***
Концерт получился невероятным. Звучали самые знаменитые хиты Нефрита и лучшие песни Ятена и Трех Звезд в исполнении как знаменитых артистов, так и студентов, включая Мичиру, Рей, Усаги, Ами, Сейю и Таики. Организаторы предложили песни Оливии, Минако, и Мако, но все девушки отказались. Она знали, что не смогут петь вживую их песни. У них просто не хватило бы сердца. Одетая в строгое черное платье, Минако сидела в ВИП ложе рядом с Кунсайтом, мысленно повторяя про себя мантру оставаться спокойной. Вокруг было много камер и зевак, и она хотела выглядеть достойно. Ей казалось, она выплакала все слезы пока пересматривала все видеозаписи с Ятеном. Она думала, что она была готова ко всему. Но ее сердце забилось в грудной клетке как умирающая птица, когда наступил черед песен Ятена. На экране появилась большая фотография блондина— косая платиновая челка, яркие зеленые глаза и улыбка. Такая редкая гостья на его лице. Фотограф запечатлел именно такую немного удивленную, искреннюю улыбку, от которой у Минако все внутри сжалось в тугой узел. Такую улыбку он дарил ей по утрам, словно не веря, что просыпался с ней каждое утро. Он так радовался каждому дню с ней. Минако закусила губу и вздохнула, сжимая пальцы в кулаки. Острые ногти оставляли порезы в виде лунок от нежной коже. Кунсайт покосился на девушку, но ничего не сказал. На сцену вышла Усаги в белом шелковом платье и стала исполнять балладу, которую Ятен написал на расставание с Оливией. Та самая песня, которую Минако услышала в свой первый день в Академии. Прикрыв глаза, блондинка услышала, как справа от нее заплакала сама героиня песни. Слыша краем уха, как Мотоки шепчет Оливии слова любви, Минако чувствовала как в уголках глаз накапливаются слезы. Она думала, что почувствует ревность или злость, но ничего этого не было. В этот момент, пропитанный волшебным голосом Усаги, не существовало никаких других эмоций кроме острого желания мира и добра. Девушка стойко выдержала следующие песни Трех Звезд, включая ту, которую он написал для Минако. “Почему так горько плакала она”,— спрашивал Таики, играя на пианино, и Минако не могла не улыбнуться жестокой иронии пророческих слов Ятена. Азалию подпевал весь зал, и Минако чувствовала, как грудь наполняет чувство гордости за Ятена. Его не было, но его наследие, его невероятные, его вечные песни жили. Настало время последней песни. “Люди как корабли”, и Минако почувствовала, как по позвоночнику прошел озноб, когда на сцену вышел один Сейя в смокинге. Таики, также одетый в смокинг, сел за барабаны. — Это была последняя песня Ятена,— голос брюнета звучал необычайно серьезно.— И он написал ее той, которую так сильно любил. Женщине всей своей жизни. Минако Айно. По залу пробежал гул, и камера показала бледное лицо Минако на экране. Девушка с трудом улыбнулась, жмурясь от яркого света в лицо. — По мне это лучшая песня Ятена,— голос Сейи на мгновение задрожал.— И я так виноват перед ним за то, что я и Таики вели себя как два идиота и не могли собраться и толком сыграть ее. Он так хотел. Лицо Сейи скривилось от подбирающихся слез, но он сдержался из последних сил. — Мы хотим сыграть эту песню, чтобы люди помнили. Что мы как корабли в этом мире. Что мы встречаемся и расходимся. И память, память— это все, что нам остается. Вечная память тебе, Ятен. Покойся с миром, брат. Мы все, и особенно она, твоя любовь Минако, НИКОГДА тебя не забудем. Темные глаза Сейи на миг пронзили Минако, и девушка вздрогнула. Это движение не укрылось от Кунсайта, и он хмуро посмотрел на блондинку. “Я не твой брат, ты не сестра моя. Никогда не рассказывай мне, кто и в чем виноват…”,—завел глубокий баритон Сейи, и Минако задрожала всем телом. Это было блаженством, это было пыткой. Это было невозможно больно. “Наш океан знает больше чем мы. Секреты все у него на дне”,— подключился чистый тенор Тайки с примесью слез, и из глаз Минако потоком хлынули слезы. Ей было жалко Таики, ей было жалко себя, ей было жалко Ятена. — “Гордо плывем и не верит никто, что им заинтересовалось зло. И среди ветров мы не слышим крыс, прогрызающих нам дно”. Девушку разрывало от боли и слез, и камера безжалостно фиксировала все это на камеру. В следующее мгновенье сильные руки Кунсайта крепко прижали ее голову к себе, и Минако затряслась в рыданиях, обнимая его. Ей было так невероятно больно, но он как будто забирал часть боли на себя. Словно спасал ее. Как всегда. Девушка не заметила, как глаза Сейи злобно сверкнули при этой сцене. Конец песни потонул в яростных аплодисментах, и занавес опустился…***
