Звёздная Посланница.

Q: (Отсылка к скину) Удобно ли тебе путешествовать на роликах? Бывали ли неприятные падения? — По-о-обереги-и-ись! Того, кто придумал делать улицы под наклоном, хочется приложить по голове чем-нибудь тяжёлым. Зои сводит коленки вместе и наклоняется вперёд, с громким визгом скатываясь вниз по улице. Люди благоразумно расступаются в стороны, и она мысленно благодарит каждое из этих смазанных пятен с испуганными лицами, проносящимися на периферии её зрения. Вниз по улице парк. Она знает это, потому что осенью рядом с ним начинают продавать жареные каштаны, которые ничем не хуже лунных пряников, а ещё потому, что во время прогулок часто приходит в парк для подзарядки своего плеера. А ещё, если приложиться лбом об ворота на входе, будет очень больно. Это она тоже знает по опыту, но честно пытается забыть. Пальцы как-то удачно цепляются за фонарь, и Зои прилипает к нему так, словно это её единственное спасение от смерти. Она прижимается к нему щекой и переводит дыхание, пока люди, если честно, чертовски удивлённые её выходкой и криками, огибают её и продолжают спешить по своим делам. В этом веке технологий никто не станет читать морали — просто про себя назовут сумасшедшей и пройдут мимо. Но это ничего, совсем не страшно. А вот то, что на роликах у неё стоять не получается, достаточно печально, потому что это единственный быстрый и компактный способ передвижения. И с этим надо что-то сделать. — Не сдавайся, — тихо бормочет она себе под нос и выпрямляется. Главное — это принять уверенную позу, тогда всё пойдёт как по маслу. Это всегда работает, поэтому Зои выпрямляет спину, грозно хмурится, уперевшись руками в бока, и окидывает взглядом улицу перед собой. А затем вспоминает про то, что улица идёт под наклоном. Ворота парка приближаются к её лбу с опасной скоростью, и она только и успевает, что выставить руки вперёд и перенести основной удар на них. *** — Ну вот, теперь недели две в перчатках ходить. Зои с интересом рассматривает ссадины на ладонях и небольшие синяки, пробует потыкать пальцем, но по руке разливается тупая боль, и она забрасывает эту затею, со вздохом принимаясь обрабатывать раны, осторожно протирая их перекисью водорода. Ролики — это, конечно, удобно, быстро и легко. Но как же травмоопасно, когда ты не умеешь уверенно стоять на них и кататься. Зои выдыхает, забинтовывает руку и затягивает узел, держа длинный конец бинта зубами. Так, вроде бы, выглядит получше, хотя боли меньше не стало. Напротив — перекись водорода стала испытанием, достойным посвящения в рыцари, но Зои прошла его смело и бесстрашно. Даже не плакала. Почти. — Нужно что-то придумать. Стол её завален всяким хламом — в основном тут тетради с рисунками и всякими чертежами, но это мелочи. Приходится приняться за уборку. Она раскладывает вещи по местам, и, если честно, в какой-то моменте уборка даже начинает успокаивать её. Будто мысли расставляются по местам вместе с вещами, и в какой-то момент наступает просветление. И вместе с тем приходит страх. Как будто то, что она успокаивается во время уборки, вдруг делает её… взрослой. Девчушка решительно мотает головой и надевает наушники, принимаясь и дальше шустро сновать по комнате из угла в угол, смахивая пыль и переставляя вещи, пока вдруг не замирает из-за пришедшей в голову идеи, едва не роняя на пол свой плеер. Если падать на асфальт больно, а тренироваться нужно, то тренироваться нужно совсем не на асфальте. Мысль сумбурная и глупая, кажется, но она хватается за неё, как за спасительную соломинку, будто тут вопрос жизни и смерти стоит, а не удобства передвижения. Она хватает свой планшет, открывает программу, берёт электронное перо и принимается чертить. Иногда какие-то вещи и выходы приходится изобретать самой, потому что никто за тебя этого не сделает. Набросок будущей «тренировочной» базы она заканчивает уже ближе к утру. Неоновый свет вывесок на улицах и тусклую подсветку окон заменяет лениво поднимающееся солнце, пока ещё закрываемое высотками, но уже протягивающее свои лучи между зданий, словно вытягивающее руки на улицу, как ленивый потягивающийся кот. Зои не думает о сне, потому что знает — стоит ей только на секунду отвлечься, как сконцентрироваться и вернуться к заданию будет почти что невозможно. Поэтому она держит себя в фокусе так долго, как только может. Наконец, последняя линия чертежа закончена. Она облегчённо выдыхает, сохраняет файл, перекидывает в своё устройство — это особая технология, о которой не знают ещё даже в этом мире, но которую она так любит. Обработка занимает несколько минут. Она успевает умыться, чтобы взбодриться хоть немного, взять и холодильника баночку холодной газировки и наконец-то снять очки, потирая тыльной стороной ладони уставшие глаза. Зои делает глоток, глядя, как заполняются последние проценты на полоске загрузки, осторожно кладёт устройство на пол и нажимает на кнопку, делая несколько шагов назад. Так, на всякий случай. Устройство пищит несколько мгновений, затем яркая вспышка в комнате искривляет пространство. На ровном месте, где не было ничего, кроме пола и мягкого пушистого коврика, из ниоткуда появляется рампа. Не из бетона, конечно, потому что это чертовски больно. Вообще-то, искривление пространства — это не по правилам и вообще наказуемо, но разве же её это волнует? Зои оставляет газировку на столе, подходит к рампе и медленно становится на неё. Несмотря на то, что под ногами у неё только воздух да голограмма с каркасом рампы, она не проваливается сквозь воздух, а действительно стоит на нём, едва сдерживая счастливый и довольный писк. Затем пробует ударить ребром ладони — рука проваливается, как сквозь воздух. В этом и секрет — кататься можно, а вот если и упадёшь, то только на свой мягкий домашний ковёр. Усталость отступает куда-то на второй план перед жаждой познать неизведанное и попробовать собственное изобретение — всё-таки, попробовать стоять на рампе совсем не то, что попробовать на ней прокатиться. Зои надевает ролики, с боязнью ступая по полу и буквально прилипая к любой вертикальной поверхности, за которую только может держаться, чтобы не прокатиться лицом прямо в окно, затем осторожно ставит ногу на верх рампы. Не проваливается. Затем другую. — Хитрюга Зои не проигрывает, — довольно выдыхает она, уперевшись руками в бока и с удовольствием глядя на восходящее над городом солнце, словно приветствующее победу технического гения над разбитыми коленками и позорными тренировками неумёхи на глазах у более ловких людей. А затем вспоминает, что рампа идёт под наклоном. Этот полёт вниз оказывается куда более коротким и менее болезненным — среагировав на то, что Зои вот-вот должна была распластаться по рампе, конструкция позволила ей упасть на ковёр, оставшись в воздухе голографическим силуэтом каркаса. Перевернувшись на спину, она тяжело выдохнула, раскинула руки в стороны и счастливо улыбнулась. У неё всё-таки получилось сделать что-то, чего ещё не было в мире. Хитрюга Зои не проигрывает. Просто меняет пространство.