***
До Рождества оставалась всего неделя, и вся Академия ходила на ушах. Люди сдавали зачеты и экзамены, готовили номера, покупали подарки или просто бегали по коридорам в предрождественской панике. Прошла всего неделя после дня рождения Ятена, когда отношения между братьями достигли дна. Но потихоньку жизнь входила в привычное русло. Кунсайт искренне старался не думать об инциденте с шарфом. Он также старался игнорировать Минако— даже смотреть на нее было невмоготу и наполняло его душу пустотой. Ятен был занят, но братья старались время от времени встретиться на обед или кофе. Они не говорили о девушке, и в такие моменты казалось, что жизнь прекрасна как и прежде. Они были два брата, две опоры. два человека, которые были друг у друга. Отряхивая невидимую пыль с черного дорогого пиджака, Кунсайт зашел в овальную комнату с винтажным потолком и дорогими полотнами. Это была особая комната только для судей, где они могли расслабиться, поговорить или подготовиться к занятиям. Там уже сидели все четверо судей. Джедайт, самый тихий из них, как всегда что-то записывал в блокнот, сидя у окна. Мамору, в последнее время тоже отстраненный и незаинтересованный в чем-либо, что-то читал на айпаде, сидя в кресле. Возле барной стойки громко разговаривали две их противоположности— Нефрит и Зойсайт. Настроение у этих двоих было на порядок лучше, и они с наслаждением пили горячий кофе. — Кун, — лениво улыбнулся рыжеволосый судья, подвигая стул к Кунсайту.— Поздравь нашего красавчика. Завтра у Тайки день рождения. — Поздравляю, — хмыкнул блондин, обхватывая стакан с минеральной водой холодными пальцами.— Твои птенцы вырастают. — Да поскорее бы, блять, — простонал Нефрит под грохот парней.— Я по-моему в этой Академии постарел лет на десять лет. Так они меня все заебали. — Я тебя понимаю, — Кунсайт усмехнулся, отпивая воду. Джедайт и Мамору равнодушно занимались своими делами. — Не, не понимаешь, — Нефрит уверенно покачал головой, размешивая ложкой кофейную гущу.— Тебя сколько раз вызывал ректор по поводу Ятена? Один? После того дебоша в клубе на Хэллоуин, так ведь? Я там, сука, уже раз двадцать побывал. Я так уже каждую деталь наизусть знаю. — Алмаз ничего не может сделать по поводу Кино-Хино? — спросил Зойсайт, замечая как чуть напряглась спина Джедайта. — Я ему сразу сказал, что я вне этого конфликта, — развел руки Нефрит.— И я ему сказал, что много раз говорил сестре забить, но ты ж сам понимаешь. Женщины… Попробуй их остановить. Спасибо, что Алмаз не выкинул еще обеих— он боится иска в дискриминации, хотя его тоже порядком подбешивают идиотские выходки этих двоих. Яркие лучи солнца пронзили кабинеты, ярко освящая четыре высокие фигуры в черных костюмах. — Последнее, что выкинула Рей— подослала какую-то беременную девицу к Таю, типа она беременна от него. Тай, конечно, прихуел— он ее раз в жизни встречал в клубе. Он боялся, что Ами вспылит и заистерит, но Ами молоток. Она холодно все просчитала и сразу поняла, кто за этим стоит, прогоняя фальшивую беременную. Зойсайт задумчиво улыбнулся, услышав последнее предложение. Он не распространялся о том, что встречался с девушкой. Но он был согласен с оценкой Нефрита— у Ами была голова на плечах. — Давайте не будем скатываться в такие разговоры, — Джедайт поднял голову от блокнота.— Это не наша война. Зачем обсуждать учениц. — Ну как не наша, — удивился Нефрит, глядя в голубые глаза блондина.