*
Тяжёлые бокалы гремят, передвигаемые по столешнице. Фрукты и сочное мясо, присыпанное сверху сухими пряными приправами и обильно политое лимонным соком, исчезают с фееричной скоростью. Индиль лишь довольно улыбается, явно польщенная таким вниманием к своему кулинарному таланту, и даже пару раз убегает на кухню, доставляя новые блюда. Майтимо, успевший насытиться парой великолепно-прожаренных рёбрышек и несколькими яблоками, откидывается на спинку своего стула и неторопливо цедит терпкое вино. И его совершенно не касается, что на другом конце стола под скатертью Атаринкэ, кажется, воодушевлённо пинает покрасневшего Карнистира. Зато его касается то, что напротив сидит Айралосэ с полу-улыбкой на полных губах. В центре стола стоит хрустальная ваза с бархатными розами ярко-алого цвета - именно с ними Нельяфинвэ сравнивает влажные от вина губы. Он не поэт или менестрель - всё равно. - Почему вы так смотрите на меня? - Майтимо крайне благодарен тому факту, что на противоположном конце стола кто-то с грохотом роняет кубок на пол, поднимая некоторую суматоху и позволяя поговорить наедине без свидетелей. Благо Феанаро и Алдеон также увлечены эмоциональной беседой, наверняка касающейся кузницы или новых филологических планов отца. Воистину эпохальных. Айралосэ даже не вздрагивает от раздавшегося грохота, продолжая задумчиво покачивать в пальцах круглое сочное яблоко. - Надеюсь, это не находится у вас под запретом, - позволяет себе отшутиться Нельяфинвэ. Эллет тихо смеётся, спрятав лицо за тем самым плодом. Майтимо наблюдает за тем, как изгибаются ровным зигзагом её губы, натягивается кожа на ключицах при быстро повороте головы в сторону, и падает на обнажённые плечи одинокий чуть завитой локон, чудом вырвавшийся из тугой косы. Он знаком с подобными эстетичными движениями юных дев - хоть картины рисуй. - Иначе я буду крайне разочарован. - Я не привыкла к такому вниманию. Здесь мало где можно встретить общество, - пожимает плечом Айралосэ. Нельо немного удивлён - от такого пристально взгляда на щеках эллет практически всегда появляется румянец. Но только не в случае этой странной девушки с чёткими и отточенными движениями уверенного мастера своего дела. Теперь, понаблюдав немного за ней, для Майтимо не составляет труда понять, что Айралосэ находится в том же самом положении, что и сами феаноринги. Ведь им всегда надо вырываться из тени своего талантливого отца и не идти простым приложением. - Но ваши братья точно не дадут мне заскучать, - в этот раз нолдиэ не отказывает себе в удовольствии в голос засмеяться, когда ловко ловит скатывающийся со стола ярко-оранжевый мандарин и, приподнявшись, возвращает его на место. Этим местом оказывается тарелка густо-покрасневшего Карнистира. Майтимо, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, хмыкает в кулак. Различие с краснеющими только при виде принцев Первого дома и начинающими восторженно шептаться между собой стайками эллет - налицо. - Тонкие слова, - на грани шёпота замечает Малакурэ, обращаясь к Нельо, явно расслабившемуся и подперевшему щёку рукой. Морьофинвэ мрачно отгрызает кусок возвращённого хрустящего яблока, совершенно игнорируя острые усмешки Атаринкэ и Туркафинвэ. Внимание на это не обращает даже Майтимо - Тёмная троица никогда не являлась полностью сплочённой, не говоря уже о какой-либо крепкой дружбе и доверии между ними. Всегда есть одна маленькая особенность - двое объединяются против одного, причём партии всегда меняются. - Нас несомненно слышат, Кано, - едва двигая губами, говорит ему Майтимо. У Айралосэ глаза прикрыты густыми веерами-ресниц, но это совершенно не значит, что она ничего не замечает и не видит. Будто лисица-плутовка свернулась напротив, блестя пуговками-глаз и укрывшись пушистым хвостом. Малакурэ быстро понятливо кивает и тут же прячет лицо в высоком свинцовом бокале, оставляя видимыми лишь кристалльно-чистые глаза. Он наблюдает за высоко приподнятыми уголками губ дочери Алдеона и её скучающим мерным постукиванием пальцами по лакированому дереву. Неожиданно Айралосэ поднимается из-за стола, отодвигая стул ногой и чуть кланяясь удивлённо поднявшим на неё свои взгляды гостям. - Позвольте покинуть вас. Меня ждут дела на конюшне, - она выпрямляется во весь