leurs raisons

Люси сидела на кровати в своей комнате. Закрытые жалюзи прятали ее от солнца и от внешнего мира. Она передала через горничную, что останется в комнате из-за мигрени. Пустота. Частью разума она знает, что пустота — это своеобразный защитный механизм, подобно анестезии блокирующий все извне. Пустота позволяет быть спокойной, очень спокойной. Немного позже, но не сейчас она подумает, что ей делать. Но не сейчас. Еще не сейчас. Вскоре. Пойти повидать Хеппи. Она здесь для этого. Но не сейчас. Нужно время. Побыть наедине с собой, отгороженной от мира, в безопасности от мира. В безопасности от Нацу. От него нельзя спастись. Достаточно ему коснуться ее — и она пропала. Бессмысленно злиться на себя, стыдиться. Боролась, старалась противиться — и проиграла. Абсолютно. Да и как может любая женщина сказать нет Нацу? Но нужно, любой ценой. Она не совладала с ситуацией. Но почему? Этот вопрос не оставлял ее в покое. Почему? Почему Нацу сумел соблазнить ее? И почему соблазнял? Есть же много женщин его круга, так зачем ему возиться с ней, с особой, которую он открыто презирает? Конечно, не для того, чтобы доказать ей, что он это может. Ему не понравилось ее сопротивление. Дело только в этом? Страдает его мужское «эго»? Хотел, чтобы и она также млела и обожала его, как любая женщина? Если так, он получил то, чего хотел! Его «эго» может успокоиться — она не сумела сказать «нет», расплавилась, как мёд на горячей ложке! Беспокойство не оставляло. Она ходила — скорее металась — по комнате, потом приняла горячий душ. После душа так и не стало ясно, почему Нацу имеет над ней такую власть, но это уже неважно. Потому что отныне она всеми способами будет следить за тем, чтобы не оставаться с ним наедине. Если потребуется, будет врать, изворачиваться — но это защитит ее. Трусливое решение. Да. Но оно позволит ей быть с Хеппи! А сейчас надо написать письма в Магнолию, открытки у нее есть. Это занятие поможет ей — напомнит, что есть мир за пределами Тенрю, мир, который составляет большую часть ее реальной жизни. Она не пойдет на чай в детскую. Хеппи сегодня играл с приятелем из Акалифа , он не заметит отсутствия тети. Для остальных она уже сослалась на мигрень. Можно остаться в комнате. Спрятаться. Укрепиться в своем решении. Возвести внутренние барьеры. И молиться, чтобы они выстояли.

***

Нацу шел по коридору в настроении радостного ожидания. Придя сегодня на предобеденный коктейль, он неожиданно узнал, что из-за мигрени Люси осталась у себя. Черт побери, вероятно, слишком буквально она поняла его слова о соблюдении приличий. Поэтому, сославшись на срочные дела, он постарался уйти сразу после обеда и направился в комнату Люси. Подойдя к двери и коротко постучав, он сразу же вошел. Он уже тосковал по ней, казалось, пляжный домик — далекое прошлое. Она лежала в постели, просматривая журнал. — Добрый день, Люси, — поздоровался он, входя в комнату. Журнал упал как камень. На ее лице был явный шок. Нацу подошел и сел на кровать. — Прости, что заставил себя ждать. Но я работал и только что узнал, что ты здесь. Извини меня, — он протянул руку к ее лицу — очень хотелось погладить кожу. Она дернулась, как от удара током. Нацу улыбнулся. Такая реакция на него — хорошо. Она заговорила, как будто его прикосновение что-то в ней включило: — С какой стати вы здесь? — Голос звучал хрипло. — Я был очень осторожен, все прилично, не волнуйся, — он тихонько смеялся. — Прилично, — слово в ее устах прозвучало почти как брань. — У мамы свои понятия о приличиях, я не хочу их нарушать, хоть это и вызывает трудности. Было не слишком приятно говорить это, но ведь в конечном счете именно ради матери он делает Люси своей любовницей — чтобы убрать эти хищные коготки подальше от денег семьи Драгнил. — Вызывает трудности, — глухо повторила она, глядя на него с непонятным выражением. — Люси, сейчас иначе невозможно, но после свадьбы Леви я увезу тебя в Лисохвост и… — Меня в Лисохвост? Это начинало раздражать Нацу. Зачем она все повторяет? — Сначала в Лисохвост, потом куда захочешь, но я должен работать. Как-нибудь совмещу с… Он так и не закончил фразу. Ее лицо, казалось, закрылось. Как закрывается дверь, оставляя тебя снаружи. Совершенно определенно снаружи. — Я с вами никуда не собираюсь. У меня с вами не будет никаких любовных интрижек. Уходите. Сейчас же! — Люси, достаточно, — сверкнул глазами Нацу. — Сегодня фарс уже был. Я не люблю спектаклей. Особенно повторяющихся. Нам и так пока трудно бывать вместе, давай не тратить драгоценное время на ритуальную демонстрацию слова «нет». Так… Он смолк на полуслове, потому что Люси вскочила с другой стороны кровати. Лампа освещала сзади ее фигуру в ночной рубашке. Через прозрачную ткань он видел контуры прелестного тела. Боже! Как она прекрасна! Его тело среагировало мгновенно. Он хотел ее, жаждал, изголодался по ней, не мог больше ждать… — Люси, — порывисто двинулся он к ней, обходя кровать и уже чувствуя ее в своих руках. Но, не веря самому себе, увидел, как, коротко вскрикнув, она метнулась в ванную, и услышал щелчок замка. Затем стало тихо. Он стоял и тупо смотрел на дверь, ощущая гнев и злость. Гнев и недоумение. Потом, как зомби, вышел из комнаты.