Минако шла на выход, как в тумане. В душе все еще стоял тяжелый осадок—потрясение от песни Ятена. Он словно ожил в этой песней, он словно был рядом. Так невыносимо близко, и в то же время так далеко. Неожиданно дорогу перекрыла знакомая фигура. Заливаясь слезами, Сецуна бросилась на шею Кунсайта, распространяя удушливый запах дорогих духов. Герлен, узнала Минако и зажмурилась. Тяжелый запах бил по нервам. — Кун, мне так жаль. Так жаль Ятена. Прими еще раз мои извинения,— Сецуна крепко обнимала парня, который чуть неуверенно обнимал ее в ответ. Его нервировало присутствие Минако, которая явно еще не до конца отошла от последней песни. Да еще и это странное посвящение Сейи.— Я забронировала столик в одном французском ресторане неподалеку. Прошу пойдем! Нам нужно много красного вина и вечер воспоминаний о Ятене. Кунсайт удивленно посмотрел на Сецуну и уже хотел было вежливо отказаться, как за него ответила Минако. — Конечно, Кунсайт, ты должен пойти,— дрожащим голосом произнесла девушка, смотря куда-то в сторону. Повернувшись Кунсайт увидел вдалеке мрачного Сейю и нахмурился. Что-то было не то…. — Сейя отвезет меня,— продолжила Минако, с трудом кивая Кунсайту и Сецуне. Сердце ее разрывалось от боли, и она не была уверена, что эта боль была вызвана лишь концертом. — Минако,— произнес было Кунсайт, но девушка быстро скрылась в толпе, и парень лишь растерянно стал смотреть на уходящих зрителей. — Идем Кун!— взяла Кунсайта за руку Сецуна, и парень с неохотой подчинился…***
Подъехав к дому, Сейя заглушил двигатель автомобиля. Черный блестящий БМВ странно смотрелся на фоне старинного дома Коу. — Спасибо за посвящение,— в первый раз прервала молчание Минако, открывая дверь и пропуская Сейю вперед. Странный брюнет не только довез ее до дома, он еще и следовал за ней внутрь.— Это было мило. — Это было правдой,— хмыкнул Сейя, не снимая обувь и проходя в гостиную, где горел камин.— Я, кстати, видел ваши милые объятия с Кунсайтом. — Он просто успокаивал меня,— покачала головой Минако, хмуро глядя на мокрые дорожки, что оставляли его сапоги на паркете.— Будешь чай или кофе? — А это твой дом, чтобы ты могла чувствовать себя тут хозяйкой?— раздраженно качнул головой Сейя, садясь на диван. Минако нахмурила брови и прямо посмотрела на Сейю. — Сейя, ты пьян? Или так сильно расстроен? Что тебе надо? — Я тебе уже говорил, Минако. Я был лучшим другом Ятена. И я знаю, каким большим камнем преткновения ты была между ними. Уса рассказала мне, что советовали тебе твои курицы-подруги. Включая мою идиотку-сестру. — “Он хотел бы, чтобы ты двигалась дальше”,— тонким голосом проговорил Сейя, и Минако захотелось со всей силы ударить по этому красивому породистому лицу. Но она знала, что скрывается за этой злостью, за этим гневом. Страшная боль, непреодолимая боль потери.— “Он хотел, чтобы ты прыгнула в постель к его брату!” — Они так не говорили,— сжала губы Минако, садясь на кресло. Парень злобно посмотрел на девушку, и Минако ответила не менее вызывающим взглядом. — А может все дело и не в Кунсайте?— сощурила глаза блондинка, и Сейя тут же нахмурился, вопросительно глядя на нее.— Может ты не можешь простить мне Мамору? Для тебя я - сестра Чиба, который не только встречался с твоей девушкой, но еще и убил твоего друга. — Меня конечно потрясает спокойствие, с каким ты говоришь об этом,— с ненавистью выпалил Сейя, когда перед его глазами предстал образ Мамору. — Это спокойствие—результат бесконечных ночных кошмаров и молитв. Ты не смеешь говорить мне, что я спокойно отношусь к тому факту, что именно Мамору забрал жизнь у Ятена. Голос Минако окреп и налился гневом. Девушка не мигая посмотрела на Сейю, сжимая кулаки и пряча их карманах платья. — Дело не в этом конченом придурке,— почти свистящим шепотом сказал Сейя. Настолько его били эмоции.