Дикая.

Мягкая кровать со свежим бельём, бежевые стены с картинами и детский смех. Я находилась здесь уже не первый день. Мои пробуждения сопровождались болью, жаром или размытыми образами. Бред в бреду. Сложно цепляться за реальность, если не знаешь где она. Как ни странно, вернуться мне помогла именно боль. Она была со мной тогда и она донимает моё тело сейчас. Это правильно и логично. Помимо неё, я испытываю огромную усталость. Тяжело даже просто держать глаза открытыми, но прояснившееся сознание требовало внести ясности в своё положение. Окна заварены железными листами, отсутствует электричество, все это доказывает что я все ещё в постапокалиптическом мире. Обстановка скорее больничная, но старые, аляповатой расцветки кресла и пледы не вписывались в данную концепцию. То что меня оставили одну, тоже вызывает вопросы. Не связали, не сковали и даже надсмотрщика не оставили. Посчитали безопасной? Наивность или чувство превосходства? Те кто меня спас, потратил множество лекарств и времени. Бандиты явно не стали бы заморачиваться с уходом за полудохлой девкой. Меня мыли, меняли постельное белье и повязки, переодели в длинную, застиранную сорочку. Для чего столько возни? Приподняв прилепленный пластырями бинт, осмотрела место ранения на боку. Уродливый ожог показывал что рану не зашивали, а просто прижгли, значит врачей здесь нет, но если судить по препаратам на тумбочке, здесь есть кто-то разбирающийся в фармацевтике. Ноге повезло больше, здесь красовались неровные швы, сделанные леской. Не то что-бы я жаловалась, сходство с чудовищем Франкенштейна определённо впишется в данный мир, но лучше больше не попадаться в руки этого сумасшедшего. Не думаю что после стольких трудов мне захотят навредить, это было-бы вершиной идиотизма. Взять с меня тоже нечего. Пустой пистолет остался лежать в магазине, мой вид не производит впечатления сильного бойца, или красивой женщины. Единственная ценная вещь — это карта с военными объектами, лежащая во внутреннем кармане куртки. Но если бы они её нашли, то могли просто забрать, не заморачиваясь лечением. Остаётся не так много вариантов, либо они помогли мне исключительно в благородных целях, либо нас заметили в одной из вылазок и теперь хотят узнать местоположение моего лагеря, что тоже маловероятно. Выживших достаточно на улицах города. Довольно часто можно заметить проезжающие машины, или услышать отдаленную стрельбу, пьяные крики и визги. Люди сейчас на нервах, неожиданность встречи с другими выжившими, может закончиться весьма печально, потому мы избегали контактов. Но и в бескорыстный альтруизм мне верится с трудом. Что это за место? Зачем спасли? Какие цели преследуют? Слишком много вопросов, ответы на которые мне только предстоит узнать. Насвистывая весёлый мотивчик, в комнату зашёл смуглый парень семнадцати лет, с короткими чёрными волосами и торчащей челкой. Наглые карие глаза, уверенная ухмылка и несколько татуировок провокационного характера. Одни только листики марихуаны на шее, чего стоили. Схожая внешность с Моралесами, подсказала что передо мной латиноамерикац. Не могу сказать что данные выводы меня успокоили, всё-таки некие стереотипы присуще и мне. В американских фильмах подобные типы обычно промышляли наркотой, или грабежами. Поставив поднос с тарелкой на тумбочку, он положил ладонь на мой лоб. — Очнулась наконец. Ну хоть сегодня не придётся насильно впихивать в тебя бульон. — деловито придвинув стул, подросток уселся и поднёс ложку к моим губам. Конечно столь унизительное положение меня угнетало, но глупо пытаться поесть самой с трясущимися руками. К тому же, я по-видимому не один день находилась в отключке и даже знать не хочу кто именно менял подо мной бельё. — Где я? Ты врач? — я не считала его доктором, в данном случае даже среднее образование весьма под вопросом… но мне необходимо его разговорить, а судя по