезапно свело от боли. Минако чихнула, и парень тут же ринулся в ванную. Вернувшись с двумя белыми пушистыми полотенцами, он тут же стянул с девушки туфли и стал промакивать ее ноги полотенцем. Второе полотенце он обернул вокруг ее плеч, растерев им ее руки. По лицу Минако потекли опять слезы, и Ятен осторожно вытер их пальцами. Вздрагивая от ощущения ее кожи под кончиками пальцев, блондин испуганно отодвинулся от нее. —Скажи мне что произошло, — хрипло попросил он. Минако сделала пару глубоких вдохов и начала рассказ. Она начала с самого начала. — Что за идиотизм? — нахмурился Ятен, садясь на стул рядом с кроватью Минако. Сама девушка сидела на кровати, прислонившись спиной к стене.— Зачем тебе травить Рей? Ты одна из самых незаинтересованных личностей в этой войне. Ты ее даже не знаешь. Неужели кто-то в Академии поверит в эту чушь? — Я не знаю, — пожала плечами Минако.— Мне плевать, что подумают другие. Но идти в архив. Минако вздрогнула и вздохнула. Это было время исповеди, и она не считала нужным что-либо скрывать. Глаза Ятена отразили искреннюю ненависть и отвращение, когда Минако рассказала про план Мако. И на лице заходили желваки, когда она описала, как Ястреб ее обнимал. Но затем наступила самая тяжелая часть… Она воспроизвела весь диалог с Кунсайтом, смотря перед собой и не видя ничего. Из глаз вновь потекли слезы. Очнувшись и посмотрев на Ятене, Минако удивилась бледности, что залила его лицо. Зеленые зрачки дрожали как изумруды при свете огня. — Он бросил тебя? — глухо спросил он, стараясь унять дрожь в пальцах.— Он сказал, что не любит? — Да, —с болью выдохнула Минако.— Все это время я считала тебя чудовищем. Но я была не права. Чудовищем был он. Ятен молчал, нервно убирая длинную челку с глаз. Его скулы заострились, и красиво-очерченные губы раскрылись. — Он не любит… — как в бреду повторял Ятен, вновь вонзаясь взглядом в лицо Минако. Минако неожиданно ощутила дежавю, точно также смотрел на нее Кунсайт в начале их разговора. Таким же пристальным взглядом, что вбирал ее всю. Все-таки они были похожи. — Спасибо, что повторяешь, —улыбнулась Минако, и по щекам вновь потекли слезы. Они никогда не закончатся, подумала Минако, прикрывая глаза. Как внезапно длинные тонкие пальцы Ятена вновь дотронулись до ее лица, стирая слезы. Минако подняла глаза, и увидела, что Ятен сидел рядом с ней на кровати. Близко, очень близко. Слезы высохли, но Ятен даже и не думал отодвигаться— он лишь смотрел на нее тем сильным, интенсивным взглядом, который Минако не понимала. Его лицо было совсем близко, и Минако отвернулась, неожиданно покраснев, — Куда ты бежала? — хриплый голос смущал ее. Он весь почему-то смущал ее. — К Мамору, — честно призналась она.— Он—единственный на этой земле, кто не предаст меня. Он—моя единственная опора. Единственный, кто может выслушать и помочь. Ятен странно посмотрел на Минако, хмурясь. — Ты не права, — прошептал он, поднимая ее подбородок пальцами. Ее лицо было так близко. Он сходил с ума. Он держался из последних сил. Она была все еще девушкой его брата. Бывшей девушкой его брата.— Ты не права, что он один. — Кто еще? — горько выдохнула Минако, стараясь сдержать слезы.— Ами? Не думаю, что один разговор по душам делает нас подругами. Усаги не хочет видеть меня после Мамору. — Я, — неожиданно произнес он.— Я выслушаю тебя. Я помогу. Или постараюсь помочь. — Ты?….