Два в одном

Pov Латиф       После долгого и каждодневного обучения я уже почти привык к выходкам Адама и было обрадовался, что у нас всё стало налаживаться, но тот вечер перечеркнул всё.       Всё было как обычно, не считая лёгкого потягивания внизу живота и озноба. Посчитав, что просто простудился, я даже не обратил на это внимание, а зря. Как и всегда, брат начал моё обучение. Но всё закончилось тем, что у меня началась течка. Я было обрадовался, что проведу её с супругом и человеком, к которому испытываю симпатию, если бы не те злополучные слова, брошенные Адамом.       В тот момент внутри как будто что-то оборвалось, оставшиеся дни течки были словно в бреду, но уже не хотелось практически ничего. Я думал, что это связано с обидой на мужа и усталостью в связи с меткой и сцепкой, но нет, после стало только хуже.       Появились сонливость, усталость и апатия. Сначала это ощущалось не так остро, но с каждым днём становилось только хуже. Силы словно выкачивали, и вот уже через две недели я смог еле передвигаться по своим покоям, а к концу третьей появились и тошнота с головокружением. Я не мог есть и спать, стал значительно раздражительнее, а после догадался, с чем же связано моё состояние. "Беременность!" — словно гром среди ясного неба. Внутри всколыхнулось что-то ясное и живое, но в тот же момент и пропало, стоило вспомнить слова супруга. Внутри всё ещё теплился огонёк надежды, что случилось недопонимание и ещё можно будет исправить ситуацию, но увы, этому не суждено было случится. Пришёл Адам, и вновь что-то треснуло в груди от его слов: — Что с тобой случилось, почему ты не выходишь в сад и не общаешься с родителями? Они мне весь мозг уже выели из-за тебя! Чего молчишь?! — взревел от бешенства альфа. — Я вас понял, этого более не повторится, если это всё, чего вы хотели, то попрошу удалиться и оставить меня, — голос мой был холоден и безразличен.       Адам хотел было возразить, но не успел. Я, прикрыв ладошкой рот, побежал к унитазу, где меня беспощадно и вывернуло, а супруг отправил прибежавшего на его зов слугу за лекарем. Как только отпустило и перестало тошнить, он поднял меня на руки, донёс до кровати и уложил, дожидаясь лекаря.       Тот прибежал уже спустя пару минут. Это был бета средних лет. Он испуганно посмотрел на меня и попросил брата выйти. Осмотрел врачеватель меня минут за десять, постоянно хмурясь глядя на моё состояние и что-то записывая, а после отложил свой блокнот и заговорил: — Спешу вас поздравить Ваше высочество, — радостно начал было бета. — И с чем же? — холодно и безразлично бросил я. — Вы в положении, срок около трёх недель. Пока беременность протекает хорошо и отклонений не видно. Но вот что касаемо вас, то здесь дела обстоят хуже... Понимаете, вы не совсем стабильны в эмоциональном состоянии, наблюдается апатия и стресс. Если что-то не предпринять, то в будущем это может сказаться и на ребёнке, — объяснил он. — Что же вы тогда так рады? Может в таком случае можно как-то прервать беременность? Мне этот ребёнок не нужен, да и моему супругу, я думаю, тоже, — спокойно и безучастливо спросил я. — Простите, но разве вы не хотите своё собственное дитя? Если прервать беременность, то это может привести либо к бесплодию, либо же к вашей кончине... Подумайте ещё немного, может вы всё же захотите рожать! — слова лекаря задели в моей душе струны, и я решил дать шанс на жизнь этому ребёнку, ведь по сути он не виноват. — Я подумаю об этом, но пока попрошу оставить меня одного. — Как прикажете, Ваше высочество, — вежливо поклонившись, бета покинул мои покои.       А дальше начался ад: я еле передвигался, но был вынужден посещать родителей и улыбаться, ходить в этот дурацкий сад и вновь жить с супругом в одной спальне, а главное — пить все лекарства, от которых становилось лишь хуже.       