HJ8

Генри и Эдвард очнулись на полу гостиной, друг напротив друга. Их разбудили часы, пробившие восемь утра. - Что произошло? Хайд?-доктор первым подал голос, испуганно вглядываясь в Эдварда, без единого движения лежащего на полу. - Джекилл, это было нечто. Мы вдвоём прошлись по всем местным пабам и борделям, устроили пьяную драку за одну красивую блондинку, и еле добрались до гостиной,-мечтательно произнёс мужчина, приподняв голову. - Твой юмор не уместен,-Генри продолжал лежать. - Я и не шучу,-Хайд уже сидел на полу, с интересом наблюдая за быстро меняющимися эмоциями на лице Джекилла. - Хайд...-вымученно сказал он, сверля взглядом потолок. - Да мы выпили того раствора и, видимо, грохнулись без чувств. Мне кажется, или ты перепутал тот порошок с сильнодействующим снотворным?-спросил Эдвард не без тени злобы, возвысившись над Генри. - Должно быть, это побочный эффект. Связь разрушена? - Сейчас и узнаем...-Хайд вынул излюбленное лезвие из неизменного кармана пальто и сделал длинный, почти ровный, порез от начала ладони до подушечки указательного пальца. - Ау! Ты... да как ты!..-Джекилл поёжился, рану нещадно защипало, кровь стекала по рукаву рубашки. - Я не виноват. А вот твоя мешанина не исправила твоих ошибок,-Эдвард с нескрываемым самолюбованием убрал нож на прежнее место, и выделил особой обвиняющей интонацией "твоя" и "твоих". - Но ведь компоненты так тщательно отбирались, я шагу лишнего не сделал в приготовлении формулы... Почему? - Ты это сварил, ты и узнавай. Я даже не разбираюсь в названиях всех этих порошков,-он свысока посмотрел на Джекилла. 
Тот пытался остановить кровь, затем стереть её, размазав алое пятно ещё больше. Вздохнув, доктор поднялся. - Чёрт, моя голова... -прошипел от ноющей боли Генри. - Хоть мигренью мы не делимся. - Хайд, она будто раскалывается. Ты можешь сходить в аптеку?-Джекилл подошёл к другому креслу, всё время держась за голову. Его черепная коробка уменьшалась в такт язвительным словам собеседника. - Я ничего не делаю просто так, по доброте душевной,-скалясь от явного превосходства, произнёс он. - Чего ты хочешь?-он потирал переносицу и разглядывал торжествующее воплощение зла сквозь пальцы. - Желал бы забыть о твоём существовании. Но сейчас мне нужно другое,-Эдвард вскочил и надменно оглядел собеседника. - Что именно тебе нужно?
 Тишина появилась неожиданно. Невидимые руки тянулись изо всех щелей, она сдавливала горло и ограждала от всего простого, домашнего, что было в гостиной. - Нет, я ещё не решил. К тому же, наблюдение за твоими страданиями - обязательное условие. Голова загудела сильнее. - …Пусть так, только не вздумай медлить!-мысленно он выталкивал наглеца из дома. Приподнялся, хватаясь за пульсирующий висок, и отказался о этой идеи. Направился в спальню, чтобы лучи солнца не застали его. - Меня уже нет!-пропел мужчина, закрыв входную дверь. "Жаль, что ненадолго",-вздохнул доктор. Вернувшись с прогулки, Эдвард встретился с Пулом. Слуга проводил Хайда в спальню Генри и оставил их одних, шепнув убийце напоследок: "Господин нездоров, и ему нужен полный покой. Постарайтесь слишком уж его не волновать". Джекилл восседал на тёмном кожаном кресле в углу. Он поприветствовал вошедшего осторожным кивком и тут же поморщился от нового приступа боли. Затем спросил Эдварда, куда делось его пальто, что обычно висело на локте мужчины. Он вручил Генри записку: "19 ноября, день начался необычно: Джекилл не стал докучать меня ранним подъёмом. Даже не заваливал расспросами о моих предположениях по поводу секрете формулы. По крайней мере, не всё утро. Нет, Джекилл отправил меня в аптеку, а сам решил пострадать от головной боли. Я выскочил на улицу и наткнулся на это. Снег. Белый, мелкий и липкий. Таким я запомнил его впервые, когда снежинки облепили мои очки и лицо. Светлый, многочисленный и ободряющий. Я молча стоял под снегопадом, снег таял на щеках, укрывал цилиндр, лез в глаза и заставлял несколько раз протирать стёкла. Улица превратилась в царство белой пустоты, здания становились всё светлее. Больше всего снежинки напоминали мне людей. Они такие же назойливые, упрямые и раздражающие. А ещё лезут не в своё дело со своими светлыми намерениями, решают, как тебе жить, пытаются проникнуть в самую душу... Летящие комки снега не настолько могущественны. Кроме того, у снежинок есть одно качество, которое мне очень нравится и которое отсутствует у людей. Это их осознанное стремление к неизбежному. Они летят вниз, не сопротивляясь. Они сияют и не думают о тех, кто считает их назойливыми. Снежинки смело парят в мою сторону, понимают, что бесполезно прятаться и метаться. Им всё можно простить за одну только искренность. Люди другие. Они скрываются от самих себя, боятся своей же тени, не хотят признать, что кара неизбежна. Я не питаю ложных надежд, когда появляется первый прохожий. Он не радуется снегу, его нос угрюмо дёргается, а пустая голова скрывается в дырявом, как его голова, пальто. Все они одинаковые. Им противно всё, что отличается от серого цвета. Бросаю цилиндр в сугроб и продолжаю стоять. Без малейшего движения. Да, как ни прискорбно, снежинки - мои единственные жертвы в это утро. В них нет крови, они не состоят из плоти. Но, закрыв глаза, можно вообразить, как люди, обезумев, бегут ко мне, слетаются, будто вместо меня лежит куча золотых монет. Они сталкиваются со мной, их кожа разрывается, кости трескаются и ломаются с хрустом, похожим на шелест костра, а горячая кровь растекается по моей одежде… Зачем мне вообще это пальто?.." - Почему? Почему ты снял верхнюю одежду?-Джекилл оторвался от увлекательного чтения и взглянул на любителя снега с осуждением. - Ты разучился читать? Здесь же всё написано!-Хайд возмущённо приподнял бровь, выхватил альбом из рук доктора и ткнул им в уставшее лицо. - Философский взгляд на жизнь не объясняет твою безответственность,-Генри тяжело вздохнул, отодвинул бумаги и со всем своим снисхождением оглядел собеседника, продолжая сидеть в кресле. - Можно выражаться понятнее?-Эдвард сделал негласное предупреждение о том, что находится на грани: блокнот захлопнулся с особо резким звуком. - Да. То, что ты видишь в снежинках людей, не означает, что ты можешь так объяснять свою беспечность,-Джекилл болезненно скривился и покосился на Хайда, явно не заметив поданного ему знака. - Как - так? Делать то, что я хочу? Ах, да, ты ведь забыл, каково это! - Прекрати! Моя жизнь протекает так, как решаю я,-Генри вскочил, топнул ногой и заходил по комнате каким-то нервным шагом, сжав зубы от ярости и мигрени,-Сейчас ты ответственен не только за себя. Будет скверно, если кто-то заболеет после очередной прогулки. - Я и не начинал. И мне тяжело заразиться, я ведь Эдвард Хай...Апчхи!- этого Эдвард никак не мог ожидать. Он ведь только снял пальто вместе с цилиндром, больше ничего. Хайд не знал, сколько он стоял под снегом, но, должно быть, достаточно долго. - Ах, ты за... Апчхи! Из-за тебя я вынужден отложить работу. В который раз! - Тебя никто не заставляет работать. И обычно чихают на правду. С чего ты взял, что мы заболеваем? - Вот с того, что... Апчхи! Да, с этого, именно с этого. Первой наступает заносчивая головная боль. Теперь - насморк, её верный спутник. И виной нежеланных гостей являешься ты! - Даже если всё так, то почему ты бесишься? А сам вечно твердишь, какой ты специалист! Для тебя вылечить человека как для меня - зареза... Апчхи! Да чтоб эту болезнь! - Вот, видишь! Насморк практически никогда не проходит сам собой, придётся ждать или идти в аптеку. Ты ведь был там? - Да, эти люди заламывали цену, но я заставил их спуститься с небес... Апчхи!.. на землю,- отвечал убийца, даже не пытаясь скрыть довольной ухмылки. На мгновение Джекилл забыл о боли и попытался повысить голос: - Что - что ты сделал?! Ты угрожал им?-"Чёрт, почему я отправил его туда? Почему не попросил Пула?"-он продолжал ходить туда-сюда и настойчиво тереть виски. - Нет, мне не пришлось. На столе сидела девушка и сказала, что я был здесь прежде, она хотела... Апчхи! Апчхи! Апчхи!.. Чёрт! О чём я? "Дочь Мориса узнала Хайда! Каким образом? Он же не сбегал в тайне?.. Нет, Пул бы доложил. Неужели она подозревала во мне это, когда я, ещё не разделившись с моей тёмной сущностью, заходил туда?"-доктор в страхе ждал дальнейших слов, пока не понял, что Хайд позабыл тему разговора. - О Луизе, это дочь аптекаря. Она не в своём уме, лучше опустить подробности. - Да? Мне она казалась абсолютно нормальной. В общем, она протянула мне... Апчхи!.. это и сказала передать тебе,- желтоватые склянки так и манили к себе, в них хранилась бесцветная жидкость. - Что... Апчхи!.. это такое?-на препарате было указано название и срок годности, ничего более. - Не знаю, я не... Апчхи!.. открывал,-Эдвард не мог понять дрожание рук Генри, когда тот принял одну из склянок. - Какая-то смесь... "От головной боли"! Как она узнала?- Джекилл не доверял этой девушке. Не из-за странности, скорее из-за больного взгляда на каждого, словно она смотрит не на человека, а в пустоту, и её предсказаний. Вроде: "Берегись, ты сегодня упадёшь!" Генри весь день боялся, старался быть внимательным, чтобы ни разу не упасть. А потом он свалился с кровати, как только заснул. - Ты этого не заказывал?-на всякий случай спрашивает доктор. - Нет. - Апчхи!.. Быть может, совпадение?-сказал Джекилл, не показывая своего интереса и одновременно узнавая мнение собеседника. - Вряд ли. Она не вела себя странно, как я и говорил, но... Апчхи!.. Она смотрела на меня так, будто знает что-то важное. Никого не посвящал в суть нашего эксперимента? - Нет, я никого не посвящал в суть моего исследования,-он особенно выделил слово "моего". - Уверен?-но эта интонация осталась без особого внимания со стороны собеседника. - Да, однозначно... Апчхи!..-Генри начинал раздражать этот насморк. И почему он ответственен за все проделки Эдварда? - Тогда есть какие-то... Апчхи!.. предположения?-устраиваясь в тёмном кресле напротив доктора, поинтересовался Хайд. - Нет, я не знаю, как и от кого ей удалось выяснить, что у нас мигрень. Но я положительно спокоен. Она уже предсказывала будущее... Апчхи!..-констатировал очевидное Джекилл, всей душой желая поскорее закончить разговор. - Чушь. Зачем люди придумывают оправдание тому, чего понять в принципе не могут? - А ты можешь?.. Апчхи!.. Судя по твоим возмущённым высказываниям, ты - не представитель человеческого рода? - Если бы мог, то сказал бы, а не могу - так молчу и думаю. Да уж человечнее некоторых... Апчхи!.. - Боже, убийца читает мне мораль! - О Дьявол, моим создателем оказался человек, заключённый в клетке стереотипов,-завёл глаза Эдвард. - Ты закончил?-осадил его Генри. - Повторяю, я и не начинал,-лениво оправдывался Хайд. - Перестань сейчас же! Придётся работать сообща, нравится тебе это или нет. - Вот именно, хватит прятать от меня свои исследования... Апчхи!.. И ещё кое-что. Если от твоего здоровья зависит моё здоровье, то я хочу знать, что за дрянь ты пьёшь!