— Это война затрагивает мою семью и ведет ее моя глупая сестра. А отвечает ей твоя любовница. Вот что бывает, когда трахаешь студентку, Джедди-бой. Джедайт скривился как от зубной боли. Ему претила пошлость рок-музыканта. — Она моя девушка, а не любовница, — сурово заметил он.— Я не участвую в этой войне и не обсуждаю. И да, насчет «трахать студенток”— в этом деле у нас ты первый профи. Нефрит оскалил белоснежные зубы. У них не было химии с Джедайтом. — Я этого и не скрываю. Мы все тут, если на то пошло, не без греха. Даже Кунсайт опрокинул мою сестру ради брата. Правда, Оливия потом кинула самого Ятена. У нас только Мамору, кажется, не замечен в связях со студентками. Тебе больше студенты по душе, Мамору? Кунсайт вздрогнул и посмотрел на бледного брюнета, который презрительно покосился на смеющегося Нефрита, не удостаивая его ответом. Кунсайт почувствовал, как в душе разгорается бешеный огонь ненависти. — Возвращаясь к теме Тая, что вы дарите? — спросил Зойсайт, разбавляя атмосферу. — Мако нашла кастомную гитару Гибсон. Завтра я после обеда где-то в 2 часа занесу ее в комнату Тая, типа сюрприз. — Почему бы не дать Ятену сегодня вечером, чтобы он мог спрятать? — удивился Кунсайт. — Ты видел их каморки, Кун? Там ничего не спрячешь. Придется старику Нефу идти и готовить сюрприз. Обе— и Оливия, и Мако в своих группах завтра сдают зачеты по гимнастике. — Так и есть, — кивнул Зойсайт. — Дэнс-Дэнс. — Хорошо, что у Ятена завтра нет пар и будет целый день в комнате. Он мне и откроет дверь, а то после инцидента с Рей, все как обезумели с этим ключами и защитой, — Нефрит покосился на Джедайта, который поджал губы. Внезапно часы на стене забили, и все четверо посмотрели вверх и заторопились. Время было 3 часа, и всем было пора.***
Выходя из кабинета, Кунсайт пошел в кафе, где купил черный кофе. Отпивая на ходу горячий напиток, он направился в мужской отсек общежития. Он не так часто тут был—обычно Ятен приходил в его квартиру. Равнодушно замечая высокий потолок замка в мутном свете люстр и стены, обтянутые гобеленом и панелями, Кунсайт постучался в дверь. — Кунсайт? — младший брат, одетый в простые джинсы и черные футболку широко раскрыл дверь. Комната Ятена была просторной, но как и во всех других комнатах, тут не было ничего лишнего. Две кровати, стул, кресло, тумбы, постер Хендрикса на стене и большой шкаф. Увидев на подоконнике золотой гребень, сердце Кунсайта сжалось. Как бы он хотел, чтобы у Ами были длинные волосы.— Не думал, что ты придешь сам. Я думал, я приду к тебе вечером. — У меня было время, — Кунсайт с трудом отвел взгляд от гребня.— Что ты хотел? Твое сообщение звучало тревожно. «Нужно поговорить». Ятен вздохнул, опускаясь на стул и показывая Кунсайту на кресло. Но старший брат остался стоять, напряженно ожидая ответа. — Кунсайт, — голос Ятена был необычайно мягок.— Я знаю, что в последнее время мы избегаем с тобой темы Минако. Я не знаю, почему… То есть я догадываюсь… — Догадываешься? — усмехнулся Кунсайт, скрещивая руки на груди. Воздух в комнате становился разреженней. — Я думал, ты отпустил ее, когда сделал первый шаг навстречу, — раскосые зеленые глаза с сочувствием посмотрели на мрачного блондина.— Тогда на Хэллоуин. Кунсайт смерил братом тяжелым надменным взглядом, ничего не отвечая. Длинные платиновые волосы стали отражать лед. — Но видимо у тебя остались еще какие-то зачатки чувств, — уверенно произнес Ятен.