Apparat — Goodbye
Чёрное Пятно — печально известный эпицентр заражённого населения Ориона, и большая часть этой территории могла официально считаться самой преступной и бедной во всей стране, а в чистоте уступала только нескольким районам на окраине и стенам города, где каждые две недели умирало по человеку из-за невозможных условий для жизни. Многие первое время пытались убедить себя в том, что подобная ссылка в этот город, в это гетто — это решение во благо, надеялись, что со временем система помощи будет налажена и каждому из них, из носителей заражённых генов, будет хотя бы должная гуманитарная помощь. Однако сейчас, спустя пятьдесят лет с начала строительства стен, каждый смирился с тем, что никому не суждено жить жизнью, где есть больше, чем ничего, если только не считать везунчиков с иммунитетом, которые в генетической лотерее вытянули счастливый билет. Ви всегда думал, что его, жителя города за пределами Чёрного Пятна, где жизнь налаживалась с каждым днём, никогда не коснутся проблемы изгнанных, думал, что оказался удачливым и излишне понадеялся на эту самую удачу. Сейчас его былая уверенность казалась ему до боли наивной, потому он чувствовал себя самым большим глупцом, который, возможно, по злому року судьбы, а может скорее по его пылкости и желанию иметь место в системе взрослой жизни, был втянут в это грязное, кровавое месиво, которое тянуло его на дно подобно зыбучему песку. Сейчас он ловил себя на мысли, что подобные дураки, как он, имели право быть только на страницах подростковых книг, потому что только там место глупой импульсивности и только там в итоге ожидал хэппи-энд. Стоило только высунуть голову из голограммы, как его застал проливной дождь, к которому он не был готов. Но смысла разворачиваться и сидеть, ожидая возвращения младшего, не было, хотя подождать заживления раны на бедре хотелось, ведь он совсем не знал, что именно будет там, куда он направлялся. Ви усмехнулся. Снова с головой бросаюсь в эту пучину, даже не подумав больше, чем пять минут. Точно так же, как и в уже далёком две тысячи десятом… Он с некой долей тоски вспоминал то время, когда был подростком, которым чувствовал себя даже в эти минуты, когда ему уже было двадцать четыре. Сильно ощущал на себе эти пропущенные дни, которые уже никогда не удастся наверстать, чего хотелось, ведь сейчас не чувствовалось удовлетворение от того, что он «взрослый». Он точно не знал, считал ли тогда значением этого слова возраст, а может он хотел более стойкого морального состояния, которое приходило с годами и опытом. Всегда хотел сразу. Довольно забавно получалось. Так кто же должен был называться ребенком? Он или Чонгук, который вызывал некую непонятную агрессию, напоминая самого Ви в его возрасте. Откинув эту мысль, он подтянул чуть выше ворот куртки, которую нашёл в подвале и наспех натянул на себя, пока выходил. Ему было стыдно за то, что взял чужую вещь, но успокаивала мысль о том, что он больше никогда не увидится с младшим, так что момента пристыдить его за содеянное не будет. — Больше не встретимся, — почти прошептал он самому себе под нос, вновь соглашаясь с мыслью о том, что так будет лучше для самого Чонгука, жизнь которого была в опасности с самого момента их случайной встречи. Или может Ви пытался убедить себя в этом, чтобы не было так обидно уходить, ибо Чонгук был первым человеком, с которым он заговорил за столь долгое время. За всё время. Сейчас он шёл по торговым улочкам недалеко от рынка Старого Дома, который был ничем иным, как эпицентром всей торговли города. Все запрещенные, труднодоступные и импортные товары не было проблемы найти здесь, и высшие чины не просто ничего не делали с этим, а даже были в сотрудничестве со здешними группировками торговцев. В этом не было сомнения, думал Ви, ведь кто как не политики могли дать добро на лёгкий ввоз и вывоз товаров. Вокруг, несмотря на сильный ливень, жизнь была всё такой же активной, как и до него: повсюду блуждали люди, не знавшие был ли вообще смысл что-либо покупать, не понимавшие цели своего прихода, но согласные с тем, что единственные доступные в этом гетто деньги необходимо потратить, а также продавцы, каждый из которых постоянно тыкал своими товарами прохожим в лицо, вытягиваясь из-за прилавка. Ви не знал точно, в который раз воздержался от того, чтобы выхватить очередную безделушку из рук торговца и кинуть ему же в лицо, ибо он только-только вошёл на территорию этой улицы, а ему предложили больше товаров, чем букв в алфавите. Он уже час бездумно ходил по разным улицам до того, как попал сюда, промок до нитки и потратил всё желание дойти до этого «Эдема», что бы это не было. Оказалось, было слишком самонадеянно решать, что найти это место удастся самостоятельно, ведь не имея понятия где он и куда надо идти, его шансы были равны нулю. Возможно, в этом деле даже Чонгук был бы более полезным, чем его