HJ8

Лондонское утро умело удивлять: неожиданные известия, открытия старых магазинов новыми владельцами, внезапная солнечная погода. Но то утро 17 ноября — особенное, а наиболее поразительным оно оказалось для Эдварда Хайда. Мужчина приоткрыл глаза, смерив взглядом серый потолок. Бугристый, в шрамах, он отдавал некоторой желтизной при дотошном осмотре. Эдвард пытался вспомнить произошедшее. Ночь восстановилась по неясным отрывкам, воспоминания впивались в голову осколками. Новая сыворотка в немощных руках, бесполезное сопротивление, темнота. Постепенно Эдвард приподнялся с постели и осмотрел незнакомую комнату. Странно, неужели Джекилл решил развлечься прошлой ночью, а Хайд не помнит? Генри. Хорошо провёл ночь. Нет, такого не может быть. Более того, сейчас не слышно его ноющего голоса, что вечно преследовал Эдварда и исходил из глубин сознания. А вдруг, это всего лишь шутка? Но у Генри нет чувства юмора, его угнетающая серьёзность распаляет и без того напряжённые отношения. — Джекилл? Почему же ты молчишь? Чем дольше ты будешь прятаться, тем скорее я разнесу этот дом и вскрою каждого жильца… Ты ведь любишь насилие, я тебя знаю! — медленно, но уверенно болтал он себе под нос, несколькими ударами проверяя на прочность деревянную кровать. Вдруг он остановил взгляд на канделябре. Тот стоял на прикроватной тумбе. Бронзовая подставка так и манила к себе, переливаясь на солнце тёмными рожками в виде бутонов редчайших чёрных роз. Как можно пройти мимо такой красоты, не рассмотреть, не взять в руки, не уронить? Мгновение — и подставка разлетелась на жалкие обломки. Сколько бы комментариев сейчас высказал Генри, его выдал бы даже вздох, доктор не умел молчать, он обожал попрекать Эдварда. Но удивилась лишь тишина. Может быть, Джекилла действительно здесь нет? После абсолютного непонимания наступила лёгкая эйфория, ведь теперь Хайд может отдохнуть от бесконечного и бессмысленного причитания доктора о его нелёгкой доле: «Какой ужас, в моей голове поселился Эдвард Хайд! Почему именно я?!» — пародировал Эдвард рассуждения Генри. — Но в таком случае где я? — вопрос был задан вслух, за дверью кто-то вздохнул. В комнату зашла женщина, её почтенный возраст выдавали только морщины на лбу. Но лучезарная улыбка, сияющие глаза и энергия, проскакивающая в каждом её жесте, делали её намного моложе. Глядя на служанку, Хайд мог с уверенностью произнести, что она молода душой. — Доброе утро, мистер Хайд. Вы уже проснулись? Слышала, как что-то упало. Давайте уберу, — её умиротворённый голос напоминал шум моря. — Кто вы такая?.. — его ладонь уже обхватила ручку ножа в кармане, он ждал, когда незнакомка отвернётся, готовился к нападению. — Я Кейт. Сэр, вчера вы вернулись с переговоров таким уставшим. Не удивительно, что мысли путаются. — Я что?.. Вчера? Откуда ты меня знаешь? — Вчера, мистер Хайд. Да, вы многого не помните. Может, вы позавтракаете, и память вернётся? — искренняя надежда светилась в серых как дым глазах, пока прислуга собирала осколки канделябра, стоя на коленях. — С удовольствием… — произнёс мужчина, растянув на лице одну из своих устрашающих улыбок и мысленно добавил: «Лучше утолить голод сейчас. Тогда можно и избавиться от неё со всевозможным удовольствием…» — Вы можете пойти в столовую, когда пожелаете. Всё готово. Обеспокоено взглянув на слегка растерянного Хайда, служанка добавила: — Она на нижнем этаже, сэр. Дверь находится справа от лестницы. Эдвард кивнул, как-то злобно ухмыльнулся, искоса посмотрел на другой прикроватный столик, где лежал его помятый цилиндр, а также очки с тёмными стёклами. Неподалёку от него висело и пальто, которое пока что мало его интересовало. Кейт поспешила покинуть комнату, дабы не разозлить господина ещё больше. Переодеваясь в привычную для него одежду, которая излучала мрак и благоухала предсмертным дыханием, Хайд вспомнил, что Джекилла никогда не переодевали слуги. Нет, конечно, куда приятнее самому одеваться, чем наблюдать жизнь ненавистного ему человека. Но