-с этими словами Эдвард вырвал склянку из рук Генри и одним глотком осушил наполовину. - Хайд, постой!-закричал Джекилл, с опаской и отвращением наблюдая за тем, как Хайд поглощает раствор. - Ммм, отдаёт корицей. Вот, я не жадный,-Эдвард вытер рот тыльной стороной ладони и протянул остатки смеси Генри. Джекилл с презрением схватил её большим и указательным пальцем, морщась и указывая на стекло. - Безусловно! Теперь мне нужно пить лекарство из этой полупустой баночки. Да она же вся в твоих слюнях! - Ничего подобного, тебе кажется. - Мне принести микроскоп?..Апчхи!..-Генри уже собирался направиться в подвал за этим приспособлением, как вдруг Эдвард снова выхватил из его рук склянку и с наслаждением облизал её горлышко снаружи. - ...Теперь хоть есть за что меня осуждать,-самодовольно ухмыляясь, Хайд поставил её на прикроватную тумбу и ушёл. - Безумец,-Джекилл вздохнул, извлёк из кармана носовой платок, вытер склянку. Скривился и осушил её полностью. Ближе к вечеру, оба почувствовали сильное недомогание. Генри, хоть он и не переставал ворчать на Эдварда, несколько раз спросил того о самочувствии, даже осмотрел горло. Диагноз не изменился - всё та же простуда. Вызывающая сильную головную боль(теперь у обоих мужчин) вместе с жаром, сбивающая с ног, спутывающая мысли простуда. Джекилл не вчера родился и он уже достаточно давно был доктором, чтобы знать, какие симптомы бывают у простуды. Но на какую-то другую болезнь "побочные эффекты" не указывали. После пятнадцати минут добротного скандала было принято решение переждать ночь. Но оба должны выспаться в относительно комфортных условиях, поэтому Хайд пробудет в спальне для гостей, а доктор - в своей собственной. Посреди ночи Генри настиг кошмар: "Большой роскошный особняк. В нём устраивается бал для всех знатных и не очень персон. Здесь можно встретить как приближённых Её Величества, так и своего соседа. Джекилл зашёл сюда вместе с Эммой, она всё время улыбалась. Как только влюблённые прошли в центр зала, их обступили люди. Всё шло своим чередом. Медленные, осторожные движения под звуки оркестра продолжались в его грудной клетке даже тогда, когда все разошлись по парам или компаниям. Генри обернулся к Эмме, чтобы поблагодарить за танец, но толпа разлучила их. Он хотел и не мог найти её. Его взгляд прошёл по всем макушкам, к несчастью, среди них не оказалось той единственной, с аккуратными рыжими прядями. Отчаявшись, доктор стал оглядываться в поиске знакомых лиц. Наконец, он натолкнулся на Джона, узнав того со спины. - О, Джон, какая встреча! Ты давно здесь? Случайно не видел Эмму? Я танцевал с ней всего мгновение назад, но мы разделились. В ответ - ни звука. - Джон? Джон? Ты меня слышишь?-Джекилл вежливо потрепал друга по плечу и со странной лёгкостью развернул того к себе. - Ах, Генри, какая неожиданность! Нет, я не видел Эмму, но я провожу вечер в компании одной прелестной дамы,-Генри остолбенел. Сначала он подумал, что ему показалось. Это было наваждение. Мужчина вглядывался во внешний вид друга, охваченный ужасом. Лицо Джона странным образом преображалось: кожные ткани разлагались на глазах, мясо гнило изнутри... Джекилл отвернулся, посчитал до десяти, несколько раз ущипнул себя, задержал дыхание. Убедившись, что это сон, Генри старался сохранить спокойствие. Всё помещение затряслось. Он закрыл глаза, снова посчитал до десяти, а когда открыл, то обомлел: головы всех людей преобразились до неузнаваемости. Вместо обычных лиц появились вещи. Вот прошёл его приятель Морис-ходячая книга, на которой было написано каллиграфическим почерком: "Здесь вы не найдёте ничего нового", Джекилл обошёл своего друга со спины и увидел другую надпись "P. S. Я плохой лжец". За ним пролетела девушка-воздушный змей, в тонком розовом платьице, за ней чуть ли не катился человек-камень, толкая весь этот сброд. - Это что? Маскарад?!-непонимающе вскричал Генри. - Ну что ты, друг, что ты. Здесь же Её Величество...-шептал ему адвокат. Доктор обернулся и почувствовал, что начинает седеть. Джон предстал перед ним как длинный и тощий мужчина, тело которого постепенно заменилось тростью с мягким набалдашником вместо головы. - Эмма!-закричал он изо всех сил. Все предметы интерьера взглянули на него, как на умалишённого. Он почувствовал себя глупо, одиноко, заброшено. - Родной, ты в порядке? Я отлучилась на минуту, поздороваться с миссис... Генри?-произнёс такой знакомый голос. Его будущая супруга предстала перед ним в виде огромного обручального кольца. Конечно, они ведь скоро поженятся. Но это зрелище... Вместо тела - золотой ободок, на котором выгравировано "Вместе навсегда", вместо глаз - два изумруда, которые с непониманием осматривали будущего супруга..." Генри проснулся от собственного вопля. - Сэр? С вами всё хорошо? Я слышал крик,- дворецкий, в строгом костюме и с неровно завязанной бабочкой, стоял в дверном проёме, готовый к приказам. - Ох, Пул... Да, да, я в порядке,-тёмные пряди то и дело норовили попасть в глаза. Джекилл раздражённо поправлял их. - Вы уверены? Вам принести воды?-в обеспокоенных глазах отражался огонь канделябра. - Уверен. Нет, благодарю. Доброй ночи Пул. Я постараюсь больше не кричать,-он слабо улыбнулся. Оба понимали, что это обещание невыполнимо. Вскоре Генри заснул и открыл глаза только под утро. К его огорчению, состояние здоровья ухудшалось. Джекилл собирался пойти к Хайду, чтобы проверить его состояние, но понял, что не может даже поднять голову. Он будто и не спал вовсе. Веки слипались, он снова провалился в ночной бред. "Его окружали осуждающие взгляды. Доктор не знал, что делать. Он искал, искал, и с к а л знакомые голоса, называл имена и фамилии всех своих приятелей, но нашёл лишь Мориса, Джона и Эмму. Вновь. И все они вели себя совершенно естественно, а вот окружающие вещи интересовались, почему Генри "так странно одет". "И мне это говорит кухонная утварь". Блуждания продолжались час, два, три. Все разошлись, стало темно, хоть глаз выколи". Джекилл вновь проснулся. - Очнулся таки...-прохрипел грубый бас. Эдвард около пяти минут стоял и ждал пробуждения Генри. Оказывается, смотреть, как морщится и мечется во сне создатель намного интереснее, чем изучать узор обоев. - И давно ты находишься здесь?-Джекилл приподнялся с постели и дёрнул плечами - даже одеяло казалось ему ледяным. - Нет,-уклончиво ответил Хайд. - Что-то произошло? - Скажу прямо. Твоё "само пройдёт" не сработало, стало только хуже. Думаю, ты уже не понаслышке понял это. Что будем делать?-его состояние мало отличалось от самоощущения Генри, однако, он смог встать с постели, пройти по полу(Джекилл даже знать не хотел, насколько он холодный) и задать вполне адекватный вопрос. Мужчина не знал, стоит ли после этого уважать врага, но он больше не станет его недооценивать. - Я не знаю, Хайд. Обычно простуда не прогрессирует во сне. К тому же, от тёплого одеяла температура должна была упасть. Это так странно,-словно в подтверждение слов Джекилла, Хайд чихнул. - Отлично. Теперь я заражён "неисследованной болезнью". И сколько нам осталось?-иронично спросил Эдвард. - Говорю же, я ничего не знаю. Но это навряд ли смертельно. Обычный вирус, который мутировал на фоне ослабшей иммунной системы. - Послушай, я спрашиваю тебя по делу, а ты уводишь меня в свои научные дебри. Если тебе так уж хочется языком помолоть, то пожалуйста. Только подвинься,-Хайд сдался его словесным пыткам, так как в следующую секунду он понял, что сможет уйти отсюда только в том случае, если поползёт. Мужчина присел на край постели, два раза хлопнув по ней рукой. - Что? - Тебе нужно всего лишь переместить свою тушу немного влево, мне места хватит. - Места для чего?-Джекилл непонимающе смотрел на Хайда, словно он - призрак с того света. - Не знаю, ты такой из-за сна, болезни или ты всегда впадаешь в ступор, мне это всё равно. Проговорю всё по буквам: я л я г у з д е с ь,-Эдвард наблюдал за меняющимся выражением на лице Генри со злорадством. Пока доктор собирался с мыслями, мужчина уже забрался на постель, поджав под себя ноги. - Предположим, что ты забыл об элементарных правилах этикета. И, вполне возможно, собирался спросить у меня разрешения. Так вот, я тебе этого не разрешаю. Твоя комната прямо за этой дверью. С точно такой же кроватью!-Джекилл пихал его в бок, пытаясь скинуть с постели. После каждого тычка он загораживался руками, опасливо наблюдая за мужчиной. - Не кричи, ты не в моём вкусе. Говорить с тобой и стоять - тяжёлые вещи и по отдельности, а вместе они меня уничтожат. Так что подвинься и не бубни,-Хайду наконец надоела эта щекотка, он слегка ткнул Генри, заставляя его сдвинуться на пару сантиметров влево. - Только попытайся снова пихнуть меня или как-то поранить. - Поверь, если мне этого захочется, то ты и слова сказать не успеешь. И поделись одеялом,-Эдвард потянул руку к краю одеяла, но доктор закутался в него полностью. Убийце не было холодно, но ему доставляло особое удовольствие наблюдать за реакцией создателя. - Нет, оно только моё,-Генри вцепился в теплоту ткани, не желая делиться ей. - Ну же, Джекилл, когда-то ты говорил мне так и про своё тело. Как видишь, ничего такого не произошло, и...-Хайд медленно положил руку на одеяло и начал тянуть на себя. - Ничего?! Ничего не произошло, ты собираешься сказать именно это? Моя жизнь разрушена, карьера сломана, и я скрываю в своём доме убийцу, умирая от холода и бессонницы! "Попытки свести всё в шутку абсолютно не работают, непробиваемый объект",-делал мысленные пометки Хайд. Одеяло почти что укрыло его. - Подожди... Так это ты кричал посреди ночи?-он немного изменил тактику. - Я не кричал, это всё лихорадочный бред. "Не спорь, не нужно. Поддакивай и наблюдай",-решил Эдвард, намереваясь сбить оппонента с толку и заполучить желаемое. Он потянул одеяло к себе. - Расскажи,-попросил он, заинтересовавшись. - Там, по сути, нечего рассказывать. На балу Её Величества все приглашённые люди обратились в предметы. Было довольно забавно наблюдать за некоторыми, но, когда голоса знакомых звучали из какой-нибудь вещи, то становилось не по себе. Сейчас это уже не так страшно, но там, во сне, меня сковало ощущение, будто я здесь один и ничто... - Никто не придёт на помощь,-закончил за ним Эдвард, едва заметно дрогнув. - Откуда? Такие сны посещали и тебя?-Генри приподнялся с постели. - Нет, ты бормочешь во сне,-усмехнулся Хайд. - Тогда у тебя потрясающий слух,-подметил Генри. - А ты сомневался? Ладно, по правде говоря, ты это кричал,-махнул рукой Хайд, разваливаясь на кровати. - Боже... Что же ещё я говорил?-Джекилл прикрыл ладонью лицо, желая провалиться сквозь землю. - Скорее, ты звал. Называл имя "Эмма" несколько раз подряд. А, когда я пришёл, то вообще осыпал кого-то ругательствами.
