Звёздная Посланница.

Было жарко. Наверное, это была первая по-настоящему жаркая ночь в это время года. Джин пришел в одной рубашке и простецких штанах, и даже так было безумно жарко. А этот кретин еще и печку растопил. Как бы дети в комнатах не сварились. Джин откинулся на спинку стула и закурил сигарету, предложенную Мастером Теней. Дешевая. Мог и получше предложить. Перед глазами обоих на столе лежала потрепанная карта, вся помеченная красным маркером. Видимо, стащил у какого-то пьяного патрульного на кордоне. Лихач. Вот там то его, наверное, этот патрульный и изрешетил пулями, рука у мужика до сих пор была перебинтована. Кое-где виднелась свежая кровь. Дочка перевязывает, наверное. — Слушай, нас ведь всего двое осталось, а, — Мастер Теней перегнулся через стол и уперся здоровой рукой в него. — Двое, да и рук у нас на двоих всего пара. Кому же, как не тебе, м? Это самое ценное из всего того, что можно в Зоне найти. Все, что там осталось, считай. И кому это достанется? Этим кретинам-инженерам? Ученым? Да черта с два, я его нашел, я! Столько людей полегло по пути, а нашел я. Для себя хранил. Да и сейчас бы не отдал никому, да вот так вышло, с одной рукой я до него не доберусь… Кроме тебя — некому. Я столько молокососов учил, целую «школу» им организовал — а они не могут. Кость не та, дух тоже. Не проживут они и недели так. Не веришь? Вижу, что не веришь. Не строй такое лицо. Деньги — твои. Можешь давать мне столько, сколько посчитаешь нужным, знаю, ты не за деньгами гонишься. А я может занозу вытащу. Уберу этого кретина, понимаешь? Зона ведь его со мной свела, может, Зона его и заберет… И руку вернет. Джин молча слушал и смотрел на в момент ополоумевшего Мастера Теней. Казалось, в этот момент для него не существовало ничего. Только карта и Виртуоз. И эфемерная возможность добраться до Золотого Шара. Палец с острым ногтем непрерывно тыкал в помеченную красным кружочком местность на карте, Джин докуривал первую сигарету. В глазах собеседника читался дьявольский азарт вперемешку с возбуждением и страхом. Было логично, что старик волнуется. Такая авантюра, и даже вполне себе осуществимая. Лучший сталкер города в доме. Деньги, власть. Заветные желания. Да от такого свихнуться в момент можно. Джин криво усмехнулся и затушил сигарету о протез, выкидывая бычок в пепельницу и доставая собственную пачку, уже более дорогого и качественного табака. Закурил чужой зажигалкой. Выдохнул дым прямо на карту и наконец оторвал взгляд от собеседника, чтобы рассмотреть карту получше. Усмехнулся, перекатывая сигарету во рту. — Мясорубка. Что делать предлагаешь? — Бери Зои. Она давно в Зону просилась. У Джина отпала челюсть. Вернее, сначала он не понял, что услышал. Потом понял. Потом опять не понял. А потом у него отвалилась челюсть. Ну, так показалось Виртуозу. Зои Барбридж была чудесным ребенком. Единственным ребенком, которого Виртуоз жаловал в своей жизни. Исключая, конечно, его прекрасную жену. Она была первым ребенком, о которой он должен был заботиться. Медикаменты, профилактики, тихие слезы по ночам. Заботиться. Он заботился только о них обеих. Исключительно. И не знал, почему. Просто они тянули к себе. Необъяснимо сильно тянули. Джин прочистил горло и затянулся сигаретой, смакуя ее и задумчиво выдыхая табачный дым в воздух. Он слишком много сделал для Зои, чтобы брать ее в Зону в качестве отмычки. — Уверен? — Абсолютно. Что же, я, по-твоему, не знаю, как ты с ней носишься? Тебе ведь и труда не стоит ее с собой взять, она только рада будет. Да и маленькая совсем, ничего не понимает. Только с тобой просится, только и всего. А я что, буду ребенка огорчать разве, м? Она ведь так сильно хочет этого, прямо спасу нет… — Можешь не продолжать. Возьму я дочку твою с собой. И заткнись, ради всего святого. Джин поднялся и прижег бычок сигареты об отмеченное красным кружочком место на карте. Забрал и свернул ее в небольшую трубочку, засовывая в кожаную сумку на плече. Виртуоз в последний раз глянул на хозяина дома, в ожидании уставившегося на него, и, не говоря ни слова, вышел на раскалённый воздух.