почему этого не сделала служанка в потрёпанном чепчике? Когда он успел её нанять? Что за переговоры, после которых он ничего не помнит о произошедшем? Когда Эдвард окончательно привёл себя в порядок, его мысли начали собираться во что-то более понятное. У него появилось две теории: первая заключалась в том, что Генри, его дом, убийства и прочее — сон. Реалистичный и запомнившийся Хайду лучше, чем его «жизнь», сон. В таком случае служанка говорила правду, и он спустится, отведает свой любимый… Не важно, по запаху Эдвард точно всё вспомнит и заживёт лучше прежнего, осознав ценность жизни благодаря любопытному сну. Эта теория наиболее понятна, логична. И имела немало доказательств. Так твердил разум. Но невозможно игнорировать звериный инстинкт, что зло шептал о реальности всего произошедшего «во сне». Оставалось только проверить, а пока — завтрак. Посередине комнаты стоял круглый стол, ломившийся от количества блюд на нём. Подносы с фруктами, тарелки с аккуратно нарезанным мясом и пестреющим салатом, румяный хлеб, белоснежные варёные яйца, блестящий золотистой корочкой сыр, ароматная рыба с картошкой, различного вида соусы, земляничное варенье и душистый мёд. Стол украшал чайник с ароматным зелёным чаем. В самом углу комнаты затаилась служанка Кейт, ожидавшая его прихода: — Присаживайтесь, сэр. Ваши любимые тосты с сыром, беконом и варёными яйцами. Любезно улыбнувшись, она поставила перед Эдвардом тарелку со всеми перечисленными продуктами — Отравленные? — он ковырнул блюдо ножом, переворачивая, осматривая румяные бока с подозрением. — Что, простите? — Ты слышала мой вопрос. Не притворяйся беспечной овечкой. Кокнуть меня вздумала, а? — неожиданно вскочил он, направляя нож прямо на неё. — Что вы, сэр! Как я могла? — замахала служанка руками. Он хмыкнул, отвернулся и долго не поворачивался, осматривая стол. Потом Хайд повернулся к ней и протянул тарелку тостов, не так давно поставленную перед ним. — Докажи. Съешь это при мне. — Сэр? — Жри, говорю! Жри эти чёртовы буханки! Сейчас! — он так настойчиво тряс блюдце, что с него упала добрая половина завтрака. — Д-да, сэр. Только не волнуйтесь… — Кейт медленно опустилась на колени, надеясь спасти хлебцы. Как только служанка собрала всё, убийца вежливо протянул той тарелку, с которой она и снимала пробу. Снова и снова. Эдвард не уставал произносить: — Значит, этот кусок безопасен. Теперь следующий. — Мистер Хайд, это вкусные и свежие тосты. Не стоит от них отказываться, — едва скрывая слёзы ужаса, уговаривала она. Её глаза могли сойти за счастливые. — Значит, хлеб не способен отправить меня в мир иной, но вот всё остальное… — рассуждал Хайд, вновь поворачиваясь к столу. — Сэр! Поверьте мне, прошу, я и думать о таком не смела! — подавившись очередным куском, захрипела она. — Поклянись мне своей жизнью, — Эдвард вытянул руку с ножом перед собой, закрыв для себя половину лица служанки лезвием. — Клянусь жизнью, — убийца хмыкнул и вернулся к столу, сел, медленно прожевал блюдо. Неопределённо ухмыльнулся и произнёс: — Я поверю. Но лишь из-за этого отменного тоста. Кейт облегчённо вздохнула, услышав его смех над мерзкой шуткой. Она приподнялась и наполнила чашку господина чаем своего любимого сорта. Клубы пара помогли ей прийти в себя, ощутить некое подобие домашнего уюта. — Чай готов. Зовите меня, если вам что-нибудь понадобится. Кейт направилась в спальню, чтобы вычистить всю пыль, заправить постель и наконец-то впустить свет в тёмные владения хозяина. Но вид Хайда насторожил её, неведомая сила заставила остановиться. Он с наслаждением вдохнул аромат аппетитных блюд, поспешно сглотнул едва набравшуюся слюну и приступил к еде, упоительно чавкая, а затем и вовсе погрузился в свои мысли. Точнее, перебирал варианты интересных, особенных пыток. Все, кто имел какое-то отношение непосредственно к нему, Эдварду Хайду, заслуживали лучшей смерти, чем обычное отрубание языка, затем всех частей тела, или банального удушения. Мало кто проявлял интерес