любопытству в карих глазах, поболтать он будет не против. — Меня Мигель зовут. Я иногда помогаю с больными. Мы находимся в престарелом доме, здесь безопасно. Тебе очень повезло, что Карлито и Хорхе тебя нашли. Филипе занимался твоим лечением, так вот, даже он не верил что ты выживешь. — Как давно я здесь? — бульон оказался слишком жирным и опадал в пустой желудок «тяжелыми камнями». — Четвёртый день. Жар только вчера спал. Как только Фелипе освободится, зайдёт тебя осмотреть. Тебя кстати как зовут? — Аня. Почему вы обосновались в престарелом доме? — задавая вопросы, я внимательно отслеживала реакцию. Но никакой агрессии, или даже просто осторожности, не замечала. — После апокалипсиса медперсонал покинул это заведение, бросив стариков умирать. Одним словом, уроды. Остались только Гильермо, что работал здесь сторожем и мой двоюродный брат Фелипе, медбрат. Они продолжили ухаживать за стариками вместе с их родственниками, которые забегали сюда время от времени. Постепенно, с ухудшением ситуации, часть мужчин и женщин так и остались здесь. Мы обыскиваем ближайшие дома в поисках еды, оружия и запчастей для автомобилей. Надеемся отремонтировать достаточно машин, чтобы однажды вывезти стариков из Атланты. — Сколько же машин вам нужно? — Автобуса три, не меньше. На ходу пока только один и то мы пока не всё необходимое медицинское оборудование нашли, а без него не все старики доедут. — Сколько же здесь людей? Как вам удалось выжить? — я изобразила на лице радостное восхищение, от чего подросток слегка покраснел и выпятил грудь. — Сейчас, человек сорок. Мы хорошо обезопасили всю территорию, так что здесь безопасно. Конечно, есть небольшие тёрки с местными, но ты не волнуйся, Гильермо разберётся с этим. Он наш лидер и вообще отличный парень. Он зайдёт к тебе позже, познакомиться, а пока отдыхай. — поправил одеяло, Мигель направился к выходу, захватив с собой поднос. Сложно делать выводы обо всех членах лагеря, опираясь на впечатление от встречи только с одним его представителем, да и то слишком молодым. Сомневаюсь что Мигель в курсе всех проблем и методов их решения. Но по крайней мере, они не издеваются и не убивают других гражданских, иначе поведение подростка разительно отличалось, в нём проскальзывало бы превосходство, или снисхождение. А так, по его неосознанным действиям, сразу заметно что он привык заботиться о немощных. Поправил одеяло, вытер салфеткой губы и все это без раздражения, или злости… Я до последнего боролась с подступающей сонливостью, но ослабленный организм требовал передышки и мне пришлось уступить. Ещё непонятно, что принесёт новый день, так что нужно набраться сил..... **** Опираясь на руку Мигеля, я не спеша прогуливалась по внутреннему дворику, слушая очередной рассказ о его героических приключениях. В подростковом повествовании, любой выход за ворота, превращался в захватывающий боевик с нескончаемыми опасностями и преградами, которые наш герой преодолевал. Мне не составило особого труда изобразить интерес и восхищение, главное не переборщить в приручении. Не дай бог подростковые гормоны возьмут верх и он начнёт приставать ко мне, потому приходилось мягко осаждать ухажера, пресекая лишние прикосновения и фамильярдность. Хоть за прошедшие три дня, я уже много раз убеждалась в адекватности данной группы, лучше подстраховаться и расположить к себе местных. Сделав подобные выводы, я старательно улыбалась окружающим, смущенно опускала глазки и без конца благодарила за спасение. В этот раз, моя юная внешность пошла только на пользу, притупляя подозрительность. Даже местный лидер относился ко мне покровительно — сочувствующе, что не могло не радовать. Подобное снисхождение вовсе не вызывало отторжения, в моем плачевном состоянии, я готова была играть хоть маленького ребёнка, хоть слабоумною, лишь бы у меня было время нормально восстановиться. Вообще, общество