способность ориентироваться в незнакомой местности. Здесь ему не его родной город, в котором все улицы не были сделаны так, будто специально хотели запутать его. Здесь всё парадоксально разное и при этом одинаковое, начиная от плана улиц и заканчивая контингентом товаров. Когда вода полностью заполнила его хвалёные Коленсы и хлюпанье шагов стало громче, он начал ощущать, как терпение медленно, но верно заканчивалось, а желание поскорее стянуть с себя промокшие вещи и высохнуть у костра возрастало в геометрической прогрессии. Потому дальше думать долго не стал, и решил просто спросить дорогу к злосчастному «Раю», чего ранее не делал из-за сомнений и недоверия ко всему, что его окружало. Он подошёл к первой попавшейся лавке, в которой повсюду валялись и висели разнообразные запчасти. Чуть дальше внутри была видна женская спина, к которой Ви и обратился: — Извините, — женщина вдруг вскочила и настороженно обернулась, после чего грубо произнесла: — Ты бы хоть скрыть своё происхождение попытался, чужегородец. У нас здесь таких не любят. — А… — замялся Ви, не зная что и сказать и коря себя за то, что даже не подумал о разительном отличии обращений здесь и на родных улицах. — Я постараюсь быть осторожнее. — Ну и что тебе нужно, — немного коряво из-за новой сигареты во рту спросила она, подходя ближе к прилавку. Её длинные кудрявые волосы лежали на одном плече и спускались к самым бедрам, на голове был по-цыгански завязан платок, чтобы волосы не лезли в глаза, а дырявые лохмотья заметно контрастировали на фоне хотя и немного порванной и мокрой, но более опрятной одежды Ви. Она осмотрела его снизу вверх, хорошенько втянулась, выдохнула горький сигаретный дым прямо в лицо парня, который даже не шелохнулся от резкого запаха, и только потом продолжила: — У меня есть всё, что только необходимо для починки или сборки робота. Если что нужно в больших количествах, могу на склад отвести. — Мне не нужно ничего, я просто хотел спросить дорогу, — ответил Ви, после чего последовал недовольный выдох старшей, которая закатила глаза и цокнула. — И что это за место, которое ты, — она вновь осмотрела его, — ищешь так тщательно, что даже не думаешь о дожде? — Некий… Эдем? — будто бы спрашивал у самого себя Ви, вспоминая сказанные незнакомцем-легионером слова. Да и был ли он на самом деле легионером? — Да, Восточный Эдем. Женщина с недоверием сщурила глаза, смотря так, будто не верила его словам, но после ехидно усмехнулась, играя бровями. — Развлечься решил, мальчишка? Теперь уж понятно, что ты точно заблудился, ведь он вообще на другой стороне Старого Дома. — На другой? — голос от бессилия почти дал петуха, но Ви сдержался, хотя внутри чувствовал огромнейшее разочарование в себе и во всём мире, так как этот путь, как ему казалось, займёт даже больше времени, чем из подвала сюда. — А ты что думал? У нас тебе, конечно, не стерильный город за стеной, но даже мы публичные дома не обустраиваем на видном месте, — ответила старшая, вновь затягиваясь и замечая то, как резко перекосило лицо незнакомца, который будто бы учуял дуриан. — Думал, что это песочница? Ви мотнул головой и уставился на свои ноги, ближе прижимаясь к прилавку, чтобы не мокнуть под дождем. Зачем легионеру звать меня в публичный дом? — пролетело в его голове, но вслух он произнёс: — Там есть нечто иное, что я мог бы найти? Женщина вновь с недоверием покосилась на него. — А что ты вообще надеешься найти? — спросила она, но Ви стушевался на этот вопрос. Он сам понятия не имел что конкретно искал, но точно знал, что даже если скажет ей всё, что у него есть, то она не сможет ему помочь или даже прогонит, так как никто в этом городе не хотел связываться с Легионом. Это он понял за неделю блужданий по улицам, где все шарахались от сирены его преследователей. — Ну-ка, — вдруг произнесла она, после чего схватила ворот его куртки и притянула парня к себе. Ви от неожиданности даже не успел среагировать и молча уставился на нее, следил за её глазами, взглядом, устремлённым вниз, и приметил еле заметные морщинки на её лбу, которые придавали ей более мудрый и взрослый вид. — Рана на бедре открылась, — заключила она, отпуская чужую куртку. Ви, сначала не понявший её слова, посмотрел на своё бедро и громкой ахнул, когда увидел светло алое пятно на серых и прилипших из-за дождя штанов. Боль не чувствовалась вовсе, но стоило ему понять, что его рана вновь дала о себе знать, как в его груди неприятно защемило, и только потом пульсирующее чувство разнеслось по всей длине бедра. Даже о себе позаботиться не могу. — Иногородец с раной, который ищет «Эдем», — произнесла она, будто размышляя вслух, — и которого разыскивает Легион. Дыхание Ви замерло, а глаза застыли на мелькнувшей на лице женщины улыбке, которая больше была похожа на звериный оскал, и разум кричал ему о том, что было лучше оставаться подозрительным ко всему и