к его личности из-за естественного ужаса, омерзительного впечатления, но есть исключения. К примеру, Люси справедливо получила свою минуту славы за то, что подарила ему новые ощущения и голод по изощрённым убийствам. Она была для него ангелом смерти, вдохновением, до тех пор, пока доктор не решил вмешаться и отправить к ней письмо с деньгами, заклиная покинуть город, сбежать от убийцы. От судьбы нельзя убежать, жаль, что люди так и не поняли этого. Интересно, её мясо бы так же таяло во рту, как эта порция? Неторопливо доев румяный бекон вместе с яйцом, мужчина собрался завершить трапезу. Он не замечал стекающего жира на своём подбородке. Эдвард беззаботно прихватил ломоть чёрной буханки, зацепил кончиком ножа кусочек подтаявшего сливочного масла и размазал по свежему, всё ещё мягкому хлебу. Через мгновение мужчина застыл, его брови поднялись вверх, рот приоткрылся, а лицо вытянулось и побледнело. Служанка стояла в оцепенении: «Не припомню, чтобы господин ел масло или брал чёрный хлеб… Да и что его так испугало?» Никогда прежде Хайд не испытывал такого недоумения. Стоило ему лишь коснуться рукояти столового прибора, видения набросились на Эдварда. В таком ярком и живом воспоминании он, Эдвард Хайд, душил какого-то мужчину, кричал на него и бил головой об стол. Немного позже Эдвард выхватил из кармана нож и приступил к отрезанию головы незнакомца. Не резко, а протяжно и медленно, наслаждаясь каждой каплей тёплой крови, что падала на его руки. Хайд не испытывал и капли отвращения, наоборот, его передёргивало от удовольствия, пальцы сжимались вокруг горла, заставляя жертву хрипеть всё протяжнее и громче. Мышечные ткани неспешно разрывались, а Эдвард заливался раскатистым хохотом безумия и упивался звуком крошащихся на части костей. Благоухание крови и загнивающей плоти, что источало бездыханное тело, только распаляло интерес. Глаза мужчины выпучились, щёки заалели от усилия лёгких совершить мучительный вдох. Хайд отпускает бледное тело. Когда чудовище внутри блаженно вдохнуло, видения оставили Эдварда Хайда. Всё это время он размазывал масло по буханке хлеба с лицом не то ужаса, не то крайнего удовлетворения. Кейт ещё больше заволновалась, осторожно подошла к Эдварду: — Сэр, с вами всё в порядке? Молчание, нагнетающее тревогу, казалось служанке вечностью. — Мистер Хайд? Эдвард вздрогнул, без колебаний положил нож на стол, выдохнул. Шум в ушах вместе с визгом умирающих и дрожью металла то становился громче, то затихал. Голоса, лязг оружия, смех, вызываемый в нём мольбами о пощаде, давили на Хайда. Но он терялся в ощущениях: вместе с естественной от видения картины жажды крови Эдвард чувствовал необъяснимый ужас. Убрать свидетелей, избавиться от этой заботливой овцы немедленно — всё, чего он хотел. Но нет, если он промедлит, стоя с нацеленным ножом, то не только выдаст себя, но и не сможет продумать дальнейшие действия. Остался один вариант — попробовать казаться человеком некоторое время. Почему бы и нет? Навык маскировки в любой момент спасёт его жизнь, а жертвы никуда не убегут. Всегда можно заколоть служанку в тёмной тихой комнате. Заметив обеспокоенную Кейт, Хайд с трудом поборол свой душевный порыв наброситься на неё, заколоть. А затем убежать из дома в поисках людей, которым в скором времени посчастливится встретится с самим Эдвардом Хайдом, убийцей во тьме. Мужчина прокашлялся и произнёс: — Принеси воды. Радостный кивок. Хвала небесам, что её господин держит себя в руках. Никто ничего не заметит. Кристально чистая вода наполнила гранённый стакан, выполненный на заказ специально к юбилею хозяина. Вот так, теперь служанка может быть спокойна, у Эдварда была длинная ночь, а обезвоживание переполнило чашу терпения. Ему нужен отдых. — Держите, сэр. — С-спасибо, — в его голову первым делом закралось совсем другое слово на букву «с». Отпив пару капель, Хайд вытер рот тыльной стороной ладони и собрался с мыслями. Что он помнит о своей жизни? Ему тридцать два года. Не женат, детей