Этого Генри совсем не помнил. - Когда это было? - Несколько минут назад,-прикинул Эдвард. - А как именно я высказался? - "У, тварь..." По-моему так. Естественно, это не предел совершенства, над этим ещё необходимо работать, но это было... Что смешного?-Хайд с удивлением наблюдал за смеющимся создателем. Зрелище было трогательным и жалким одновременно. - Ты... Ха-ха... Ты всё не так понял! Я говорил "кухонная утварь". Утварь, понимаешь? Ха-ха-ха...-Эдвард схватил подушку и кинул её в хохочущего доктора. Потом приложил руку ко лбу Генри, тут же её отдёрнув - в температурах их тел была колоссальная разница. - Чёрт, у тебя не лоб, а печка какая-то!-заключил Хайд. - Я предупреждал насчёт причинения мне вреда... Ох, и правда, температура поднялась,-из глаз Джекилла сочились слёзы. Дверь отворилась, впуская дворецкого. - Сэр, доброе... Доброе утро, господа, хорошо, что вы здесь вдвоём. Сэр, вы помните, как я уходил на рынок?-Пул ходил совершенно бесшумно, то была отличительная черта слуги, позволяющая господину иногда просить его спускаться на кухню за съестным и возвращаться, не издавая и звука. - Да,-ответили они в один голос. - Простите, мистер Хайд, но я обращался к доктору Джекиллу. - Да, разумеется,-Эдвард отвёл взгляд. - Так вот, ту приправу, наконец, привезли. Постараюсь прийти как можно скорее, но я могу попросить Кейт остаться с вами,-перед глазами возникла картина с вечно болтающей и болтающейся по всему дому женщиной. - Нет, спасибо, Пул, сами справимся,-ответил Генри. Дворецкий понимающе взглянул на Джекилла, незаметно качнул головой в сторону Хайда и поклонился. - Как пожелаете, сэр, выздоравливайте. Дверь захлопнулась. За ней послышалось: ''Эх, молодость, молодость!..'' - И что ты наделал? Мы могли попросить его остаться, а теперь нам даже воды в предсмертный час никто не подаст,-обвинял его Эдвард. - Могли, но тогда бы я не смог экспериментировать без опаски,-рассудил Джекилл. - Ты же сам мне говорил, что тебе нельзя вставать. - Мне нельзя, но для тебя это не составит труда,-спокойно возразил Генри. - С какой это радости?-возмутился Эдвард. - С такой, что я - твой создатель, а от каждого создания должна быть какая-то польза. Отныне ты приносишь мне воду и растворы из лаборатории. Хайд, разумеется, не был в восторге от такого поручения. Угробить полжизни на служение... - Не дождёшься,-рявкнул он. - Прими решение, Хайд. Сам я не встану, а долго без воды не протяну. И настанет мучительная смерть от обезвоживания. О такой ли кончине грезит убийца? - Я тебе уже говорил? Ты зануда. С большой буквы,-когда он ушёл, Генри несказанно обрадовался наступившему часу тишины. День прошёл смутно, время исчезло, остановилось. Утро походило на день, вечер - на ночь. Хайд, безусловно, помогал Джекиллу с различными порошками, смесями и капсулами. Также он, превозмогая ломоту во всём теле, уходил за водой каждые три часа. Сейчас доктор, как никогда прежде, бесил его самим фактом своего существования. Ночью ни Генри, ни Эдвард не могли заснуть. Каждый чувствовал себя на грани истощения, периодически раздавался кашель. Джекилл страдал от пробирающего до костей холода, в то время как Хайда изматывал жар. Единственное, что отвлекало, так это непринуждённые разговоры. Рядом стоял графин с ледяной водой, Эдвард выпил больше половины за последние десять минут. - Хайд? Хайд, послушай, это очень важно,-слабо прохрипел Генри. - Что такое, Джекилл? Уже хочешь составить новое завещание?-иронично напомнил о былых временах Хайд, поставив графин на место. - Вовсе нет. Если сейчас ничего не предпринять, то либо не дотянем до утра, либо заболеем настолько сильно, что всё завершится летальным исходом. - Как я понял, итог один и тот же?-отвернувшись лицом к графину, пробормотал Эдвард. - Именно. Пул сейчас спит, не нужно его лишний раз беспокоить. Не мог бы ты спуститься за... - Опять? Пятый стакан кипятка за ночь, Джекилл!-раздражённо воскликнул Эдвард, смахивая налипшие на лоб пряди. - Нет, мне нужен не кипяток. Не совсем кипяток. Помнишь ту приправу, за которой сегодня ходил Пул?-Генри энергично хрустел костяшками. - Да, какая-то засушенная трава. И?-даже не пытаясь скрыть своего безразличия, спросил Хайд. - Эта трава незаменима в лечении болезней. - Так почему ты не попросил старика сразу же принести её? - Пул не старик. А её нужно заварить и выпить,- Генри сказал это так, будто только что выдал тайну мироздания. - Я всё равно не понимаю, какого чёрта ты говоришь об этом только сейчас?! Ты уже давно мог бы преспокойно изобретать новую формулу, а я - не один раз пройтись по закоулкам Лондона,-пытаясь уловить смысл бездействия собеседника, вопрошал Хайд. - Такого, Хайд, что болезнь после этого снимается довольно противным способом. Вызывает тошноту каждые пять часов около двух суток. "Какие мы нежные. Впрочем, тебя рвёт даже от вида трупов. А ещё доктор...". - Я ожидал худшего. Схожу за этим варевом,-Эдвард немного постоял, обдумывая что-то,-Будешь должен,-предупреждающе усмехнулся мужчина. Видимо, он никогда не расплатится с меркантильным Хайдом. Следующие два дня прошли как в тумане. Доктор всё время спал, а в те моменты, когда он открывал глаза, выплёвывал собственные внутренности или отпивал немного бульона, приготовленного дворецким. Пул в основном занимался созданием жидкой пищи и наполнением графинов тёплой и холодной водой. На Эдварда Хайда же свалилась тяжёлая ноша в виде Генри Джекилла. "Больной доктор - явление беспомощное",-заключал он каждый раз, когда Генри пытался оторваться от постели, а в итоге приземлялся рядом с ней. Хайд бы не выдержал все рутинные обязанности, возложенные на него Джекиллом, если бы не относился к ситуации с юмором и предвкушением. "Скоро доктор поправится, а я потребую у него ночь свободы. И тогда весь Лондон узнает, что имя моё Эдвард…" - Хайд!-неистово закричал Генри. Эдвард вздохнул и поторопился, слегка раздражаясь, но, всё же, нервничая. Вид доктора оставлял желать лучшего, кроме того, он всё время пребывал в около бредовом состоянии. Сухость, жжение на языке лишили Джекилла сил, болезнь растеклась по лицу едкой белой краской. Каждое движение шеи, поворот головы сопровождались режущей болью и гудением в висках. Более всего его страшила не возможность мучительной смерти, а человек, что лечил его. Эти яростные глаза не могли выражать ласки, а жестокие руки ни о ком не будут заботиться. Их сходство во внешности ничуть не успокаивало, скорее наоборот, пугало. В одной работе коллеги Джекилла, когда-то изучавшего судьбу человека, было сказано: "Когда некто встречает человека, в точности похожего на него внешне, его ждёт неминуемая смерть". Да, он был тем ещё суеверным мужчиной, но после появления Хайда в другом теле, помнившего их жизни во всевозможных подробностях, для доктора нет ничего невозможного. Буквально. Такие нехитрые рассуждения заставляли работать утомившийся мозг, не давали отключиться. Иногда становилось легче, но в эту самую минуту на него набрасывался кашель и сжимал горло, рвал трахею, заставлял сгибаться пополам и делал, не знающие влаги всю ночь, губы ещё суше. Потрескавшиеся уголки рта мечтали соприкоснуться с ледяной поверхностью гладкого бокала, со дна которого струилась холодная спасительная вода. Хайда трясло от обжигающе холодного стакана, они с Джекиллом словно поменялись местами. Теперь доктор не только добровольно делился одеялом, но и скидывал его с себя, как мог. - Воды, я прошу тебя, воды,-высунувшись из-под покрывала, Генри едва шевелил губами. При этом ни одна складка, словно выточенного из мрамора, одеяла не дрогнула. - Ты опять раскрылся? Сам же мне говорил, когда я чувствовал себя зажаренным куском мяса. "Поднимая температуру тела, организм борется. Надо оказать ему помощь и поднять её ещё выше". Не помнишь?-Эдвард протянул больному стакан, жалея, что он не может насытить ядом воду, и дождался облегчённого выдоха из его груди. - Я помню, но ведь это не помогло. Ты ёжишься даже от собственного дыхания,-кивнув, Джекилл вернул пустой стакан. Он отвёл взгляд, всё, что ему было нужно - вечный покой и тишина. Вблизи ухаживающего за ним Хайда ни то, ни другое не было возможно. - Ничего не знаю, подними руки. Вот, больше не раскрывайся, иначе в следующий раз будешь мучаться от удушения…-он приложил край одеяла к его шее, готовясь задушить мужчину в любой момент,- Мне показалось, или кто-то только что сдался?-ворчал Эдвард, подоткнув одеяло. Полыхающий теплом Генри не спешил отвечать. - Я в отчаянии, Хайд. И жар сводит с ума. "Неблагодарный... Ты совсем не меняешься". - Теперь, надеюсь, будешь меньше ныть,-смочив один из выстиранных платков Генри в ледяной воде, Эдвард мелко задрожал. Он водрузил компресс на голову больного, а затем тщетно пытался согреть руки одеялом. - Спасибо, так намного лучше. "Кому как",-чуть ли не стуча зубами, подумал Хайд. - Что-то понадобится - зови. Эдвард с удовольствием осыпал бы создателя парой колких фраз. Но убийца никогда не начинал оскорблять кого-то, если пребывал в ужасном состоянии. Немного поглядев на доктора, постепенно расслабляющегося под влажностью платка, мужчина тихо прикрыл дверь. "Я скорее умру, чем попрошу у тебя ещё что-то",-Джекилл согнулся пополам от кашля и тяжело вздохнул. Почему же он не додумался попросить чуть больше воды? На следующий день мужчины обнаружили, что лекарства, переданного Луизой, больше не осталось. Эксплуатация Эдварда набирала обороты: около полудня он был отправлен в аптеку. Генри пошёл вместе с ним, чтобы "предотвратить нежелательные конфликты". - ...Может, ты наплюёшь на всё это и пойдёшь спать?