***
Следующая неделя началась сразу с нескольких потрясений: в местной газете взорвалась новая Бомба. Минако Чиба была ненастоящей Чиба, а потому сестра Судьи была больше не релевантна. Многие сокурсники до этого опасливо оглядывающиеся на девушку, теперь с усмешкой смотрели ей вслед. — Минако,— Ами с волнением посмотрела на подругу, беря поднос с круассаном и кофе. Минако выглядела чуть бледной, но в голубых глазах играли огоньки. Было видно, что она мало спала, но в то же время это не влияло на ее отличное настроение.— Я не видела тебя все выходные! И почему ты не пришла в пятницу? Одетая в строгое серое платье до колен и с тонким поясом, блондинка лишь таинственно улыбнулась, заставляя поднос едой. Сэндвич с индейкой и шпинатом, два вареных яйца, булочка с кардамоном, круассан с шоколадом. Ами в шоке смотрела, как Минако расплачивается за гору еды и заказывает кофе. — И еще вопрос, ты все это съешь сама?! Минако засмеялась, ставя поднос на стол— они выбрали крайний стол в шумной столовой. Место быстро наполнялось людьми, так как часы показывали восемь часов утра. — Я ужасно голодна! Сори за пятницу— причина и подноса и нашего непоявления в клубе — одна: Ятен. Минако с жадностью откусила сэндвич и застонала, это было так вкусно. — Ты беременна?— ужаснулась Ами, и блондинка закашлялась. — С ума сошла?—просипела Минако, отпивая кофе.— Нет, мы просто все выходные провели в постели. Он — ненасытный… Мы ели всего три раза эти два дня, он просто не мог остановиться… Щеки девушки залило румянцем, и Минако принялась за выпечку с кардамоном. — Я за вас так рада,— улыбнулась Ами, подпирая щеку рукой.— Даже Таики кажется рад. Он был правда немного удивлен, что ты снова повторяешь историю с Оливией. Минако вздохнула, отшелушивая вареные яйца. — Я знаю. Но это не тоже самое, Ами. То, что происходит между мной и Ятеном… Не знаю. Это просто что-то крышесносящее. Ами с удивлением посмотрела на подругу, мешая сахар в чае. — Ты его любишь, Минако? — девушка с интересом посмотрела на блондинку с красной лентой в волосах. — Очень,— призналась Минако, краснея.— Я даже не думала, что я способна на такие чувства после всего…. — Прости, что советовала тебе Мамору… — Нет, что ты!— возразила Минако, дотрагиваясь до рук подруги.— Ты ни в чем не виновата. Ты не знала, что он совершил такую… Девушка потемнела лицом и опустила вареное яйцо на блюдце. Аппетит резко пропал при мысли о Мамору. — Он поступил просто ужасно…,— в груди у Минако встал ком, и взгляд Ами наполнился сожалением. — Мне так жаль, Минако….Если честно мне жаль и тебя, но даже его жалко. Я видела, как он на тебя смотрел. Как он тебя любил…. Минако покачала головой, и золотые волосы заструились по ее лицу. — Это все в прошлом. Включая и нашу семейную связь. И мое финансовое положение. Он исключил меня из наследства… — Что ты будешь делать?— нахмурила брови Ами, выслушав рассказ Минако.— Внезапно, его уже не так жаль… — Он просто в отчаянии,— грустно констатировала Минако, обводя окантовку чашки тонкими пальцами.— Он в агонии, и он хочет, чтобы и я была в агонии. Пусть даже ценой, что мне придется уйти из Академии. — Мина, нет!— закрыла рот руками Ами.— Ты же…Ты же такая талантливая, это же твоя мечта стать звездой. И ваша группа 3М, моя сестра в ней…Как же так? — Обучение в академии стоит триста тысяч долларов, это невероятные, неподъемные для меня деньги. Перед тем как прийти сюда, я уже побывала с утра в банке, где мне сказали, что нигде не работающим барышням-студенткам такие деньги никогда не выдадут в кредит. — А Ятен? — Ятен получает копейки за свои выступления,— выдохнула Минако, перекатывая другое яйцо в руках. — Он ужасно расстроился, когда узнал, сколько нужно денег на мое обучение. У него их тоже нет. — И у меня, конечно, нет,— искренне расстроилась Ами.