Под крылом птицы обломинго. Год четвертый

В зале вылетов некрасиво шмыгала носом девочка-подросток. Старушка в ярко-зеленой шляпке на седых кудрях достала носовой платок из пестрого саквояжа и заставила девочку в него высморкаться. — Не куксись, Корделия, дорогая. Ты ужасно выглядишь с распухшим носом. Веди себя хорошо и не забывай принимать лекарство в полете. Старушка крепко обняла девочку. Стоявший рядом высокий лысый старик в черном пальто в очередной раз посмотрел на табло с часами. «Будь что будь! Мы время вспять не властны повернуть.»(1) Наконец Корделия Блетчли с маленьким синим чемоданом и билетом до Торонто, вложенным в паспорт, скрылась в зоне досмотра. Её провожатые нашли кафе и сели за самый дальний пластиковый столик, который от любопытных глаз частично закрывала перегородка, а частично — буйно разросшийся фикус. Смешная старушка выбрала самый сладкий и большой капучино с сиропом, орехами и зефиром. Суровый старик взял тройной эспрессо, но сперва выпил жидкость из стеклянного флакона нестандартного вида. Наверное, Бодрящее зелье. Неудивительно, ведь за каких-то пятнадцать часов Снейпу нужно было доварить основу для Оборотного, подобрать образцы для перевоплощений, забрать меня с Чаринг-Кросс Роуд (в двух шагах от «Дырявого котла», и там прямо уйма классных книжных магазинов, которые, как назло, были закрыты в такую рань), превратить Драко в меня, меня —в неизвестную старушку, а себя — в угрюмого старика, и аппарировать к Хитроу. От оборотки оставалось еще примерно полчаса. Теперь мы ждали возвращения моего собственного голоса, чтобы позвонить Лиру и предупредить, что встречать он едет не свою дочь, а чужого сына. — Ну, мисс Блетчли, — спросил Снейп. — А когда уезжаете вы? Я сняла синие митенки и, покрутив их в руках, отложила в сторону. — Билет был один, полететь по нему может только одна Корделия за раз. В этом же вся соль плана — никакой магии, кроме Оборотного. — И когда вы собирались это сказать? — Никогда. Я думала провести Рождество в Лондоне в виде этой дамы, зелья осталось вполне достаточно для нескольких прогулок, потом бы сняла комнату. — Ни за что, — отрезал Снейп. — С вашим умением влипать в истории вы не останетесь одна в Лондоне. Выражение его лица однозначно подтверждало, что сейчас не время для споров. Я поправила шляпку, расстегнула бежевое клетчатое пальто и переложила митенки на диванчик к саквояжу. С рук уже сошли пигментные пятна. Форма ногтей менялась на глазах. Снейп тряхнул черными волосами и с удовольствием отпил кофе из картонного стаканчика. — Зачем вы так поступили с Невиллом, сэр? — Во-первых, так «легенда» будет выглядеть правдоподобнее. Во-вторых, должно же вас хоть что-то сдерживать. Понимание того, что за ваши поступки могут взыскать с другого человека, например. Хотя я уже не надеюсь, — скептически закончил он. Снейп прикрыл глаза и откинулся на высокую спинку дивана. К нему уже вернулись ястребиный профиль и недовольная складка у губ. Под глазами залегли глубокие тени. Меньше чем через минуту он встрепенулся и решительно засобирался.  — Действие зелья прошло, приводите себя в порядок, и мы идем искать телефон. — Вот еще, это же винтажный шик! — возмутилась я, с удовольствием оглядывая себя в маленькое зеркальце. Снейп закатил глаза, но промолчал. Мы отошли всего на сто футов, когда я спохватилась. — Митенки! — воскликнула я. — Одну минутку! Конечно, они были там, где я их оставила — на виниловом диване. А самое главное, на прежнем месте был стаканчик из-под эспрессо. Который я осторожно положила в пластиковый пакет для улик, а затем в саквояж, и заторопилась обратно к профессору. *** Сначала Лир подумал, что я опоздала на самолет. Потом — что я спятила. — …Папа, но я же не прошу поменяться детьми навсегда! Просто встреть его, пожалуйста, а потом отвези в Гринготтс. Дальше поверенные разберутся… Семейные обстоятельства, я не совсем в курсе, но решение было таким очевидным, что я просто не устояла и предложила… Прости… Разумеется, в полной безопасности… Я-то причем, это не у меня обстоятельства… Да, я тоже была бы рада познакомиться с Иветтой, но уж как получилось… Придумаем, как быть с паспортом и приеду летом… Например, заявим о потере, и получу дубликат… Да, хорошо, сейчас. Я прижала трубку таксофона к груди. — Сэр, не могли бы вы взять трубку? Отец хочет поговорить с кем-нибудь взрослым. Я успела услышать, как Снейп представился, а затем, как Лир из трубки заорал «Совсем охренели в своей волшебной школе!». После чего Снейп наложил полог