Испорченный телефон

- Как же мы теперь будем? - Кристиан всхлипывает, последний раз кидая взгляд на серый надгробный камень - быстро, украдкой. - А так и будем, - Хайко делает вид, что ему очень тяжело оставаться бодрым, и глядя на брата, Кристиан чувствует, что Хайко всё равно не скорбит. Не может он грустить и плакать, с его-то характером. И вообще, отец говорил, что парни не плачут. Но вспомнив лукавые глаза Алёши, его интонацию, с какой мужчина говорил это, и завершающий хлопок по плечу, едва не вогнавший Кристиана в землю, Флаке заходится в новом потоке слёз. "Зачем же ты так с нами, папа..." - Ты только подумай, какая свобода началась, - Пауль говорит слишком громко, и каждое слово режет холодные уши Кристиана острым ножом. - Мы вольны уходить и приходить домой, когда нам вздумается, и никто не посмеет нам в этом препятствовать! - Чему ты можешь радоваться? - бормочет Кристиан, невольно поднося руку к ушам. Сентябрьский день тих, и прохладный ветерок не может заглушить слова Хайко, который, как Кристиан с ужасом понял, вполне доволен своим теперешним положением. Парень думает, что внезапная смерть отца подарила ему свободу и независимость, но Кристиан не может понять - как можно не скучать по тому, кто их вырастил, да ещё и радоваться. Флаке жалеет, что не может убежать - не будь Хайко его братом, он бы давно убежал, лишь бы не слышать его слов. Но даже если бы они и не были родными, Флаке всё равно не смог бы покинуть Хайко - незадолго до смерти отца они переехали в столицу, огромный город, где, как казалось Кристиану, не было ни конца, ни начала. Флаке до сих пор помнил своё замешательство при виде огромных домов, грохота машин и снующих вокруг людей. Их было так много, что рябило в ослепленных солнцем глазах, и Флаке не знал, куда ступать, чтобы не отдавить ноги прохожим. Кристиан покрепче вцепился в руку отца, с опаской глядя на красный огонёк светофора. Хайко стоял по другую руку от Алёши, с независимым видом запихав руки в карманы - его, наоборот, охватывает любопытство при виде всех этих больших домов и пестрых машин. Он не боится потеряться, хотя отец строго посматривает в его сторону, с невольной силой сжимая тонкую ладонь Кристиана. Хайко засыпал Алёшу вопросами, которые мучали и его брата. Но Флаке, видевший, что отцу сейчас совсем не до разговоров, молчал, прижимаясь к горячему загорелому плечу. Алёша хмурился, хотя на нём были солнечные очки - августовское солнце припекало нещадно, и всем троим было ужасно жарко в неудобной городской одежде. Само стояние на переходе казалось Кристиану нелепым - в деревне он привык идти по прямой, не останавливаясь, и смотреть куда вздумается. А здесь приходилось контролировать каждый свой шаг и внимательно оглядываться, чтобы не оказаться затянутым под колёса. Хайко этого явно не понять - он везде легко адаптировался, потому что природа наградила его цепким и живым умом. А Флаке соображал медленно, боялся трудностей и при любом страхе цеплялся за отца, который не уставал его подбадривать и удивляться тому, как Кристиан не похож ни на него, ни на Хайко. И вот теперь папы нет, и Флаке не представляет, как они справятся здесь - одни, без знакомых, в городе, где Кристиан знал только один угол - дом, куда они переехали. - Вот, собственно, здесь мы будем жить, - скрипит Алёша, властным жестом поворачивая ключ в обшарпанной двери. Кристиан, не по возрасту высокий, выглядывает из-за плеча отца, пытаясь первым рассмотреть квартиру, но видит только кусочек тёмного коридора. Флаке здесь не нравится - слишком этот замызганный подъезд не похож на широкие светлые сени их деревенского дома. Но Хайко нравится везде - он врывается в квартиру первый, опережая неспешно входящего отца, и Кристиан слышит голос брата откуда-то из глубины квартиры: - Чур, с балконом будет моя комната! - Нет уж, это я для себя присмотрел, - Алёша треплет белокурые волосы Хайко и посмеивается, - где же я курить буду? Кристиан до сих пор не может забыть этот смешок - несколько самодовольное, снисходительное "хе-хе", и сейчас скрипучий голос Алёши раздаётся в его голове, как наяву. - Заходи, - он мягко подталкивает Кристиана, нежностью этого жеста показывая, что любит младшего сына больше, чем Хайко. - Сколько тут хлама! - восклицает Пауль, открывая дверь в гостиную, и Флаке видит, что им предстоит сделать слишком много всего, прежде