***
– Ты не обязан все время находиться в моем обществе и волен делать то, что хочешь. Читай, смотри стереовизор или иди к бассейну, плавки, если нужны, найдешь в своей комнате. Дженсен кивнул, пошел к лестнице. Через минуту вернулся – в очках. Тихонько взял со стеллажа книгу, прилег на диван. Коллинз оторвался от черновика, поднялся. Так же молча подошел, придвинул к дивану торшер, включил свет – Дженсен поднял на профессора глаза, полные страха. Боится. Коллинз вздохнул: – Если я усну, выключи стереовизор и иди спать, хорошо? Или раньше иди, если захочешь. Я могу прийти к тебе сегодня еще раз, а могу и не прийти, но на всякий случай подготовься. Все ясно? Дженсен кивнул, пряча взгляд. Коллинз вернулся к черновикам, звук на стерео приглушил. Услышав через два часа тихое «спокойной ночи», не глядя ответил «спокойной» и продолжил писать. Вот и все.***
Пока Дженсен засыпал в своей спальне, профессор все кружил и кружил по бассейну – вода всегда его успокаивала и приводила мысли и чувства в порядок, смывала все дневные разочарования и промахи, дарила ласку и покой. А завтра будет новый день.***
М-да, об облегающих брюках придется пока забыть и дело даже не в его ногах – кривые ноги для парня не такой уж страшный недостаток. А вот их худоба и то, что у него даже штаны, которые должны быть в облипку, и те ухитряются висеть на заднице, это проблема. – Давайте другие фасоны посмотрим, – командовал Коллинз. Девушка-продавец тут же несла еще, а Дженсен безропотно примерял. Послушный такой. И стеснительный. За время работы в университете у Коллинза было много протеже, но такого нетронутого и такого трепетного не было ни разу. Запоминаются больше всего последние, поэтому профессор невольно сравнивал: если бы сейчас тут была Вики, она просто сказала бы, что Миша ничего не понимает в моде, выгнала бы его из магазина, а он потом просто оплатил бы счет за выбранные ею шмотки. А вот если бы это был Марк, они бы трахнулись прямо в примерочной… Дженсен не такой. Он какой-то слишком… чистый. Совершенно не осознает своей привлекательности или не хочет ею пользоваться. Стесняется выйти в трусах, хотя вчера… Почему-то вспоминать о вчерашнем Коллинзу было стыдно. Будто подростка соблазнил. Впрочем, оно почти так и было. Дженсену восемнадцать, весной девятнадцать будет, но разве многое меняет дата в паспорте? – Это пока отложите. Давайте теперь поработаем с верхом, – командовал Коллинз, а потом зачем-то добавил: – Не хочу больше возиться с пуговицами… И правда, что это он опять? Неизвестно, о чем думает Дженсен. Вряд ли о чем-то хорошем, он до сих пор какой-то пришибленный после вчерашнего секса ходит, но исправить все равно ничего нельзя, поэтому… циничней и без соплей – так лучше. Коллинз нахмурился: – И хватит уже подростковое предлагать – он взрослый парень, студент. Вы бы еще с Микки Маусом футболку принесли…***
Пообедали в закусочной, в центре. Дженсен в недорогих (а нечего баловать, чтобы не воспитать второго Марка), но добротных обновках, был уже больше похож на человека. Коллинз заказал еще продукты с собой – кажется, такая нехитрая еда не настолько смущает парня, чем вчерашняя ресторанная. Поел он, по крайней мере, с аппетитом, насильно кормить не пришлось. Даже слегка разговорился. Сказал, что его мама хорошо готовит, но такого вкусного гамбургера он никогда не ел. Еще бы, этот сделан из натуральной телятины, а из чего жарит котлеты его мама, Коллинз даже не хотел представлять. – У тебя религиозная семья? – только и спросил. – Да, – кивнул Дженсен, прожевывая булку. – И какой веры? – Католики. Значит, за спиной Дженсена наверняка еще и католическая школа. То есть, парню еще труднее, чем Коллинз представлял. Отдаваться за деньги, да еще и мужчине, при таком строгом воспитании… Конечно, влияние религии на людей уже не такое сильное, как сто или двести лет назад, но все же… – Моя мама русская иудейка, папа протестант, а младший брат выбрал православие, – усмехнулся профессор. Дженсен патрону не ответил, задумался, а Коллинз не торопил: если до этого разговора Дженсен был убежден, что это у него с его семьей все сложно, то пусть подумает еще.***