рост, расправив плечи, сложив руки за спиной и вопросительно взглянув на отца. Без его разрешения даже явно свободолюбивая и горделивая Айралосэ не смеет покинуть обеденную залу. Индиль сминает тонкими пальцами кружевную салфетку и только собирается что-то возразить дочери, однако её перебивает сам Алдеон, также поднимаясь. Малакурэ на мгновение кажется, что Айралосэ даже невольно отступает на шаг назад, наступив каблуком на подол собственного платья и едва не опрокинувшись на ковёр. Однако уже в следующую секунду она оправляет платья и замирает такой же неподвижной статуей, как и до этого. Вполне очевидно, что отец и дочь переговариваются по осанвэ. Айралосэ резко меняется в лице, хлопая ладонями по столу так, что пара ближайших тарелок и кубков даже подпрыгивают. - Айра, - пытается успокоить её Индиль, накрывая её подрагивающие пальцы своей ладонью, но это совершенно не помогает. Майтимо откидывается на спинку стула - у нолдиэ мелово-белое лицо, на котором она практически не пытается скрыть редчайшую степень злости и паники. Ему даже интересно, что же могло вызвать такие эмоции. У каждого есть его собственная болезненная тема, он сам - далеко не исключение из этих правил, при затрагивании которой характер даже самого спокойного меняет бесповоротно. Для него лично, таковой темой давно стал конфликт между Первым и Вторым домами. - Я не буду этого делать, отец! Не буду, и ты это прекрасно знаешь! - Айралосэ хватается за резную спинку. Малакурэ даже кажется, что из-под её ногтей вот вот полетят мелкие щепки. Алдеон стоит с непроницаемым выражением лица, только сдвинутые брови выдают его настоящее волнение. Феанаро и его сыновья поражённо взирают на развернувшуюся перед ними картину, больше подходящую под определение "драма". Карнистир неосознанно сжимает рукоятку своего кубка - в этом доме явно творится какая-то чертовщина, отдохнуть им не получится здесь точно. Айралосэ трясёт, натурально трясёт, но несмотря на это, на пушистых ресницах ресницы не дрожат слёзы. - Это поможет тебе, обязательно поможет, Айра. Они принесли клятву. Не веди себя, как глупый ребёнок. Ты всё равно не сможешь держать это в секрете вечно, - Алдеон шагает вперёд, отодвигая стул прочь с противным визгом ножек по паркету и, по примеру дочери, опирается ладонями о столешницу. Индиль прикрывает глаза руками - видимо, такие сцены для неё происходят отнюдь не впервые. Айралосэ нервно заламывает руки, пытаясь таким образом хоть как-то унять дрожь, и выпрямляет спину. Её глаза темнеют в тот же момент, а на лицо наползает бесстрастная маска. Юная нолдиэ рваными движениями начинает распускать волосы, едва не вырывая их клоками. Искривлённые полумесяцем брови выравниваются в прямую линию, когда в наступившей пронзительной тишине раздаётся отчётливый щелчок изящных пальцев. - Доволен? - стальным голосом Айралосэ можно резать лежащее на столе мясо. Но дрожащие высокие нотки ей скрыть не удаётся. В поистине гробовом молчании, паутиной окутавшим всех присутствующих, слышно, как тихо всхлипывает Индиль и негромко чертыхается Карнистир, едва не не уронивший свой многострадальный кубок. Майтимо, поставив руку на подлокотник, устало выдыхает и нервно массирует напряжённый лоб. На сегодняшний день у него явно намечается перегрузка различными тайнами и загадками. Однако глупо отрицать что то, что он сейчас перед собой видит превосходит всё, виденное им ранее. - Что же вы все молчите? Красные, даже ало-рубиновые блестящие волосы стекают идеальными волнами по обнажённым плечам. - Необыкновенно. Это просто уникально, - Феанаро с горящими глазами неожиданно резко вскакивает из-за стола, огибая его и останавливаясь напротив поражённо замеревшей Айралосэ, так и не отцепившей пальцы от спинки своего стула. Атаринкэ заинтересованно вытягивает шею - всё, чем начинает интересоваться Куруфинвэ-старший, столь же быстро попадает в круг интересов самого любимого и наиболее похожего на отца сына. Авторитет в их большой семье поддерживать столь же необходимо, как и дышать. Феанаро не терпит лентяев и бездельников. Его жилистые пальцы подцепляют длинный алый локон, растирая отдельные волоски между подушечек. Краски на них не остаётся, как и характерного запаха использования магии. Лишь горьковатый