чем квартира хотя бы станет походить на жилую. В одной комнате стены белые, с остатками сорванных обоев, кухня отделана осыпающейся и обколотой плиткой, а паркет скрипит так громко, что заглушает слова. - Справимся, - Алёша кашляет, подавляя начинающийся приступ астмы, и Кристиан смотрит на отца с тревогой, не зная, предлагать ему помощь или нет. И только сейчас Флаке понял, что именно ремонт и тонкая бетонная пыль сгубили их отца. Алёша стремился чаще выходить на улицу, но и там было не лучше - бензиновые выхлопы не давали дышать, и мужчина давился кашлем, пока не задохнулся. "Нам не надо было переезжать. В деревне он бы прожил ещё долго-долго. " Маленькая могила Алёши теряется среди покосившихся крестов, и Кристиан чувствует, что если захочет сюда придти, то не найдёт дороги. Да и кого он найдёт - только серый бездушный камень. "Как же мы без тебя, папа... " - Скоро и имя сменю, -продолжает разгласольствовать Хайко, не обращая внимания, что Кристиан его не слушает. Вернее, Флаке старался не замечать эту болтовню, но пронзительный голос брата всё равно царапал барабанные перепонки. - Спрашиваешь, как мы одни будем? - Хайко наконец вспоминает о беззвучно плачущем брате. Кристиан идёт, повесив лохматую белокурую голову, и ничем не выдает своего горя - в слабом осеннем свете Хайко видит лишь блестящие дорожки, выбегающие из-под очков. Флаке не вытирает слез, боясь, что брат поднимет его на смех, но Хайко видит, что в углах распухших губ скопились блестящие капли, а из носа давно течёт. Дышать становится трудно, слезы забивают нос, и Кристиан тяжело дышит ртом, с трудом сдерживая хрюканье. Перед глазами все плывет, и Хайко, хоть и не хочет, но замечает, что брат идет, как потерянный, и старается как можно ниже опустить голову. - Да чего ты? - не в силах терпеть гнетущеее молчание, Хайко хватает Кристиана за плечо, бессознательно повторяя отцовский жест, и Флаке вздрагивает, когда упирается носом в колючий шарф брата. Он боялся верить, что Хайко способен сочувствовать, и теперь даже не представлял, как повести себя. Круглое, румяное от холода лицо Хайко холодеет, когда он видит зарыданную физиономию брата. Не то что бы он впервые видел Флаке в таком состоянии - в этот момент Кристиан выглядел совсем расстроенным, и Хайко не знал, как привести брата в обычное грустно-апатичное настроение. Он привык задирать, смешить, но утешать не умел - раньше это делал отец. - Всё хорошо будет! - почти кричит он, тряся Кристиана за плечи. Но Флаке молчит, давая вертеть себя, и понуро смотрит в землю, не вытирая лица. - Не пропадем, у меня тут друзья есть! - Хайко несколько брезгливо смахивает с длинного носа брата мутно-белую каплю, на что Кристиан не реагирует. Флаке замечает другое. - У тебя? Друзья? - Кристиан внезапно выпадает из апатического оцепенения, и Хайко пугается пустого, растерянного взгляда голубых глаз, до краев налитых слезами. - Да, друзья, - подтверждает он бодро, - а ты разве не знал? "Конечно, сидел у себя как сыч, даже гулять со мной не ходил, а теперь удивляется, что у меня есть общество", - Кристиан не может не заметить, как на крепких щеках брата появляются жестокие складки, а в карих глазах рассерженно прыгают зеленые черти. Такие же появлялись в глазах у Алёши, когда он злился. Помнится, чтобы довести отца до злости, надо было постараться, и Хайко это прекрасно удавалось. Может быть, поэтому Кристиан получил больше любви, за что Хайко всегда старался отыграться, настойчиво и нагло ревнуя. - Не знал, - Флаке громко шмыгает носом, и дышать становится ещё сложнее. Известие о том, что Хайко есть друзья, ничего в нём не затрагивает. Кристиан не понимает, как это можно с кем-то дружить, просто так, да ещё в незнакомом городе. Алёша никогда не контролировал их, но всё равно получалось так, что Хайко везде находил друзей, а Флаке коротал время у отца под боком, помогая ему чинить машины. - Так пошли к ним, - Хайко, не интересуясь мнением Кристиана, тащит его в сторону, противоположную той, которая им нужна, - заодно и познакомишься с кем-нибудь. Там, кстати, тоже есть парень, который ни с кем не дружит. Флаке понимает, что сопротивляться бесполезно - отныне они должны держаться рядом, даже если не испытывают друг к другу родственных чувств. Кристиан последний раз оглядывается на кладбище, чувствуя, как закипает новый поток слёз. "Прости меня, папа."