Они летели над городом. Коллинз не любит магнитотакси, флайер-такси лучше – они поднимаются выше, где простор и солнце, и никогда не висят в пробках. Дженсен не отрывал зачарованного взгляда от панорамы за окном. И очки, когда он смотрит вдаль, ему не нужны – Дженсен чуть щурился от яркого света, часто мигал темными ресницами, но его ясные зеленые глаза, не прикрытые ненавистными стекляшками, профессор видел четко. Любовался. Такой красивый парень... – Нравится? – Здорово, – Дженсен широко улыбнулся, не отрывая восхищенного взгляда от панорамы за стеклом. Искренне улыбнулся впервые за все время их знакомства. У Коллинза больно сжалось сердце, он нажал кнопку переговорного устройства: – Шеф, а ты можешь подняться еще выше и немного покружить над городом?.. Спасибо, друг. По счетчику он заплатит, без проблем. А мальчик пусть не перестает улыбаться, любуясь небоскребами и мечтая о светлом будущем.***
Да, так уже лучше: Дженсен спокойно прошел в дом, пока Коллинз расплачивался с водителем флайера, а когда профессор переступил порог, Дженсен уже разгружал пакеты в кухне. Чрезмерного нахальства протеже допускать больше нельзя, но когда он ходит по дому патрона, как зомби, тоже никуда не годится. Конечно, ждать, чтобы Дженсен постоянно улыбался, пока еще рано, но даже когда он просто не дрожит от страха - и то огромная победа. Эх, содрать бы с него сейчас все эти пахнущие бутиком тряпки и прямо здесь, возле холодильника и… Коллинз подошел сзади, осторожно обнял мальчика. Тот замер, но не вздрогнул. Перестал дышать. Кажется, они оба не дышали. – Я сам разберу пакеты, – Коллинз скользнул ладонями под тенниску, прижал их к теплой коже, – потом. Поднимайся наверх и подготовься, я приду через десять минут. Задержал руки еще на секунду. Отпустил.***
Теперь Дженсен вел себя намного спокойнее и реагировал на прикосновения лучше. Нет, не из-за купленных шмоток и вкусного обеда: просто самое страшное – то, чего он так боялся все эти долгие дни со времени подписания контракта, с ним уже произошло вчера вечером, и он теперь знает, чего примерно ждать. А вот Коллинз так вчера и не успел даже толком рассмотреть свое приобретение, поэтому сейчас спешить не хотел. Гм, «приобретение»... Будто тоже шмотку купил – недорогую, на ежегодной университетской распродаже. А товар ему достался действительно неплохой. Лицом парень вышел – это Коллинз давно понял, с первого взгляда. И сложен хорошо, плечистый такой, просто худой сильно, но мышцы под кожей ощущаются, а это значит, что их можно нарастить. Кожа тоже хорошая, гладкая, тонкая, почти без изъянов – веснушки не в счет. Один прыщик на подбородке - тоже, в восемнадцать это вообще ничто. Видел бы Дженсен Мишу в его восемнадцать лет… Профессор улыбался. Гладил Дженсена по бархатистой коже ласково – куда им спешить сегодня? Впереди еще полдня. И вся ночь, если на то пошло. Коллинз наклонился, поцеловал, живот дернулся и хлопнул его по губам. Дженсен боится, но это со временем пройдет. Он и приятных ощущений пока боится: Коллинз провел ладонью по его груди, а когда коснулся напрягшегося соска, Дженсен вздрогнул и резко втянул носом воздух. Эх ты, пугливый воробушек! Коллинз приподнялся на руках, переместился выше: – Губы не поджимай, – слегка помял пальцами пухлую нижнюю губу Дженсена, говорил предельно мягко, – немного приоткрой рот и не напрягайся, я тебя не укушу. И пока Дженсен не опомнился, прижался своими губами к теплому юношескому рту. С языком пока не лез, и Дженсен на такой поцелуй отвечал спокойнее. Если так и дальше