***

Зона не любила людей. Зед знал об этом как никто другой. Она любила сталкеров — те переставали хранить в себе всё человеческое и становились роботами. Три шага вперёд, два вправо. Замереть. Просканировать местность. Три шага вперёд. Прислушаться. Если услышишь хоть что-то, кроме своего дыхания — молись. Кому хочешь молись, но не смей бежать назад без оглядки. Зона такое вольное обращение с собой не позволяет. Мастер Теней лишился руки в попытке вымолить дочь, и теперь понимал, что сделал это напрасно. Зои росла какой-то не от мира сего, не похожей на своих сверстников ни из семей, на которых сказалась Зона, ни на тех, кто о ней даже не слышал. Она была слишком беззаботной, слишком любопытной и очень докучающей, чем напоминала собственному отцу то ли беспокойную мартышку, то ли неуёмного щенка. Злость на самого себя мерно грызла его год за годом: и вот ради этого он сбрасывал в Мясорубку своего товарища? Ради этого лишился руки, впутавшись в чёртову комариную плешь? О том, чем был озабочен её отец все эти годы, сама Зои Барбридж не подозревала. Зед, может, и был не лучшим человеком, но монстром не был, и общался с дочерью хоть и достаточно прохладно, но без перегибов. Он был достаточно умён, чтобы осознать: когда-нибудь она сможет стать отмычкой, и её можно будет обменять на новую руку. Или, например, на деньги — их для него никогда не было много. Зои и сама не знала, за чем именно отправлялась, но бодро шагала рядом с Джином, которого она отказывалась называть как-то иначе, кроме «дяди». В защитном костюме и с рюкзаком за плечами она чувствовала себя странно, но ей было строго настрого запрещено выходить без него, когда Джин увидел, что она собиралась идти в Зону как на прогулку — в шлёпках, шортах и с детским рюкзачком, в который приличный сталкер не поместит и части необходимого оборудования. Сапоги казались тяжёлыми, рюкзак время от времени заставлял её то опрокидываться назад, то почти лететь носом вперёд, когда она пыталась быстро скользить вниз по склонам, но в остальном — вроде, было не так уж неудобно. И даже почти что весело. — А ты чего пожелаешь, когда мы доберёмся до шара? В её речи не было слова «если». Любая идея становилась целью. Когда Хада однажды вечером пришёл и рассказал ей о том, что ему очень нужен компаньон для путешествия в Зону, Зои ни секунды не колебалась: ей было интересно. Отец мало что рассказывал об этом месте, только выразительно смотрел на культю и выпивал залпом две стопки. Иногда три — если дочь не отставала от него с расспросами. — А вдруг его кто-то забрал или у него закончилась возможность исполнять желания? А вдруг мы ему не понравимся? И, главное, зачем тебе вот это? — она наморщила острый нос, усыпанный бледными веснушками, и выразительно кивнула на кошку, которую Джин тащил, грубо держа за задние лапы. Эта кошка частенько крутилась у местной библиотеки и воровала рыбу на рынке, но, по мнению самой юной Барбридж, даже она, такая надоедливая, не заслуживала такого грубого обращения. К тому же, кошка выглядела достаточно мило, и когда-то девочка даже пыталась упросить Зеда забрать её домой в качестве домашнего животного. Мастер Теней только кривился, отвечая отказом. — Нужна. Не останавливайся. Иди давай. И никаких вопросов. Мы договаривались, помнишь? Скоро сама все узнаешь. Джин не был против постоянных разговоров маленькой девочки, они не отвлекали. Тем более он всегда мог ее заткнуть, если что-то случится. Но сейчас ничего не происходило, поэтому все, что он мог делать — молчать и выразительно смотреть на Зои из-под маски, чтобы она приткнулась на пару минут. Кошка в руке царапалась и шипела, из-за чего Виртуоз пару раз приложил ее об острый валун на дороге, чтобы она угомонилась. На возмущенный возглас Барбридж он не обратил ни малейшего внимания. Лишь подтолкнул девочку под спину, приказывая идти