Gotham. Rise and fall

Ранее. Эдвард Нигма и Люция Беннет никогда особо не ладили, не считая пару месяцев их наполненного драмами общения. Что же мы о них знаем? Ох, это еще та парочка чокнутых на всю голову меланхоликов, очень похожих друг на друга как внешностью, так и внутренним наполнением. А познакомились они довольно необычно. Эдвард и сам не знал, что тогда творил. Порой гордости и чувства мести в нем было намного больше, чем разума. Это может показаться странным, но Загадочник именно тот человек, который сначала делает, а потом думает. Так случилось и тогда, когда он хладнокровно убил своего лучшего друга, убил того, кто был с ним до конца. Всегда. На самом деле Эду было глубоко плевать на смерть Изабеллы, как жаль, что порой нам трудно самим себе признаться. Сложнее всего обманывать себя, но у Нигмы всегда искусно получалось. Как забавно. Как смешно и до жути нелепо искать в неизвестных людях изюминку, которая была у Освальда. Ведь такого человека нет и больше никогда не будет. Чтож, лучше уж Эдвард убьет Пингвина, чем признается самому себе в том, что он может полюбить мужчину. Поиски наставника и лучшего друга, союзника проходили очень плохо. Никто не мог отгадать хотя бы одну загадку, а Эдвард специально искал ученых, в общем, самых что ни на есть настоящих образованных людей. Но, все было без толку. И, когда уже все силы на поиски иссякли, а здравый рассудок говорил о том, что пора заканчивать с этим цирком, Эдвард вдруг вспомнил про последний вариант, но он, если честно, тогда казался полным бредом. Девушку звали Люцией Беннет, она успешно закончила Оксфорд с красным дипломом и даже устроилась работать в один из очень приличных университетов Готэма. — Давай, хоть ты не разочаруй меня — тяжело выдохнул мужчина, направляясь к дому жертвы. Беннет сидела за компьютером и как раз писала научную работу. Она только закончила Оксфорд и сейчас работала младшим научным сотрудником в медицинском университете Готэм сити. Эта работа должна была положить начало ее блестящей карьере. Из глубоких мыслей ее вывел характерный стук в дверь. Обернувшись в сторону прихожей, девушка поднялась из-за стола и размеренным, уверенным шагом подошла к двери. Люция с улыбкой взглянула на высокого, красивого мужчину. Кстати, она сразу же отметила его обворожительную улыбку и бесконечное обаяние. — Вы, наверное, из Парижа? Профессор Томсон рассказывала мне о Вас, проходите — сказала она с улыбкой пропуская мужчину в дом — знаете, изучением артериальных и венозных гиперемий сейчас совсем никто не занимается, а ведь за этим будущее. И… — не унималась девушка, очевидно приняв Нигму не за того, кем тот на самом деле являлся. Мисс Беннет допустила ошибку, ведь в следующий момент она почувствовала, как сильная мужская руку крепко обвила ее тонкую хрупкую талию. Шатенка хотела было вскрикнуть, но Загадочник плотно прижал к ее рту салфетку с усыпляющим раствором и, вдохнув ее содержимое, жертва очень быстро отключилась. Люция очнулась спустя полтора часа, все это из-за того, что раствор на салфетке плохо сочетался с выпитым ею ранее бокалом белого сухого вина. Голова ужасно раскалывалась, еще и дневной свет бил в лицо, а во рту сильно и неприятно пересохло. Подняв голову, Беннет испуганно оглядела комнату. Ее руки, как и все тело были плотно привязаны к деревянному стулу. — Люция Беннет, 19 лет, окончила один из самых престижных университетов с красным дипломом. Ты, должно быть, очень умный человек. На столе стоял ноутбук с довольно интересной диссертацией, что, несомненно, порадовало Нигму. — Чтож, начнем. Я могу исторгнуть слезы, могу оживить мертвеца, и, рождаясь в секунду, живу без конца. Что я? — спросил Загадочник с особым вниманием и надеждой смотря в глаза жертвы. — Кто Вы? Зачем Вы делаете это? Вы связали меня, чтобы загадывать загадки? Девушка была очень напугана и вообще, она только очнулась, ей было чертовски сложно соображать. Поэтому получить ответ на поставленный вопрос Нигме сразу не удастся. Тем более, что девчонка кажется не до конца поняла что происходит, и что вопросы здесь задавать будет он, а не она. — Пожалуйста, освободите меня. Обещаю, я никому ничего не расскажу. Что не