пойдет, скоро они будут целоваться по-настоящему и так долго, как Коллинзу того захочется. – Хорошо, – Коллинз кивнул. И чуть не поперхнулся – Дженсен автоматически облизнул губы после поцелуя. Вроде бы, ничего особенного, но быстрое движение розового языка по влажным губам, да еще и торопливый глоток острым кадыком… Это же невозможное что-то! Какая-то магия. Коллинз даже вспотел слегка, а его член, и до этого стоявший колом, самостоятельно распахнул полы халата и теперь нагло выглядывал наружу из-под одежды. Жаль, очень жаль, что голову этого парня нельзя вот прямо сейчас приподнять над простынями, и насадить этим самым красивейшим ртом на свой член. Рано. Профессор чуть не застонал, когда представил. Ничего, дойдут и до этого. Обязательно дойдут. И… видимо, не далее, как на следующих выходных. Или на тех, что будут после следующих. Но никак не позже – дольше он просто не выдержит. – Черт! – прошептал профессор еле слышно. Черт же! Теперь он будет думать об этом и к месту, и не к месту. Черт… это ж надо такое. Но сегодня заниматься оральным сексом точно рано. Коллинз мягко командовал: – Согни ноги в коленях и немного раздвинь. Пока ничего не делай. Расслабься и все. Конечно, он не расслабится, но опытный партнер ему поможет. И кажется, опыт уже подсказывал ему, что решение не пользоваться игрушками в первый раз было ошибочным. Коллинз достал из нижнего ящика комода фаллоимитатор. Хорошая вещь, японская – вначале он не намного толще насадки, которой Дженсен только что промывал себе кишечник. А потом постепенно внутренний резервуар подсасывает через наружный клапан воздух, тогда как внешний, наполненный специальным гелем, и по ощущению остается похожим на живой человеческий член. Через время, которое можно запрограммировать, эта игрушка постепенно становится нужного размера – того, что указана на упаковке и того, который близок к размеру члена Коллинза. То есть, парня можно растянуть постепенно, а потом вытянуть искусственный член, тут же заменив его на настоящий. Что ж, стоит испробовать и этот метод, раз растяжка пальцами дает неудовлетворительный результат. Коллинз обильно смазал игрушку лубрикантом – специально, чтобы Дженсен все хорошо видел и понимал, что эта вещь не страшной толщины. Смазал также и сжавшийся анус мальчика. Лубрикант выбрал без запаха. Слегка помассировал пальцами анус, а когда тот немного расслабился, медленно ввел в прямую кишку Дженсена фаллоимитатор. И включил.***
В этот раз профессор был нежен. Не забывая иногда осторожно двигать игрушку вперед-назад, другой рукой он ласкал тело Дженсена – гладил кожу бедер, покрытую шелковистыми светлыми волосками, любовался. И ловил себя на том, что улыбается. Такой красивый мальчик. Если бы не худоба, - идеальный. И совершенно этого не осознающий. Чудо какое-то! Наклонялся и целовал грудь и вздрагивающие от напряжения мышцы живота. А сам осторожно трахал его фаллоимитатором, постепенно и почти бесшумно увеличивающимся в объеме. Да, так хорошо, так Дженсен чувствует себя спокойнее и меньше боится. Он привыкнет, обязательно привыкнет. И тогда Коллинзу не так стыдно будет им пользоваться. Как любовником, не как шлюхой. А дороги назад у них теперь уже все равно нет – им обоим надо теперь приспосабливаться друг к другу. Он несколько раз вытянул из парня пластиковый фаллос и засунул снова – мальчик принимал. Пора. Профессор распахнул халат, сбросил его на пол. Не вынимая игрушку из Дженсена, поводил влажной головкой по его бедрам, потерся о слегка приподнявшийся член, провел по яичкам. Наклонившись, поцеловал Дженсена в губы, снова невольно улыбнулся, привычным движением нанес на член лубрикант, медленно вынул из Дженсена изрядно выросшую игрушку, отложил ее в сторону. И тут же, пока мальчик не успел опомниться и испугаться, бережно вошел в него. Презерватив в этот раз не надел.***