— И я поступил как козел с этим шарфом. Это ведь просто память, ничего больше. Кунсайт ничего не отвечал, чуть щуря серые глаза. Ему не нравилось начало этого разговора. Ему не нравилось, что Ятен жил в своей реальности, отказываясь смотреть правде в глаза. — И я заранее хочу извиниться, если снова доставляю тебе дискомфорт, но мне важно твое понимание. Твое благословение, так сказать… Воздух неожиданно кончился в комнате, и светло-серые глаза дрогнули. — Для чего? — Кунсайт сам не узнал свой резко-охрипший голос. Все стало доноситься как сквозь вату. Ятен осторожно смотрел на брата, сжав пальцы. Косая платиновая челка поползла по красивому лицу блондина, — Я…Мне нужно кольцо матери, Кунсайт, — тихо, но уверенно произнес Ятен. Сердце забилось в груди Кунсайта как погибающая птица. Казалось еще чуть-чуть, и оно вырвется из груди. — Но, — мужественный подбородок старшего брата дрогнул.— Но ведь, мы уже говорили об этом. Мы решили, что кольцо матери пойдет тому, кто первый женится. Ятен с сожалением посмотрел на брата. В зеленых глазах переливалось тяжелое чувство. — Нет, нет, — Кунсайт резко покачал головой. Тело пронзила нервная дрожь, и совершенные губы изогнулись от боли.— Нет, нет, нет! Кунсайт с такой силой ударил кулаком по стене, что костяшки тут же повело от ударной дробной боли, и по рукам потекла кровь. Парень опустил голову, и длинные платиновые волосы закрыли лицо и страшные серые глаза. — Ятен, нет, — глухо повторил он, прикрыв глаза. Реальность стала похожа на самую страшную симуляцию. Это не могло быть по-настоящему. Это должен был быть сон. — Кунсайт, — голос Ятена был наполнен жалостью и сожалением.— Я знаю, это внезапно. И тебе надо привыкнуть. Но…. Я люблю ее. Я хочу жениться на ней. Сердце Кунсайта пропустило удар. И еще один. И еще один. — Ты встречаешься с ней сколько? Два с половиной месяца? Это так мало. Так ничтожно мало, — как в забытье шептал когда-то невозмутимый блондин. От его самоконтроля не осталось и следа. Его душа извивалась от боли, корежа его красивые черты. — Зачем ты так спешишь, Ятен? Я прошу не спеши… — Я не могу, — покачал головой Ятен, вставая с места и осторожно подходя к брату, который стоял, опершись о стену локтями.— Я люблю ее. Я хочу быть с ней всю жизнь. — Я тоже…. Два слова упали с губ Кунсайта, заставляя Ятена вздрогнуть. Где-то внутри, там где его внутренний голос все еще шептал ему разумные вещи, он понимал, что так и будет. Но он не мог по-другому. — Кунсайт, — Ятен сморщил лицо от боли.— Прости, мне так жаль. — Нет, — неожиданно выговорил Кунсайт, прямо смотря на брата. Ятен вздрогнул от муки и страдания, что отпечатались на дне светло-серых глаз.— Нет, я больше не могу тебя прощать. Даже у меня есть предел. Ятен напряженно смотрел на брата. Воздуха становилось все меньше. Выжить мог только один. — Ятен, — Кунсайт тяжело дышал, собираясь с мыслями. Мир рушился за окном, и снегопад превращал пейзаж в апокалипсис.— Ради меня, ради нашей семьи, я прошу тебя— не делай этого. Младший брат мрачно посмотрел на брата и отвел взгляд. У него в душе разливалась горечь, но он не мог отступить. — Прошу, Ятен, не делай этого… — Не делай этого сейчас? — с трудом спросил Ятен, и зеленые глаза вспыхнули.— Или вообще? Тебе нужно время? Кунсайт молчал, вслушиваясь в каждое слово. Его сердце казалось рвется на части. Где-то вдалеке заиграл молебен по его погибшей душе. — Просто не делай этого, — в серых глазах отразилась такая мольба и боль, что Ятен не выдержал и отвел взгляд.— Прошу…. — Прости, — выдохнул Ятен, качая головой.