не подходить к этой лавке. А сейчас нужно было уносить ноги, пока не стало поздно. Каждый раз он удивлялся своей способности находить приключения на свой зад даже когда он был максимально беспристрастен к проделкам судьбы, которая манила влезть в передрягу. Сейчас это в большей степени было его собственной виной, так как его слабость дала себе волю, заставив его поискать более лёгкий путь. Он отшатнулся от прилавка, вновь оказываясь под дождём, и готовился вот-вот ринуться бежать куда глаза глядели, а там уже сам смог бы найти чёртов «Эдем», хотя он и не мог этого сделать последние полтора часа. Не отрывал взгляда от женщины, будто боясь, что если просто моргнёт — она накинется на него подобно притаившейся темноте из его сна. — Эй-эй, — будто возвращая его из своих мыслей, она позвала его. Он моргнул несколько раз. — Заходи сюда, я отвезу тебя в Эдем. Верить ей, конечно, он не собирался, так как женщина была похожа не на человека, который действительно хотел помочь, а на извращенца, который манил ребенка за конфетку в свою машину. Она отошла внутрь своей лавки, явно ожидая, что парень пойдёт за ней, но быть пойманным на такой глупости он не хотел, это было безумием. — Ты идёшь, Ким Тэхён? И ему показалось, что в эту секунду он стал самым настоящем безумцем.⚠️⚠️⚠️
Вокруг снова стало темно, так как ночной свет еле-еле пробивался в броневик через тонированные окна, но теперь эта тьма не так пугала Чонгука. Он даже чувствовал себя в какой-то степени в безопасности с этими людьми, которых не знал, но с которыми в молчании ехал уже пятнадцать минут. За всё это время он сумел подумать над тем, что было ли это решение — сбежать вместе ними — правильным, и всё в нём кричало, что да, было. В отличии от похитителей, эти люди не надевали на его голову душный мешок, не пихали, не давили на него, если не считать давление тишины, в которой он ощущал некую неоправданную для экстремальной ситуации неловкость. Чон краткими взглядами осматривал машину изнутри, всё было как он и представлял, когда его везли: лавки по обе стороны, бронированные окна, которые открывались только отперев защёлки, а также пара маленьких кресел у задних дверей. В его собственной груди гудело сердце, но он отчетливо слышал дыхание его попутчиков, который разглядеть точно было очень трудно. За рулём сидел мужчина в чёрном, которого кое-как освещал лунный свет, доступный только здесь, за городом, где не было постоянного смога. Он раздражённо пожимал руки на руле и давил на газ, выдавливая из броневика всю скорость, чтобы оторваться от возможной погони. Но сирены уже слышно не было. На скамье напротив сидела девушка, впустившая Чонгука внутрь, а на её коленях была голова ещё одного мужчины, которого она старалась держать крепче, чтобы он не свалился вниз. У Чона был очень острый слух, но уловить его дыхания он не мог, и в какой-то момент в его голову пришла мысль: «А не мёртв ли он?», после которой вновь в внизу его живота затянулся узел, а грудь заныла, что ему казалось, будто его снова вырвет, но теперь уже прямо в салоне машины. Он неловко поднял взгляд на девушку, которая это заметила сразу и ответила на терзавший его вопрос: — Он просто без сознания. После её слов на душе стало намного легче, но остались всё те же волнения о том, что теперь его ждало. Долго ли он вообще протянет, ведь этот побег был ничем иным, как минутной фортуной. — Вы… — произнёс он, словно боясь, что его услышат, — Они знают, что вы сбежали с базы? Они поедут за нами? — Уже знают, мы там такую шумиху подняли, — ответила та. В голову парню пришло имя, названное мужчиной спереди. Хваса — так, видимо, её звали. — Наверно уже выехали. — Не надо с ним вообще разговаривать. Сегодня попутчик, завтра — враг! — возмутился водитель, изо всех сил старясь не сбавлять газа. Чонгук неловко стушевался, в какой-то степени соглашаясь с ним, ведь как он не мог им верить, так и они не могли сделать этого. Чону просто повезло, что они вообще забрали его. — Забей на него, — почти профыркала Хваса младшему, явно давая понять водителю, о ком шла речь. — Он у нас местный ворчун. — Этот ворчун прожил тридцать лет не потому, что искал себе подруг на заданиях, — снова вмешался тот. — Видишь? На всё как дикая собака реагирует, так что дело не в тебе, не заморачивайся. — Класс, ещё косички друг другу заплетите, раз нашла с кем мне кости перемывать. Чонгук как-то по-глупому хихикнул на это, но и не думал расслабляться. Далее в тишине, дороге и скорости прошло ещё достаточно времени. Машину перестало трясти, так как с бездорожья они выехали на гладкое шоссе. Свежий, ещё мокрый после дождя лес остался далеко позади, теперь вокруг были только начинавшие расти здания. Они явно приближались обратно к гетто, подумал Чонгук. Каким бы неприятным событием всё это не было, которое он постарается забыть как плохой сон, он всё равно был рад впервые за