Ice Fire/Ледяной огонь

А возможны ли между нами такие чувства? — размышлял Рихард, идя к себе на квартиру. Он никогда не осуждал и не соглашался с позицией о том, что гомосексуализм — хорошо или плохо. Привыкший играть на публику, это понятие просто-напросто стёрлось. На сцене был спектакль, поэтому с Паулем они просто играли. Но если уж честно, то Рихарду даже нравилась эта игра. Распалять фантазии фанаток — то ещё удовольствие. Пока не случился 2001 год. Жар тела и вкус губ Ландерса он чувствовал даже сейчас. А то, какой он был активный в постели заставляло низ живота гореть в мучительном огне. Да и сам ритм-гитарист был тем ещё огнём. Неугомонным, но желанным. О чувствах они старались не думать. Просто секс и ничего больше. Позиции были разные, хотя Рихард привык властвовать в постели. Это заставило его сдержанно улыбнуться. Пауль такой неугомонный. Казалось, что он должен был устать. Но нет. И это его устраивало. А теперь это. Неужели Тилль догадался о их связи? Или же… Нет, Пауль бы никогда такого не сделал, — говорил Рихард себе мысленно. Закурив сигарету, он вышел на балкон. Сегодня уснуть точно не удастся.

***

Первое, что заметил Тилль, когда зашёл в студию — отсутствие двоих гитаристов. Конечно они опаздывали и раньше (ну или один из них), но тут они явно долго отсутствовали. Кристиан крутился возле куллера с водой, Оливер и Крис о чём-то переговаривались. Пауля и Рихарда всё не было. — Ты этих двоих не видел? — поинтересовался вокалист у клавишника. Лоренц не успел ответить — вдалеке послышался грохот и немецкий вперемешку с русским. Сомнение не было — Ландерса первым принесло. И действительно — на пороге объявился Пауль. Взъерошенные волосы, глаза блестят. Тяжёлое дыхание. — Где тебя носило? — мрачно поинтересовался Тилль, хмуро глянув на прижухшего ритм-гитариста. Тот смущённо улыбнулся. — Проспал и пробки. Больше такого не повторится. А где Рихард? — быстро сменил тему разговора мужчина, оглядываясь по сторонам. — Нам тоже это интересно, — Линдеманн пропустил гитариста в студию. — Вроде бы вы друзья. Уголки губ Пауля слегка приподнялись. — Он мне не докладывал, где в данный момент находится. Поэтому… — Кто меня там ждёт? — раздался немного хриплый голос соло-гитариста. — Все тебя ждут, — недовольно сказал Тилль, смерив Цвена уничтожаюшим взглядом. — Начинаем. Итак прокопались полчаса.

***

— Ты заметил? — шепнул ударник на ухо бас-гитаристу. Репетиция была слишком напряжённой. Тилль буквально гонял их по нескольку раз. К концу репетиции руки у Шнайдера сильно болели, что нельзя сказать о гитаристах. Флаке повезло — его партии в принципе были идеальные. — О чём ты? — поинтересовался Оливер, жуя штекерльфиш*. Они сидели в недорогом кафе и ели. Как оказалось — мысли были схожи, поэтому они и завернули в первое попавшееся кафе. — О них, — возбуждённо прошептал ударник и хлебнул пива. — Ты думаешь, что у них всё серьёзно? — скептически поинтересовался Риддель, неторопливо глотая чай. К рыбе он притрагивался, но очень редко. — А ты как думаешь? — хитро улыбнулся Крис. — Сам ведь зааметил, как они друг на друга смотрели украдкой. Тут уже явно не дружеские отношения между ними. Оливер задумчиво помешал ложечкой по чашке. — Безумная идея. Тилль узнает — прилетит по голове сильно. — Тогда несколько случаев дадим. Может они поймут друг друга. — И положил ладонь на руку Оливера, заговорщицки улыбаясь. — Ты безумец.

***

Пауль осторожно взглянул на Рихарда, но тот смотрел в окно. Они ехали в машине, Рихард же был за рулём. За время поездки они не сказали ни слова. — Рихард? — он первым нарушил тишину. Тишина. — Всё в порядке? — Да, — глухо сказал Круспе, глядя перед собой. — Что-то случилось? Поговори со мной. — О чём? — жёстким голосом поинтересовался соло-гитарист. Глубоко вздохнув, он покосился на Пауля, и тот увидел в глазах усталость. — Просто я не в настроении сейчас. — Не выспался? — с непонятной тоской в голосе спросил Пауль. Ответа он не услышал — они подъехали к его дому. — Спокойной ночи. До завтра, — сухо ответил Рихард и быстро сорвался с места. Словно гонится за ним кто-то, — подумал Пауль, направляясь к своему дому. Только почему так грустно?