-убийца предпринимал последние попытки для того, чтобы отвязаться от доктора. Он слишком долго терпел его жалобы, выполнял указания и потакал больному. "Всё-таки делить с ним тело было намного проще",- мужчина мигом отбросил от себя эту мысль - теперь он сам по себе, он живёт каждую минуту, делает всё, что пожелает. Ведь так? - Хайд, я проспал последние несколько дней в порядке исключения. И я должен убедиться, что ты получил лекарства. "Ты должен заткнуться и в кои-то веки прислушаться ко мне! Я не стану отравлять тебя ценой собственной жизни",-Эдварда начинало трясти от злости и холода одновременно. Больной озноб уже долгое время не отпускал его. - Давай ты развернёшься и пойдёшь обратно?.. - Что? - Ты меня слышал, Джекилл. На улице ветер, тебе может стать хуже. - И что, по-твоему, может быть хуже? Ещё пара бессонных ночей с перепадами температуры и маленьким бонусом в виде... тебя? Хайд начинал тихо шипеть. Всё его существо тянулось к горлу ужасного любителя пожаловаться. - Ты уже не раз признаёшься: я тебе мешаю, ты меня терпеть не можешь. Так почему бы тебе не развернуться? Сможешь не видеть меня ещё пару часов,-"Ну же, скажи что-то в своём занудном духе, повиляй на прощание задницей и возвращайся в тепло. Моя ненависть к тебе должна расти, но она уже бурлит внутри. В тебе тоже. Нам нужно забыть друг о друге на миг, а потом мы столь же трепетно станем посылать в адрес друг друга проклятия, и всё встанет на свои места",-думал Эдвард. - Не могу не признаться, такая перспектива более занимательна для меня… Но я не доверяю тебе,-буркнул доктор. Эдвард замолчал и не проронил ни слова до самой аптеки. Внутри их уже ждали Луиза и Морис. Она помахала вошедшим рукой, порывисто обняла, и справилась об их здоровьи, перепутав их имена, а вот аптекарь не стал церемониться, передал мужчинам склянки с лекарством и пожелал хорошего дня, крепко пожав каждому руку. Они пошли домой иным путём. Генри заметил золотой купол собора Святого Павла. Он так и ослеплял. Выраженные контуры собора поражали, он сам напоминал пятно белой краски, ненароком капнувшее на серый лист. Джекилл никогда не считал себя глубоко верующим человеком, но сейчас ему неоткуда ждать помощи. Можно полагаться лишь на себя и свою веру, которая определённо пошатнулась в свете последних событий. - Хайд, постой,-Эдвард остановился, развернулся к нему и принялся ждать, с негодованием застучав тростью по земле. - Я зайду в церковь, а ты можешь идти домой,-брови собеседника приподнялись от удивления, на губах заиграла облегчённая ухмылка. - Как скажешь, не торопись!-Хайд был уже в нескольких десятках шагах от него. - Боже, пошли мне терпения и сил,-одними губами прошептал Генри, направляясь в собор. У самого входа, справа от ступенек, от которых начиналась тропа, сидел пожилой мужчина. Он смугл, сед, отдаёт предпочтение обширным движениям руками. Старик сидит прямо на земле, его одежда изрядно потрёпана. Рядом с ним стоит маленькая деревянная пиалка с тремя монетами разного достоинства. Джекилл знал, что многие попрошайки на улице - всего лишь люди, не желающие работать. Но этот старец производит впечатление незыблемой, одному ему ведомой, мудрости и силы. Поседевшие редкие волосы на голове и морщинистое лицо ничуть не смущают, наоборот, заставляют проникаться каким-то уважением к таинствам этого человека с огромным деревянным крестом на груди. Генри был поражён самой мыслью о том, что вот он - настоящий бродяга, живущий на подаяниях. Что-то защемило в сердце доктора, он вынул горсть монет и, даже не пересчитав, сколько именно там было, спокойно опустил эту звенящую груду в пиалку. Джекилл поклонился ему с мыслью "Да хранят тебя небеса" и отошёл. Но старец вдруг схватил его за руку. - Постойте, постойте. Я желал бы разглядеть столь щедрого человека,-старик поднял голову, белые глаза прищурились. Его веки украшали глубокие шрамы. "Боже, да ведь он слеп!"-осенило Генри. - Что вы, не стоит...-начал было мужчина, пытаясь вырвать руку, в которую старец так и вцепился. - Так-так... Вы ведь доктор Джекилл, да?-слепой стал лихорадочно водить рукой по его ладони, что-то бормоча на латыни. - Вы правы, это я,-"Как он узнал? По голосу... Да, безусловно, по голосу. Я всего лишь не могу вспомнить его среди пациентов",-утешал себя Джекилл. - Хм... Ваш отец скончался не далее вашего дня рождения. Вам было десять лет, так? Ох, не пугайтесь - все знали вашего отца. То был человек умнейший, он планировал совершить столько открытий! Но одно из них меня пугало больше всего, и вы знаете, какое. Генри не мог дышать. Кто, кто разболтал о нём всё это? Про смерть он мог узнать по слухам, но вот открытие... Если старец назовёт это самое открытие, то сомнений нет - перед ним провидец или святой, что, впрочем, было ему всё равно. - Вы можете назвать это открытие?-судорожно сглотнув, спросил Джекилл. - Охотно. Оно связано с душой. Всё из-за нашей двоякой природы, которая не даёт нам спокойно жить без кровопролитий, брани и прелюбодеяний. Вы очень, очень похожи на своего отца, доктор Джекилл. Вы хотите помочь заблудшим душам выйти на праведный путь, изъяв всё тёмное и порочное из их сердец и умов. Но, как ни прискорбно, тем самым вы выпустили монстра на свободу. Своего монстра,-Джекилл вслушивался и не верил этому. Кто-то узнал о Хайде такое, что он никому бы не посмел рассказать. Никто не должен был узнать о его существовании. - Откуда же вы?..-доктор задыхался от удивления. - Тихо, времени мало. Я не могу всё время поддерживать контакт с духами, это чревато...-бормотал старец. - С какими, чёрт побери, духами?!-Генри не верил во все эти россказни о призраках. - Генри, я попросил бы вас не выражаться около священной земли, а выслушать меня. У вас в голове много, очень много вопросов, я не смогу ответить на каждый,-"Он ещё и мысли читает! Я должен собраться... Что бы спросить?.. Какова формула антидота? Сколько нужно лечиться от этой болезни? Почему существует тёзка Хайда?" - Тогда скажите, как мне разорвать эту связь!-вот, что его действительно волновало. Генри был готов забыть всё, как страшный сон, но для этого необходимо избавиться от убийцы. - Тише, тише, доктор Джекилл. Нельзя дать ответ сразу, я не врач, чтобы выписывать рецепты. Всё откроется вам само,-он закрыл глаза и унёсся мыслями куда-то в далёкое прошлое, начиная: " В конце прошлого века кварталы были не так спокойны и мертвы. По ночам здесь просыпались грехи, они побуждали грешников совершать их коварные дела. И вот алчность сошлась с жестокостью, они пробудили целую семью. Престарелые мать с отцом, восемь набожных детей, все нищие. Один из них был грудным, его несла женщина в возрасте, предводительница этой шайки. Все шли к какому-то пустынному холму около заброшенной церкви. Вокруг было пусто, голо и сыро. Но не тихо: грехи пели хвалебные песни людям, а семеро детей, не сговариваясь, вторили им. - Вот здесь и будет стоять наше гнёздышко,-гордо произнесла женщина, топнув ногой о сырую землю. - Как скажешь, Мэри,- ответил мужчина, приготовив лопату. - Постой, Майк, ты разве не знаешь, что нужно сделать перед постройкой дома? Мы же договаривались!-укоряла она мужа. - Ах, да! Прости мне мою память... Сейчас, сейчас достану,-засуетился он. В его руках переливается стеклянная бутыль с густой смолой, дети в это время разводят костёр, а мать стоит с дремлющим малышом да командует. - А ты что встал-то? Принимайся за дело!-приказала она мужчине. И он принялся, да с каким рвением! Лопата вгрызалась в землю, жадно откусывая от неё большой кусок с, кажется, цветком одуванчика? Впрочем, растение всё равно безнадёжно засыпано землёй. Когда всё было готово, мать поднесла ребёнка к месту, где недавно топнула её хорошенькая нога. Дети поднесли плошку со вскипевшей смолой и, не раздумывая, резко перевернули её прямо над лицом только что проснувшегося младенца. Начиная с больших доверчивых глаз, его лицо покрыла янтарная смола. Он горько заплакал, верно думал, что его польют сладкой карамелью. Крик детской боли разнёсся по всем близ лежащим окрестностям. На него прибежали два юных священника, которые пришли в заброшенную церковь, чтобы посмотреть, где читали молитвы их предки. Благо, как только они подбежали, все грешники вдруг испарились. Но они оставили младенца около огня с чаном, отливающим блеском янтаря, и деревянным крестом. Да, крестом... Ребёнка забрали, и принесли в новую церковь, но он не смог там жить. Не из-за ожогов или совершенно незрячих глаз. Тут иные причины. Одна простая - в церковь люди приходят не за прощением грехов, а, чтобы совесть свою успокоить, усыпить. Но он сидит здесь, выслушивает тех, кому нужна помощь. Поверьте, он видит каждую заблудшую душу не глазами, но сердцем. Эти глаза стали второй причиной. Дело в том, что мне постоянно являлся кошмар наяву. Вот стою я, читаю молитвы, а передо мной жар огня всепожирающего, а в ушах моих крик стоит детский. Но другой, другой, более душераздирающий, чем тот, прошлый. И тошно становится мне от того, что вот стою я и воспеваю славу Божия, а кто-то ужасно страдает ни за что, сразу же из чрева в пламя. Меня, знаете, не было бы, если не подоспели бы тогда те священники. Похоронили бы заживо, захлебнулся б я землёй, на которую даже ступить не успел, да и дело с концом". Ох, простите, заболтался. Никак не могу больше вам сказать. - Откуда вы могли это узнать? И как связано ваше прошлое и моё настоящее?-Джекилл ожидал продолжения с трепетом. Его удивила жестокость времён не столь далёких. Но более всего его интересовало, как это поможет его беде. "Быть может, этот ритуал как-то связан с формулой? А что, если прах заживо похороненных детей - необходимый для неё компонент? Всевышний, я прошу тебя, только не это..." - Прошлого уже не изменить, а оно всё ещё имеет власть над вашей жизнью. Большего не скажу, ищите ответ сами. Вам нужно искать, слышите? Всё, всё от вас лишь зависит. Генри почувствовал себя ребёнком, которому объясняют общепринятые нормы и истины. Но он всё ещё отказывался верить. - Что - всё? Молю вас, я не вынесу этого!