столь долгое время оказаться в месте, где дышать было легко, а находиться глубоко-внутри в какой-то степени приятно. Даже сидя в довольно душной машине, окна в которой приоткрыть водитель запретил, на душе было гораздо легче от осознания, что вокруг него был не бетон, железо, асфальт и мусор, а зелень, древесина и земля. Был ли смысл надеяться, что он сможет вернуться в такую местность, да и стоило ли, раз только в подобных местах и бывали скрыты такие базы, как Легион? — Мы не причиним тебе вреда, как ты думаешь, — вдруг сказала Хваса, на что Чонгук вздрогнул и замер, после чего отрицательно помотал головой, давая понять, что он так не думал. Хотя солжёт, если скажет, что ни одна такая мысль не закралась в его сознание. С чего она это вообще взяла? — На тебе лица нет, — пояснила она. — А… — неуверенно потянул тот, кладя руку на свой живот. — Меня просто немного подташнивает. — Мы агенты, а не палачи, — вмешался водитель, но на этот раз более спокойным тоном. Возможно, былое напряжение спало с него, так как теперь они не были на территории легионеров. В городе найти их будет гораздо труднее. — Хотя должен заметить, что если нужно — башку я тебе снесу даже не моргнув. Чонгук не знал, надо было ему радоваться таким словам или насторожиться, потому что последнее звучало как явная угроза. Возможно, она могла стать ею, если он оступится. — Спрашивать чьи агенты нет смысла, — будто пояснил водитель, усмехаясь после. Хотя со стороны это было больше похоже на фразу злодея, который всегда постепенно раскрывал суть своего замысла в финальной битве. Это было в какой-то степени забавно. — Нам просто нужно прикрыть Легион. Вот вся информация, которую я тебе предоставляю из доброты душевной. — Ну вы явно не погулять туда ходили, это и без твоего объяснения понятно, — вдруг ответил Чонгук, после затыкая себе рот и прикусывая язык. Послышался резкий хохот девушки, а после и недовольное бурчание водителя, на которого Чон смотрел мельком через большое и квадратное зеркало заднего вида, боясь встретиться с ним взглядом. Парень буквально напрашивался на плохие последствия. — А ты прямо такой умный, — почты рыкнул тот, закатывая глаза и поворачивая руль. Они завернули прямо во въезд в город, где здания уже были вышиной в пятиэтажные дома. Поведение старшего казалось Чонгуку каким-то глупым, хотя не ему, подростку, было судить, как он сам думал. Однако нечто в нём, его бунтарское «я», второй фронт не хотели уступать вредному старшему. — На самом деле нет, я мало что знаю об этом мире, о вас ещё меньше. Знаю только то, что вы работаете на правительство. Последнее слово не успело толком слететь с его истерзанных губ, как вдруг машина затормозила под натиском ноги водителя на тормоз. От неожиданной остановки пассажиры, не державшиеся ни за что, одним резким толчком были откинуты со скамеек в сторону передних сидений. Хваса приземлилась прямо на бессознательное тело, которое свалилось с её ног раньше, но Чонгуку повезло меньше: от сильного толчка его впечатало лицом в переднее пассажирское сиденье, губа лопнула от удара, а в глазах потемнело от слишком быстрого перепада давления. Он даже не успел опомниться и сориентироваться прежде, чем в его волосы вцепилась рука разъярённого водителя, который одним быстрым рывком притянул к себе лицо младшего и прошипел, с силой сжимая пыльцы на его голове и заставляя Чона тихо проскулить от боли: — Какого хрена ты несёшь? Кто тебе, чёрт возьми, об этом сказал?! — Я не… — почти простонал тот, отчаянно пытаясь заставить старшего отпустить волосы, царапая ногтями его ладонь. — Пустите…! Я… — Юнджи? — перебил его мужчина, — Она тебя подослала?! Я так и знал, что не надо было тебя брать! — Хичоль! — вмешалась уже Хваса, пытаясь поднять тело, на котором лежала, — Что ты творишь? Сейчас не самое лучшее для этого время! Нам нужно ехать, иначе нас скоро выследят! — Конечно, блять, выследят! — воскликнул в ответ он, не думая отпускать младшего, после чего кивком указал на шею Чона. — Этот выродок в лапсе. В Комиссии Хилер уже должны знать о том, что мы находимся в городе. Мин специально подослала ублюдка, чтобы знать наше местонахождение! — Клянусь, я понятия не имею о чём вы! — воскликнул Чонгук, изо всех сил стараясь не сделать слишком больной чужой руке, иначе в ответ мог получить удар по-сильнее. — Я просто хотел выбраться! Хотел жить как раньше! — Тогда откуда ты узнал, что мы подосланы правительством? — он сильнее сжал чужие волосы, подтягивая лицо ближе. — Кто ты такой? — Доказательство через предположение! Ваша реакция должна была стать утверждением моей догадки! А-а-ащ-щ… — прошипел младший, приподнимаясь и одной рукой старясь стереть кровь с губы. — Я… Все в гетто знают, что Легион не сотрудничает с властями в угоду денежной прибыли со стороны! Только идиот не поймёт, что слишком много конфиденциальной информации политиков стоит