— Я не могу… Я просто не могу по-другому. Я хочу сделать ей предложение завтра, завтра я как-раз закончу аранжировку новой песни. Ровно неделя до Рождества. Я уже все придумал. Мне нужно лишь кольцо. Холодный огонь сжигал внутренности Кунсайта, и он уже даже не чувствовал боли. Огонь сжег все нервные окончания. — Я не дам тебе кольцо, — глухо ответил Кунсайт, теряясь в своих мыслях. — Тогда я просто куплю другое, — зеленые глаза Ятена внимательно всматривались в брата. — Мне нужно было даже не столько кольцо, сколько твое благословение… — Мое БЛАГОСЛОВЕНИЕ?! — серые глаза Кунсайта задрожали от ярости. Ятен помрачнел.— Благословение, чтобы ты любил мою женщину? Чтобы ты целовал, чтобы ты спал с ней? Может я должен был даже довести ее до алтаря?! Что тебе еще от меня нужно, Ятен? — Кунсайт… — ЧТО ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НУЖНО? Что я тебе сделал, что ты меня так ненавидишь? За какие грехи ты меня наказываешь?! — Я не ненавижу… — Зато я ненавижу! — серые глаза Кунсайта остекленели. От ярости. От безумия. От страшной нечеловеческой боли.— Я ненавижу тебя, Ятен! Я ненавижу тебя всем сердцем. Будь ты проклят! Ты умер для меня. Тебя просто больше не существует. Зеленые глаза окрасились болью, и парень уже хотел было что-то сказать, но Кунсайт уже ринулся на выход, сильно хлопая дверью о косяк. Разговор был закончен. Братьев больше не было.***
Тяжело дыша, Кунсайт курил на улице, чувствуя как мороз щиплет лицо. Внутри него все все еще ходило ходуном. Чувствуя, как очередная волна боли раздирает его, парень потушил сигарету и направился обратно в Замок. Настало время правды. Он нашел ее в общей комнате у камина. Одетая в длинное коричневое платье девушка сидела в кресле-качалке и вязала что-то из зеленой пряжи. — Кунсайт? — улыбнулась Минако, когда бледный высокий блондин появился в комнате.— Будешь мандарин? Я съела целый килограмм, но у меня остался один. Девушка показала на одинокий мандарин на кофейном столе и рассмеялась. От звука ее смеха что-то внутри Кунсайта начало оттаивать. Парень взволнованно посмотрел на нее, подходя ближе. — Что ты вяжешь? — отрывисто спросил он, замечая рукав. Жар от камина согревал его. — Кардиган Ятену, — улыбнулась Минако, ловко двигая спицами.— Он так расстроился из-за этого шарфа. Я почувствовала себя ужасно виноватой и поэтому решила связать ему кардиган. Кунсайт вздрогнул как от пощечины. Абсурд продолжался. — Ты почувствовал себя виноватой перед НИМ? — громкий голос Кунсайт напугал девушку. — Да, а что? — Минако боязливо посмотрела на бледного парня со светло-серыми, почти-прозрачными глазами. — Ты не чувствовала, что жалеешь не того? Что пострадал в этой ситуации я, а не он?! — Но ведь ты сказал, что тебе все равно, и он ничего не значил…. — А ты поверила?! — насмешка и страдания были странной комбинацией, но именно она сковала лицо блондина. Девушка нахмурилась, не отвечая. Она не хотела продолжать разговор в таком тоне. — Конечно, поверила, — ответил сам себе Кунсайт, неожиданно подходя к ней еще ближе. Минако задрала голову, смотря на парня.— Ты веришь во все, что делает твою жизнь легче. Ты прощаешь всех, кто вписывается в твою извращенную картину мира. Если бы ты только знала, как сильно я тебя ненавижу…. Девушка вздрогнула, поднимаясь с места, оставляя вязание на стуле. Она сузила глаза. — Ты не смеешь так со мной разговаривать… — Еще как смею, —Кунсайт исказил губы в жестокой усмешке. Серые глаза сверкнули. — Объясняю еще раз для твоего лживого самосознания. Я хранил шарф, как самую величайшую ценность. Потому что… Потому что его связала ты…. Голубые зрачки задрожали….