тишины и, судя по выражению лица, принялся успокаивать трепетного родителя. Повесив трубку, Снейп сообщил, что пообещал Лиру за мной присмотреть, и намерен сдержать свое слово, так что мы сейчас отправляемся к аппарационной площадке рядом с аэропортом. *** Нужно признать, я — неудачница. Даже попаданки в Амбридж, Люпина и Филча(2) умудрялись заводить со Снейпом бурные отношения. Не говоря уж о попаданках в несовершеннолетнюю Гермиону Грейнджер. И только я пролетаю со скоростью сверхзвукового самолета. Своим признанием про «букиниста» я, похоже, нарушила едва установившееся равновесие сотрудничества и взаимного уважения. Теперь я для него снова малолетняя граната с выдернутой чекой. Хорошо еще, что он слишком устал, чтобы высказаться по этому поводу. Кажется, вообще слишком устал, чтобы говорить. Площадка аппарации (кстати, интересно, а карта лондонских и британских площадок во «Флориш и Блоттс» есть?) располагалась в тупике между двумя глухими стенами терминалов. Снейп велел встать рядом с ним и крепко ухватил за плечо. Рывок аппарации, и вот мы в городе. На маленькой площади с узкими кирпичными викторианскими фасадами. Снейп по-прежнему держал руку на моем плече, и мы направлялись… о нет… к стоящим рядом домам №11 и №13. «Как злой судьбе, я покорюсь тебе, но не носи за пазухою камень.»(3) В прихожей «Дома на Гриммо 12» нас ожидало всё, что положено: мрачные викторианские обои с растительным орнаментом, подставка для зонтика из ноги тролля и скандал. Снейп явно держался на одном гоноре, зато Блэк был полон сил и недоумения. Я прислонилась к стене и прикрыла глаза. Из полудремы меня вывела реплика Сириуса, которая начиналась с «Нюниус» и заканчивалась предположением, что он где-то потерял свою шарманку, поэтому даже при наличии смешной обезьянки Сириус не даст ему ни кната. «Что нам нужно?.. О небеса, терпение мне нужно!»(4) — Хватит! — не выдержала я. — Блохастый, мне нужна помощь. Я кое-что натворила, только это секрет. И поэтому отец попросил профессора присмотреть за мной. Или ты поможешь мне, или я пойду и поищу бродячий цирк, к которому смогу присоединиться. Я недурно гадаю на чаинках. Лицо Сириуса стало непривычно серьезным. — Кусака, ну что ты, конечно, оставайся, что бы ты ни натворила, мы разберемся, в крайнем случае, попросим помощи у Дамблдора… — Нет, рассказывать никому нельзя. Дай мне Непреложный обет, что сохранишь всё в тайне. Честное слово, авроры за мной не гонятся. Сириус поклялся сохранить в тайне все, что я расскажу, а также мое пребывание в стенах этого дома. Снейп закрепил обещание, браслетом обвившее наши руки, и я вкратце объяснила, почему я здесь, а не там, где должна быть. Блэк, вызвав скептический взгляд Снейпа, одобрил смелую операцию спасения двоюродного племянника от грядущих неприятностей, главной из которых он, правда, считал воспитание своей кузины и ее мужа, и охотно согласился приютить меня на каникулах. Снейп объявил, что будет ждать меня на этом же месте шестого января ровно в десять утра и ни минутой позже, после чего распрощался. Мы с Сириусом остались одни. — Кстати, с Рождеством, — сказала я, бухнувшись на протертую бархатную банкетку.  — С Рождеством. А ведь я твой подарок отправил в Хогвартс, как и всем остальным. — Спасибо, не думала, что ты оставишь меня в списке после тех пузырей. Извини, я без подарка, тот еще праздничек выдался. Кстати, подарки — свои я даже мельком не успела осмотреть. Так что даже понятия не имею, сколько людей исключили меня из своего поздравительного списка. И открытки с благодарностями не отправишь, невежливо получилось. Хорошо, что подарки от себя я заказывала еще в начале ноября. Хотя обоих рыцарей дурацкого образа стоило бы вычеркнуть, но что уж теперь. Я забросила вещи в комнату, на которую указал мне Блэк, и, не снимая пальто, вышла через цокольный этаж во двор. Уже стемнело, тусклый фонарь над дверью не давал разглядеть что-нибудь дальше ступенек. Меня заинтересовал горьковатый пряный запах, и я засветила люмос. Крошечный дворик почти весь зарос высокими кустами с серебристо-зелеными листьями: «Вот рута для вас; и для меня тоже; …о, вы должны носить вашу руту с отличием»(5). Я размяла крохотную душистую веточку в ладонях и поднесла их к лицу, вспоминая, как, огорошив своим признанием и серьезными намерениями, Драко меня поцеловал. Его губы были теплыми, а поцелуй осторожным и нежным. И я на целых шесть секунд позволила укутать себя в эту нежность. Как будто имела на это право. И эти шесть секунд я никогда себе не прощу.