латиноамериканцев производило неоднозначное впечатление. Это действительно добрые ребята, с тёплой, семейной атмосферой внутри коллектива, готовые жёстко защищать своих, но… В этих людях просматривалась некая эмоциональная незрелость. Даже несмотря на общую обстановку, латиноамериканцы любят веселиться, или просто трындеть по любому поводу. В комнатах вечный беспорядок и разбросанная одежда. Повсюду граффити, нагромождения, мусор. Женщины обожают себя украшать вне зависимости от возраста: фенечки, бижутерия, блестяшки-побрякушки, яркий макияж, маникюр. А ещё, не смотря на преобладание у женщин пышных форм, они предпочитают обтягивающую одежду и глубокие вырезы, причём не зависимо от возраста. Исключение составляют только совсем старенькие бабушки, которые и ходили то с трудом. Мужчины предпочитали, опять же таки, подростковый стиль. Джинсы, майки, клетчатые рубашки, банданы. Любовь это основа жизни для латиноамериканца. Обучение и карьера не так важны, а любовь вот она, со всех сторон движется в ритме сальсы. Целующиеся парочки и молодые, или беременные мамочки, снуют по лагерю. Отношения выясняются также часто, экспрессивно и громко. Их совершенно не смущает отсутствие образования, они даже в некотором роде, кичатся его отсутствием. Бахвальство проявленное Мигелем, как оказалось, присуще и более взрослым мужчинам лагеря. Казалось что они совершенно не умеют быть серьёзными, любые обсуждения прерывались шутками, смехом, или громкими заверения и в своей крутости и что они всем тут покажут. Сплошное хвастовство и выпендреж. Каждый день здесь сплошной накал страстей, для меня слишком много эмоций и шума. Даже Гильермо, являющимся лидером группы, казался всего лишь растерянным парнем, на которого свалили слишком большую ответственность. Старшее поколение страховало его со всех сторон, не давая увидеть полную картину. Розита решала проблемы с питанием, Филипе медчасти, на Хуго лежала ответственность по технике, а на Карлито охрана периметра. Понятно что лидер не должен заниматься всем лично, но его же даже никто не спрашивает, решали все сами. Причём они это делали с самыми благородными намерениями, дабы излишне не нагружать парня, лишая его тем самым осознания всех проблем. Потому Гильермо продолжал строить наполеоновские планы, наивно надеясь что все проблемы рассосутся как-нибудь сами. Так что организованность и логика, практически полностью здесь отсутствуют. В доме престарелых есть жилые палаты, небольшой внутренний дворик и большое здание с массивными деревянными воротами, которое служит входом и гаражом для автомобилей. Все остальные двери и окна заварены, что-бы зомби не смогли проникнуть внутрь. Но стоит посмотреть на ситуацию с другой стороны и вот мы уже в «консервной банке» единственный выход из которой максимально усложнен в открывании. Те же старики являются бомбами замедленного действия, но двери в палаты не закрываются, а по ночам дежурят только на воротах. Нужно ли говорить чем это может закончиться? Даже меня никто не контролировал. Совершенно незнакомого им человека. Встав на ноги, я могла посреди ночи спокойно прирезать охранника и открыть ворота для зомби, или для своих подельников. Подобная беспечность распространяется и на другую угрозу. Назревает серьёзный конфликт с бандой «белых», расположившийся неподалёку. Здесь смешалась борьба за территорию со всеми магазинами, ну и конечно же расовая ненависть. При этом, конкуренты частенько приезжают к главным воротам дома престарелых, сыпля оскорбления и размахивая оружием. Ну, а латиносы, даже понятия не имеют где находится лагерь их врага, да и патронов у них практически нет, так и ходят с пустыми магазинами. Наблюдая за подобным хаосом, я убеждалась что нужно бежать как можно быстрее. Слишком много проблем. Слишком большой риск. И СЛИШКОМ ШУМНО. Но есть одно но… Они спасли мне жизнь и я им обязана.....