— Может мне попросить Таики? — Ами, вы встречаетесь около месяца,— улыбнулась Минако.— Ты хочешь, чтобы он подумал, что ты с ним из меркантильных соображений? Нет, я никогда смогу взять такую огромную сумму у Таики. Да, он мне ее и не даст. Нет, я пойду на подработку, и Ятен тоже будет снова играть соло. — Этого хватит?— тихо спросила Ами. — Мамору заплатил за этот месяц,— также тихо ответила Минако.— Мне нужно ровно 30 000 в следующем месяце. Это очень много…Я не знаю…. Если нет, то нет…. В глазах Минако показались было слезы, но девушка смогла их побороть. Отпив остывший кофе, блондинка с грустной улыбкой посмотрела на подругу. — Ятен предлагает отдать мне свою стипендию,— еле слышно выдохнула девушка. Ами ошеломленно выдохнула.— Но я не могу. Я просто не могу забрать у него этот шанс. Ятен— не просто хороший музыкант, который заслуживает контракта с СМ. Он неограненный алмаз Ами. Он— настоящий талант. Мир очень много потеряет, если у Ятена Коу не будет шанса писать музыку. — Но он любит тебя,— возразила Ами.— И он хочет, чтобы шанс быть с музыкой был и у тебя… Внезапно, часы на запястье девушки запиликали. — Черт, пора на пару к Нефриту,— застонала Ами.— Побежали быстрее. Бросив подносы девушки встали с места и бросились вглубь Академии….***
В большом кабинете с высокими резными потолками и тяжелой мебелью было тихо. Все судьи сидели перед высоким блондином с кудрявыми волосами. Все четверо парней тихо слушали декана Эйса и изредка делали заметки в блокнотах. — Ну что ж, мы прошли вроде по всем главным моментам вроде анкет по оценке. И регистрации любых отношений, выходящих за рамки. А закончим собрание удивительной новостью. Экспертиза показала, что Минако и Мамору Чиба не брат и сестра. Даже не знаю, как на это реагировать, Мамору…. Темноволосый бледный как смерть парень посмотрел на декана тяжелым взглядом и ничего не ответил. — Ну,— прокашлялся Эйс.— Я так понимаю, что судя по тому, что ты забрал всю информацию о кредитных карт из ее дела, то, наверное, это хорошие новости, и все наследство осталось у тебя…. Когда собрание было окончено, четыре высоких парня в строгих черных костюмах встали с места и пошли на выход. — Отойдем?— Мамору ненавидящим взглядом посмотрел на Кунсайт, который обдал его холодным взглядом. Они только вышли за дверь деканата. — Покурим? Выйдя на балкон Академии, откуда открывался удивительный вид на озеро, парк с разноцветными кронами деревьев, два парня с удовольствием затянулись. — Зачем ты сказал ей?— Кунсайт с еле-заметным удивлением посмотрел на бледного Чиба, который жадно курил, смотря куда-то вдаль. Он думал, что у него будет куда-более сильная реакция. Утреннее солнце посылало блики в их глаза, заставляя щуриться. — Потому что я не мог по-другому,— усмехнулся Кунсайт, сжимая сигарету губами.— Просто не мог. — Даже несмотря на то, что я мог завалить твоего брата на экзамене, — по лицу Кунсайта пробежала тень, но он ничего не сказал. — Я так понимаю шантаж через брата на тебя больше не действует,—усмехнулся Мамору, замечая реакцию Кунсайта. Блондин холодно посмотрел на паря. — Не трать дыхание, Чиба. Я не собираюсь говорить про Ятена. Мне плевать на него, на тебя, на нее… Лицо Кунсайта так и оставалось невозмутимым, но красиво-очерченные губы чуть дернулись, когда он упомянул ее. Он не хотел об этом думать, но любая мысль о ней все еще доставляла жгучую тяжелую боль. Он пил все выходные, но на дне бутылок водки и виски он видел эти невероятные голубые глаза. Он проваливался в сон, и там была она. Такая нежная, красивая. Его… Кунсайт зажмурился от боли и затянулся. — Да, по тебе видно,— горько усмехнулся Мамору, и Кунсайт в первый раз взглянул на него нормальным взглядом. Без примеси ненависти, злости и презрения. И то, что он увидел, ошеломило его. Он словно посмотрел в зеркало.. — Ты совершаешь ошибку,— Кунсайт отвел взгляд.