нет. Не знает ничего о своём прошлом. Родители, детство, знакомые?.. В голове царит бездна. — И, Кейт! — крикнул Эдвард, уходящей в неизвестном ему направлении, служанке. — Да, что такое, сэр? — Объясни мне, что произошло…- он хотел сказать: «Со мной», — но понял, что будет нелепо выглядеть со стороны и удачно перефразировал: — …Вчерашним днём. Расскажи мне о нём как можно больше. Секундная заминка, и вот служанка приняла важный вид: — Хорошо, мистер Хайд. Итак, вчера утром вы весь день ходили по комнатам, искали важные документы для завершения своей работы. Всё повторяли, что вас нельзя беспокоить. Вам была нужна концентрация и абсолютная тишина. Вы попросили меня принести завтрак в кабинет, где усердно что-то писали, а через полчаса вылетели из дома, что-то пробормотав про дело всей вашей жизни. Около трёх ночи вы вернулись вымотанным и еле волочили ноги, попросили горячего чая и отправились в спальню. Если бы я верила в оживших мертвецов, то прогнала бы вас с порога, перекрестилась и облилась святой водой. Вы не были похожи на себя, мистер Хайд, выглядели и вели себя точно так же, как сегодняшним утром. Когда я зашла в комнату с подносом зелёного чая и ваших любимых кедровых орехов, вы, мистер Хайд, уже мирно спали в своей постели. А сегодня утром проснулись и, как я вижу, забыли весь вчерашний день. Не удивительно. Это всё усталость, я давно говорила вам перестать трудиться над этим вашим «открытием всего человечества». Боже, что же вы задумали! Изучать человека, когда он спит. По мне, так он просто отдыхает и мечтает. А с закрытыми глазами чего только не привидится… — Дело всей жизни… Усталость… Сон… Теперь иди, Кейт. При упоминании дела всей жизни или любимого лакомства он ничего не мог вспомнить. А новость, что он проводит исследования над спящими, поразила. Эдвард упорно смотрел на столовые приборы, словно требуя от них ответа. — Да, сэр. Если что-то понадобится, только… Раздался настойчивый стук. Били упорно и нетерпеливо. — Я открою, мистер Хайд. Кто бы это мог быть?.. Прислушиваясь к звукам на улице, Кейт впустила в дом неожиданного гостя. В коридоре стоял пожилой любезно улыбающийся мужчина. Он учтиво поклонился служанке и с невинным выражением лица сказал: — Здравствуйте, прошу простить за беспокойство в столь ранний час. Не могли бы вы подсказать неосторожным путникам, где мы сейчас находимся? — И вам доброе утро, сэр. А куда вы хотели бы попасть? — облокотившись о приоткрытую входную дверь, дама терпеливо ждала ответа. — Возможно, вы знаете, как выехать на М стрит? — M стрит? Простите, сэр, но я помню все дороги по ближайшим прилавкам, домам и памятникам. Не по адресам. — Как жаль… Там нет никаких лавок или достопримечательностей. А знаете ли вы улицу, на которой живёте? — Нет, но не спешите уходить, возможно, это знает хозяин дома, — она поджала губы в сомнении. Всё это время Эдвард подслушивал разговор, а когда его собирались позвать, то в одно мгновение оказался перед гостем. Пула он узнал из своих «снов», это был дворецкий Генри Джекилла. Видения снова окутали его разум. — Здравствуйте, сэр. Вы, наверное, и есть хозяин? — глаза Пула сощурились, подозрительно вглядывались в тёмную душу Хайда. — И вам доброе утро. Да, это я… — в воздухе повисла неловкая пауза. «Как же мне спросить его? Существует ли Джекилл на самом деле? Или совпадение?» Вдруг его взгляд упал на конверт в руках старого дворецкого, мужчина заметил это и сказал: — Я ещё раз прошу прощения за столь ранний визит, если бы не поручение моего господина…-Пул помахал конвертом перед лицом Эдварда. Хайд стиснул желваки, сдерживая рык, и старался не представлять, переливающиеся кровавым блеском, внутренние органы слуги. Соблазнительно лежащие на дороге, и предварительно хаотично раскинутые им. Дворецкий ничего не заметил, увлёкшись рассказом о своём странном пробуждении: -…дверь приоткрылась, я был ни жив, ни мёртв, готовился к встрече лицом к лицу с грабителем, а посетителем моей спальни оказался мой