Звёздная Посланница.

Q: Расскажи про свою скакалку. — Ты не можешь управляться со звёздами так, как тебе вздумается. Зои самодовольно хмыкает и запрокидывает голову назад, задирая нос, мол «а давай посмотрим, могу я или нет», смотрит на звёздное небо и зажмуривает один глаз. Она — может, ещё как, ей только времени нужно немного, чтобы прицелиться, вытянуть руку, выбирая созвездие побольше да цепочку звёзд подлиннее, и… — Поймала! Она разжимает ладошку: созвездие с неба превращается в ленту из звёзд, соединённых чистейшим звёздным светом. Аурелион недовольно фыркает, раздувая ноздри, и качает головой. Зои ведь совсем ребёнок, даром, что прожила столько лет. И почему ей вообще позволили быть сущностью? Не слишком ли ответственная работа для такого безалаберного существа? — Не злись, пёсик, — посланница легонько хлопает ладонью по большой морде Сола и убегает прежде, чем в неё полетит комета. Уворачиваться от них становится с каждым разом всё труднее и труднее — дракон, кажется, запоминает её трюки, а она пока что не намерена набивать себе шишки и зарабатывать синяки. Это ведь совсем не весело, да и как играть с такими «боевыми ранениями»? — Ты даже не знаешь, что тебе теперь с этим делать. Зои не останавливается, бежит во весь опор, пока не убегает на расстояние достаточное, чтобы озлобленный создатель звёзд не накинулся на неё за такое фривольное поведение. Но ведь правда, она даже не знает, что с этим делать теперь. Не возвращать же созвездие на место, правда? Тогда Сол ещё подумает, что был прав, напыжится, как самодовольный воробей, а этого допускать ну никак нельзя. Нужно думать, и чем усерднее, тем лучше. Нужно пытаться, и чем больше, тем быстрее найдётся ответ. Она резко выбрасывает руку вперёд, пытаясь ударить звёздной цепью, как хлыстом, но соединения между звёздами слишком угловатые, чтобы так быстро выпрямиться и хлёстко ударить. В бою не поможет, да и драться ей, если честно, не особо хочется. Зои пробует надеть её как ободок или носить как венок на голове, но звёзды неприятно покалывают уши острыми краями, а закрепить концы такого «венка» ей совершенно нечем. Пробовала использовать и как верёвку для йо-йо — тоже совершенно не то, звёзды цепляются за игрушку и мешают ей быстро раскручиваться и закручиваться. Но и не прятать же эти звёзды в карман, правда? Они слишком красивые, слишком хорошая игрушка, чтобы их так попусту тратить и носить с собой. К тому же, зачем? Зои уверена — звёзды будут всегда. Свои, карманные, ей ни к чему, когда она может почти в любой момент подняться к ним и любоваться прекрасным звёздным светом. Нет, это совсем не то. Зои тихо вздыхает и присаживается на землю, сосредоточенно хмурясь и глядя вниз, на подножье Таргона. В голову приходит неожиданная идея: нужно только вспомнить о своём предназначении и о том, за что именно её выбрали и позволили стать сущностью. Этот путь самый верный — вспомнить, что в тебе такого особенного, и тогда это подскажет тебе верное направление мысли. Посланница жмурится и силится вспомнить тот день. Божество выбрало её за веселье, шум, за то, что она умела оставаться непосредственной, а ещё за… — Шалости! — радостно восклицает Зои и резко встаёт на ноги, от нетерпения подпрыгивая на месте. Конечно, ответ лежал на поверхности: ей не нужно было долго думать, пытаться подходить к этому вопросу серьёзно. Было достаточно быть собой и попытаться поиграть с вещью. Она высоко подпрыгивает в воздух и быстро крутит звёздную цепь на манер скакалки, жмурясь. Прежде, чем она успевает коснуться ногами земли, цепь делает три полных оборота в воздухе, и посланница едва ли не задыхается от восхищения — какой же простой и гениальной была эта идея. — Неисправимая глупость, — обречённо вздыхает дракон, устало подпирая голову рукой и с ироничным снисхождением глядя на посланницу, весело и безмятежно прыгающую через созвездие на манер скакалки по склонам Таргона. — И как только угораздило созвездие Весов выбрать, когда взвешенности ни на грамм? Будто слыша его, Зои оборачивается, оттягивает веко вниз пальцем и показывает язык дракону, с весёлым хихиканьем прыгая по скалам без боязни упасть. Она слышит гневное ворчание, но не придаёт этому значения: кто свободен — не боится проказничать. А разве можно быть свободнее, чем озорное божество?