Это уже не было похоже на изнасилование, как в первый раз. Это уже было больше похоже на нормальный секс – узко, но не так, как вчера, сегодня уже приемлемо. Коллинз не спеша двигался между бедер Дженсена, а Дженсен не зажимался, только сопел и то приоткрывал, то смыкал губы. – Приподними попу, – Коллинз еще немного шире развел колени мальчика и надавил на них. Дженсен подчинился. Так было удобнее обоим. И можно было время от времени наклоняться и целоваться. Если бы Дженсен еще и отвечал горячее. Удерживая вес на одной руке, Коллинз пальцами другой снова легонько помял нижнюю губу парня, улыбнулся: – Не напрягай губы, ладно? Наклонился, поцеловал. Осторожно протолкнул свой язык в теплый рот. Дженсен несмело коснулся языка профессора своим.***
Как же он быстро учится! И какой профессор был дурак, когда не решился еще вчера применить свои новомодные игрушки! Расслабленного и не перепуганного до полусмерти Дженсена теперь можно трахать спокойно и уже почти так, как хочется. А хотелось так, что невозможно было контролировать себя: – Вот же… Твою ж… ебаную мать! – Коллинз оторвался от зацелованных губ и воткнулся потным лбом в плечо мальчишки. Профессор выражался на русском, а Дженсен, хоть и не знает этот язык, но такие русские слова уже давно известны всему миру. Конечно, он догадался, что профессор матерится. Ну и похуй! Сейчас профессору точно было не до этого. Его член пульсировал, выстреливая внутрь Дженсена порции спермы. Коллинз вжался в бедра мальчика так плотно, как смог. Кончал, обняв Дженсена и просунув под его тощее тело обе руки. Прижав его к себе, вздрагивал и стонал куда-то в шею. Выплеснувшись, затих. Дженсен затих тоже, терпел. Когда Коллинз смог нормально дышать, он приподнялся на руках, смотрел. Хотелось сказать так много, но… – Если хочешь, можешь сейчас отдохнуть. Ужин через два часа, – только и произнес он, глядя на дрожащие темные ресницы мальчика. Невесомо прикоснулся к пухлому рту губами, вытянул из Дженсена скользкий член, забрал халат. И вышел, оставив его одного.***
– Что кислотный такой? – Осрик, как всегда, лучезарно улыбался с порога. – Завтра на занятия, бро, все хорошо, ты уже студент. С самого порога с ног сбивал вкусный запах мяса и специй. Только вот есть ему сейчас почему-то совершенно не хотелось. – Не кислотный, а кислый, – поправил Дженсен автоматически. Осрик улыбнулся еще шире: – Мне нужен спарринг-партнер. А потом будем есть. – Спарринг-партнер? – скривился Дженсен вяло. Он реально чувствовал себя выжатым кислым лимоном. – Ну да. Я прием новый учу, а он без пары не получается. Еще чего не хватало! Вот же… как там говорил проф… «ебаная мать!» – Что-то новенькое? – Дженсен ничего не хотел. Ни спорта, ни еды. – Утка по-пекински. Ручки оближешь! – улыбался Чау, посыпая мясо сухими травами. – Пальчики, – вздохнул Дженсен. – По-пекински? Ты же, вроде бы, из Шанхая. – В Шанхае тоже есть интернет, – подмигнул Чау весело. – Давай не сегодня, а? – вздыхал Дженсен. – Именно сегодня. Иди переодевайся.***
Разве соседу откажешь? Дженсен устал: сначала отработка контракта у профа, потом мытье стеллажей в музее. А еще лестница – она находится не в самом музее, а ведет к нему, но… попросили, значит, надо было помыть, Эклзы не гордые, от работы в прах не рассыплются. Только притащился домой, а тут это… Впрочем, почему нет? Когда в жизни происходит что-то из ряда вон выходящее, осознание этого приходит не сразу, а простая физическая работа и зарядка на свежем воздухе очень даже способствуют приведению в порядок мыслей – Дженсен это еще в школе заметил, он так решал самые трудные задачи, просто отвлекаясь на домашние хлопоты или как-то иначе переключая внимание. – Нет, ногу сюда, а руку вот так. И бей! – командовал Чау. Дженсен старался выполнять то, что говорят, а сам думал. Что же все-таки с ним произошло? Его трахнули, и