leurs raisons

И даже еще сильней… Мама уговорила повезти Хеппи вместе с его бесценной тетей на эту прогулку. И он не может не смотреть на нее и — что уж там — не любоваться ею. Боже, да ведь она чудовищно лицемерна. Вот она улыбается ребенку, играет с ним, любит его — своего племянника, — но ведь продала его! Продала, чтобы купить модную, дизайнерскую одежду! И тут ему вспомнилось еще кое-что. То, что наполняло его глубочайшим отвращением, черным гневом. Не Люси. Ее сестру. Женщину, которая предлагала свое тело за деньги любому, кто был в состоянии очень щедро заплатить. Любому… Он взглянул на ее сестру. А на что готова Люси Хартфилия , чтобы получить побольше денег? Как она поступит, если он сделает предложение, от которого ей будет очень, очень трудно отказаться? Очень трудно… Продолжая смотреть на нее, он укреплялся в своем решении… Да, так он и поступит. Предложит ей то, от чего она просто не сумеет отказаться. И получит удовлетворение — во всех смыслах! И навсегда отучит ее даже от мысли поживиться деньгами его семьи! Навсегда. Люси выпрямилась и взглянула на свою ямку. Лучше копать, чем говорить с Нацу. — Как у тебя? — она посмотрела на Хеппи. Малыш прервал свое занятие: — Думаешь, твоя больше? — Не уверена, — Люси колебалась. — Дядя Нацу решит. Нацу, к облегчению Люси, просматривал под зонтом журнал. На ее зов он встал и направился к ним. Он торжественно осмотрел обе ямки в песке и авторитетно провозгласил: — Яма Люсьены шире, яма Хеппи глубже. — Я победил! — возбужденно закричал Хеппи и, повернувшись к тете, объяснил: — Понимаешь, их нужно глубже копать. — И почти без паузы, бросив лопатку в песок: — Мы можем теперь поплавать? Дядя Нацу, можно? — После магнольской зимы вы готовы опробовать морскую гладь? — лаконично спросил Нацу у Люси. Она пожала плечами: — С Хеппи — конечно! Она с удовольствием пойдет купаться с Хеппи, даже если вода холодная. Лишь бы уйти от Нацу. Пусть он сидит и читает свой журнал. Но, похоже, он как раз тоже вознамерился купаться. Он снял брюки и футболку — и Люси застыла с открытым ртом. В самом буквальном смысле. Фантастическое тело. Абсолютные пропорции и гладкая оливковая кожа. Ничего лишнего, классический минимализм. Крепкий живот. Мышцы развиты в меру, ничто не нарушает гармонии. Такое совершенство возможно только в грезах. Закончив раздеваться, он повернулся и взглянул на нее затуманившимся взором. Как будто проверяя ее реакцию. Потом с ленивой удовлетворенной улыбкой легким движением пальца прикрыл ей рот. — Ваша очередь, — мягко пригласил он. — Или надо сказать — моя? Нацу стоял в свободной позе и ждал, когда Люси будет раздеваться, а он наблюдать — как это делала она. Но девушка не двигалась, и он насмешливо улыбнулся ей: — Не волнуйтесь. Я уже проверил. Вы прошли отбор. Она замерла. — У бассейна. Вы спали. — Вы меня трогали! — она сильно покраснела. Боже! Так это реальная рука погладила ее спину, ей вовсе не приснилось. Его рука! Чтобы как-то скрыть свой гнев, она стала быстро снимать с Хеппи футболку и надевать ему нарукавники. А Нацу со смехом побежал в водную синеву и начал шумно плескаться. Потом красиво поплыл, сильными взмахами рассекая воду. отвела глаза и продолжала помогать Хеппи. — Ты тоже иди! — сказал Хеппи. — После ланча. Мне еще долго переодеваться, а дядя Нацу уже в воде. Я лучше посмотрю на вас обоих. Хеппи согласился на компромисс и с криками бросился к дяде, который вернулся к берегу и, стоя, ожидал племянника. Господи, он действительно божественно хорош… Лучше на него не смотреть, потому что захватывает дыхание и сердце бешено колотится. Она старалась смотреть на Хеппи. Но пришлось признать, что Нацу, заносчивый и высокомерный — изумительный компаньон четырехлетнему мальчугану. Снова и снова он подкидывал Хеппи и бросал в воду, возил на себе, кружил над водой как самолет. Малыш визжал от восторга. Люси бессознательно улыбалась. Оба вышли из воды. Хеппи подбежал к ней с объятиями, сбивчиво рассказывая про их игры в воде и про все, что делал дядя