на кону, Легион много знает! — говорил он, вспоминая все знакомые себе об этой ситуации подробности, о которых он просто не мог не знать, как не могли не знать его одноклассники и даже Рейна, чей отец и стал причиной всему этому. — Кто захочет избавиться от столь полезной организации, если не кинутое когда-то правительство?! Это очевидно! На лице Хичоля читалось самое настоящее недоверие и даже в какой-то степени омерзение к полу-слепому мальчишке, который смотрел на него умоляюще, и нечто унизительное было в его мольбе и слабости. «Сопляк,» — проскользнуло в его голове. Он осмотрел его бледное лицо, приметил чёрные круги под большими, но впавшими глазами, и увидел глубоко в них настоящий страх, который не должен был таится в подосланном шпионе Юнджи. Она никогда не подослала бы такого человека, молодого, слабого и беззащитного. Мин не была человеком, которого легко прочитать, чьи действия можно предугадать; она была диким зверем со своими тараканами в голове. И только одно можно было знать о ней наверняка — она брала только лучших из лучших, и если бы хотела убить их всех — они давно были бы мертвы. Всё это приводило Хичоля только к одной мысли: «Либо Юнджи не приложила к этому руку, либо я не смотрю глубже». Он сжал губы и с силой оттолкнул парня назад к лавке, о которую он ударился спиной и сразу же завыл от боли, кривясь в лице и сгибаясь назад, пытаясь унять резкий всплеск тока в позвоночнике. — Тебе есть куда возвращаться? — отвернувшись обратно к рулю, холодно спросил старший, хотя нечто подсказывало ему, что тот даже не подумает ответить. — Ах, я… — замялся Чон, всё ещё мысленно унимая боль в спине и пытаясь восстановить дыхание. — Да, у меня есть… Мгм… Секретное место. П-просто высадите меня где-нибудь, я сам дойду. — Пока на тебе твой ошейник, секретных мест у тебя нет. Нужен сгибальщик, — хмуро и нехотя заключил Хичоль, вновь давя на педаль газа. Броневик начал движение, но нечто подсказывало Чону, что такими темпами до его конечной остановки они доберутся быстро.⚠️⚠️⚠️
Ólafur Arnalds feat Arnór Dan — So close
Каково чувствовать себя беззащитным зверем, попавшим в логово хищника, который не спешил убивать, а мучил? Мучил взглядами, диким оскалом и безумием в глазах. Хосок с точной уверенностью мог рассказать каково это, потому что кабинет Юнджи, просторный, но тёмный, был самой настоящей пещерой дикой львицы, ненасытной и беспощадной. Она всегда играла с ним, со своей добычей, заставляла поверить в то, что не укусит, но цеплялась своими клыками и вгрызалась в глотку в самые неожиданные моменты. Ему нравилось в ней это, её неприступность, коварство, хитрость и искра в глубине ее синих глаз, в которых он не мог прочесть ничего, но которые давали ему волю включить воображение. Мнимое внушение того, что он знал её хотя бы немного заставляло его содрогнуться, но разочарование от осознания реальности будоражило его ещё сильнее. Желание вновь добиться доверия и заполучить желаемое росло в геометрической прогрессии с каждым надменным взглядом, пропитанным высокомерием и холодом. Всё это делало ему больно, но это боль была лучшим, что случалось в его жизни. Когда он выходил из кабинета, она сидела за своим столом и смотрела документы новобранца, которого он выкупил у его же гнилой семейки, но сейчас её хрупкая фигура стояла у шкафа, на каждой полке которого лежали различные мечи на подставках. На улице всё ещё гудела сирена, она не шелохнулась, но не услышать его она не могла, он был в этом уверен. Львица вновь играет со мной. Она рассматривала меч, лежавший на уровне её глаз и будто размышляла над чем-то важным. Иное никогда не прокрадывалось в её голову, как казалось Хосоку. Он почти бесшумно прошёл внутрь и прислонился о стену, смиряя взглядом фарфоровый профиль женщины. Она была прекрасна, но так далека, даже если и находилась на расстоянии вытянутой руки. Нужно сказать ей о произошедшем, — пролетело в его мыслях. Работа интересовала его в последнюю очередь, стоило только переступить порог двери, но Юнджи была иной — работа была её призванием. А может это просто был мираж, который она возвела для него, ведь он не знал о ней ровным счётом ничего. — Меня успокаивают занятия иайдо¹, — первой нарушила тишину Мин, изящной кистью лаская рукоять катаны. Её золотое основание поблёскивало в свете лампы. Это было в какой-то степени привлекательно, она будто манила к себе. Хосок еле заметно дрогнул от неожиданности. — Это заменяет медитацию, ты входишь в некий транс и выпускаешь пар, разрезая острием меча воздух. — Думаю, я тоже попробую на досуге, — как-то буднично ответил Чон, не совсем понимая в какое русло шёл разговор. — Но этого становится недостаточно, — проигнорировала его слова Юнджи, лисьими глазами смотря на своё отражение на отполированной поверхности катаны. Она будто говорила с мечом, а присутствие хилера её не интересовало. — Со