Days

      События разворачиваются стремительно, словно сжатая часовая пружина — и бьет, и раскручивается. Гэвин прячется. В своем собственном доме, в своей собственной комнате — прячется от тех, кому абсолютно плевать на то, сколько они доставляют боли другим.       Коннор говорил, что они могут достать Ричарда. Вернуть обратно — Гэвин беспрекословно этому верил. Лелеял мысли о героическом — или нет, неважно, — спасении.        Каждая реформа требует давления, — так говорил пришедший к управлению президент. Он был готов обеспечивать это давление, а из-за поднявшейся суматохи — его по-нормальному не мог никто скинуть вниз. Все встало — производства, обеспечение, транспортное сообщение. Без андроидов не работало практически ничего.       Проблема в том, что засыпал Рид с Коннором дома. А проснулся — уже без. Гэвин обыскал почти все пространство вокруг дома, куда смог выйти, обыскал весь дом — и единственное, что нашел, это записку на кухонном столе.       «Я за Ричардом» — больше ничего на бумажке написано не было. Только эти пару слов.       И это была катастрофа.       С момента, как забрали Ричарда, прошло уже четыре дня — все четыре дня Рид пытался придумать как вызволить Ричарда. Время играло против них — раз в неделю всех собранных андроидов разбирали. У Ричарда оставался один день — это если не поменяли расписание.       Что Коннор думал, Рид останется сидеть дома и ждать, пока его андроиды вернутся?       — Новая партия пойманных андроидов через пару часов достигнет пункта разбора, — из телевизора вещала бледная и уставшая ведущая.       Ее рубашка была проглажена из рук вон плохо, сама она выглядела чертовски подавленно. Наверняка у нее был свой андроид — но предписание избавляться от всех андроидов, что девиантов, что нет, отобрало у людей пластиковых помощников. Компенсировать, разумеется, никто ничего не собирался.       Камски, например, только почувствовав, что ничего хорошего дальше не будет, сбежал в неизвестном направлении. Его искали, еще как искали, но разве человек такого ума, — и таких денег, — может допустить настолько глупую ошибку — и попасться?       Это было похоже на захват власти. Страна в момент погрузилась в хаос и в войну, никто даже моргнуть не успел, даже возразить. Ничего. Одна-единственная поправка в конституции — и такая буча поднялась. В один момент сотни тысяч «полноправных граждан» превратились в «механических помех». Рид долго не мог принять андроидов — но когда стало понятно, что они так же могут мыслить, все поменялось.       Пистолет, оставшийся от полицейской службы, отобрали еще в первые дни. Другого оружия у Рида не было. По документам, безусловно.       У каждого уважающего себя параноика-американца был припасен ствол просто на всякий случай. У Гэвина тоже был один — хотя, конечно, он должен был его сдать как вещдок. Но нигде упоминаний о глоке не было, а продавец черного рынка, которого они пытались поймать, не выдержал такой долгой погони и свалился с сердечным приступом прямо посреди дороги. (Хотя, может быть, электрический шокер, из которого в преступника выстрелил один из напарников Гэвина, тоже как-то повлиял.)       Людей, поддерживающих новые правила, оставалось все меньше и меньше, однако армия оставалась большой, не подчиняться они не могли. Те, кто были против отмены поправки — в большинстве своем сидели по домам и надеялись хотя бы просто выжить.       Гэвину терять особенно было нечего.       Ветер в лицо ударил холодный и мокрый. Самое начало весны. Улицы были пусты — совсем. Середина дня: кто работал — были уже на работе. Кто не работал — из домов не выходили.       Гэвин поправил спрятанный под курткой глок.       Нужно было найти Коннора, если тот еще не успел попасться. А потом вместе с ним вызволить Ричарда.