— Ты думаешь, что создавая им финансовые проблемы, ты заставишь их бросить друг друга. Но это наоборот, только сблизит их. Ты зря оставил ее без средств. — Она придет ко мне,— Мамору словно пытался убедить себя, а не Кунсайта.— Она вернется, потому что по-другому не может быть. Я не могу без нее, а она не может без меня. Минако, моя Минако.. Кунсайт вновь прикрыл глаза от ненависти и боли, что разъедали его каждый раз, когда Мамору произносил ее имя. — Ты совершаешь ошибку,— вновь повторил Кунсайт, горько сжимая губы.— Но это уже не мои проблемы. Делай что хочешь и как хочешь. Просто не впутывай меня в это. Бросив эти слова на ходу, Кунсайт бросил недокуренную сигарету в пепельницу и скрылся с балкона. Мамору насмешливо проводил его взглядом и отвернулся. Погода была замечательной.***
Минако и Ятен тяжело вздохнули и зашли в аудиторию. Они не ждали ничего хорошего от пары Мамору. К удивлению всех студентов, Мамору не было в аудитории. Вместо него в аудитории был ассистент Мамору, Ючиро. — Судья Чиба сегодня занимается съемкой и фотографией только для группы "Три Звезды”,— официальным голосом произнес лохматый парень под гул всей аудитории.— Он ждет вас в заброшенном парке для автомобилей, там уже построили декорации. — Что за черт?— злилась одна шатенка.—Вот что значит любимчики судей плюс родственнички! Теперь сам Чиба ставит им клип! Несправедливость торжествует. Вот новый слоган этой долбаной Академии. Минако и Ятен обменялись тяжелыми взглядами, в отличие от девушки они понимали, что ничего хорошего это не значило… Парк заброшенных автомобилей оказался мрачным местом с кучей старого металлолома и помятых машин. Везде были расставлены камеры, специально-набранные кучи мусора и странные металлические конструкции.Из очередной артистично-изогнутой баррели появился Мамору, одетый в черный костюм. Его ботинки были заляпаны грязью. Парни с удивлением посмотрели на камеры и софиты и знакомых операторов, которые заканчивали все приготовления. Еще никогда их клип не снимался в такой спешке. — Три Звезды,— без тени улыбки произнес Мамору. Его взгляд перекрестился со взглядом Ятена, и в воздухе затрещали разряды. Столько ненависти было в глазах обоих.— Сегодня мы снимаем клип на вашу песню “Азалия”. — К чему такая спешка,— удивился Сейя.— Нам обычно дают сценарий. — Минус двести баллов,— каменным голосом произнес Мамору, и брюнет раздраженно посмотрел на бывшего Усаги. — Но он ничего не сделал, просто спросил,— нахмурился Таики, чувствуя на себе удивленный взгляд Сейи. Кино в первый раз защищал его: Рей сойдет с ума, когда узнает. — Минус 200, Кино,— хмыкнул Мамору, настраивая камеру и протирая линзу.— Все по местам… Чувствуя себя не в своей тарелке, три парня переоделись в поданные ассистентами лохмотья за какой-то свалкой и показались перед довольным Мамору. — Тема клипа: государство относится к людям, как к дерьму, как к мусору. Треш- наше все,— коротко пояснил Мамору, просчитывая траекторию камеры оператора. — Начали… Парни начали притворяться, что играют на гитарах, входя во вкус. Было в этом что-то апокалиптичное- играть на свалке старых машин. — Ятен, а теперь встань сюда,— приказал Мамору, не смотря на парня и указывая на яму.