Ты полюби меня пьяную — мне лишь тогда хватает сил, и я говорю…
Пирожок с мясом одиноко лежал на тарелке. Молли рассматривала его уже несколько минут, гипнотизируя хрустящую корочку, и уговаривала саму себя не притрагиваться больше к мучному. Последний вечер перед отправлением в Хогвартс всегда бывал грустным — Молли Прюэтт сидела на кухне, хоть давно пора было спать. Оставаясь одна, она могла позволить себе чуть больше, чем обычно: помечтать, накручивая огненно-рыжий локон на палец, или же поупражняться в трансфигурации, которая давалась волшебнице с большим трудом. Правда, открывая учебник, она вместо строчек с текстом и рисунков о том, как нужно держать палочку, видела лишь его лицо. Чувствовала, как заливается краской. Как горят уши. Он словно смотрел на неё всюду, наблюдал, не отводя холодных серых глаз, — куда бы она ни пошла и что бы ни делала.Ты с недостатками мне нравишься весь, — Моя первая за годы радость.
Его глаза. Холодные, отчужденные, всегда смотрящие с презрением, но, когда останавливаются на ней — становятся другими. Или, может, ей так хотелось в это поверить, и она верила. Но глупо было отрицать, что никакие другие взгляды мальчишек-сверстников не волновали её так, как взгляд Люциуса Малфоя.Перелюблю остальных, и теперь буду лишь с ним. У всех, там — океаны, а у нас уже штиль.
Окружающим всегда бывает виднее: подходите вы друг другу или нет. И Молли бесилась от осознания того факта, что для некоторых эти «речи» решают всё. В частности, Люциус Малфой, единственный наследник древнейшей семьи французских аристократов, считал, что слово отца — закон. А его отец, имеющий немаленькое состояния и связи в Министерстве Магии, уже заключил помолвку с семейством Блэков. Иногда Молли вообще казалось, что последний год в Хогвартсе — это всегда составление расписания будущих свадеб. Её старшие братья были лишь лишним тому подтверждением.Будет, будет, будет; но я никогда не скажу тебе прямо. Люди, люди, люди — хочу, но сопротивляюсь упрямо.
На Люциуса Малфоя можно было смотреть вечно. Он был дьявольски красив. Он выделялся на фоне остальных. Во-первых, ростом, во-вторых, манерами, в-третьих, улыбкой. От неё у многих девушек в Хогвартсе подкашивались ноги. И она не была исключением — бывало, что, когда он улыбался кому-то из своих приятелей, Молли и сама, проходя мимо, хотела им улыбнуться. Улыбнуться. Слизеринцам. Тем людям, которые обзывали её и издевались над слабыми. Не идиотизм ли? Она знала, что это наивно, но ничего не могла с собой поделать. И, ловя редкие взгляды Малфоя, которыми он одаривал её на протяжении последних двух лет, буквально горела заживо. И значок старосты школы, полученный в конверте, стал для Молли совсем не радостью, а тяжкой ношей.Ты полюби меня пьяную, пьяную!
Социальные роли, которые мы все примеряем изо дня в день, меняя их в зависимости от ситуации, — для чего они нужны? Для ответственности, конечно. Но… неужели нельзя побыть просто собой? Просто пожить и порадоваться? Не лгать, не подставлять, не презирать. А просто пожить. День. Два. Кого на сколько хватит, одним словом. Большинство как раз считает, что нет лучшего выхода и лучшего отдыха, чем напиться компанией, и затем разойтись парочками в укромные места, чтоб «закрепить» свои личные убеждения, относительно устройства этого мира, сексом.Мне лишь тогда хватает сил, и я говорю…
Молли осторожно толкнула тяжелые двери, ведущие в зал, где проходила предвыпускная вечеринка. И что она здесь забыла? У неё ещё куча хвостов по предметам. Знали бы родители — давно был бы скандал. Нет, конечно, можно было внушить самой себе, что она пришла чтобы блюсти порядок, но любой, кто бы посмотрел ей в глаза, понял бы — это ложь. Она была здесь только по одной причине — Люциус Малфой. Она глазами искала его мантию в толпе так жадно, словно это было последнее, что можно успеть сделать в жизни. А ещё надеялась, что всем присутствующим будет абсолютно плевать на её появление, ведь впереди так много интересного: выбор Короля и Королевы бала, фейерверк, море шампанского и прощание со школой, и друг с другом.Боюсь влюбиться…
Молли не смогла спрятать улыбку, когда только заметила его, болтающим с однокурсниками. Наверняка, у них были общие темы. А у неё? А что у неё? Если она сделает хоть шаг в их сторону, то будет обсмеяна. Но кто бы отказался приблизится к своей мечте хоть на крошечное расстояние? Когда ей предложили шампанского, Молли растерялась. Она пробовала до того только домашнее вино, что готовила её мать на праздники. Пара глотков обычно выводила Молли из равновесия — голова начинала кружиться и перед глазами всё расплывалось.Ну, а вдруг я уже люблю?
Кто бы мог подумать, что иногда нужно просто подождать. Перетерпеть первые не самые приятные симптомы алкогольного опьянения, и тогда всё встанет на свои места? Молли снова осмотрелась — после третьего бокала, выпитого подряд, ей стало куда уютнее. Наверное, всё же умные люди правы, раз снимают стресс именно алкоголем. Помогает лучше всяких зелий. — Потанцуем? Молли резко повернула голову. И с усилием сфокусировала взгляд. Потрясающий смокинг. Идеальные платиновые волосы, закрепленные неизменно-чёрной лентой. — Я не танцую… в смысле… танго, — она до дрожи боялась, что Люциус, который подошёл к ней сам, учует запах алкоголя. Впрочем, сложно было найти человека, от которого бы сейчас не пахло. — Прошу прощения… — Тебя поуговаривать? — он чуть наклонил голову вбок, и на тонких губах заиграла усмешка. — Что ж. Я готов пойти до конца. Молли моргнула несколько раз — это точно не сон? Неужели Малфою к концу седьмого курса надоели приставучие длинноногие девицы? С чего бы? Это розыгрыш? — Но я… не готова, — Молли сделала шаг назад, но сзади оказалась стена. — Кажется, мне пора… И как, черт побери, они отдалились от толпы настолько, чтоб надежды на спасение не было? — Я как раз хотел тебя проводить. — Малфой нагло задрал подбородок и протянул согнутую в локте руку. — Тебе следовало бы следить за тем, сколько пьёшь. — Я в порядке, — Молли отлепилась от стены. — Благодарю за проявленную заботу, Люц… Последние слоги застряли в горле. Голова снова закружилась. — Знаешь, Прюэтт, — подумав, выдал Малфой. — Если очень долго дразнить хищника пирожком с мясом, он, рано или поздно, сдастся. Молли пришлось опереться на его руку, потому что ногу свело адской судорогой. Она сжала губы, чтоб не орать от боли. — Тебе идут шпильки, но, похоже, ты не умеешь их носить. — Люциус наклонился к ней ещё ближе. — Позволишь научить? — Да…