С братом я не общался, а лишь отвечал на его немногочисленные вопросы, но с каждым днём понимал, что уже практически ничего не испытываю к этому человеку. Долго он не выдержал и сослал меня обратно в мои комнаты. Не прошло и суток, как он привёл в дом другого омегу. Он прижимал его прямо в коридоре, страстно целуя и раздевая прямо на ходу. Тут-то и пропали последние крохи чувств, но пришло и осознание — он мой истинный. От этого стало совсем всё безразлично. Я всегда мечтал встретить истинного, но вот такого я не ожидал. Саркастически усмехнувшись и окатив парочку ледяным взглядом, я продолжил путь к своей спальне. Но вот Адам решил не останавливаться и продолжил издеваться и ломать меня.       Следом за мной хлопнула дверь соседней спальни, и начался настоящий ад. Стоны, скрип кровати, крики и много чего ещё было слышно из соседних комнат, даже не было сомнения в том, кто там находится. И стало так противно и мерзко от самого себя, ведь совсем недавно этот же человек брал меня в нашей спальне, а ведь он мой супруг, истинный, да ещё и брат. Я так же стонал под ним, а главное — понёс. Эта порочная связь не должна была вообще появиться. Хуже всего было понять, что я ношу в своём чреве это дьявольское отродье, ребёнка от порочной и грязной с самого начала связи. Взгляд скользнул по столу, в глаза сразу бросился нож для распечатки писем. Сразу же возникла мысль прекратить всё это, но не успел я и притронуться к ножику, как в дверь постучали и сказали явиться к отцу.        Делать было нечего, пришлось идти. Придя в тронный зал, я увидел его. Это был альфа со светлыми волосами и синими, как океан, глазами. Увидев меня, он тут же улыбнулся мягко и так тепло. Уже, казалось, забытые чувства вспыхнули, как спичка. Эта нежность и заинтересованность в глазах альфы, запах океана и дождя на нём были для меня словно глоток свежего воздуха. Появилась надежда, что я смогу освободиться от этого ада, что сейчас происходил со мною. Я прошёл ближе к трону и альфе и остановился, слушая своего отца: — Прошу, знакомьтесь, это мой сын, Латиф ибн Танзиль Аль Алса, — сказал король, показав на меня, а я присел в реверансе. — А это принц соседнего государства Ангилия. Я уверен, что ты о нём слышал, сын, — Эдмунд де Вер. — Приятно познакомиться, Ваше высочество! — проговорил я ангилийском. — И мне приятно видеть столь прекрасного омегу, да ещё и знающего язык моей страны! — улыбнувшись, альфа взял мою руку и поцеловал. Краска смущения тут же расцвела на моём лице. — Прошу вас, Ваше величество, разрешите мне прогуляться по саду с вашим сыном! — Я, конечно, не против, но у него есть супруг, но если Латиф захочет, то я не вправе останавливать его, — ухмыльнувшись, сказал король. — Я совершенно не против, — тут же отозвался я.       А дальше мы пошли гулять по саду. Эдмунд постоянно шутил и делал мне комплименты, которых я не слышал в таком количестве за всю жизнь. Тихо и мирно переговариваясь, мы дошли до беседки и решили остановиться там. Я весело проводил время и улыбался альфе, который уже держал меня за руки и слушал. Иногда приближаясь и шепча на ухо, предлагая узнать друг друга получше, он заставлял меня смущённо отводить взгляд и краснеть. Этот альфа успокаивал, и с ним я забывал обо всём. Даже не заметил, как моя метка почти вся исчезла и освободила меня от уз. — Что здесь происходит? — при виде супруга с моего лица тут же пропали все эмоции. И снова появился этот холодный и безжизненный взгляд. — Ничего такого, просто я нашёл прекрасного омегу и собеседника, вот и решил немного обсудить с ним некоторые вещи. А вы кем будете? — отозвался альфа. — Я — Адам ибн Танзиль Аль Алса, принц королевства Алсахра и законный супруг этого омеги, а вот кем будете вы, мне не понятно! — рыкнул муж. — Прошу прощения за мою невоспитанность, я Эдмунд де Вер, принц королевства Анлигия и, не буду таить, поклонник вашего супруга, — откровенно ответил альфа. — Не скажу, что рад знакомству и вашему общению с моим супругом. — Я тоже не шибко-то вижу, что ваш муж рад вам. — Это не ваше дело! — взревел брат. — Это моё дело, ибо я настроен решительно и собираюсь забрать этот прекрасный цветок с собою! — не унимался Эдмунд. — У вас нет на то права. Латиф — мой муж, на нём моя метка, и он носит моего ребёнка! — Не о той ли вы метке, что почти уже исчезла? — сплюнул блондин.       