 Старец усмехнулся, устало вздыхая. - Ваша болезнь - не проклятье, а дар. Запомните это, Генри. Найдёте ответ - приходите сюда же. Да поможет вам Бог!-слепой хотел положить руку на плечо Генри, но попал только по ребру, скрывавшемуся за внешним карманом пальто. Он брёл домой с тяжёлыми, спутанными мыслями. "Искать... Где и что мне нужно искать? Я в последнее время только и делаю, что ищу ответ". Домой он пришёл ближе к вечеру и спустился в лабораторию, где нашёл кое-как поставленные склянки с лекарством. Не рассортированные и не выставленные по алфавиту. Явно работа Хайда. Расставив всё по полочкам, довольный Джекилл поднялся в гостиную. Так, трость, пальто и цилиндр Эдварда на месте, у входа. А где же он сам? - Сэр? Простите, вы не заняты?-Пул стоял перед ним в верхней одежде. - Нет, Пул, я слушаю. Что-то срочное?-мысли хаотично крутились в голове доктора, но он не мог не выслушать дворецкого, столь долго прислуживающего ему и его отцу. - Пока вас и нашего гостя не было, приходила Кейт и справлялась о здоровье мистера Хайда. - Могу я надеяться, что ты следовал моим указаниям? - Несомненно, сэр. Как вы и предупреждали, я не посвящал её в ваши планы. Я сказал, что вы, сэр, и сам мистер Хайд отправились на прогулку. Она была не вполне удовлетворена ответом и попросила меня позже навестить её, а также помочь переставить шкаф, чтобы вытереть из-под него пыль. Мне следует пойти?-спросил дворецкий. - Разумеется, Пул, она ведь женщина. Твой долг, как джентельмена, выполнить её просьбу,-кивнул Генри, взглядом провожая верного слугу. - Слушаюсь, сэр, я немедленно отправлюсь туда и помогу ей,-дворецкий поспешил на выход. - Не задерживайся, Пул,- неожиданно придя в себя, попросил Джекилл. - Постараюсь, сэр,-он надел шляпу и вышел на улицу. Наверху Генри нашёл Эдварда в кровати, полностью укутанного в одеяло. Выглянув из-под него, он вздрогнул, как только Джекилл открыл дверь. - З-закрой, сквозняк же,-проскрежетал Хайд, ворочаясь под одеялом. - Хайд, ты в порядке?-"Он никогда прежде не ложился раньше меня, а, когда всё же укладывался, то меньше всего старался показывать своё самочувствие". - В полном. "Лжёшь, ошибка природы. На это нет времени. Как бы подступиться?..". Эдвард стремительно выскочил из постели, отпихивая от себя одеяло. Как и прежде, он не менял своего облачения: простая рубашка(немного тесная в плечах) и брюки, которые явно были слегка длинны ему. - Уже принял лекарство?-"Возможно, что не все наши симптомы передаются друг другу. Но я чувствую себя гораздо лучше, а он всегда стойко выдерживал то, что заставляло меня находиться в постели",-думал Генри. - Ещё нет. Ты? "Не нужно делать вид, что тебе правда интересно. Не поможет - сегодня ты нужен мне здесь. Твоя ложь может и подождать",-полностью готовый к игре Хайда, подумал Джекилл. - Пока нет. Я собирался пойти в церковь, но у её подножия сидел один слепой провидец. Он рассказывал страшные вещи, и он всё знает, понимаешь? Всё. Про меня, и про тебя тоже. - Где этот нищий старик?! Только напомни, в какую сторону идти - я таких смелых по запаху чую!-это явно не входило в планы Генри - разъярённый Эдвард никак не способствует его успеху в работе. - Хайд, это ни к чему. Он слеп, и ничего тебе не сделает. Его преследуют какие-то странные видения. Я задал вопрос, как разорвать то, что заставляет нас страдать, но он поведал какую-то историю о кровожадном ритуале с младенцем. И пробормотал, что связь с духами нарушена, что он скажет мне больше, только когда я найду ответ на свой вопрос,-"Что на это скажешь? Поверишь всему безоговорочно, не иначе. На что ещё способен человек, которому инстинкты заменили разум?"-иронично подмечал Джекилл, ставя мысленную ловушку. - Недурно. Вот только зачем тебе было задавать вопрос, если он посоветовал найти на него ответ самостоятельно, а? Ты не находишь это странным, Джекилл? "Пожалуй, ты умнее, чем выглядишь, поздравляю. С этим необходимо усердно работать...",-предвкушал Генри свои опыты над разумным существом. - Нет, безусловно, он выглядит подозрительно, да и его рекомендации - что-то с чем-то. Но...-отстаивал свою мнимую точку зрения Джекилл. - Но что? Тебе было интересно услышать историю его жизни? - А откуда ты знаешь, что это была история из его жизни? - Я общался с такими шарлатанами, Джекилл. Этот сброд по ночам собирается в банды, а там они решают, что у кого на утро будет не так. Кто-то делает себе язву, кто-то прикидывается слепым, ну а кто-то с хорошим воображением садится и представляется провидцем, который, по сути, каждому прохожему будет нести новый, странный бред. Только бы обмануть да вытянуть из них по-больше монет. Надеюсь, ты не давал ему денег?-он недоверчиво посмотрел на создателя. - Я не… - Всё ясно. И кто у нас тут более разумный и ответственный?-сложив руки на груди, злорадно спросил Эдвард. - Хайд, даже гении ошибаются. - Да, но, в отличие от тебя, не каждый день. Ты что, со всеми ведёшь себя так наивно? "И кто из нас двоих наивен?"-чуть ухмыльнувшись, подумал Джекилл. - Нет, не со всеми. - Конечно,-усмехался Хайд. - Дискуссия окончена. Нам нужно принять лекарство,-Генри вперился в Эдварда серьёзным взглядом, кивнул на дверь. - И чего ты на меня уставился? Тебе уже явно лучше - пошёл в какое-то тёмное местечко, похожее на чёрный рынок, набрал там всякой гадости, заставив меня всё это тащить, поболтал с шарлатаном, пустил деньги на ветер, а теперь всё - тебе снова стало хуже, я опять во всём виноват?