временем растёт жажда крови. Стоит один раз вообразить то, как лезвие разрезает плоть — и тебе уже не остановиться. Постепенно сирена снаружи становилась всё тише, пока в какой-то момент не замолкла вовсе, и Чон заметил, как в эту секунду плечи Юнджи облегчённо опустились. Я должен рассказать. — Они сбежали, мои л… — наконец выдавил из себя хилер, но не успел толком докончить фразу, как был оборван на полуслове. Он не успел опомниться в тот момент, как в миллиметре от его носа раздался свист, а перед глазами в свете лампы заблестела поверхность начиненной катаны. Острейшее лезвие было в опасной близости от его лица, но он решил лишний раз не дёргаться и отдаться воле судьбы. Он знал, что эта женщина перережет ему глотку даже не вздрогнув. — И постепенно превращаешься в животное, которому нужно мясо, — её беспристрастное лицо было почти скрыто в тени, она стоялa спиной к лампе, но Чон отчетливо видел её улыбку. Он чувствовал её. Мин всегда смотрела только в глаза и этим обезоруживала. Перед ней он был голым листом без тайн и грязных умыслов. Рядом с ней он был слаб, но эта слабость была ему по душе. Она же была опасно близко к нему, Хосок почти чувствовал её холодное дыхание на своей коже. Над его сдержанностью гнусно издевались, цепь на шее зверя натягивалась туже. Он задыхался. — И прямо сейчас, — она тянула слова словно пробуя на вкус, давала хилеру явно ложную надежду на то, что он сможет попробовать их с её губ. — я жажду этого и получy, если посмеешь винить меня в том, что случилось с твоими людьми. — Откуда вы… — хотел спросить удивлённый таким заявлением Чон, но она вновь оборвала его: — Я знаю всё, что происходит на этой территории, — её лёгкая улыбка сменилась тонкой линией сжатых губ, а рука сильнее сжала рукоять меча. — Верховный Легион может сколько угодно прятать меня в этом бункере, теша мнимой должностью генерала. Меня лишили доступа к свету, но лишить приближенных людей они меня не смогут. Моя работа — моё всё, и я буду выполнять её на все сто процентов. Казалось, будто огонь из её груди вот-вот гневно вырвался бы наружу, сжигая всё вокруг. Львица внутри нее бушевала, но лапс на тонкой шее укрощал эту бурю. — Я знаю о каждом твоём выдохе и вдохе, знаю, сколько раз каждый из моих подчинённых кашляет гнилью, которая растёт в них и пожирает изнутри. — Значит, ты знала и о месте нахождения шпионов, — встречно заявил Чон, сощурив глаза и набрав внутри себя смелости. Нечто подсказывало, что он сможет зацепить её этими словами, ведь гордость для таких как она имела особое место. Открыто называть её предателем было опасно для него самого, но желание увидеть возмущение на этом прекрасном лице было больше. Женщина расслабила напряжённые пальцы и опустила меч, приставленный почти к горлу хилера, после чего всё с той же кошачьей грацией прошла к шкафу, чтобы вернуть катану на место. — Знала, — с некой усмешкой раздалось с её стороны. Хосоку показалось, что ему это послышалось, а может он пытался убедить себя в этом, чтобы не верить в сказанное. Юнджи же собственный ответ забавлял. Она вернулась к своему столу и села за кресло, вновь из полутьмы начиная наблюдать за растерявшимся мужчиной. Он веселил её, однозначно. — Тогда почему… — не понимал Чон, рассеяно осматривая пол, — Ты могла просто сообщить своим где эти ублюдки вместо того, чтобы тратить моих людей как какой-то бесполезный ресурс. — Все мы в этой стране бесполезный ресурс. Нет смысла привязываться к своему окружению. — Тем не менее! — уже почти вскрикнул от возмущения Чон. Он никогда особо не был близок со своей командой, но свою работу знал хорошо. И его работой было предводительство этого самого расходного материала с наилучшей подготовкой, что только была в Комиссии Хилер. Группа «Призрак» была достоянием, теперь она валялась мясной кучей у входа в это гнилое здание. — Я промолчал, когда ты прицелилась на Юнуса, процент иммунитета которого был самым низким, но теперь вся группа там на улице, лежит в своей же луже крови! — Не смей повышать на меня голос, — холодно прошипела Мин, сжав пальцы рук до побеления костяшек и одним тоном предупреждая Хосока о том, что он был в опасной близости от черты, которую не мог пересекать. — Твои люди были помехой, потому что они загораживали машину, на которой скрылись шпионы. Кровь на их руках и на твоих. Отсутствие дисциплины и техники безопасности в случае «ЧП» — твоя заслуга. В какой-то степени он был с ней согласен, потому как излишняя самоуверенность сыграла роль в случившемся. Открыто стоять на улице когда рядом враг — весьма опрометчивый шаг, за который они и поплатились. Но так просто мириться со случившимся Чону не хотелось хотя бы из принципа, из желания расшевелить эту льдину — Мин Юнджи — даже через схватку. — Комиссия этого так просто не оставит, — недовольно произнес он, все ещё не отходя от стены, у которой стоял ещё с самого