Я верю

Мои глаза наполнились слезами, а в висках начало постукивать. Я вспомнила этот момент. Это был последний день, когда я видела маму последний раз. Они ушли в гости, а я осталась одна дома. Страх и одиночество, которые я испытывала в тот день, с новой силой захлестнули меня. Малышка из прошлого начала смотреть прямо на меня, от чего волоски на затылке встали дыбом. Я почувствовала себя неуютно в своем же теле. — Ты видишь меня? — Они оставили тебя, — тихо и вкрадчиво начала нашептывать она, вызывая мурашки по всему телу. — Ты осталась одна… совсем одна. Девочка начала наворачивать круги вокруг меня, не переставая шептать одни и те же слова; после нескольких таких кругов остановилась напротив меня. — Признай. — Что? — Страх, признай свой страх. Вокруг меня всё словно рассыпалось на кусочки, проявляя передо мной новые декорации. Когда круговорот собрал все кусочки по местам, собираясь как пазлы, я оказалась на кухне. На очень знакомой, но в то же время забытой, отцовской кухне. За столом сидели отец, мачеха, сестра, и им было хорошо. Это была та картина, которую мне показывал Питер… Они выглядели, как самая настоящая семья, из-за этого я почувствовала себя ненужной. И только сейчас поняла, что после смерти мамы, я больше не чувствовала себя частью семьи. Неужели я даже не была привязана морально к отцу? К сестре? Похоже на то… Сердце болезненно сжалось, словно его пронзила сотня маленьких стрел. Эта была не просто физическая боль или какая-либо ещё, это была боль, которая ранила душу, словно в ней резанули ножом. Из-за этой боли становилось очень погано. Чувствую себя ничтожеством. — Признай, признай, признай… — все вокруг вновь начало кружиться, рассыпаясь на кусочки, но не словно мозаикой. Всевозможные цвета смешались в один большой круговорот, в центре которого была я. Одни и те же слова гудели в ушах, давили на сознание, будто мозги взрывались внутри и рвались ушные перепонки. Сильный порыв ветра показался мне таким, будто он пытался сорвать с меня кожу. Чтобы обезопасить лицо, я закрыла его ладонями, а потом локтями. Я еле стояла на ногах, но вскоре не выдержала и упала на колени. Боль, обида, печаль, злость, столько разных чувств зародилось в сердце. Почему родители оставили меня одну в тот вечер? Почему не взяли с собой? Обида душила меня, сжимая мои легкие. Страх остаться одной, совсем одной… Точно… Именно… — Одиночество! — я крикнула изо всех сил, ударяя кулаками о землю. Холодок прошел от пят до головы и вся боль выплеснулась из меня, в виде энергетической волны. Это было что-то вроде очень сильного порыва ветра. Она разошлась во всех направлениях, заставляя прогнуться траву и деревья. Потом все стихло, голоса больше не мучили меня, как и окружающая обстановка. Я зажмурила глаза изо всех сил. — Одиночество, — прошептала я. Дыхание всё ещё не восстановилось. — Видишь, это было не так уж и сложно, — подняв глаза, я увидела перед собой Алекса, который держал карту в руках и усмехался. Какого чёрта?! — Да что не так с тобой? — Ох, маленькая, глупенькая девочка… Ты еще не догадалась? — наглая, довольная ухмылка. Такое выражение лица было неприемлемо для него. И тогда меня осенило: — Питер… — Это было весело, Кларк. Ты так старалась спутать мне карты, выбрав этого мальчишку. Но это и было моей идеей; я знал, что ты выберешь его. И так весело было, ты должна была меня найти, а я и так был всё время прямо у тебя под носом. Тебе надо было лишь догадаться и быть повнимательней. Ну, или признать свой страх. — он ходил вокруг меня и голос его был спокоен, но в нём были слышны нотки веселья. В итоге он остановился передо мной и бросил карту мне на колени. — Разверни. Разложив карту на ней было написано «Я перед тобой». Посмотрев на небо, я увидела, что солнце село. Это было самым дерьмовым. — Значит я остаюсь здесь? C Томом? — Почему? — Я ведь не нашла тебя. — Я же обещал, если поцелуешь — возьму с собой. Я подскочила на ноги.Ярость захлестнуло, дыхание участилось. Вся грусть и печаль от произошедших событий сменилась злостью. — Какого чёрта, Пэн? Зачем нафиг это игра? — Я хотел повеселиться, — так просто это прозвучало. — И всё? — И всё. — Ну ты говнюк. Так, стоп, а что ты сделал с Алексом? — А, ну он наказан. — Ты его убил? — Что? Убил? Я не собираюсь его убивать. Это было бы слишком легко. Он наказан за то, что трогает чужие игрушки, — на последней фразе взгляд Питера стал серьезнее и строже, а голос грубей. Непривычно смотреть на Алекса и видеть в нём Питера. — Нам пора. И надо избавиться от этого, — парень состроил брезгливую рожицу и показал руками на себя. Пэн щелкнул пальцами и вернул свой настоящий облик. Только вот его одежда… Черт, он горяч. Он одет в джинсы и коричневую рубашку мелкой клетки и, конечно, модные туфли. Почему он не может одеть банальные кроссовки и толстовку с футболкой и нужно строить из себя чёрте что в виде богатенького обеспеченного мальчика? Волосы прилизаны лаком и немного взъерошены. — И что ты пялишься на меня? — Непривычно тебя видеть… Таким… — не найдя слов, я просто окинула его любопытным взглядом. Он всего лишь ухмыльнулся. Я ожидала, что он проделает такой же трюк и со мной, и закрыла глаза, раскинув руки в стороны. — Эм, Кейт. Ты чего ждешь? — Я услышала явный смешок и поняла, что лоханулась. — Чуда, блин. — Да ладно, — он щелкнул пальцами и преобразил меня. На мне было золотистое платье выше колена, с большим вырезом на спине, который доходил чуть ли не до талии; туфли на невысоком каблуке, а волосы идеально выпрямлены. А как же обычные джинсы и толстовка?! Хотя, лучше промолчать. А то ещё передумает меня брать с собой. — Ну, и куда мы? — В Вегас, детка.