быстрее. Главное не останавливаться. И тогда, может быть, Зона отпустит. Живыми. Целыми. С нужным. Даже если и без нужного хабара, то хотя бы живыми. — А я хочу сейчас! Зачем она нам? И зачем так ее бить? Джин остановился. Зои перед глазами мельтешила, как маленькая падающая звезда, буквально в метре от него. Виртуоз сунул руку в небольшой мешочек на поясе и, извлекая оттуда небольшую гаечку, запустил в прыгающую впереди яркую макушку. Гаечка прилетела ровно в затылок, и девочка громко пискнула, резко поворачиваясь и грозно смотря на мужчину сзади, но замолкая. Продолжили идти. Зона оставалась безмолвной. Никаких сюрпризов, никаких опасных местностей, ни прожигающего кожу жара, ни невидимых врагов, ни странных звуков и движения воздуха. Кому-то приходило в голову сравнить это место с поляной, на которой устроила пикник внеземная цивилизация, оставив после себя забытые вещи и мусор — странные, подчас даже пугающие «подарки» современному человечеству, которые люди сами приспосабливали под свои нужды. Это сравнение было потрясающе точным. Но сейчас Зона больше походила на тихий культурный парк, по которому в воскресенье можно было гулять с семьёй и ничего не опасаться. Через несколько часов Джин резко остановился. Что-то было не так. Что-то впереди их определенно точно ждало. И причем что-то нехорошее. Хотя, что хорошее могла предложить сталкерам Зона? Он быстро остановил Зои и нахмурился. В воздухе неприятно потянуло озоном. — Надо остановиться. Посидим час, пойдем дальше. Хада легко схватил Зои за плечи и перенес ближе к себе, осторожно ступая по земле. Спрятал девочку у кузова перевернутого грузовика и сел рядом. Пахло отвратительно. Но это не самое страшное. Виртуоз достал из кармана плаща карту и развернул ее. Идти осталось километров десять, может пятнадцать, но перед этим надо было еще пройти между двумя холмами. Холмы. Не доверял Хада этим холмам. Между ними, за ними, там могло спрятаться все, что угодно. Гораздо лучше было идти по ровной местности, или по холмам, но по холмам нельзя, там еще несколько лет назад расплющило одного такого энтузиаста, а ровная местность казалась нехорошей. Очень нехорошей. Любая неизведанная местность вокруг возвышений становилась автоматически нехорошей. Никто в такие места не совался, опять же, из-за энтузиастов, решивших проверить, что там. Расселины, в которых булькается ведьмин студень, комариные плеши, еще какая-нибудь зараза, список может быть бесконечным. Поэтому они пойдут между этими холмами. Зед пометил на карте, там можно идти. Но перед этим надо немного передохнуть, иначе Зои свалится на полпути от изнеможения. Впрочем, девочка имела абсолютно противоположное мнение. Кажется, ею можно было питать небольшую электростанцию. Джин вздохнул едва слышно и достал из-под полы плаща сигарету. Закурил. Яркий коричный дымок взвился вверх и испарился. Надо было идти. А так не хотелось. Прямо до дрожи. Зои тихо смотрела на него со стороны, гадая, что творится в голове у мужчины. Она никогда не ходила вместе с ним в Зону, никогда не бывала здесь с отцом, но её представления об этом месте разбивались с каждой секундой о реальность. Это не походило на полосу испытаний, которую можно было бы весело и легко пройти, — скорее, это выглядело как большой полигон, где тебя постоянно пытались подловить на твоей ошибке. Всё, что было вокруг, включая Джина, кидающегося гайками. Затылок ныл, но Барбридж, хоть и показательно дулась, не жаловалась. Пройденный ими путь до этого момента был одной из самых простых частей. Хада знал: больше всего сталкеров погибало либо в начале пути, решив, что из Зоны можно бежать сломя голову, если ещё не далеко ушёл, либо в конце. Что двигало теми, кто, успешно завершив испытания, в шаге от финишной прямой вдруг решил рискнуть жизнью и испытать госпожу Удачу на стойкость, он не понимал и не особо