— На тебя польется мазут, и мы должны запечатлеть это. Блондин хотел было возразить, но посмотрев в почти черные от ненависти зрачки Мамору ничего не сказал— он не даст ему выиграть. Прыгнув в небольшую яму и чувствуя на себе камеру оператора, Ятен опустил голову, когда на него полилась черная тягучая жидкость. Мазут впитывался в кожу и окрашивал белые волосы в черный цвет, делая его похожим на статую. Неожиданно глаза защипало и стало тяжело дышать— мазута было слишком много… — Спрей, дайте спрей!— закричали ассистенты, пока Сейи и Таики мрачно обменивались взглядами. Неужели им тоже надо будет прыгать под ядовитую жидкость. Сумев вытереть мазут с лица блондина, ассистенты отошли. Блондин все еще перемазанный черным веществом, тяжело дышал полной грудью. — А теперь,— Мамору жестом фокусника вытащил откуда-то жестяную коробку с опарышами. Сейя и Таики скривились. Ятен мрачно и с вызовом посмотрел на брюнета.— Ешь. Камера! Содрогаясь от ненависти и приступов брезгливости, блондин под ошеломленными взглядами Сейи и Таики взял полную горсть белых червей и отправил в рот, жуя. Они двигались на его губах, в то время как белые зубы дробили и разрывали их…. Мамору был недоволен каждым дублем: то солнце падало не так, то опарыши некрасиво обвисали, путаясь в запутанных белых волосах. Каждый дубль Ятен брал опарышей и жевал на камеру, сплевывая их на землю после крика “Снято”. Дюжина червей все-равно оказалось в его желудке, и одна мысль об этом вызывала тошноту. Только с двадцатого дубля, Мамору оказался доволен, и Ятен ринулся за ближайшую мусорку, содрогаясь всем телом и вырывая мертвых червей. С каменным лицом, Мамору громко объявил 400 баллов для группы благодаря Ятену. Клип был закончен.***
Из-за клипа Мамору Ятен не попадал на пару Кунсайту, и Минако поймала себя на мысли, что возможно это к лучшему. Войдя в светлую аудиторию и не встречаясь взглядом с лектором, девушка села на место и уставилась в тетрадь. На этой паре Кунсайт рассказывал о Древнем Риме, об Аврелии, бестиариях и гладиаторах. Он не смотрел ни на кого из студентов, словно рассказывал лекцию самому себе. В конце лекции в аудиторию неожиданно вошла Мичиру с виолончелью. — А закончить нашу лекцию, я хотел бы музыкой Ганса Циммера из фильма “Гладиатор”. Прошу, мисс Мицуно с произведением “А теперь мы свободны”. Поклонившись и подмигнув сестре, девушка обняла виолончель и стала исполнять мелодию, преисполненную статью красоты и благородства. Виолончель рыдала и дребезжала, словно отпуская все грехи. Минако почувствовала, как в груди разливаются одновременно грусть и восхищение. Это было невероятно сильно… После аплодисментов, все студенты стали собирать тетради и выходить из аудитории. Кунсайт стоял к ним спиной, смотря в окно во весь рост. Высокая стройная фигура была объята светом, словно нимбом. — Кунсайт,— неожиданно произнес голос за его спиной, и парень вздрогнул. Он надеялся, что она просто уйдет. Исчезнет. Испарится. — Кунсайт! Парень прикрыл глаза, все также не поворачиваясь. — Что ты хочешь?— его голос был так холоден, что замораживал. — Пришла еще раз простить меня? — Нет,— он прикрыл глаза и явственно увидел перед собой как волосы упали золотым каскадом. Волосы, в которых отражалось само солнце. — Я просто хотела сказать, что Ятен… Ятен ни в чем не виноват. Он любит тебя. Он— твой брат. Не в силах совладать с приступом злости и ярости, что охватили его, Кунсайт обернулся и посмотрел на девушку. Бледное лицо, обрамленное золотыми волосами, тонкая талия, опоясанная кожаным поясом и чуть опухшие губы. Поняв причину их припухлости, Кунсайт почувствовал, как сердце пропустило удар. Он не зря не смотрел на нее всю лекцию. — Мой брат?— еще никогда его голос не звучал так холодно и неприступно.