Минако знала к чему он ведет, но она не хотела это слышать. — Потому что я люблю тебя. Я люблю тебя и только тебя. С этими словами Кунсайт вонзился в ее губы требовательным, жадным поцелуем. Он так долго ждал ее. Он так сильно хотел это сделать с самого начала. С самого сотворения мира. Но она не ответила. Вздрогнув всем телом, Минако резко отстранилась, оставляя на его губах лишь флер цитруса. В голубых глазах что-то мелькнуло, и девушка тут же отвела взгляд. — Прости, —ее голос был наполнен грустью.— Прости, но я люблю твоего брата. Кунсайту захотелось прыгнуть в окно. Это был отвратительный. Самый худший день в его жизни. — Неужели, неужели, — в хриплом голосе парня почти не было жизни. Как и в его остекленевших глазах.— Неужели, у тебя не осталось ко мне ни капли чувств? Минако смотрела на блондина дрожащими от слез глазами. — Скажи мне правду, Минако. Скажи, что просто не любила меня. — Я любила тебя, — Кунсайт закрыл глаза от необъятной боли. По щеке Минако потекла слеза, и она продолжала.— Я похоронила это мое чувство к тебе в самый дальний угол, чтобы выжить. — Тебе легко было выжить, когда рядом незамедлительно закружили альтернативы в лице Ятена и Мамору. — Это так, — Минако не хотела ничего отрицать. Это было время правды.— Если бы не было их двоих, наверное, мне было бы куда тяжелее пережить разрыв с тобой. Но мне повезло— я была не одна. — Зато мне не повезло, — горько хмыкнул Кунсайт, моргая. — Любовь не проходит бесследно, — тихо произнесла Минако, боясь что ранит Кунсайта. Она видела, что он был на пределе.— И где-то внутри я все еще что-то чувствую к тебе, иначе мое тело не реагировало бы так на твои прикосновения. Но… Но я люблю и Ятена. И я выбираю его, потому что я уверена в его чувствах. В том, что он всегда выберет меня. — Я тоже выберу тебя… — Но однажды ты так не сделал, — по щекам девушки потекли слезы.— И я хотела… Хотела бы простить тебя. И я бы, наверное, простила, если бы… Если бы… — Если бы не влюбилась в Ятена, — глухо закончил за нее Кунсайт. Сердце официально превратилось в лед. — Да, — Минако стирала пальцами слезы, но новые бежали еще быстрее, скатываясь между пальцами.— Прости меня, Кун… Я люблю вас обоих, но я выбираю его. Кунсайт тяжело улыбнулся. В последний раз. — Я понимаю, Минако. Я понимаю и не понимаю.Я как и ты прятал голову в песок, не признаваясь себе в правде. Я принял вас, чтобы защитить тебя. Ты не доверяешь мне. А я не доверяю своему брату: как тот, которого я защищал всю жизнь, сможет защитить ту, которая есть вся моя жизнь. Сердце Кунсайта сжалось от рыданий девушки. Он так хотел прижать ее всю к себе. Прижать и никогда не отпускать. — Я врал самому себе. Я надеялся, что-то, что между вами это временное увлечение. В конце концов, Ятен ведь расстался с Оливией. Я ждал, что он расстанется с тобой. Но это никогда не произойдет. Теперь я это понимаю. В горле закончился воздух, и Кунсайт закашлялся от нахлынувших эмоций. — Я никогда не смогу быть с вами рядом. Никогда не смогу принять вас. Я слишком сильно люблю тебя для этого. Завтра я уйду из Академии. А затем уеду из страны. — Кун, прошу тебя… — Нет, прошу не говори, любовь моя, — Кунсайт покачал головой, с трудом улыбаясь.— Я хочу запомнить тебя без этой жалости ко мне. Я люблю тебя, Минако, и это все что имеет значение, когда дело заходит о нас. Ты хотела семью для Ятена, но прости я не могу ему ее дать. Видеть вас вместе… это убивает меня, это режет меня по-живому. Губы Кунсайта изогнулись от терпкой болезненной боли, и Минако всхлипнула. — Я боролся. Я проиграл. И теперь я ухожу. Смотря на прямую уходящую спину парня, Минако чувствовала, как рвется сердце. Было страшно, было больно. Но это было правильно. И она искренне желала Кунсайту счастья, мысленно шепча ему вслед молитву.***