Адам подошёл ко мне и аккуратно открыл шею. На ней остался только еле заметный контур, что вот-вот собирался исчезнуть без следа. Супруг посмотрел в мои глаза, но там всё было по-старому: холодная и ледяная пустыня.       Я стоял, а тело не могло и шелохнуться. Рука, что покоились на моей шее , ожила и медленно и нежно заскользила вниз. Достигнув талии, обвилась вокруг неё, притягивая поближе к телу супруга. Вторая рука трепетно коснулась ещё плоского животика, погладила его и поползла вверх. Достигнув лица и схватив за подбородок, подняла его вверх. Наши глаза встретились, и альфа впился в мои губы собственническим поцелуем. Сначала я просто стоял, потом начал отпираться и вырываться, но он не дал. Я мычал, бил по груди и сопротивлялся, но долго противиться не смог и обмяк. Жар всё нарастал, поцелуй всё углублялся и насыщался, уже сам того не замечая, я стал отвечать, а Адам всё скользил руками по телу. По моему лицу побежали слёзы. Я отступил на шаг назад, как только руки брата ослабили хватку, и сказал: — За что ты так издеваешься и играешь со мною? — слёзы всё лились и капали, но я продолжил, — Я старался угодить тебе, я делал всё, чего ты хотел, но что делал ты? Ты издевался, унижал, топтал, снова ласкал, потом, когда я уже было подумал, что всё стало хорошо, ты меня разбил, поставил чёртову метку и зачал мне своего дьявола, что измывался надо мной с первых недель. Я не мог есть и спать, потому что меня постоянно выворачивало, я не мог ходить от усталости и изнеможения, но ты пришёл и приказал ходить в сад и к родителям. Когда же стало чуть легче, ты выгнал меня из нашей спальни и на следующий день привёл любовника. Да ладно бы просто привёл, ведь я знал, что ты будешь изменять, так нет же, ты притащил его в соседнюю со мной спальню, и я слушал ваши стоны и крики. В этот момент я чуть не наложил на себя руки, осознав, что ты мой истинный, но тебе всё равно, ты не ощущаешь это вовсе. Но мне повезло — я не успел, отец вызвал меня к себе и я встретил Эдмунда. Он был нежен и ласков с первых секунд встречи, делал комплименты и рассказывал о своей стране и традициях. Я смог забыть о тебе и о той боли, что ты мне причинил, хоть на секунду, и этим почти освободился от тебя. Но нет, ты снова пришёл и разжёг к себе чувства, надежду на что-то, чего быть не может, и всё ради того, чтобы самоутвердиться и доказать, что я принадлежу тебе! И знаешь, что в этом самое ужасное, теперь я привязан к тебе навсегда, метка снова появилась, а во второй раз её уже не разрушить! Ты доволен? — закончив свою тираду, я опустился на колени и заревел. Адам тут же сел рядом со мною и прижал к себе. — Как замечательно, я думал, что уже потерял тебя. Теперь я буду стараться доказать тебе, что ты мне дорог и нужен! Прости меня! Ты дашь мне шанс доказать правдивость своих слов? — почти умоляя произнес он.  — Х-хорошо, но только один, — сам не понимаю, почему так ответил.       Эдмунд де Вер пытался сделать что-то, но не смог, так как брат не оставлял и на минуту меня. Через несколько дней он, наконец, сдался и уехал, но пообещал вернуться, и если что-то пойдёт не так, то заберёт меня, и ему будет всё равно на метку и ребёнка.       И вот наступил мой шанс отыграться. Я гонял Адама за различной едой и вещами, устраивал скандалы по поводу и без, а когда дело доходило до сна, прогонял его из спальни в течение недели. Немного поубавив спеси, я разрешил ему вернуться, но по-прежнему не давал касаться себя. Мне всё ещё было противно от воспоминаний об этих криках и стонах за стеной, о чём я напрямую сказал супругу.       После этого случая прошло ещё две недели, и потихоньку я стал приходить в норму: моё состояние улучшилось, а ребёнок рос и развивался. Придя в себя, я вдруг понял, что уже люблю это маленькое существо, которое растёт и развивается внутри меня. Мою плоть и кровь. Я был благодарен лекарю за то, что он отговорил меня тогда. Осознав всё это, я поклялся любить и защищать своего ребёнка.  Что касательно Адама, то ничего не менялось кроме его самого: он стал более ответственным, благоразумным, нежным и заботливым. Но прощать я его не спешил, пока не произошло следующее, что подтолкнуло меня и заставило вновь ощутить то забытое к нему чувство...