Воскрешенный

Громкий, оглушающий сигнал фуры. Лаянье собаки. Ругань водителя, стремительно схватившегося за руль и спешно покинувшего место происшествия. Распластавшееся на дороге, бледное, изломанное тело, пустые глаза, кровь, откинутая назад голова. Вопль ужаса застрял где-то в горле, тело будто приросло к асфальту. Не получалось даже пошевелиться, животный ужас сковал все тело. Хотелось позвать. Но мертвецы не отвечают. Хотелось подбежать, обнять, почувствовать тепло тела и трепет горячего, качающего кровь сердца. Но мертвецы холодные, их сердце остановилось. Юри вдруг совершенно не по-человечески изогнулся, хрустя сломанными костями, скрючился на земле, выворачивая шею так, что у живого, целого человека она наверняка бы переломилась. Виктор задышал часто-часто, впился ногтями в ладони, весь сжался от ужаса. — Витя, — прошептал Юри до боли родным и любимым голосом, а после улыбнулся окровавленными губами. — Я умер, Витя. Виктор распахнул глаза и едва ли не вскочил с постели. Сердце выпрыгивало из груди. Образы из сна все еще четко стояли перед глазами. Боже, как страшно. Рядом зашевелились. Виктор посмотрел на Юри, живого, настоящего, такого любимого. Коснулся его волос, погладил, провел по щеке, спустился к шее. Теплый, а сердце билось так спокойно, размеренно. Виктор не сдержал улыбки. Нахлынула волна облегчения. Он потянулся за своим мобильником, но невольно выпустил его из рук. Телефон шумно стукнулся о пол, и рядом зашевелился Юри. Юри приподнялся на локтях, подслеповато щурясь. — Прости, что разбудил, — произнес Виктор. Юри не сказал, как ожидалось: "Ничего, все в порядке". Он грубо выпалил: — Черт, ты мог бы поаккуратнее. — Мой Юри сегодня встал не с той ноги? Виктор навис над ним, приблизился, почти касаясь губами его губ, но Юри отвернулся, не пожелав ответить на поцелуй. Растерянный Виктор сел на постели. — Ты даже не хочешь поцеловать меня? — Не хочу. Сделай-ка мне кофе. — Конечно, любимый. — Виктор поднялся с постели, открыл двери спальни. Навстречу тут же выскочил всегда радостный Маккачин. Выходя, Виктор, кажется, услышал фырканье Юри, но он, впрочем, не был уверен. Когда Виктор вернулся в спальню, держа в руках теплую чашку ароматного кофе, Юри уже сидел на кровати и, нахмурив брови, листал что-то в телефоне. — Как ты и просил, дорогой. – Виктор протянул ему чашку с блюдцем и присел рядом, сунул голые ступни под одеяло и стал наблюдать. Юри сделал глоток и поморщился. — Гадость. — Но тебе всегда нравилось, — непонимающе сказал Виктор. Юри шикнул, поставил чашку на тумбочку и вскочил с кровати, да так резко, что лежавший на полу Маккачин испуганно подпрыгнул. — Я приготовлю завтрак. – Юри вышел из спальни. Виктор остался сидеть на кровати и недоумевающе смотреть на закрывшуюся дверь. Юри сегодня был явно не в духе. Возможно, в кофе было слишком много сахара или наоборот. Может, Виктор действительно сильно накосячил с приготовлением и даже не заметил своих ошибок? Маккачин подбежал к двери и начал лаять. Виктор выдохнул. Все ведь было хорошо. Плохое настроение с утра, ну с кем не бывает? Сейчас их будет ждать вкусный завтрак, душевные разговоры, утренние поцелуи. Одна только мысль об этом окрыляла и помогала забыть о неприятном начале дня. Виктор поднялся, схватил чашку, намереваясь вылить содержимое в раковину, и открыл дверь, выпуская чересчур активного Маккачина в коридор. Юри пожарил яичницу, поставил на стол по стаканчику свежевыжатого сока и присел на стул напротив Виктора. Вкусный, ароматный завтрак, такой привычный и домашний. — Тебе уже лучше? – поинтересовался Виктор. — В смысле? — Ты был не в духе, когда проснулся. — Все нормально. – Юри отрезал кусочек яйца и отправил к себе в рот, стал медленно пережевывать. — Я очень рад. — Чему рад? — Ну, что ты в норме. — А, — равнодушно отозвался Юри, запихивая в рот последний кусок яичницы. Он поднялся, Виктор встал следом, оставив свою тарелку наполовину полной. Уж слишком ему хотелось поцеловать любимого. — Юри... — Виктор мягко обнял его за плечи, но Юри увернулся, высвобождаясь из объятий. Виктор в растерянности отступил. — В чем дело, Юри? — Ни в чем. — Он поставил свою тарелку в мойку и вышел из кухни. Слышно было, как хлопнула дверь в спальню. Потухший Виктор наскоро вкинул в себя яичницу и тоже пошел в спальню: ему не терпелось докопаться до истины. Юри лежал на кровати и пялился в свой телефон. — Почему ты еще не одет? — Я не пойду на тренировку. — Плохо себя чувствуешь? — Я в норме. — Хочешь провести этот день вместе? Юри поднял на него глаза. — Тогда лучше пойти на тренировку. Виктор отказывался понимать что-либо. Он тяжело опустился на кровать и тупо наблюдал, как Юри натягивает на себя носки, джинсы и толстовку. Почему Юри вел себя так странно? Будто сторонился, будто ему противно? Какое-то неприятное, неспокойное чувство холодило изнутри, но Виктор старательно запихал его в самые далекие уголки своего сознания, натянул улыбку и стал медленно собираться сам. Юри не разговаривал с ним, только смотрел как-то странно, уголками глаз, будто следил и одновременно опасался чего-то. Виктор на секунду почувствовал себя чужим, посторонним. На любимых смотрят совсем не так. Всю дорогу было как-то неспокойно. В машине тихо играло радио. Юри сидел, отвернувшись к окну, и старательно отбивал все попытки начать душевный разговор. Когда Виктор закрывал машину, взгляд зацепился за покрывало на заднем сидении. По спине пробежался холодок. Черт, он ведь даже забыл стереть кровь, накрыл пятна, да так и оставил, голова была забита мыслями совсем о другом. Остается понадеяться, что никто не станет лезть к нему в машину и проверять, что там под покрывалом. Глупости. Конечно же, никто не полезет. На катке Юри был не Юри. Это вовсе не его движения, не его стиль, слишком резко, слишком ожесточенно. Это сбило Виктора с правильного настроя, не позволило сосредоточиться ни на чем. Он открывал и закрывал рот, пытаясь сказать что-то дельное по поводу катания, но не мог ничего нормально сформулировать. А Юри смотрел так, будто только и ждал нудных изречений. Не как обычно. Без трепета, волнения и желания стать лучше. Нет. Пусто, устало, так, будто ему все надоело.