это был мужчина. Если быть точным, его трахнули два раза – в пятницу и в субботу днем. В воскресенье уже не тронули – только накормили сытным завтраком, сказали, что еще ночью перевели деньги за первую неделю учебы на его счет, нежно поцеловали в губы и отпустили с миром. Профессор мужик неплохой, иногда строгий настолько, что поджимаются колени, а иногда удивительно мягкий. Не слишком приставучий – Дженсен боялся, что Коллинз с него все выходные слезать не будет. И он симпатичный, а если бы ему было лет на двадцать меньше, то даже почти красивый. И старым козлом не воняет, чего Дженсен тоже боялся. Даже когда потеет, пахнет приятным парфюмом. Да, у него седые волосы, зато тело подтянутое, ухоженные мягкие руки, а морщинистые веки скрывают умные ярко-голубые глаза. А еще у него уютный дом, интересные книги и вкусная еда. И одежду он ему купил просто так, сказал, что вещи Дженсена не подходят к климату Австралии… – Сильнее бей, я не Дюймовочка! – улыбался Чау. Теперь о минусах. Да, жопа болит, но это можно перетерпеть. Сам виноват, что постеснялся тренироваться дома заранее и что в первый раз так зажимался, потому как по факту анальный секс оказался не настолько страшным, а во второй раз даже… терпимым. Да и болит жопа не слишком сильно, а если не забывать смазывать ее мазью, то до завтра почти совсем перестанет. Зато завтра она уже будет сидеть за партой, ну или что там у них в лекционных залах, и по большому счету Дженсену на жопу наплевать! Да и в сети пишут, что к анальному сексу вполне можно привыкнуть, а если еще и потренироваться дома, то проникновение не будет таким уж болезненным, а со временем станет почти приятным. Некоторые геи пишут, что вообще получают от этого оргазм, хотя как, Дженсену пока непонятно. Тут хоть бы расслабляться научиться, и то будет хорошо. Но зато Дженсену понятно одно: если ему для исполнения мечты надо научиться подставлять жопу, то он научится – запросто! В его случае цель точно оправдывает средства. Чау прав: завтра понедельник, и завтра он войдет в университетские стены уже как полноправный студент-первокурсник, а комфорт жопы – дело второстепенное. И моральные терзания можно пережить, гораздо хуже было бы с поджатым хвостом вернуться в Техас. Несравнимо хуже! Наверное, он бы вообще не смог такое пережить. А то, что его раз в неделю будет иметь пожилой мужик, он переживет. Теперь главное справляться с учебными нагрузками, ну… и чтобы родные не узнали о характере его «гранта». Но учеба в его собственных руках, а Дженсен умный. И Техас далеко, а значит, все будет хорошо. Дженсен улыбнулся, в очередной раз влупашивая в голову Осрика со всей дури, и в очередной раз промахиваясь. – Ну ты юркий… твою ебаную мать! – чертыхнулся Дженсен. – А ты успевай! – хохотал Чау. – Успеешь тут… мангуст чертов! – Кто это – Ман Густ? – Зверек такой, очень быстрый, который на змей охотится… Ты же китаец, Чау, должен знать! – Не знаю такого. В Китае Ман Густи не живут. – Это в Техасе мангусты не живут, а у вас живут точно!.. – скорее всего, Чау просто не знает, о каком зверьке речь, догадался Дженсен, но китайцу это простительно, да и поправимо – Осрик всего лишь второкурсник, а для иностранца он говорит на английском отлично. Впрочем… – Осрик, там твоя утка не сгорит? – Не сгорит. Еще пять минут занимаемся, и уточка будет готова, я потом расскажу рецепт... Ты не отвлекайся, бей! А утром у нас с тобой пробежка, я тебя разбужу. Пробежка?! Это с больной жопой-то? Твою ж ебаную мать… Впрочем… почему нет? Можно и уточку научиться готовить, и спортом заняться. Можно даже ложиться под мужика, если это всего лишь ступени к достижению великой цели. И об этой цели никогда не нужно забывать. Дженсен даже улыбнулся хитро: – Согласен. Но только если вечером у нас с тобой будет урок английского. – Договорились… – Осрик улыбнулся в ответ.