 От обилия обвинений у Джекилла заболела голова. - Хайд, не начинай. Ты не так уж много трудился, чтобы устать. К тому же, нет, мне лучше, но всё подвергается изменениям. И что, я упаду там в обморок? На холодный пол? И всё напрасно?-Генри представлял худший вариант развития событий с лёгкостью. Этот талант придумывать себе проблемы, оказывается, мог быть полезен. - Зная тебя, ты скорее останешься здесь и будешь гордо умирать. А я, пожалуй, пойду, чтобы не слышать твоих нравоучений. Прямо в соседнюю комнату, ведь ты и до неё не доползёшь,-злобно рассмеявшись, Хайд пошёл в указанное им место. - Это уже слишком!- он стукнул кулаком по прикроватной тумбе. Мужчина остановился в дверном проёме. - Думал, тебе не знакомо это слово, Джекилл. Использовать меня в своих научных целях, не спросив разрешения, - не слишком? Шантажировать меня заточением, если я не сделаю так, как ты хочешь, - не слишком? Каждый день пытаться от меня избавиться, словно я - болезнь, только потому, что ты не желал брать ответственность за свои эксперименты - это не слишком?!-крик Эдварда заставил все предметы в комнате дрогнуть. - Посмотрите на него, его пытают, берут в плен, в рабство! Одному тебе плохо. Да знал ли ты, как всё могло бы быть хорошо, если бы ты никогда не появился в моей жизни?! Нет? Так слушай же! У меня была работа, о которой можно только мечтать, была цель. И ты всё разрушил! Всё!-Джекилл никогда не мог контролировать гнев Хайда, что разрастался стремительно и пожирал всё вокруг, словно пламя. Сейчас и он был на грани, слёзы были готовы политься градом в любой момент. - Нет уж, мне очень жаль тебя разочаровывать, но в твоём жалком обыденном существовании не было ничего этого! Ты жил иллюзиями, а с моим приходом они разрушились! Знакомые, карьера, ничтожная цель - всё треснуло по швам по твоей вине! И, даже если ты не желаешь видеть, что твои руки по локоть в крови, то вспомни... Ты меня создал!-раздражённо топающие шаги удалились за дверь. "Боже, нет, нет! Это не правда! Я только собирался помочь всем страждущим, они нуждаются в настоящей помощи, не в лекарствах! Ведь это в них самих, в их головах звучит отвратительный голос, что велит им действовать так. Почему же, когда я попытался задушить его, он только приобрёл как никогда реальные очертания? Ох, с Хайдом нельзя иначе. Только дай ему волю - всё обернётся крахом. Вспыльчивый, заносчивый, эгоцентричный, прямо как дитя малое... Дитя... Интересно, если я похороню его заживо, как хотели похоронить того младенца из рассказа слепого, то послужит ли мне его прах для сыворотки? Эх, нет, жаль, что я умру вместе с ним... Да что со мной! Я не смогу убить его и после разделения, как бы не желал мучительной смерти убийце. Может, стоит поискать то, о чём говорил слепой?" Генри направился к себе в кабинет, чтобы порыться в библиотеке. Здесь, как и в лаборатории, всё было расположено по алфавиту. Но вот незадача - все книги о химических процессах были изучены им вдоль и поперёк. То есть, он помнил каждую строчку каждой книги, но в них содержалась теория для составления формул, которая, по его мнению, теперь ему явно не помогала. А кроме научных у него была только одна книга по психологии и философии, её он использовал, чтобы прятать свои записи от любопытных глаз. Вздохнув, доктор открыл её и вынул все вложенные им листы. Чтение проходило медленнее, чем он ожидал. Более того, все эти цитаты мыслителей наводили на рассуждения, многое было сопоставимо с его ситуацией, но сама риторичность вопроса погружала доктора в омут печальных мыслей, из которого приходилось выбираться снова и снова, искать ответ. Ночью дверь слабо хлопнула - Пул вернулся. Джекилл не имел сил на расспрос, судя по медленной и тяжёлой походке, слуга порядком вымотался. Разумнее было отложить разговор на завтра, Генри как раз придёт в себя после обвинений со стороны Эдварда. Глубокой ночью книга была отложена прочь - она не содержала в себе ничего действительно полезного для доктора, который не может составить формулу. На обратном пути он решил зайти в спальню Хайда - это была единственная комната, где одновременно хватало место для документов "доктора Хайда" и не было сырости, от которой они могли испортиться. Его больше не донимали жуткие подозрения, что этот Эдвард Хайд когда-то был тем "Хайдом". А, если и так, то всё откроется рано или поздно. Джекилл зашёл внутрь, аккуратно ступая по предательски скрипучему паркету. Он с презрением поглядел в сторону спящего мужчины и захватил с собой документы. Закрывая дверь, Генри ещё раз посмотрел на Эдварда. Тогда доктор понял, что с ним что-то не так. Хайд был снова закутан в одеяло, он и во сне дрожал от холода и всё время дёргался. Нет, не как обычно делают люди, устраиваясь поудобнее в мягкой постели, но как человек, который мучается тревожными снами. Джекилл решил узнать, что же может беспокоить и пугать монстра, держащего в страхе весь Лондон. Как только Генри подошёл к его кровати, Эдвард неожиданно повернулся в его сторону и пробормотал: - Уйди! - Прошу прощения?-Джекилл не думал, что даже в такой ситуации тот не позволяет себе расслабиться и зевнуть при посторонних. - Уйди, оставь меня!-закрыв глаза, громче повторил Хайд. - Да-да, сейчас уйду, добрых...-поспешил объясниться ночной посетитель. - Уйди же! Нет, не смей меня трогать, бесформенная нелепость!-угрожал мужчина. - Что?-Генри присел на кровать от неожиданности и присмотрелся к Эдварду. Тот явно спал, едва слышное сопение это подтверждало. "Когда ты проснёшься, я не упущу шанс спросить, что именно тебе снилось". Джекилл вдруг понял, что его нестерпимо клонит в сон, он не видел ничего зазорного в том, чтобы лечь рядом с мужчиной. Тем более, он является его экспериментом, за которым необходимо всё время вести тщательное наблюдение. Кто это сделает, кроме него самого? Генри как можно тише прилёг на постель, устраиваясь поудобнее. Закрыв глаза, он запястьем ощутил лёгкое прикосновение. Последние несколько дней были для доктора настоящим адом: всё началось с ужасного озноба, берущего начало из самих костей, а теперь его душил мучительный жар. Убийца прошёл тот же путь наоборот, поэтому Джекиллу показалось, что его коснулись не пальцы Хайда, а лёд. И это было огромным облегчением для него. В конце концов, ему везде было душно, а холодную воду пить не разрешалось. Поэтому он не винил себя в следующих действиях. Как только Эдвард отвернулся от него, тем самым лишив Генри спасительного холода, доктор придвинулся как можно ближе к его широкой спине. Она тоже была на ощупь как лёд, но одеяло мешало чувствовать это в чистом виде, так что оно было отброшено на пол. Джекилл не был эгоистом, нет, он всё рассчитал. Его собственного чрезмерного тепла хватит на двоих, Хайд не замёрзнет, но и доктор своё получит. Желанная прохлада литых мышц на спине убийцы перешла к его грудной клетке, облегчая дыхание и заставляя Генри провалиться в сон. "Бал преобразился, в нём было трудно увидеть прежнюю роскошь: медленные танцы заменились ритуальными плясками, оркестровую музыку позабыли. Сперва вещи кружились в гнетущем безмолвии, каждый предмет стал издавать лишь один звук - шарканье ножки, грубой ткани или металла об пол. Разошлись по компаниям, извергая пустые речи. Джекилл снова почувствовал то, что томило его с того злополучного шестьдесят четвёртого года, когда добрые глаза его отца закрылись навсегда. Одиночество. Вечно голодный, незаметно приползающий удав, распахивающий беззубую пасть, чтобы поглотить целиком. Он появляется ночью, бесшумно ложится на грудь и ждёт, пока жертва привыкнет к его холодному телу. Как только жертва достигает полного расслабления, он обернётся вокруг её шеи, придушит, чтобы ослабить несчастного, и потихоньку проглотит. Вдруг всё замерло. Из темноты на балконе выкатился длинный список, который громко приказал: - Тишина!-все шебуршания прекратились. - Дамы и господа, прибыл ещё один гость. Прежде он не посещал такие мероприятия, но мы надеемся, что он навестит нас ещё раз. Встречайте, мистер Ха-АЙ-д!-чья-то рука сильно толкнула его, список перелетел через балкон, истошно вопя. Бумага шлёпнулась на пол с характерным звуком. Все заохали и заахали. Они толкались, пытаясь разглядеть того, кто стоял на балконе. Но Генри знал, что Эдвард покидает места преступлений быстро и незаметно, словно тень. Или пользуется "тупостью людишек, страдающих от жажды хлеба и зрелищ". Джекилл напрасно оглядывался в поисках убийцы. Толпа обступала со всех сторон, как единый организм, который пожирает всё чужеродное. Генри зажмурился, стараясь забыть об этом. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, осмотрелся и выбрался из бесконечно нарастающей давки. "Он не станет скрываться в толпе. В каждом месте должны быть тёмные места". И доктор был прав - под лестницей, около небольшого зеркала, что доставало убийце до подбородка, в отличие от зеркала в подвале, стоял Хайд. В этот момент его осенило - Эдвард был не предметом или чем-то ещё - обычный человек. Джекилл стал медленно подходить к нему, тот обернулся, вытащил нож. - А, это ты,-перед тем, как исчезнуть в бездонном кармане, лезвие сверкнуло на прощание. - Хайд, что здесь происходит? Эти л... Эти вещи, их странные взгляды, мои знакомые в образе предметов? То убийство?-Генри жаждал разобраться в происходящем. - О чём это ты, Джекилл? Это обычный сон, в точности такой же, как и другие,-Эдвард повернулся к зеркалу спиной, загородив его. - Нет, тут всё наоборот, не так. Хайд издал безумный хохот. - Ахаха! Не так? Здесь всё абсолютно такое же, каким оно является. Та же суета, те же жалкие куски мяса. Разве нет?-иронично оскалившись, спросил он. - Разумеется, нет! Это взгляд на мир человека с изменившимся рассудком, ему срочно нужна помощь! - Забавно, тебя это выбешивает. Так для меня выглядит мир,-он посмеялся, как бы доказывая смехотворность ситуации. - Это вовсе не смешно!.. Почему ты видишь всё так? Эдвард отошёл от зеркала, Генри посмотрел в него и увидел вместо себя склянки и листы с записями, сложенные по его очертаниям. Крик застрял в его горле, Джекилл специально сдержал его. Он ещё не узнал всё, что ему нужно. - Что же это, Хайд?-осматривая статую из жидкостей, стекла и бумаги, спросил Генри. - Зеркало, показывающее твою настоящую сущность. Ты выглядишь для всех милым и пушистым доктором, но внутри тебя нет ничего, кроме жажды работать и нераскрытого потенциала,-Хайд положил руки ему на плечи. - Всё совсем не так!