Никки. Она вытирала ребенка полотенцем и внимательно слушала его рассказ, переспрашивая в самых интересных местах. На дядю она и не взглянула. Совсем. Но в лагере пришлось, хотела она того или нет. Солнце поднялось высоко, даже смуглой коже требовалась защита. Люси принялась смазывать лицо и тельце Хеппи защитным кремом. — А вы помазались кремом, Люси? Вопрос вынудил ее взглянуть на него, но лучше бы она этого не делала. Нацу стоял, расставив ноги, спиной к солнцу, вытирая полотенцем волосы. Он выглядел… ослепительно. — Да, перед отъездом. — Помажьтесь еще. Даже с вашим загаром можете обгореть. Испортите безукоризненный цвет лица. Люси наложила крем — он прав, пусть и сказано это… неуместно. Цвет ее лица — не его дело. Хеппи потянул ее за рукав: — Пойдем строить песчаную крепость. Большую. Да что угодно, только подальше от Нацу. — Вы так и будете весь день закрыты от шеи до лодыжек? — спросил Нацу, вальяжно усевшись на подстилку. — Я сказала Хеппи, что буду купаться после ланча, — поднимаясь на ноги, она снова украдкой оглядела его. Он сидел, опираясь спиной на камень, вытянув перед собой длинные ноги. Розовые волосы падали на лоб. Совершенный экземпляр мужской красоты. На нем были темные очки — она не видела выражения глаз. Но он ее глаза видел. И, улыбнувшись, великодушно сказал: — Смотрите, сколько хотите, Люси. Я никуда не тороплюсь. — И, взяв журнал, добавил: — А вам пора идти. Хеппи требуется работник. Люси пошла вслед за Хеппи, ненавидя себя. Но Нацу она ненавидела сильнее.

***

Она провела в ненависти весь этот день, но постаралась не портить настроение Хеппи. Они строили величайшую песчаную крепость, и мальчик постоянно призывал дядю — комментировать успехи. Наконец Хеппи отбросил лопатку и объявил, что голоден. Сигнал устраивать ланч. Они подошли к небольшому пляжному домику — она не замечала его раньше. Домик с маленькой каменной террасой стоял на краю пляжа в затененной части, возле утеса. Здесь была приятная прохлада. Люси не удивило бы, если бы невидимые слуги накрыли для своего хозяина и повелителя на террасе обед как минимум из четырех блюд, но на самом деле еду, очень простую, Нацу достал из сумки-холодильника, которую привез с собой. Свежеиспеченный хлеб, красные спелые помидоры, сыр, мясо, рыба, фрукты и бутылка белого вина. Для Хеппи — кола. — Это лакомство, — объяснил ей малыш, — Леви говорит, что кола портит мне зубы, поэтому лакомство мне дают редко. Ты будешь со мной, когда Леви выйдет замуж за Гажила, тетушка Лю? Вопрос прозвучал так неожиданно, что Люси растерялась. — Твоя тетя не привыкла к детям, она не будет знать, что с тобой делать, — быстро среагировал Нацу. — Твой дядя прав, — ласково и спокойно сказала Люси, стараясь не замечать циничную усмешку Нацу. — Я уверена, бабушка найдет тебе другую, очень хорошую няню. И ты сможешь видеться с Леви, да? Она же будет жить в Акалифе, ты будешь навещать ее. — Это не то же самое, — маленькие губки задрожали. — Все меняется, Хеппи, — сказал ему дядя. — Некоторые изменения печальные, другие счастливые. — Счастливое изменение — что ты приехала ко мне. Правда, дядя Нацу? «Ох, аккуратнее, малыш,» подумала Люси. — В этом есть свои преимущества, — ответил дядя Нацу, окидывая Люси специфическим взглядом. Люси быстро взяла помидор и откусила. Сок брызнул ей на футболку. — Уф! — не слишком искренне огорчился Нацу. — Придется вам раздеваться. Так она и сделала. К полудню стало очень жарко. Она сняла все и осталась в купальном костюме, воспользовавшись тем, что Нацу улегся лицом вниз на расстеленном полотенце. — Если будете купаться, не заходите за тот изогнутый камень. Хеппи знает. — Дальше акулы. Они лежат на глубине и ждут, — поведал мальчуган. Они весело плескались в море, пока Хеппи не устал. А когда выходили из воды, Люси увидела, что ее рассматривают — очень профессионально. Нацу, должно быть, видел множество женских тел, но каждое любил изучать как знаток и ценитель. Приподняв голову, он пристально разглядывал ее. Люси старалась не замечать