прихода. — Они найдут виновного в произошедшем. — Не раньше меня, — хмыкнула Мин, незаинтересованно оценивая свой маникюр — острые коготки, которыми она не пользовалась только из нежелания пачкать их кровью, как думалось тогда Чону. — Я беру расследование этого дела лично в свои руки, мнение Верховного Легиона меня не волнует. — Посмеешь пойти против своего же начальства? — он не верил её словам даже несмотря на всю её силу внушения. Это звучало абсурдно. — Я отстаиваю их же интересы, не важно какими способами. — Ты безумна, — устало заключил Чон, после опустил голову и томно вздохнул. Так говорили о ней наверху: «Безумная», уровень недоверия к ней рос несмотря на все благоприятные для Легиона поступки, потому что таким уж существом был человек — всегда боялся того, что было сильнее него и спешил избавиться. Теперь Юнджи была практически заперта в этом штабе без шанса официально покинуть его, но даже так при ней была особая часть былой власти, и Чону оставалось только гадать какова была её сила на самом деле, вне этой оболочки «жертвы» начальства. — Не лги, что тебе не нравится это во мне. Каждое её слово было отдельным нокаутирующим, и он сдался, ведь это было правдой — ему нравилось. Отрицание было ни к чему, поэтому он просто промолчал. Мгновение спустя раздался стук в дверь, но Мин даже не оживилась ничуть, будто знала кто мог прийти. После краткого «войдите», в проёме показалась высокая фигура Намджуна. — Капитан Ким, — с некой ноткой недовольства в тоне поприветствовал его Хосок. Тот лишь кивнул на это, но взгляда от Мин не отрывал, будто ожидал ее разрешения на доложение. И та кивнула. — Генерал, я к вам по поручению мистера Питта. В его крыле беспорядки, он уже там, — монотонно произнес Ким, а на губах Мин вновь мелькнула улыбка. Она взглянула из своей привычной полутьмы на хилера и после кивнула на дверь, явно намекая на то, что мужчине следовало уйти. Такой жест стал практически ударом под дых, и даже просьба вслух уйти стала бы более лёгким испытанием, нежели пренебрежение даже словами. Но он солжет если скажет, что подобное никак не будоражило в его груди нечто. Возможно, это был дух соперничества, который не хотел уступать ни Юнджи… Ни Киму. Ему он уступать отказывался категорически. Но сейчас с этим приходилось мириться, потому что власти и права сказать «нет» у него не было. Однако кто знал, насколько сильно все могло обернуться в столь неопределенном будущем? Оставалось только гадать. Хилер нехотя покинул кабинет, но услышать ничего напоследок так и не смог. Мин явно знала, что он ждал хоть чего-то, но вновь разбила все его надежды. Как мерзко с её стороны… и привлекательно. Штаб Легиона всегда был отторгающим, как думал Хосок. По сравнению с белоснежным зданием Комиссии, это была шарашкина контора, не иначе. Одинаково серые стены, тьма и холод — всё, чем характеризуют логово злодея в детских сказках было собрано здесь, будто по замыслу. А может это сделали годы существования, сказать точно он не мог. Стены здесь, в отличии от подземных коридоров, были не железные, потому услышать шаги из-за поворота он не смог. Его сбила низкая фигура и на пол полетела стопка бумаг. — Чтоб тебя! — раздалось перед ним, — Уже во второй раз за сегодня! Чего же так не везёт то, а! Фигура мужчины наклонилась и быстро собрала сшитую стопку, возможно глубоко внутри радуясь тому, что бумаги не разлетелись, и в его лице Чон узнал смотрителя западного крыла — Питта. Упитанный старикашка, жадный до денег и власти, но не сумевший пробиться высоко из-за неимения связей — всё, что было достаточно знать о нём. — Ох! — почти воскликнул он, осмотрев хилера. — Простите, я не заметил вас! — Как скажете, — сухо ответил Чон, рукой ненавязчиво приказывая идти куда шёл. — Сегодня такой переполох! То пропуск выронил, то с часовым поругался! — не унимался старший, будто бы Хосоку действительно было интересно. Но на самом деле — нет. — Поход в архив всегда оборачивается какой-нибудь драмой! — Да-да, — уже более грубо, но устало произнес тот, не желая больше слушать навязчивого старикана. — Лучше поспешите разобраться с беспорядками из своего крыла, не создавайте проблем генералу Мин. — Какие ещё беспорядки? — немного возмущённо спросил тот, задирая нос к верху. — В моем крыле всё всегда спокойно! Тем более, я только что оттуда. — Но, — Чон сделал паузу, раздумывая, — как же поручение капитану Киму? — Глупость какая-то! — вновь почти воскликнул тот, — Моя должность не позволяет мне посылать самого́ капитана Кима с поручениями. И мужчина был прав в своем возмущении, что Хосок даже ощутил себя воистину глупым. Каким образом обычный смотритель мог поручить что-то капитану? Это было абсурдно, даже вдумываться не стоило. От этого осознания невольно заскрипели зубы, а жевалки напряглись. Обман. Обман. Обман витал в этих коридорах, прямиком из кабинета Мин Юнджи. Питт немного времени спустя пробурчал что-то невнятное и пошел дальше, оставляя Чон Хосока, одного из главных хилеров Комисси, в размышлении и смятении. Какую же игру ты затеяла, Мин Юнджи?Dark life note — Anxiety and Confusion