Но ты его брат, — снова заплакала Минако, и Ятен скривился от боли, что обуяла его сердце. Его раздражало, что он не понимал причину эту боли: было ли ему больно, от того что плакала ОНА, а он не мог ничего сделать. Или от того, что она рыдала ИЗ-ЗА его БРАТА. От каждой такой мысли боль только усиливалась. — Но я другой, Минако, — тихо прошептал он, прижимая ее к груди, и Минако забилась в настоящих сильных рыданиях, которые со страшным воем, стоном выходили из ее груди. Он почти осязал эту боль, что выходила из нее, и вздрагивал от каждого ее крика. Она плакала в его объятиях почти двадцать минут, затихая время от времени, н затем снова начиная. Когда сил уже не осталось, и глаза опухли от слез, Ятен аккуратно положил ее на кровать и накрыл одеялом. Он хотел поцеловать ее больше всего на свете, но он знал, что он не имеет на это права. —Ятен, — его имя произнесенное ее голосом… Ради этого стоило жить.— Мне страшно одной. Пожалуйста, останься. — Я тут, Мина, — тихо прошептал он, беря ее руку и с невероятной нежностью целуя ее пальцы.— Я тут. Я всегда буду тут. Спокойной ночи. Минако заснула, и смотря на ее черты, которые разгладились во сне, Ятен чувствовал как в груди разжигается костер из эмоций. Он должен был ненавидеть того, кто сотворил с ней такое. Но он не мог. — Потому что он твой брат, — вслух сказал Ятен сам себе, не силах оторваться от созерцания ее лица. Он не хотел смотреть на нее. Он не мог не смотреть на нее. — Дурак, — прозвучал в его голове насмешливый голос.— Здесь никого нет. Только ты и она… Та, от которой ты бежишь… Но ты обречен… Почему ты не ненавидишь Кунсайта? Он вывернул ее наизнанку. — Потому что он мой брат, — Ятен упрямо сжал губы. — Дурак, — вновь резюмировал голос. —ПОЧЕМУ ТЫ НЕ НЕНАВИДИШЬ КУНСАЙТА?! — ПОТОМУ ЧТО ОН МОЙ БРАТ! — ПОЧЕМУ??!! —ПОТОМУ ЧТО ОНА ТЕПЕРЬ СВОБОДНА! — молча закричал Ятен, прикусывая губу. Страшное осознание, страшная правда, все это время давящая ему на нервы, неожиданно вышли наружу. И стало легче. — Потому что ты теперь свободна, Мина, — тихо произнес Ятен, гладя волосы девушки, чувствуя как по телу бегут волны наслаждения.— Ты свободна….И мой брат отпустил тебя сам… Он не любит тебя… А я… Я люблю. Ятен осторожно наклонился и запечатлел легкий, невесомый поцелуй на губах девушки, чувствуя как все тело сводит от желания, и сердце сводит от неги… Когда Минако проснулась в пять утра, она с удивлением посмотрела на парня, который мерно дремал на стуле, опустив голову на грудь. Он не ушел, как и обещал. Разбудив ничего не понимающего парня, Минако робко поблагодарила его. Она чувствовала себя намного лучше, сказала, она. Но теперь ей нужно было побыть одной.***
Голова гудела от тяжелых эмоций, но Ятен почти немедленно вызвал такси. Он хотел поехать домой и увидеть Кунсайта. Заходя домой в пять утра, он думал, что брат еще спит. Но он ошибался. Кунсайт сидел на полу перед камином и пил прямо из бутылки. Чистый виски. Белая рубашка была неправильно застегнута, и платиновые волосы спутались. Лицо Кунсайта отображало непонятную тяжелую смесь из эмоций и чувств. — Кунсайт, — Ятен удивленно подошел к брату. —С тобой все в порядке? — Все отлично, — скривился в оскале Кунсайт и сделал еще один глоток.— Отличная песня, кстати. И откуда у тебя внезапно такое вдохновение? — Я был в Академическом саду, — просто ответил Ятен, щуря глаза. — Там расцвели красивые азалии. Не ведал страшнее тех минут, Когда ты уходила беззвучно прочь; Кружилась в небе черной птицей ночь… А я цветами выстлал твой путь… Проговорил вслух Кунсайт, довольно улыбаясь. Но на его искривленном болью лице улыбка повисла жалкой гримасой. Тебя ждал я у подножья гор; Азалии прекрасные цветы Срывал, чтобы радовать твой взор… Увы, их так и не увидела ты… Ты растоптала, ничуть не пожалев, Как нежные соцветья, сердце мне… Звучал в немой полночной тишине Моей души страдающий напев… Голос Кунсайта неожиданно сорвался, а глаза остекленели. Словно описание эти страданий неожиданно совпало с тем, что происходило в его душе. Шаблон сошелся, марки приклеились. Ты удаляешься… Гляжу тебе во след. Мертвы бутоны дивной красоты… Но слез моих ты не увидишь! Нет! Безмолвный умру, как те цветы… Закончил за брата Ятена. Его голос тоже дрожал. Сад был лишь частью правды. Настоящая правда скрывалась в ней. Той, которая заставляла их обоих страдать. — Ты влюбился? — прозорливо спросил Кунсайт, прикрывая глаза. — Да, — тихо ответил Ятен.