-он в ужасе отвернулся от лжеотражения, ладони на плечах пропали. - Хэх, эту штуку не обманешь так же, как ты обманываешь себя,-Эдвард отступал от зеркала. Уходил всё дальше и дальше. - Докажи, мне интересно посмотреть на тебя. - Ты и так знаешь обо мне достаточно. Ты меня создал и держал под постоянным наблюдением, записи мои читал. Тебе этого мало? - Да. Да, мне этого мало. Я хочу убедиться, что внутри тебя только ножи, а не план по уничтожению мира,-Генри зашёл за зеркало, направляя его в сторону уходящего. - Неплохая фантазия, но мимо,-Хайд оказался за спиной доктора и схватил его руки. - Тогда я тем более обязан взглянуть!-мужчина вырывался. Он тянулся к зеркалу и стремился повернуть его. - Джекилл, ты каждый день просыпаешься с мыслью о том, как отобрать мою жизнь, ты ограничил мою свободу перемещения, ты пролез в мои сны и устанавливаешь здесь собственные правила. Поэтому, будь так добр, убирайся прочь!-Эдвард грубо толкнул его в сторону толпы. - Нет, я не уйду!-замотал головой Генри. - Сам напросился,-оружие яро оскалилось своим единственным зубом. Хайд ухмыльнулся и приступил к атаке,-Хоть. Здесь. Я. Смогу. Тебя. УБИТЬ! Джекилл еле успевал уворачиваться. Его создание крайне быстро и безжалостно, двигается так спокойно и естественно, как опытный танцор парит под музыку. Наконец, острое лезвие задело шею Генри, вынуждая его закричать от режущей боли и накрыть рану ладонью. Эдвард торжествующе выдохнул, нанося ещё несколько ударов в предплечье, голень, ребро. Джекилл больше не мог держать равновесие, он начал падать прямо в сторону Хайда. Когда он оказался на полу, лающий хохот заставил поднять голову. - Что, надеялся, я тебя поймаю? Эдвард держался как можно дальше от зеркала. На полу Генри внимательно рассмотрел оправу, и увидел, что само зеркало крутится. Он повернул его, не обращая внимание на Хайда, который убежал куда-то в толпу. "Он ведь ненавидит людей, как бы они не выглядели. Неужели здесь скрывается что-то настолько ужасное?" Через мгновение всё затряслось. Джекиллу очень не нравилось это - в последний раз, когда такое случалось во сне, он оказался среди ходячих бумаг, камней и тростей. Зеркало покачнулось, опасно наклонилось вправо, влево и обратно. С новым, более сильным, толчком оно упало, вызвав ещё более сильный грохот. Генри пригляделся к осколкам зеркала и увидел в них обычного английского джентельмена, но, как только он взглянул на себя, то узрел треснувшие склянки и записи вместо рук. "Прежде отражение напоминало мне о существовании Хайда, но теперь я буду вспоминать этого уродца... Жизнь определённо налаживается". Джекилл поспешил на поиски убийцы. Среди шумной толпы, напоминающей стадо баранов, нелегко спрятаться. Генри быстро нашёл отброшенный цилиндр, очки и пальто. Было бы крайне опрометчиво оставлять такую дорожку из вещей, Эдвард скорее всего устроил ему ловушку. Но около последнего предмета Джекилл наткнулся на нечто странное. Темнота. Не как в тени или в комнате без света, а густая темнота, сквозь которую тяжело что-то разглядеть. Генри шагнул вглубь этой темноты и наткнулся на кого-то, почувствовав его спиной. С силой прищурив глаза, доктор разглядел этого незнакомца. На первый взгляд, за спиной мужчины не было ничего, кроме, обрамляющей его силуэт, черноты. Но в глубине мрака и тьмы сидел мальчик. Он дрожал не то от холода, не то от ужаса и что-то шептал. - Малыш, откуда ты здесь?-Генри присел рядом с мальчиком. По крайней мере, он предполагал, что находится вблизи него. Вглядываясь в расплывчатый образ ребёнка, доктор старался не спугнуть его. - Здесь темно, очень темно!-бормотал он таким голосом, словно находится на грани. - Что с тобой? - Не... Я не вижу!-детские руки бесцельно бороздили во тьме, мальчик слышал спокойный, но будоражащий сознание, голос. Темнота действительно была страшной, тем более для ребёнка. Джекилл захотел выйти на свет, он не видел собственных рук и в панике стал себя ощупывать. "Что это?"-Генри вытащил из кармана пиджака коробок спичек. Этого не было раньше. "Не важно, почему он здесь, это мне понадобится". Он посчитал их - всего вышло четыре тонкие спички. Плохо. Генри чиркнул спичкой и присмотрелся к мальчику. Его глаза были ярко зелёными и испуганными. Как только ребёнок пригляделся к Джекиллу и заметил в его руках пламя, он несмело подошёл к нему, завороженно смотря на огонь. Мальчик завороженно стоял перед ним, не проговорив и слова. Доктор вспомнил того слепого старца, его рассказ о захоронении детей заживо. И почему-то ему вспомнились его собственные мысли о том, что прах ребёнка может помочь. Джекилл протянул малышу спичку. Тот доверчиво протянул руку к лепесткам огня. Раз коснувшись, мальчик сильно обжёгся, он неистово замахал пострадавшим пальцем и не переставал дуть на него. Вдруг всё оборвалось". Генри проснулся. Эдвард не шевелился, доктор не стал его будить и ушёл к себе, ему нужно было кое-что проверить. В левом внешнем кармане пиджака оказался коробок, содержащий три не зажженных спички. "Это, должно быть, шутка",-Джекилл взял коробок и уже собирался выкинуть, но в последний момент положил обратно. Хайд проснулся, наконец, ощутив некоторое тепло. Он обнаружил себя полностью раскрытым, и удивился, вспомнив, что засыпал весь укутанный в одеяло. Левая половина кровати была помята. "Здесь кто-то был",-Эдвард аккуратно ступил на пол, продвигаясь к комнате Генри. "Если кто и попался, то только этот идиот. Я сплю чутко". В комнате Джекилла и правда никого не оказалось. Хайд вынул нож и спустился по лестнице. На кухне кто-то ходил, Эдвард прислушался. Топ-топ... топ.... топ-топ-топ-топ-топ! Он моментально убрал нож и выдохнул. Ту раздражённую ходьбу Хайд узнал сразу. Генри Джекилл снова устраивал ночные пиршества. Ладони Эдварда оказались на плечах Генри, который что-то жевал и одновременно делал пометки на листах бумаги. Чертовски знакомых листах бумаги. Джекилл подскочил на месте от неожиданности. Половина кусочка хлеба, который он держал в руке, раскрошилась и осела на полу. - Хайд, ты что, жить без этого не можешь?!-озлобленные искажённые черты лица Генри были направлены на дьявольски спокойного Эдварда. - Не реагируй ты так на мои шутки, Джекилл, я нашёл бы занятие повеселее,-Хайд усмехнулся по привычке. Мышцы лица работали по усвоенной программе, но Эдварду, почему-то, больше не хотелось так широко улыбаться. Уголки губ медленно скользнули вниз, когда он отвернулся, воспользовавшись тем, что Генри, как и всегда, забыл обо всём на свете, увлечённо читая новую лекцию о правилах и нормах в обществе. Он поспешил наверх. Джекилла поразила тишина, наступившая в комнате. Он заметил, что Хайд ускользнул, и пожал плечами. Записи доктора гласили следующее: "Вздор. Этого не может быть. То, что я видел во сне - неправда. Нельзя поддаваться Хайду и его молвам, мир не такой. Я должен знать, что происходит. Мне необходимо получить ответ на свой вопрос прямо сейчас, время не медлит. Я отправлюсь к предсказателю и запомню всё, что он скажет’’. Генри нашёл слепого в той же позе, что и вчера. Он повернулся к Джекиллу, едва тот поздоровался с ним, и с интересом произнёс: - Вы уже здесь. Что смогли узнать? - Послушайте, у меня нет времени, чтобы разбираться в ваших абстрактных советах. Если я не исправлю всё сейчас, то потом пожалею. Моя жизнь будет полностью разрушена,-монеты гремели в его протянутой ладони. Старец замотал головой, отказываясь. - Доктор Джекилл, я давал указания, понятные только вам, говорил то, что сам знаю. Сегодняшней ночью я увидел сон…-сказал он задумчиво. - Надо же, какое совпадение!-раздражённо произнёс Генри, убирая деньги. - Не перебивайте, если желаете знать больше. Так вот, в том сне я увидел историю другой семьи. " Далёкой осенью бедные супруги искали жилище. Они лишились четырёх домов, те сгорели один за другим. У них был один ребёнок, которого они везде брали с собой. Однажды те наткнулись на женщину, что притворялась всевидящей. Она взглянула на заплаканную мать, измотанного отца и ещё не окрепшего мальчика. Её костлявый палец указал на ребёнка: - Вот он - корень ваших проблем. Антихрист, везде сеющий одни лишь беды. Уничтожьте дьявола его же оружием, а пепел развейте там, где будете строить дом. Тогда познаете счастье,-хриплый голос мог напомнить по древности саму старушку смерть. Так звучал приговор ребёнка. Мужчина не желал и слышать о подобном: - Нет, ни за что! Дорогая, пойдём отсюда,-его рука схватила жену за локоть. - Я согласна сделать это. - Что? Как ты можешь такое говорить?-он тряс женщину за плечи, точно пытался пробудить ото сна. - Приди в себя. У нас нет выхода,-она убрала руки мужа, говоря тем спокойным голосом, которым сообщают о смерти близкого. - Эта старая ведьма врёт! Он - наше будущее!-в его глазах был гнев, он указал на мальчика, который испуганно жался к ней. - Нет, иначе нельзя. У нас будет ещё много детей,-женщина провела рукой по волосам ребёнка. - Тебе не жаль собственного сына... Это ты - дьявол во плоти, что же не кидаешься в огонь, раз готова пожертвовать всем?!-мужчина вглядывался в её холодное лицо. Она неожиданно посмотрела на него. - Потому что я люблю тебя,-женщина протянула руки, чтобы обнять его. - Ложь! Живо отдай мне ребёнка!-он брезгливо отпрянул, пытаясь схватить сына. - Никогда. Дитя в чём-то провинилось, то не наша забота. Позволь Богу простить его,-она загородила собой мальчика, что так и льнул к ней, не понимая, что происходит. - Я тебя ненавижу,-мужчина замахнулся над её лицом, желая расцарапать женщине глаза, но остановился,-О такую тварь и руки марать жаль,-он зашагал прочь. - Ты поймёшь, обещаю,-вздохнула она. В ту ночь огромный костёр разгорелся далеко за городом. И там стояла плачущая, но твёрдая в своём решении, женщина. Она прижимала к себе ребёнка, обнимая его в последний раз. Затем она положила ему подстилку, на которой малыш спал на протяжении девяти лет. Мальчик задремал, а женщина быстро засунула его в мешок. Плач, крик, страх - удивительно, что для всего нашлось место в таком маленьком мешке. Женщина подняла упирающегося ребёнка на руки, баюкая. Малыш немного успокоился, а она размахнулась и бросила его в огонь. Вопль разлетелся по всем окрестностям. Я и священники прогуливались, разговаривая о Боге. Мы услышали этот крик, двое отправились за подмогой. А я пошёл на него и нашёл женщину, которая билась лбом о землю. Над её головой собрались тучи и она словно ощущала их тяжесть. Дождь её слёз поил сухую землю, я собирался подойти к ней, остановить громкие рыдания. Но я был не один. К ней подбежал мужчина, он нёс ведро с водой, и потушил огонь, явно проголодавшийся по людской плоти. Пошёл едкий запах дыма. Из всех криков и обвинений я смог разобрать только одно: "Я тебя проклинаю, ты больше не сможешь иметь детей!" Он раздражённо пнул землю, песок наверняка летел в её мокрые глаза. Мужчина пошёл прочь, закрыв лицо руками, а женщина явно потеряла рассудок. Она сдавленно вскрикнула. Молила о прощении, бросалась на колени и в каждом прохожем видела мужа. Её увели..." - И... Что с ней стало?