— Дело в Кунсайте, как бы тебе не хотелось сменить тему. Не будь дурой, Минако. Ятен бы снова умер, узнай, что ты продолжила жизнь с Кунсайтом. С тем, который так отравлял его жизнь. С тем, который не давал ему быть счастливым. С тем, который всячески противился вашей любви. Ятен не хотел отдавать тебя никому. Но больше всего он не хотел бы видеть тебя с Кунсайтом. А знать, что Кунсайт будет воспитывать ребенка Ятена. Это не правильно. Это не честно по отношению к памяти Ятена. К памяти того, которого проклял собственный брат. И все из-за тебя. Губы Минако дрогнули, и девушка тяжело вдохнула воздух. В горле вновь задребезжали слезы. У Сейи была какая-то магическая способность забираться ей под кожу. — Минако, прошу тебя,— Сейя в первый раз мягко заговорил с Минако, и по щекам девушки потекли слезы.— Собери вещи и уйди. Я говорил с Усаги, и она почти согласна со мной. У Джедайта есть квартира, где он не живет, так как Академия дает судьям квартиры. Ты можешь пожить пока там, пока не встанешь на ноги. — Почему? Почему я должна это делать?— Минако стала стирать слезы дрожащими пальцами.— Ты ошибаешься, Сейя. Ятен любил Кунсайта… — И он бы хотел, чтобы Кунсайт трахал его девочку?— грубо бросил Сейя, меняясь в лице. — Нет!— встрепенулась Минако.— Я клянусь, между нами нет никакого секса. Нет никаких отношений. — Я видел как ты смотришь на него,— Сейя с подозрением посмотрел на девушку, вбирая в себя прохладный воздух.— Посмотри мне в глаза и поклянись, что не чувствуешь к нему ничего, кроме благодарности, Минако! Девушка посмотрела в темные чуть дрожащие зрачки парня и замерла. Слова застыли в трахее. — Ты не можешь,— усмехнулся Сейя своей правоте.— Что и требовалось доказать. Минако опустила голову. Золотые волосы заструились по лицу, смешиваясь со слезами. — Я чувствую к нему…Это так. Но он нет. Он больше не любит меня. И это—твоя гарантия, что между нами ничего нет и не будет. Сейя с презрением посмотрел на девушку. Дешевка! Отвратительная дешевка, которая была не достойна его друга. Но она носила под сердцем его ребенка, и это было единственной причиной, по которой Сейя все еще старался спасти ее. — Конечно, не будет,—яд так и струился с губ Сейи.— Конечно, не будет, ведь у Кунсайта есть настоящая принцесса. Сецуна…О, она роскошна. Не чета тебе, Айно. Но подумай сама….Нужна ли тебе жизнь в этом доме, когда ты “испытываешь чувства” к Кунсайту. Несмотря на то, что со смерти Ятена прошло всего два месяца. Пожалей себя сама. Не лучше ли тебе исчезнуть из этого дома и дать им быть счастливыми. Минако подняла заплаканные глаза на Сейя. Ее голос был тверд и спокоен. — Я думала об этом и решила, что я должна остаться, даже если мне будет очень больно видеть их вместе. Этот ребенок…Ему нужна семья, и Кунсайт его единственный родной человек, помимо меня. Я не могу быть такой жестокой и лишить их друг друга. Я знаю ценность семьи, знаю, как это важно. — Он может навещать вас…ребенка на выходных. Зачем тебе жить здесь? — А почему и не жить?— усмехнулась Минако, нагло глядя в глаза Сейи.— Как ты уже понял, никакой романтики между нами быть не может, а ведь это тот главный фактор, из-за которого ты против моего проживания здесь. Сейя скептично посмотрел на Минако. Не в его планах и интересах было убеждать Минако, но он видел как смотрел на нее и Кунсайт… Неожиданно послышался звук открывающейся двери, и Сейя резко вскочил с места. Ему было пора. — Мое предложение все еще в силе. Позвони, когда передумаешь,— пропел Сейя, проходя мимо Кунсайта, от которого пахло вином и тяжелыми металлическими духами. Блондин хмуро посмотрел на Сейю, кивая ему на прощанье. — Что он хотел?