менее обидно, она, кажется, не знала о Загадочнике. Ответ незнакомки почему-то сразу ввел Эдварда в гнев. Он хотел услышать ответ прямо сейчас, потому что подобные вопли прошлых жертв его, если честно, уже ни на шутку наскучили. — Какая мне разница, что ты никому ничего не расскажешь?! Я загадал тебе загадку, мне нужен ответ! — закричал он. Эдвард глубоко вдыхает, зажмуривая усталые глаза. Надо успокоиться, все же, не стоит так давить. — Прошу прощения — уже спокойно сказал он, стягивая с себя темно-зеленый пиджак и аккуратно кладя его на диван — в последнее время я не в себе. Еще один глубокий вдох и Эдвард пробует снова. — Я могу исторгнуть слезы, могу оживить мертвеца, и, рождаюсь в секунду, живу без конца. Что я? Люция вздрогнула от страха, когда мужчина так резко повысил тон и сорвался на крик. Она боялась, что сейчас преступник начнет распускать руки, поэтому все же решила попытаться ответить на загадку. Люция, как и многие девушки, точнее, как и многие ученые девушки, думала вслух, что сразу же понравилось Риддлеру, так как он мог проследить ход ее мыслей от и до. Итак, она принялась думать над этим, тихо бормоча что-то себе под нос. — Это вера, она ведь не имеет конца… Хотя нет, она не абсолютна, а вопрос задан в иной форме. Я могу исторгнуть слезы и рождаюсь в секунду, живу без конца… Надежда. Надежда не может воскрешать мертвых, но может причинять боль. Боль утраты… Это… Память — Беннет уверенно посмотрела на мужчину и чуть громче ответила — память. Наверное, еще пару секунд Эдвард приходил в себя. Надо же, ни один научный сотрудник не мог ответить именно на эту загадку, а молоденькая девушка смогла? Серьезно? Эдвард удивленно усмехнулся. — Молодец! — радостно воскликнул он — ответ верный, но нет… Это еще только начало. Продолжим. Я крепка как скала, но рушусь об слово. Что я? Эта оказалось намного сложнее. Люция поджала губы и вновь отвела взгляд в сторону. Чего уж там, вопрос был не из легких и было видно, как жертва пытается прийти к чему-нибудь в своих умозаключениях. — Рушусь об слово… Крепка как скала… Кажется, Люция не знала, она нахмурилась, словно пытаясь успокоить саму себя и отвлечься от давящей обстановки, чтобы решить эту задачу. — Надо успокоиться… Тише, все в порядке. И тут до нее дошло. — Это тишина. Сказать, что Эдвард был в шоке — вообще ничего не сказать. Ну вот, наконец-то он нашел именно того человека. Хотя, встает вопрос о том, что же с ней делать дальше? Согласиться ли она полностью изменить свою повседневную мирную жизнь? — Умница моя! — и снова безмерная радость на лице, но теперь уже больше похожая на восторг — и последняя. Я могу начать и окончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. Что же я? — Любовь — почти сразу же ответила Беннет и, нахмурившись, опустила взгляд в пол. Это и был ее ответ, кажется, на этот раз она сама была не уверена в его правильности. Тем не менее ответила Люция правильно, хотя бы потому что женщина не могла ошибиться в этом вопросе, быть может мужчина и мог, но точно не женщина. Так все и закрутилось. В тот же вечер Эдвард увез шатенку из ее тихой квартиры, переселил к себе и начал постепенно вводить в преступные дела. Могла бы я вам соврать, сказав, что потом они жили долго и счастливо, наслаждаясь каждым днем совместной жизни и развлекаясь, устраивая всему городу убийственные головоломки. Эх, я тоже люблю милые любовные истории, приправленные бесконечным везением жизни и беззаботным счастьем. Однако, как бы сказал Джон Грин, это не правда. Люция влюбилась в него сразу и до беспамятства. Привязалась к нему настолько, что день, проведенный без Эдварда Нигмы, казался самым настоящим адом, а час близости волшебным мгновением, которое, казалось, должно было длиться вечно. И вот однажды девушка поняла, что эта любовь невзаимна. Наверное, в этот самый момент Люция почувствовала себя Освальдом Кобблпотом, тонущим в ледяной воде со смертельной пулей в животе. Ее отвергли, хоть и мягко, но после того разговора она совершенно не знала что делать, не понимала куда двигаться дальше. Эдвард был для нее всем миром, а потом стал самым большим и ужасным проклятием. «Ты моя извечная загадка. И навеки я верна тебе».