— Тот, который встречается только с теми, с кем встречаюсь я. — Так было с Оливией,— согласилась Минако, твердо глядя на Кунсайта.— Но не со мной. Со мной ты встречался только из-за договора с Мамору. — Но он этого не знал в то время,— парировал Кунсайт. — Но он подошел ко мне только, когда ты бросил меня. — Бросил тебя,— скривил губы Кунсайт, не в силах оторвать взгляд от лица Минако.— Бросил тебя…. В аудитории повисла тишина, прерываемая стуком его сердца. — Я думал все эти выходные,— неожиданно произнес Кунсайт.— Когда он влюбился в тебя? Когда началось его предательство? — Я тебе еще раз говорю, он подошел только, когда ты бросил меня… — Неужели он говорил правду, и ты ему нравилась с самого начала? Еще когда он ругался с тобой, называя тебя покемоном. Минако осеклась, хлопая ресницами. — А ты, Минако, ты? Когда ты ответила на его чувства? — резкий вопрос заставил Минако поежиться. Тот самый неприятный и постыдный эпизод неожиданно стал просто частью истории. Их истории с Ятеном. — Я любила только тебя, Кунсайт,— еще никогда слова о любви не доставляли Кунсайту столько боли. Ничто не могло ударить сильнее. Сердце словно разрезали на две части.— Я доверяла тебе, а поэтому любила. Или любила и поэтому доверяла. Я не знаю, как это было на самом деле. Но и я совершала ошибки… — Какие?— серые глаза вонзились в нее как кинжалы. — Когда мы были на том пикнике,— начала Минако,поднимая глаза на Кунсайта.— Тогда, когда ты игнорировал меня…. — Потому что Мамору ворвался абсолютно безумный в мою палатку и сказал, чтобы я держался от тебя подальше в этот день. Это был его новый приказ… — “Но я этого не знала в то время”,— криво усмехнулась Минако, повторяя его слова.— Я сгорала от страсти к тебе, я просто мечтала оказаться с тобой в одной постели. Нет, он ошибался. Эти слова доставили ему не меньше боли чем слова о любви. — Я была вся на взводе после твоих поцелуев. Я была обижена, что ты не уделяешь мне внимание. Затем Мако дала мне текилы…. Опустив голову, Минако рассказала, что произошло на озере. Посмотрев в глаза Кунсайта, девушка вздрогнула, но не удивилась. Его глаза были мертвы. — Ты изменяла мне с ним уже тогда,— боль просто стал его вторым альтер-эго. Везде и всюду была боль. — Нет,— покачала головой Минако.— Это была просто ошибка. Алкоголь, гормоны, моя голая грудь прижатая к нему из-за взглядов детей. Это было сиюминутное помешательство. Я правда не чувствовала к нему ничего в то время. — Это правда?— горько усмехнулся Кунсайт. — Как я могу верить тебе? — Тебе не надо верить мне,— Минако выдохнула.— Мы друг другу ничего не должны. Все, что я тебе сказала - это правда. Но если ты не хочешь верить, не верь. Это твое право. Я лишь не хочу, чтобы наши недомолвки влияли на твои отношения с братом. — Недомолвки?!— Кунсайт никогда не думал, что ненавидеть можно так же сильно как и любить. Одного и того же человека. — Ты называешь то, что между нами происходит—недомолвки?! Он сам не понимал, что делает, когда сильные руки схватили ее за запястья, встряхивая. Девушка чуть покачнулась, со страхом глядя на ледяного яростного блондина с дрожащими серыми зрачками. — А как еще?— тихо спросила Минако, чувствуя как его руки чуть ослабили хватку, но не отпустили запястья.— Я не понимаю, Кунсайт, откуда в тебе столько отчаяния и ярости. Ты выбрал не меня. Ты выбрал брата, и я уважаю твой выбор. — А я нет,— хриплый голос был наполнен странными таинственными чувствами.