привкус скрывающего заклинания. Айралосэ молча наблюдает за его действиями, лишь изредка кидая взгляд в сторону Алдеона. - Я могу идти? - нолдиэ поджимает губы, неровным движениям поправляя волосы. Феанаро поворачивается к властелину лесов и кивает - он увидел всё то, что на данный момент хотел. Жаль, что помочь ему докопаться до самой истины ему поможет лишь подробный рассказ Алдеона, хотя догадка у Куруфинвэ-старшего уже есть. Не трудно связать воедино пару дат. Айралосэ ждёт знака от отца, нетерпеливо постукивая ногой в изящной туфле, выглядывающей из-под длинного подола. Она сворачивает волосы в тугой жгут и перекидывает его через плечо. - Можешь, Айра. Если что, я позову тебя. И постарайся, чтобы на конюшне не вышло, как в прошлый раз, - сухо предупреждает Алдеон. Его дочь в долгу не остаётся, буквально натягивая на губы тонкую улыбку. Индиль ощутимо вздыхает - конфликты между двумя несомненно гордыми и несомненно самодостаточными членами семьи не редкость. Айралосэ явно воспитывалась не как хрупкая эллет, танцующая на Валинорских праздниках и проводящее всё свободное время за пяльцами. - Приложу все свои силы, отец. Прошу меня простить, дорогие лорды, но я вас покину, - она нарочито резко откидывает руками ткань платья, приседая в низком реверансе. Он адресовывается всем и одновременно никому. Правда, Майтимо всё равно умудряется поймать её прощальный взгляд, когда Айралосэ стремительно разворачивается на носках и едва ли не вылетает из помещения обеденной, оставив после себя только затихающий стук каблуков по каменным плитам и не стихший шелест так и не изменивших свой цвет красных волос. Алдеон медленно и тупо опускается в своё кресло, упираясь глазами в нетронутое яблоко. - Я думаю, что стоит подать чай и десерт, - отчаянно пытается разрядить накалившуюся обстановку Индиль. Тарелки под её руками гремят, сгребаемые в одну ровную стопку. Феанаро, всё ещё стоящий возле места Айралосэ, отходит прочь, но двигается не через правое крыло стола, где ему гораздо ближе, а идёт более длинным путём специально для того, чтобы что-то быстро шепнуть на ухо властителю лесов, потом заявляя чуть громче: - Это действительно неплохая идея. Дело идёт к вечеру, а значит надо бы обсудить, чем мы все планируем заняться, - Куруфинвэ-старший терпеть не может не распланированные по часам дни. Только таким образом ему удаётся сдержать свою мятежную натуру, постоянно требующую выхода. Майтимо всегда полностью поддерживал подобную инициативу в отличие от своих младших братьев, которых не устраивало крайне малое количество личной свободы. Финдекано, помнится, тоже сильно возмущался по-этому поводу, когда Нельо в очередной раз отменял их по причине занятости в кузнице с отцом. Он однако был уверен, что друг его понимает, хоть сам никогда не сталкивался с такой ситуацией. Фарфоровые чашки в лёгким стуком занимают свои места на столе, в них с журчанием льётся ароматный травяной чай из чайника в руках вернувшейся с кухни Индиль. - Что насчёт охоты? - вскидывается из-за стола заскучавший было Туркафинвэ, вяло мешающий сахар в чае. Многим известна страстная любовь третьего сына Феанаро ко всему сладкому, сравнимая лишь с увлечением охотой и лесом. Атаринкэ рядом с ним согласно кивает, Карнистир лишь скучающе постукивает костяшками пальцев по резному подлокотнику, видимо не собираясь принимать участие в назревающем обсуждение. Едва не задремавший, от души накатавшийся на своих "любимых" лошадях Малакурэ приподнимается, от всей фэа надеясь на то, что кто-нибудь предложит просто разойтись по предоставленным комнатам, так как вопрос о расселение всё ещё не поднимался. Разойтись и просто завалиться на кровать, через силу скинув неприятно льнущую и пропитавшуюся потом за время поездки хлопковую рубашку. Майтимо также воздерживает от комментариев, скрещивая руки на груди. Хотя и он также не прочь просто отдохнуть - надо многое обдумать. - Не советовал бы на ночь глядя отправляться в наши леса, - отстранённо замечает Алдеон, поглаживая свой подбородок. У Индиль чуть дёргаются руки, когда она слышит слова мужа, ставя серебряный поднос с кремовыми и воздушными пирожными. - За озером опасно и днём. Что уж говорить о ночи..."Они прибыли, отец. Скоро всё начнётся."