— Ну и? — почти нетерпеливо спросила Мин у Намджуна, который все ещё стоял рядом с дверью, пытаясь услышать отделяющиеся шаги хилера. — Где они? — Судя по моим данным, — он немного устало посмотрел на таймер экранных часов на своей левой руке. — и прошедшему времени, они уже должны быть на расстоянии пятнадцати километров от базы. — Отлично, — на её губах вновь расцвела лисья улыбка, а руки улеглись на груди. — Все эти игры в кошки-мышки так вдохновляют, знаешь? Вопрос, очевидно, был риторическим, но Ким рискнул ответить: — Игры — это не для меня, я не понимаю вашего вдохновения. — Какой ты скучный, никогда не умел поддержать разговор, — она фыркнула, но былой грубой ауры больше не ощущалось вокруг неё. Теперь уже по-настоящему играла львица. — Передай через пейджер приказ о погоне, но точных геоданных не предоставляй. Пусть псы порыскают в городе пару дней, нужна хоть какая-нибудь видимость занятости Легиона. — Звучит так, будто это не все поручения для меня на сегодня. — Ты прав, — её полуулыбка стала чуть шире. — Массаж, — последовал уже приказной тон. — Я устала после разговора с Хосоком. — Этот хилер будто бы высасывает из тебя все силы, — уже более смело ответил Намджун. Он всегда был осторожен с Мин, бо́льшую часть времени нужно было оставаться беспристрастным и не лезть на рожон, но понимать моменты, когда можно было позволить стене между ними треснуть с каждым годом становилось легче, потому как они периодически преодолевали её. Она кивнула, не только соглашаясь с его заявлением, но и явно давая разрешение вновь обратиться к ней на «ты». Мин особо не была любительницей формальностей, но в её сфере, в её работе это даже приносило удовлетворение. С каждым обращением на «вы» росла её уверенность в себе, в своих способностях и поступках, и возможно в этом играло роль и имение власти, которая решала все в этом мире. «Вы» — признак этой власти. Но сейчас ей не хотелось этого «Вы». Ей хотелось простого, человеческого «ты», которое она могла позволить себе услышать только от Намджуна. Закончив с приказом, Ким тихим шагом встал позади женщины и прислонился к стулу, тут же кладя руки на её худые, но крепкие плечи. Она давно сняла с себя генеральский пиджак и осталась в одной белоснежной рубашке, напоминая не грозную вояку, а молодую учительницу, как пришло в голову Киму. — Не тебе мне об этом говорить, будучи в той же ситуации, — с усмешкой на губах ответила Мин, и продолжила, на секунду прижавшись скулой к руке капитана: — Слышала, ты поднял Джексона ради уже оплаченной услуги для директора «Хроноса». — Всё-то ты знаешь, — усмехнулся Ким, продолжая массировать женские плечи. — У стен есть уши. — Как и микрофоны у камер. — Именно. — Знаешь, — она замерла, задумчиво сверля взглядом свой стол. — я очень не хотела, чтобы Верховный Легион посылал именно тебя на эту работу. — Оно и видно, — пробурчал Намджун, — Ты почти бойкот им устроила. — Только попробуй что-либо вякнуть о том, что это «так по-женски» — и я оторву тебе яйца собственными руками. — Поэтому я не скажу этого. Повисла тишина, слышно было лишь два тяжёлых дыхания, но Ким вновь начал: — Вместе с ними уехал новобранец. — Ты про Чона? — последовало краткое «угу», и женщина хмыкнула. — Жаль терять такого парня, но он бы в любом случае не пробыл бы здесь долго. — Что это значит? — озадаченно спросил Ким, не прерывая массирования. — Это значит, что ты не должен лезть туда, куда тебя не просят. Твоя работа — выполнять мои приказы, а не задавать вопросы. — И все же, ты не хочешь поделиться со мной хоть частицей своих «грандиозных» планов? Женщина повисла в молчании, будто обдумывая его заявление. Он не мог видеть редкое смятение на ее лице, которое не видел никогда, но в это мгновение она будто по-настоящему не знала что делать. Но секунду спустя вновь встала в строй, возвращаясь к своему образу «невозмутимой». — Поверь, скоро всё закончится, — произнесла она, — и ты всё поймешь сам. — Тогда мне просто стоит продолжать работать? — Да. Продолжай, но не усердствуй с делом Хана. — От этого зависит моя должность, — возмутился Ким, вспоминая то, что владелец Хроноса мог обратиться к Верховному Легиону. — Пока я сижу в этом кресле, — отвечала та, — ты будешь стоять рядом со мной, какое бы мнение на этот счёт не было у начальства. — Раз это говоришь мне ты, — еле слышно произнёс он, опускаясь лицом к макушке головы женщины, — то у меня нет сомнений в этих словах, — и после еле коснулся губами её чёрных волос. В эту ночь стена между ними вновь пошла трещинами, а смута за пределами кабинета сгущалась с каждой секундой отдыха, которую могла себе позволить Мин Юнджи. Буря была близка.