— спросил Кунсайт Минако, снимая пиджак, открывая белоснежную рубашку. На небрежно расстегнутом воротнике виднелся след от розовой помады, и девушка побледнела. Сердце пропустило удар. — Он считает, что я не должна тут жить. Так как Ятену бы это не понравилось. Он бы ревновал,— хмыкнула Минако, стараясь не задерживаться взглядом на воротнике и шее Кунсайта. Его обнаженная кожа вызывала трепет по всему телу. — Даже так,— светло-серые глаза парня недобро сверкнули.— Что ты ему ответила? — Что между нами никогда ничего не будет,— выдохнула Минако. Кунсайт замер и резко посмотрел на Минако тяжелым, жалящим взглядом. — Почему же?— тихо спросил он, подходя к ней. Минако задрала голову, смотря в его светлые беспокойные глаза. Запах духов Сецуны оглушал ее. Его рубашка, его волосы, его кожа…Он весь пропах этим отвратительным сладким парфюмом. — Потому что,— прошептала Минако, когда его руки нежно прикоснулись к ее плечам, и по телу девушку пробежала дрожь, и колени стали слабыми.— Потому что ты влюблен в другую…. — В кого?— искренне удивился Кунсайт, хмуря светлые брови. Цветочный запах ее волос заполнял его сознание. — В Сецуну,— еле слышно выдохнула Минако, когда парень вздрогнул, и его прохладные пальцы подняли ее подбородок, приближая к его лицу. — Глупая девчонка,— покачал головой Кунсайт, впиваясь взглядом в ее совершенное лицо. Ему казалось еще пара секунд, и все разрушится перед его глазами. Мир просто не выдержит такой красоты.— Ты и правда думаешь, что я могу влюбиться в кого-либо еще… — В кого-либо еще?— слабо повторила Минако, когда его пальцы с нежностью погладили ее щеку. Серые глаза дрожали и растворялись в ней без остатка. — Мое сердце отдано только одной. И это мое проклятие. Мой крест, моя ноша. Как говорят в твоей любимой Библии. — Кунсайт….,— начала было Минако, когда его губы жадно накрыли ее, впиваясь в нее страстным, невозможным поцелуем, который сносил все на своем пути. Он целовал ее, прижимая ее всю к себе и запуская пальцы в тяжелые золотые волосы. Он целовал и не мог насытится ею. Он так долго ждал ее, он так сильно хотел ее….Его принцесса из снов, его золотая девочка с самыми нежными и манящими губами на свете. Чувствуя как она отвечает, Кунсайт застонал, углубляя поцелуй, как вдруг воздух разразился звонком телефона. Покраснев до кончиков волос Минако испуганно отстранилась и бросилась к телефону. Кунсайт с нескрываемой ненавистью посмотрел на серый айфон в ее руках, тяжело дыша. — Да, Сейя, я все помню,— растроенно выдохнула Минако в трубку.— Я все помню. И мое решение все то же. Все, пока. Минако нажала на кнопку отбоя, но телефон тут же озарился новым сообщением. Девушка вздрогнула, посмотрев на экран. Нахмурившись, Кунсайт подошел ближе, и его сердце упало— Сейя прислал Минако фотографию, на которой Ятен обнимал Минако. Оба смеялись в камеру и показывали знак V. В горле у Минако вновь встал ком, и она расстроенно посмотрела на напряженного блондина. Весь запал тут же пропал. —Кун,— губы девушки были чуть опухшими от его поцелуев, и у Кунсайта свело скулы от бешеного желания вновь попробовать их на вкус.— Мне нужно идти спать. Мы оба устали— это был тяжелый день. Ты был к тому же пьян… — Минако, подожди,— прошептал Кунсайт, но Минако с такой мольбой посмотрела на парня, и он замолчал. — Пожалуйста, подожди немного, перед тем как я засну,— попросила девушка и направилась наверх…. Кунсайт нервно выкурил три сигареты и принял контрастный душ, перед тем как зашел в комнату. Минако мирно спала на его кровати— золотые волосы рассыпались по подушке, как золотые нити. Сердце Кунсайта сделало сальто. Он хотел лечь рядом и забрать ее в объятия. И не отпускать никогда. Забравшись под одеялом, Кунсайт старался не смотреть на златовласое искушение на кровати, вспоминая свой последний разговор с Сецуной.***