хотел об этом думать. В сталкерских кругах о тех, кто допускал глупые ошибки в последние минуты, слагали поучительные истории — эти герои становились притчей во языцех, а их останки служили опознавательными знаками: «не ходи сюда, зыбучие пески», «не сворачивай, комариная плешь», «эта расщелина и мне казалась подозрительной, но я решил, что смогу переступить через неё, не делай так». Ушедших иногда поминали добрым словом, но чаще, проходя мимо места их смерти, только тяжело вздыхали и проходили мимо, стараясь не задерживаться. Они напоминали — смерть рядом. Не смей оступаться. Не смей допускать ошибок. Хада быстро выкурил сигарету и затушил бычок о правую руку. Встал. Зои, до этого ковырявшаяся в земле, вскочила на ноги и с азартом посмотрела на своего спутника. Мужчина молча подтолкнул ее в спину, чтобы она продолжила идти. До холмов оставалось не так уж и много, и Джин уже приготовился вдавливать девочку в вонючую, мокрую грязь, но с удивлением обнаружил, что тропа… сухая. Абсолютно ничего. Никакого намека на влажность. И никаких шаровых молний. Виртуоз смог вдохнуть спокойно. Они шли еще около часа. Было жарко, но, на удивление, это все. Больше никаких аномалий, никаких ловушек, лишь чистая Зона. Какая-то…гостеприимная. Слишком гостеприимная. Это настораживало. Хотелось начать поднимать камни, лишь бы удостовериться, что там не ждет ничего устрашающего, что ниоткуда случайно не начнет сочиться ведьмин студень, намеревающийся оттяпать тебе руки или ноги. Впереди Зои весело шагала по точно отмеченной на притоптанной сухой траве дороге. Девочка что-то весело напевала себе под нос, иногда подпрыгивая, из-за чего сразу же получала гайкой в лоб, что тут же ее успокаивало. Каждый раз, когда Виртуоз смотрел на легкую походку Зои Барбридж, на ее счастливое лицо, яркие разноцветные волосы, он думал, что она бы стала Звездой. Или чем-то подобным. Космическим, красивым, глубоким. Другим, чуждым этому миру. Безгранично прекрасным и поэтичным. Как-то раз он даже взялся написать Зои несколько коротких стишков, чтобы скрасить свой вечер (стихи он отдавать девочке, конечно же, не собирался), но все они получились слишком жизнерадостными и детскими, из-за чего Джин бросил эту затею и решил больше никогда не заниматься подобными вещами. Разве что только по праздникам, и только если его хорошо попросить. Очнулся Джин только тогда, когда врезался в низенькую непоседливую девочку и чуть не столкнул ее с большого обрыва. Он уже хотел отчитать ее за столь халатное поведение и приложить ладонью о затылок, но она молча взяла его за рукав плаща и крепко прижалась, смотря куда-то вниз. Виртуоз проследил за ее взглядом и стиснул зубы. Внизу, в карьере, лежал Он. Он был не золотой, скорее медный, красноватый, совершенно гладкий, и он мутно отсвечивал на солнце. Он лежал под дальней стеной карьера, уютно устроившись между куч слежавшейся породы, и даже отсюда было видно, какой он массивный и как тяжко он придавил своё ложе. Дошли. Добрались. Живые. И теперь все, что нужно было сделать… Это отдать Зои Мясорубке. Именно таков был изначальный план Зеда. Отправить старого знакомого сталкера в Зону, отдать ему свою незатейливую дочь, чтобы потом та угодила в Мясорубку. План Зеда, не Хады. Виртуозу было глубоко плевать на то, какие радужные планы строил у себя в тупой прогнившей мерзкой душе Мастер Теней. Неудивительно, что он решился отдать собственную дочь буквально на растопку. Рука непроизвольно сжалась на шкирке уже дохлой кошки. Мужчина отлепил от себя внезапно непривычно замолкшую девочку и отошел к краю обрыва, взвешивая тело животного в руке и поворачиваясь к Зои. — Я так и не поняла, зачем нам эта кошка, знаете, — затараторила девочка, видимо, предчувствуя что-то неладное, и посмотрела на животное. — Несмотря на то, что сейчас она мертва, она все еще выглядит достаточно