этого внимания, но не удалось. Она все же ухитрилась не смотреть на Нацу — снимала с Хеппи нарукавники, вытирала ребенка полотенцем, не мешая ему говорить с дядей . Затем и сама вытерлась, опустилась на колени и занялась поисками расчески в своей сумке. Нашла и принялась расчесывать волосы. Нацу легко и быстро перевернулся, сел, расставив согнутые в коленях ноги, и его серые прищуренные глаза снова обратились на нее. Люси пыталась быть безразличной и к этому взгляду. Внезапно он придвинулся к ней, взял из ее руки расческу и начал расчесывать ей волосы. Она инстинктивно дернулась. — Тише, тише, — скомандовал Нацу, взяв ее за плечо. — Что это? — спросил он, приподняв прядь волос и увидев царапину. — Спасибо водителю. Стукнулась о дверцу джипа. Он невнятно пробормотал что-то по-фиорски, возможно, не очень вежливое. И кратко : — Простите. — Выживу, — пожала она плечами. — Отдайте расческу. Вместо ответа он нежно и очень медленно провел пальцами по ее плечу. — Кожа как шелк. Голос звучал тихо, почти интимно. Люси дрожала, но не от холода. Каждый мускул ее тела был напряжен. Их взгляды встретились, и некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Нацу медленно наклонил к ней голову. Поцелуй в плечо был нежен как бархат. Сердце Люси замерло. Она смутно понимала, что ей надо вскочить, закричать, убежать, сделать что угодно, но остановить Нацу, чтобы он не смел вести себя так возмутительно, оскорбительно, скандально. Но это было невозможно. Просто невозможно. Все, что она могла делать, когда весь мир, казалось, перевернулся, — это застыть, продолжая стоять на коленях, не имея сил шевельнуться, чувствуя на своем плече его мягкие губы. Затем медленно, очень медленно, он поднял голову, осторожно развернул и посадил Люси перед собой, а сам встал на колени позади нее и длинными плавными движениями начал аккуратно водить расческой по ее золотым волосам. Люси не могла двинуться. Не могла даже для спасения своей жизни. Как будто была стиснута воздухом. Каждое движение его руки по голове она ощущала всем телом. Полузакрытыми глазами она видела, что Хеппи закончил свою крепость и отправился на утес, изучать жизнь моря. А за спиной ее соблазнял старший Драгнил. Не было никаких сомнений в том, что именно таково его намерение. Он продолжал расчесывать ее волосы по всей длине и в том же ритме мягко произносил слова на своем родном языке. Это могло бы быть списком покупок — Люси не знала ни слова. Но это не был список, уж это она поняла... Вдруг боковым зрением она увидела маленькую фигурку, которая балансировала на краю утеса. Люси полетела, как пуля из ружья, мгновенно была рядом и подхватила ребенка: — Я держу тебя, держу. Все в порядке, все уже хорошо. Сильные руки взяли у нее перепуганного, всхлипывающего Хеппи, прижали маленькое тельце к сильной, надежной груди. Нацу бережно уложил мальчика на полотенце, вдвоем они тщательно осмотрели его; Кажется, все обошлось. Единственные последствия — маленькая царапина на голени и испуг. — Леви заклеит пластырем, — доверительно сообщил Хеппии тете. — Не требуется, малыш. Крови нет, — сказала Люси. — Если нажать, то есть, — возразил племянник. Люси отвела глаза и встретила взгляд Нацу. В глазах обоих мелькнул смех. — Ты геройский парень! — восхитился Нацу. Хеппи был польщен. На обратном пути Нацу ехал медленно, не реагируя на просьбы Хеппи увеличить скорость. — Спасибо, — тихо сказала Люси. Она была в полном смятении. Не потому даже, что Хеппи едва не свалился с утеса, хотя это ужасно. Как могло такое произойти? Она потеряла голову… Была беспомощна, абсолютно беспомощна, не в состоянии противостоять этому бархатному обольщению. Как только они приехали, Люси выбралась из джипа, высадила Хеппи, и они быстро направились в дом. Там она передала мальчика горничной Марии, которая, к удовольствию Хеппи, поохала над его раной. Люси быстро ушла в свою комнату и, стоя под горячим душем, безжалостно кляла себя. Как она позволила Нацу так обращаться с ней? Подавить ее волю. Полностью.