…. Музыка заполняла это маленькое французское кафе. — Кун, это же почти Por Una Cabeza,— томно прошептала Сецуна, положив голову на плечо Кунсайта. Он вел ее в медленном танце, и многие посетители с интересом смотрели на эту красивую модельного вида пару. Высокие и стройные блондин и брюнетка как инь и янь—они идеально смотрелись вместе. Кунсайт слабо улыбнулся, с тревогой смотря на часы. Ужин и вино заняли куда больше времени чем он думал. Зимой темнота наступала быстро, и парень волновался за Минако. — Помнишь, как мы уносились в потоке страсти, танцуя танго,— прошептала Сецуна в шею Кунсайта, дотрагиваясь губами до его рубашки и оставляя розовый след. — Я не помню, Сец,— покачал головой Кунсайт, в то время как пальцы девушки неожиданно запутались в его длинных светлых волосах. Парень не мог не заметить этот интимный жест. — Сецуна,— глаза парня посерьезнели и в них мелькнуло какое-то тяжелое чувство. Но девушка не замечала этого. Она не хотела этого замечать. Подняв голову, Сецуна прикрыла глаза и прижалась к губам Кунсайта нежным невесомым поцелуем. Напрягшись, парень ответил, но было в его ответе столько искусственности и отстраннености, что девушка испуганно отпрянула. — Кунсайт?— девушка покраснела и закусила губу, убирая руки с его плеч. Кунсайт с сожалением посмотрел на бывшую. — Сец,— хриплый голос Кунсайта звучал необычайно нежно, и руки крепко сжали ее плечи.— Сец, прости меня….Я должен был сказать тебе с самого начала… Но я не думал, что ты всерьез увлечешься мной вновь. И видеть ее ревность было так забавно… — Сказать что?— резко спросила Сецуна, с трудом смотря на красивое лицо блондина. — Сказать, что мое сердце не свободно… Девушка с болью и ненавистью посмотрела на парня, вырываясь из его объятий. Она давно не чувствовала себя такой униженной. — Неужели слухи правдивы и ты и правду был влюблен в эту дешевую обычную блондинку? Кунсайт усмехнулся, и его модельные скулы стали еще острее. — Это так. С одним уточнением: я не был влюблен. Я до сих пор люблю ее всем сердцем. Я никогда не переставал любить ее. Девушка с трудом посмотрела в светло-серые глаза парня и поразилось чувству, что разливалось на дне этих раскосых глаз. — Я никогда не видела тебя таким,— пролепетала Сецуна.— Даже когда мы встречались…Даже когда ты проводил меня на мой самолет во Францию… Как в одном человеке может сочетаться одновременно столько любви и боли? — Я задаю себе этот вопрос каждый день,— усмехнулся Кунсайт, беря девушку за руку.— Прости меня, Сец. Клянусь, если бы не Минако, я бы вновь влюбился в тебя с первого взгляда. — Может есть смысл подождать, когда ты ее разлюбишь? — криво усмехнулась Сецуна, чувствуя как губы парня нежно целуют ее пальцы. — Она прошлась по мне катком. Она сожгла все мои нервы. Она сделала из меня монстра и заставила проклясть брата. Она носит под сердцем ребенка от другого. И я все-равно схожу с ума от любви к ней. Все женщины мира исчезли для меня и мир стал монохромным. И есть только она. Неужели ты и правда считаешь, что время поможет? Сецуна горько хмыкнула и тяжело посмотрела на напряженного и искреннего Кунсайта. Эта глупая блондинка была невероятной счастливицей. Которая очевидно делала плохие выборы. — Не считаю, Кунсайт. Лишь завидую этой Минако. Как бы я хотела быть на ее месте. — Я бы тоже этого хотел,— покачал головой Кунсайт.— Любить хоть кого, но не её.... Но это невозможно. — Так борись за нее, Кунсайт!— неожиданно улыбнулась Сецуна через боль в груди.— Борись за свое счастье. Плюй на общество, на правила, на память и традиции. Есть только ты и она. Не дай ей ускользнуть… …. Кунсайт вздрогнул, выныривая из воспоминания. Сецуна была права— он должен был бороться. Бороться за нее, бороться за свое счастье. Засыпая, Кунсайт дал себе зарок поговорить с ней на следующее утро— он больше не мог бояться спугнуть ее. Бояться, что она уйдет, и он никогда не увидит не только ее, но и ребенка. Он больше просто не мог. Он должен был поговорить с ней и признаться в своих чувствах. Но Кунсайт даже не мог представить в какой кошмар превратится завтра…. Ведь в три часа ночи, когда он уже спал, его телефон озарился сообщением. Прокурор, который вед дело “Коу и Кино против Чиба” после долгих тяжелых раздумий, уведомлял его, что согласен преследовать меру наказания, на которой так настаивал Кунсайт. Кунсайт настаивал на максимальной мере наказания, возможной в Японии. Кунсайт настаивал на смертной казни.