хозяин, доктор Генри Джекилл! — в унисон с хриплым хохотом, раздался сдержанный смешок служанки. Эдвард замер, на мгновение его пробрала дрожь: «Только бы старик не спятил…» — Вы сказали «доктор Джекилл»? — вопреки желанию Хайда, слова сорвались с языка. — Да, это мой господин. Вы знакомы? — сомнение и удивление смешались в глазах Пула. Теперь нужно как-то объясниться. Кому там предназначено письмо? Некому другу на улице M стрит? К сожалению, он не знал об этом адресе ничего. А свой адрес? Туман почти рассеялся. Табличка с адресом скоро станет видна… Вот и название… — Коротко, в узких кругах он известен своим профессионализмом. Кстати, вы ведь спрашивали адрес моего дома? X стрит, — на слове «профессионализм» он едва сдержался, чтобы не засмеяться, в память врезались картины провалов доктора. — Что ж, с ним и не может быть иначе. Большое спасибо, мистер… — Хайд, — подсказала служанка в один голос с Эдвардом. — Подождите, сэр, вы ведь сказали, что он — доктор? У моего господина случился провал в памяти, думаете, ваш хозяин сможет ему помочь? — первоначальным желанием Хайда было заткнуть её слишком часто открывающийся рот. Желательно, острым концом кинжала, чтобы наверняка. Но затем в его голову закралась мысль, что это единственный разумный способ встретиться с Джекиллом и прояснить все обстоятельства. — Да, несомненно. Мистер Хайд, если вы не заняты сегодняшним утром, то я могу заехать за вами на обратном пути, тогда вы лично увидитесь с доктором. — Прекрасная идея, как раз сегодня я полностью свободен! — утвердительная интонация, но немой вопрос в глазах, обращённый к Кейт. Получив кивок от прислуги, он пожелал Пулу счастливой дороги и запер дверь на два оборота. Через полтора часа раздался вежливый стук, служанка впустила гостя. — И снова здравствуйте. В нашу прошлую встречу я совсем забыл о своих манерах. Как вас зовут, мисс? — всего лишь «мисс», вместо «миссис», а дама уже чувствует себя моложе. — Здравствуйте, сэр, моё имя Кейт. А ваше? — обычно так и происходит, но прислуга Хайда осталась холодна и ничем не выказала радость от того, что её ещё называют «мисс». — Зовите меня Пул. Где же ваш господин, мисс Кейт? — Я уже здесь, - Эдвард надел своё единственное, потрёпанное самой жизнью, пальто, поместил на голову цилиндр, нацепил очки с тёмными стёклами и подошёл к Пулу, опираясь на верную трость. — Значит, едем, - слуга оглядел его, любезно кивнул. Когда дворецкий отвернулся, седая бровь поднялась в неодобрении. Всю дорогу, с того момента, как каблук Хайда коснулся ступеньки экипажа, царило нагнетающее молчание. Осознавший своё прошлое мужчина задумчиво разглядывал трость, поставленную между сведённых колен. Пул начал вежливый разговор: — Хорошая погода, не правда ли? Эдвард медленно повернул голову к собеседнику и мечтательно вздохнул: — Да, этот запах неизбежной смерти в тумане, где беззаботно играют дети. Видимо, это и означает «играть со смертью». Но только в Лондоне вы с малых лет приучаетесь к тонкостям сей затеи. Одни дети радостно едят заботливо разбавленный окисью свинца хлеб, а потом так забавно корчатся три дня от диареи. Другие падают на месте и теряются в кислотно-оранжевом тумане. Беспощадная жизнь не оставляет, заставляет слепнуть от дневного света, пока милостивая смерть не заберёт светлые души. Да, сэр, погода в Англии всегда будет прекрасна. Дворецкий сразу вспомнил своё сегодняшнее пробуждение и страх. Они показались столь глупыми, что его невольно пробрал нелепый смешок. Хайд вырвался из своих рассуждений и вторил Пулу бархатным смехом. Дворецкий обрадовался, что везёт этого странного типа к своему господину, доктор сможет помочь. Возможно, благодаря приобретённой в их диалоге копне ещё более седых волос, он уберёг другого человека от подобных разговоров. Только бы доехать до дома, зайти в свою комнату, достать давно спрятанные травы, успокаивающие его сердце в самые волнительные этапы жизни, заварить крепкий напиток и позволить хозяину заняться работой.