— Ты тоже выбрала его, и я не уважаю твой выбор. Его руки неожиданно прижали ее запястья к груди, и Минако вздрогнула. Но Кунсайт словно не замечал этого. — Недомолвки,— горько повторил он, наслаждаясь ощущением ее кожи на своих руках. Она доставляла ему столько боли, столько наслаждения. Один ее вид наполнял его такой негой, что он забывал дышать. И знать, что он никогда не будет с ней. Что она не его… Что его брат целует эти губы, вдыхает запах этой кожи…. Кунсайт со стоном откинул ее запястья, прикрывая глаза и запуская руки в волосы. Ему понадобилась пара секунд, чтобы отогнать страшное видение. — Кунсайт,— внезапно в голосе Минако было столько нежности, что у Кунсайта вновь заболело сердце.— Пожалуйста, прости и пойми его. Он- твой брат. Он- твоя единственная семья. Он нужен тебе, а ты нужен ему. Кунсайт с трудом посмотрел на нее. Он не мог понять, почему она не видела всей его боли. Почему она была так жестока. — Ты правда не понимаешь, почему я не могу этого сделать?— его голос звучал глухо. — Правда,— кивнула Минако.— Я…Я не могу тебя простить, потому что ты разбил мое сердце, Кунсайт. Но я могу попытаться посмотреть на тебя с другой стороны. Посмотреть на тебя, как на родственника. Как на брата мужчины, которого лю… Минако уже было закончила фразу, как серые глаза заледенели от боли, и девушка внезапно остановилась. До нее только сейчас дошел смысл его слов и вопросов. Это и был ответ. — Мне очень жаль, Кунсайт,— в ушах неожиданно вновь заплакала виолончель.— Мне так жаль…. Я не знаю, что я могу сделать. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Кунсайт горько усмехнулся и нащупал пустую пачку в кармане пиджака. Ему нужен был никотин. Ему нужно было хоть что-то, чтобы забыться. — Как там говорит Твой Бог, Минако,— ее имя на его губах…черт возьми, ее имя на его губах…— “Ночью ноют жилы мои, и кости не имеют покоя.”Ты не хочешь делать мне больно, но все, что ты делаешь- это лишь боль. Одна сплошная бесконечная боль. Кунсайт насмешливо посмотрел на девушку, откидывая платиновые волосы назад. Стоять и говорить с ней было сюрреально. Говорить, зная, что ночью она ляжет с его братом и поцелует его своими губами. Губами, которые Кунсайт так….Нет, не думать. Просто не думать. — Если бы….Если бы я ушла, ты бы простил его?— неожиданно серьезно спросила Минако, чувствуя как сердце падает вниз. — А ты уйдешь?— в голосе Кунсайта надежда слилась с горем. Их было не различить. — Нет,— покачала головой Минако.— Быть брошенным это самое страшное чувство. Быть ненужным. Быть неоцененным и недолюбленным. Ты знаешь, я не хочу винить во всем детство, используя машину времени, но иногда я думаю, а может правда все мои проблемы родом оттуда. Из того детства, в которым мои родные родители просто недостаточно любили меня. Минако тяжело сглотнула и посмотрела в окно. — Ты знаешь, что у меня нет ничего на счетах, потому что мои миссионеры--родители так горели этой христианской идеей помогать всем, что даже в завещании они не указали меня. Нет все счета, машина, дом…Все ушло на благотворительность. Я оставалась ни с чем и одна…Если бы не Чиба… Кунсайт тяжело смотрел на Минако, чуть дыша. — Я не брошу его,—твердо сказала Минако, смотря на потемневшие зрачки Кунсайта.— Мне просто интересно простил бы ты его. — Я бы простил, — неожиданно честно признался Кунсайт.— Ты разбила бы ему сердце, и это бы доказало, что у него есть сердце. — Кунсайт…. — Это правда,— еще одна горькая усмешка.— Разве может человек, который говорит, что любит так поступать с собственным братом…. — Он пытался,— возразила Минако, поправляя красный бант.— Он правда пытался… Он отказался от меня. Это был его выбор, во имя тебя. — Так как же так получилось, что твои губы опухли от его поцелуев?!— в резком рыке Кунсайта было столько чувств, что девушка вздрогнула.— Почему ты с ним?! Парень вновь запустил пальцы в длинные светлые волосы, чуть прикрывая глаза. Свет становился все глуше и глуше. — Почему ты с ним, а не со мной, Минако?