— Но у нас нет будущего. — А оно у кого-то вообще есть? — усмехнулся Кунсайт и пригубил виски. — Я видел Минако, — неожиданно сказал Ятен, замечая как побледнел Кунсайт. — Вы расстались? —Как она? — на лице Кунсайта началась трещать маска, и волнение пролезало скозь расщелины этой маски.— Что она сказала? — Ничего, — покачал головой Ятен.— Она лишь сказала, что вы расстались, потому что ты ее не любишь. Сказала, что такое бывает. Что будет молиться за тебя. Кунсайт жадно внимал каждому слову, встречаясь глазами с братом. И Ятен изумился, когда увидел сколько эмоций бушуют на дне этих серых глаз. — Ты ее правда не любишь? — отрывисто спросил Ятен, стараясь унять дрожь в голосе. Старший брат смерил Ятена тяжелым взглядом и сделал еще один глоток. — Тебя это не касается, — почти с ненавистью выдохнул он и влил в себя последние капли виски. — Это касается лишь нас двоих. — К чему эти тайны, Кунсайт? — с похожей ненавистью проговорил Ятен.— Она открыто признает то, что ты ее бросил. — Почему она говорила с тобой? — поздно удивился Кунсайт. — Потому что я согласился слушать, — уклончиво ответил Ятен.— Она одинока, но честна. Она не скрывает того, что произошло между вами. Почему скрываешь ты? — Что я скрываю? — разозлился Кунсайт, с трудом вставая на ноги. Бутылка виски давала о себе знать.— Что ты хочешь знать? Да, мы расстались. Да, это я был инициатором. Все, видишь, я все тебе рассказал. — Ты ее не любишь? — с трудом произнес Ятен. Его сердце билось в груди как сумасшедшее—ему нужен был ответ Кунсайта как воздух. — Какая тебе разница? — сузил глаза Кунсайт, стараясь стоять как можно прямее. — Никакой, — тихо ответил Ятен.— Ты же сам говорил, что тебе нечего скрывать. Если ты боишься, что я буду тебя порицать… — Я не люблю ее, — лицо Кунсайта побледнело еще сильнее, и зрачки задрожали. Ятен окинул мрачным взглядом небрежно-застегнутую рубашку, черные круги под глазами брата, спутанные волосы и боль, что поселилась в каждой поре лица брата. Да, его брат явно говорил правду. — Что ж бывает, — пожал плечами Ятен.— Мне в душ, а потом мы записываем с парнями Азалию в студии. У тебя какие планы? — Я беру отпуск на неделю—поеду в Нагойю. Развеюсь. Ятен также равнодушно кивнул и направился в свою комнату. Закрыв дверь, Ятен в изнеможении упал на кровать. Он должен был быть честен с собой— это был единственный способ выжить. Он любил брата больше всех и не хотел повторения Оливии. Он понимал, что второй Оливии их отношения просто не выдержат. Но он любил и Минако. Он знал, что быть с ней, знать, что она его….Это было бы вселенское счастье… — За что же Аматэрасу прокляла меня и влюбила меня в девушек моего брата, — со злостью произнес Ятен и стукнул кулаком по спинке кровати. Но Кунсайт не любил ее. Он сам сказал, она была просто развлечением… А потому он не должен был бы злиться на Ятена, если бы тот начал. — Чушь, — заговорил тот же зловещий голос в его голове.— Честность на честность. Он сказал, что не любит ее. Но ты сам видел, в каком он плачевном состоянии. Он врет. — Нет, он не любит ее, — упрямо повторил Ятен, вспоминая каждую деталь. Кунсайт просто устал на работе, поэтому он пил. Он никогда не брал отпуск, но вот пришло время. — Отрицай сколько хочешь, — неожиданно отпустил его голос.— Тебя же ждет беда. Ятен стиснул зубы и опустил голову на подушку. Он с болью подумал, что Голос прав. Ятен должен был забыть Минако. Он должен был забыть ее ради Кунсайта. Ради семьи. Ради себя.