хорошенькой. — Молчи и смотри. Джин отвернулся и, размахнувшись, запустил труп вниз, к ковшу экскаватора, что покоился прямо перед Золотым Шаром. И в ту же секунду прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша, схватила его, вывернула, как хозяйки выворачивают мокрое белье на солнце. Джин молча наблюдал за тем, как труп животного разрывает на куски, а конечности, уже одеревенелые, разлетаются по карьеру. Зои молча пряталась за спиной мужчины, не желая смотреть на ужас. Она его не видела, но чувствовала, что это именно он. Всё происходило почти без звуков: только тихий хруст маленьких костей нарушал тишину. Отдавать живую кошку Мясорубке было бы ещё более жестоким поступком — впрочем, говорили, что те, кто туда отправляются, не успевают даже пикнуть, лишённые голоса и ослеплённые вспышкой боли, пронзающей всё их тело до самой последней клеточки. Джин не хотел ни думать, ни сдвигаться с места. Он увидел и узнал достаточно, чтобы продолжать это приключением. Парадоксально, но его целью было не добраться до злополучного Шара, о котором грезил весь город, если не больше, а показать Зои, на что способен ее отец ради собственной выгоды. И он показал. И был уверен, что девочка достаточно умна, чтобы сделать выводы. Хада чувствовал, как детские ручонки впиваются в ткань старой рубашки и отказываются отпускать, чувствовал тяжелое дыхание и то, как у Барбридж дрожат колени. Он легко отстранил ее от себя и повернулся к ней лицом, слегка приседая и подхватывая девочку на руки. Они тут же прижалась всем телом и зажмурилась, прячась в жестких черных волосах, не желая возвращаться в реальность. Теперь она понимала. Осознание того, для чего её сюда направили, копошилось где-то на подкорке, пилило и съедало, оставляя в глубине души чёрные пятна, выжигая что-то — наверное, веру в свою значимость. Зои понимала: вместо надоедливой кошки там должна была болтаться она, не менее надоедливая и, наверное, такая же маленькая, если смотреть со стороны опыта взрослых. Девочка не осознавала, за что и почему родной отец желал ей такой судьбы, только тихо, почти на грани слышимости, скулила и плакала до тех пор, пока от усталости и слишком сильного эмоционального потрясения не уснула, крепко сжимая пальцами волосы Джина. Перед тем, как провалиться в путанный, тягучий сон без сновидений, в её голове вспыхнула последняя мысль: «интересно, на что отец хотел обменять меня?» Сама Зои хотела немногого. От неё можно было ожидать чего угодно: и пожелать парк развлечений в городе, и бесплатное мороженое каждую субботу, и даже руки для отца. То, что творилось в этой светлой голове со спутанными мыслями, оставалось загадкой для всех, подчас даже для самой Зои. Но на деле её замысел был прост и по-детски трогателен — она хотела счастья. Счастья для всех, кого когда-то коснулась Зона, и для тех, кто не знал об этом месте. Для тех, кто боялся его, и для тех, кто считал это место проверкой на прочность. Для тех, кто любил своих близких, и для тех, кто ненавидел их. Плевать, что станет с Зедом. Плевать, что станет с городом. Плевал он на всех и вся с высокой колокольни. Да, он шел сюда за голосом для жены, но не был готов на такие жертвы. Даже после животного внизу. Он не хотел и не собирался идти на такое. И он прекрасно понимал, что Зои обязательно одобрит его действия, когда проснется. Он чувствовал это. — Пойдем домой, малышка. Барбридж молчала. Повернувшись во сне, она в каком-то полубессознательном состоянии приоткрыла заспанные, красные от слёз глаза и сощурилась: блик вышедшего солнца коснулся золотого шара, вспыхивая короткой яркой искрой, как комета в небе. Зои тихо выдохнула, сосредоточенно щурясь, и едва слышно произнесла единственное желание, которое крутилось в её запутанных мыслях после долгого пути, который они проделали сюда: — Счастье для всех. Для всех и каждого. Даром.