— виолончель не плакала, она рыдала. Боль оглушила их. — Потому что ты предал меня,— в глазах девушки показались слезы, и у Кунсайта защемило сердце. Он не выносил женские слезы, а ее там более. Он был готов убить любого, кто обидит ее. Чувствуя как боль добирается до самой трахеи, Кунсайт заговорил из последних сил. — Я люблю Ятена. И я хочу его простить. Но я не знаю, как это сделать, когда ты рядом. Когда ты….. Кунсайт опустил голову, тяжело дыша. Он не мог смотреть на нее. — Я не могу простить его, когда он встречается с той, которая есть смысл моей жизни. — Кунсайт,— Минако выдохнула, и голубые глаза дрогнули. — Ты делаешь мне все больнее и больнее, ты просто перемалываешь мои кости, ты разрушаешь мои отношения с братом…Иногда я думаю, что я ненавижу тебя. Но в то же время… В то же время я понимаю, что ты мой крест. Мое чувство к тебе- это карма за какие-то грехи, о которых я могу только догадываться . Потому что разве можно так сильно любить одного человека… Разве можно смотреть на человека и не видеть никого. — Разве можно,— слова Кунсайта проходили сквозь ее слой сознания и били в ту цель, которая была в сама углу. В то заброшенное чувство, которое она похоронила в ту дождливую ночь.— Разве можно смотреть на тебя и мечтать только об одном, о том, чтобы быть с тобой. Чтобы ты была только моей. Моей и только моей. Из глаз девушки потекли слезы, и Кунсайт отвел взгляд. — Мой контракт заканчивается к концу этого года,— тихо сказал Кунсайт.— И я решил, что останусь до конца.Ради своих студентов. Здесь есть пара талантов, как сестры Мицуно. Слезы все еще лились по ее лицу, и Кунсайту хотелось до умопомрачения вытереть их кончиками пальцев. — Я не ненавижу вас. Я просто не могу вас вместе видеть… По отдельности я люблю вас больше всех на свете. Но вместе, я ненавижу вас до потери сознания. А потому, прошу ради всего на свете, не подходи ко мне больше. Просто забудь, что я есть. А я забуду, что вы есть. Может однажды, когда мое чувство пройдет, я смогу вас простить и принять. Девушка кивнул стирая слезы с лица и подходя к двери— они поставили точку в их отношениях. Это была тяжелая, горестная, но это была точка.***
Луна освещала тонкое бледное лицо. Минако лежала на кровати, с нежностью смотря на него. Под глазами были тени, светлые волосы слиплись от пота на висках, и все-равно он был самый прекрасный мужчина на земле. Минако осторожно убрала челку с его лба. Какое счастье, что Ами и Таики тоже встречаются, и теперь они могли поделить комнаты— Ами и Таики заняли на эту ночь комнату Минако и Ами, а Ятен и Минако комнату Ятена и Таики. Рассказав пораженной Минако про клип, Ятен помчался в ванную, где его рвало около часу. Затем обессиленный и обезвоженный парень лежал на кровати, а Минако делала ему компрессы, поила его водой и морсом и целовала его губы. Даже в таком жалком состоянии, он пытался стянуть с нее одежду, но встретив яростное сопротивление, Ятен обреченно выдохнул и вскоре уснул. Неожиданно зеленые глаза открылись и уставились в глаза Минако. — Никак не могу привыкнуть, что открываю глаза и вижу тебя,— хриплый голос Ятена щекотал сознание.— Все время кажется, что это сон. Минако нежно улыбнулась, и у Ятена сжалось сердце от любви.Тонкие пальцы парня придвинули ее лицо за подбородок, и губы впились в нее нежным и страстным поцелуем. — Я люблю тебя, Минако…. —Я люблю тебя Ятен…. Поцелуй соединил их сердца в сильный узел, который невозможно было разрубить. Ятен засыпал, обнимая свою мечту. А в другом блоке, двое судей засыпали, думая о его мечте. Мечт на всех не хватало. Мечта была одна.