Зойсайт осторожно зашел в бар, находя за столом шумного заведения мрачного блондина. Перед ним стояла почти опустошенная бутылка водки, и в глазах колыхался океан боли. Рядом стояла еще одна бутылка Абсолюта. — Тяжелый день? — с сожалением спросил Зойсайта, наливая себе остатки алкоголя. Кунсайт дернул головой, смотря на друга. — Не то слово, — хрипло прошептал Кунсайт, откидывая платиновые волосы с лица. Он снял пиджак и сидел в белой рубашке. Внезапно он обернулся к пиджаку и вытащил что-то из кармана.— Я съездил домой и вернулся. Хотел показать тебе. На ладони Кунсайта сверкало тонкое кольцо из белого золота с большим чистым бриллиантом в виде сердца. — Я согласен, — улыбнулся Зойсайт, но ни одна черточка не дернулась на лице Кунсайта.— Что происходит Кун? Что за кольцо? — Кольцо моей матери, — глухо ответил Кунсайт.— Кое-что произошло сегодня. Через пять минут ошеломленный Зойсайт посмотрел на мрачного блондина. Теперь стала понятна водка. — Как ты еще жив? — с сочувствием произнес Зойсайт. Шум в баре стал неважным. — Я не уверен, что жив, — усмехнулся Кунсайт.— Я ходячий мертвец. Кольцо сверкало под мутным светом ламп. —Зачем ты привез кольцо? — Зойсайт посмотрел на друга, наливающего себя еще один стакан водки.— Ты правда уйдешь? Кунсайт резко отпил водку, опустошая почти пол-стакана. Серые глаза чуть помутнели, но проклятая боль вновь проясняла их. Он хочет допиться до смерти, подумал Зойсайт. — Да, — выдохнул он, держа в стакан в чуть-дрожащих пальцах.— Я напишу заявление завтра. Я думал, что отдам кольцо ему уже сегодня….Но меня не хватило… Я увидел этот бар и подумал, что на сегодня мне хватило разговоров с ним. — Ты отдашь кольцо? — зеленые глаза парня окрасились сочувствием и непониманием.— Зачем? Кунсайт снова отпил водку, морщась. Он пил и не пьянел, и это было самым страшным. — Потому что не хочу быть ему должным… Это, действительно, был уговор— тот, кто женится первым забирает кольцо. Я не хочу, чтобы у меня оставались какие-либо долги перед Ятеном. И….И я хочу, что кольцо моей матери было на ее пальце. У циничного Зойсайта сжалось сердце. — Даже если не ты его наденешь, — еле слышно прошептал рыжеволосый парень. — Даже если не я его надену, — с трудом повторил Кунсайт, не давая себе представить другую картину. Картину, в которой он был бы так счастлив. Картину, которая была невозможна. — Ты ее действительно так любишь, Кунсайт… — Больше всех на свете, — признался Кунсайт, и серые глаза блеснули от боли и любви, что сжигала его.— А потому есть только один выход— выход убежать. — Я слышал, что Мамору тоже написал заявление, — усмехнулся Зойсайт.— Минако- удивительная девушка. Она одна так виртуозно избавилась от двух судей. Прямо настоящая Венера, богиня Любви. — Венера, — усмехнулся Кунсайт, перекатывая на языке это имя.— Оно ей подходит. Еще по стакану? После того как Зойсайт ушел, Кунсайт целый час молча пил водку, стараясь не думать о тяжелых причинах и о завтрашнем дне. Завтра был день рождения Таики. Завтра он уходил из Академии. Завтра она должна была стать женой другого. Завтра произошла трагедия. Двойная трагедия…