-Джекилл с удивлением обнаружил, что во рту стало ужасно сухо, а из глаз текли непрошеные слёзы. Невыразимая тяжесть, передавшаяся через много лет, давила ему на грудь. - С ней? Ничего особенного. Она обезумела и попала в сумасшедший дом, впрочем, это лучше, чем тюрьма. "Ей ещё повезло, что она не наткнулась на Хайда..."-с грустью опустил взгляд Генри. - Да, она явно заслужила это,-уверенно заявил доктор. - Гораздо интереснее, что произошло с тем мужчиной,-слепой вдохновенно поднял голову, подставляя лицо лучам солнца, собираясь с силами, чтобы продолжить историю. - Благодарю, я уже спешу,-но Джекилл имел другие планы. Он узнал более чем достаточно. "И в этой истории фигурирует огонь, детский прах... Может, это действительно то, что нужно? Огонь, спички, мальчик..." - Доктор Джекилл, выслушайте!..-Генри отошёл на несколько метров и обернулся. - Простите, не могу. Спасибо вам за помощь,-он взмахнул на прощание рукой, опомнившись через секунду. Слепой ещё долго пытался дозваться уходящего Джекилла, перед его глазами плыли разные образы, но один оставался неизменным: крупная, размашистая надпись "Эдвард Хайд" в глазах безумца. Эдвард сидел на кухне и пил чай. Ему было трудно как-то охарактеризовать своё состояние. Холод, как и Генри, пропал, тёплый напиток приятно жёг горло - всё было хорошо. Но его больше не тянуло к ножам и убийствам, словно всё, что он совершал с многочисленными жертвами - не более, чем наваждение, сон. Он чувствовал себя так всего раз: когда проснулся в доме человека, которого звали так же, как и его. Но сейчас Хайд уверен, что убийства - не сон. Раньше это приносило больше удовольствия, и его последняя прогулка не являлась исключением, но в воспоминаниях убийства походили на рутину. В чём же дело? Эдвард вспомнил, как поступал Генри в таких ситуациях. Он "систематизировал свои мысли в записи". Хайд написал следующее: "С того момента, как я впервые открыл глаза, прошло много дней. И до недавнего времени вся палитра чувств казалась мне изученной. Опьяняющее, ни с чем не сравнимое желание жить, приятная дрожь всего тела после очередного кровопролития, накатывающая волнами, порочная неутолимая страсть, ощущение власти и вседозволенности. Однако, кое-что всё же было упущено. И я, как ни прискорбно, не могу дать этому название(я "не могу"… странно звучит). Поэтому буду сравнивать. Что-то мешает мне дышать, подобно страху, преследующему меня каждый раз, когда я терял контроль над телом Джекилла. По какой-то абсурдной причине жуткий озноб прошёл, уступив место теплу, словно я опустошил пару бокалов красного, не заметив этого. Самое странное - пропадают мысли об убийствах, кажется, это всё было не со мной. А, всё же восстанавливая те кровавые подробности, я начинаю с отвращением думать: "Этого больше не повторится". Всё это крайне мерзко и странно. К тому же, мне придётся выбрать между "искать ответ самостоятельно" и "попросить помощи Джекилла". Я явно не в порядке, но не настолько, чтобы предпочесть второе. 5-е декабря 10:45’’ Библиотека кабинета Генри не пестрела громкими названиями, какие обычно привлекали Эдварда, когда он с увлечением читал газету с подзаголовком "Зверское убийство двух служителей правопорядка!" Одна книга была открыта, её название когда-то заставило Хайда почувствовать скуку. А сейчас Эдвард приготовился к чтению новых записей доктора Джекилла. "Значит, запомнишь всё, что тебе скажет тот шарлатан. Я буду с нетерпением ждать твоего возвращения". Входная дверь хлопнула. Генри быстро поднялся в свою комнату, минуя чуть открытый кабинет. Хайд поторопился. Он нашёл потёртый толстый словарь: "Почему здесь всё по алфавиту? Будто я знаю, какая буква в слове первая. Это ужасно противное чувство, оно не может начинаться на гласную. От "Р" - всегда мороз по коже, но не тот. "Б" - чересчур твёрдо, не передаёт этой сладости, от неё должно тошнить. "Л" - да, идеально. То же дрожание, то же ощущение слизи в глотке и какая-то мерзкая нежность... Только не хватает мягкости. "Лю"- вот, именно это и нужно! "Любовь"... Дьявол! Бред, да и только. Это опечатка. Нет, нет и нет! Я люблю только вид алых капель крови, стекающих по, только что поглотившему ещё одну душу, ножу. Мне всегда безумно нравилось устраивать кровопролитие, и, усилься это чувство, я бы понял причину такой бури эмоций. В конце концов, я действительно давно не наслаждался сладким запахом смерти. Но это больше не заставляет сердце биться чаще. Чёрт, что тогда не так? Почему я чувствую себя, будто разваливаюсь на части? При этом я испытываю чувство, похожее на жажду. И оно сводит с ума сильнее, чем желание жить’’. Эдвард захлопнул книгу и поспешил в другую комнату. На какие жертвы только не пойдёшь, чтобы узнать таинства души и прекратить тягостные муки. Генри вёл новые записи, окончательно решаясь на поджог того мальчика из сна. "Это ведь не реальность, бояться нечего. Если мне удалось вытащить спички из этого странного сновидения, то получится взять и прах. Не так уж и сложно, зато после наступит гармония и покой. И я больше никогда не увижу…" Рука замерла над бумагой, видения развеялись, появился нежеланный Хайд. - И куда ты снова ходил?-настороженно спросил Эдвард. - В аптеку,-угрюмо ответил Генри. - Зачем? Лекарства ещё не кончились, я проверял,-Хайд подошёл ближе, стараясь прочесть записи. - Пытался уговорить Мориса достать тот порошок. Мне ли его не знать, долго упираться не может,-Джекилл возмущённо закрыл блокнот и принялся лгать. Новое поведение убийцы его раздражало и пугало. - Уверен? Учитывая твои ошибки, тебе пора бы проверить свою интуицию,-напоминал о недавнем прошлом Эдвард. Он чувствовал фальшь, но не она являлась причиной этого разговора. - Не беспокойся, с моей интуицией всё в порядке. А тебе не помешало бы наконец начать проявлять ко мне уважение,-посоветовал Генри. - Ты о чём?-спросил Хайд. - Сегодня в 5:39 я объяснял столовым приборам простейшие правила этики. - И как прошёл семинар доктора Джекилла?-ухмыльнулся Эдвард. - Продуктивно, они более внимательно слушают меня, в отличие от некоторых. - Твоё самолюбие задето, какая жалость... Я вообще-то пришёл по делу,- он рассматривал комнату со взглядом "какая-интересная-штора-она-всегда-тут-была?" - Боюсь представить, по какому. Приходила полиция и тебя уводят с глаз моих долой? Помочь собрать вещи?-высказал свою надежду Джекилл. - Ха-ха, у тебя определённо есть задатки юмора(нет). Я подбираю слово для описания чувства, но оно не приходит на ум. Даже словарь не помог, там указан вздор,- "Не уточняй, не уточняй, ты же умный, так всё поймёшь". - Что за чувство? "Видимо, я ошибался". - На твоём языке симптомы больного таковы: затруднение дыхания, дрожь от предвкушения чего-то, пропадает желание заниматься своими обожаемыми делами,-Хайд пролепетал всё это с такой скоростью, словно желал поскорее избавиться от этого вопроса. - Ты сейчас в точности продекламировал описание влюблённости,-мечтательно произнёс Генри. - Влю?.. Фу... Ничего другого быть не может?-Хайд помахал рукой около носа, словно само произнесённое слово производило нестерпимое зловоние. - Навряд ли. Тоска не предполагает "дрожь предвкушения", от вдохновения ты чувствуешь себя окрылённым, но никак не бросаешь свои занятия. А к чему тебе это? "Хотел бы я знать". - Да так. Тоскливо стало, книги читаю. - Не романы, случаем? Могу порекомендовать один стоящий. Хотя лучше бы ты изучал научные труды,-продолжал настаивать на его возможном образовании Джекилл, копаясь в бумагах. - Нет, научных терминов мне и от тебя хватает,-высказал Хайд своё отношение к науке. - Хайд,-позвал его доктор. - Да? - Эмма давала мне для ознакомления. Я знаю, что прошу невозможного, поэтому скажу прямо. Если здесь, когда ты вернёшь мне эту книгу, будет хоть одно пятнышко или одна царапина - я собственноручно сдам тебя полиции,-Генри пытался нагнать на убийцу страх. - Договорились,-Эдвард выхватил её из рук мужчины и поспешил покинуть комнату. Хайд вышел с довольной ухмылкой, радуясь мягкой обложке романа со странным названием, как когда-то радовался блеску заточенного лезвия. "Ему не помешает окультуриться. Странно всё это",-подумал Джекилл, продолжая записывать слова слепого старца. Ближе к обеду появилась неожиданная гостья, одетая во всё зелёное. Доктор спустился по лестнице в своём обычном домашнем костюме. Эдвард затаился, наблюдая. - Эмма, я так рад тебя видеть,-Генри не скрывал своего счастья от встречи с любимой. - Генри!-девушка кинулась к нему в объятия, они продолжались с минуту,-Ох, теперь ты в порядке. Выглядишь лучше, чем в прошлый раз. А ведь мне передавали, что ты болен,-Джекилл видел, как в её глазах переливались страх и волнение. - Всё так, мой ангел, увы. Как твои дела?-Генри не забыл тот кошмар, он увидел, что и Эмма провела несколько бессонных ночей, и хотел узнать причину. - Прекрасно. Разве может быть иначе, когда мой демон рядом?-она положила ладонь на его щёку. Хайд разочарованно вздохнул: "Это и есть любовь? Да я на шлюх смотрю нежнее". - Что с тобой? Я надеялась, что твои эксперименты закончились,-укоряла она его в шутку. - Так, ничего - простуда. Они подходят к концу, любимая. Скоро мы всегда будем вместе,- он взял её ладони в свои. - Вместе. Обещаешь?-дрожащим голосом спросила Эмма. - Клянусь,-Джекилл смотрел в её глаза, ему хотелось верить, что печаль и тоска - мираж, созданный его беспокойным умом. Их непродолжительная беседа завершилась долгим поцелуем. Каждый вкладывал в это душу, но Эдвард видел всё иначе: "Неужели слюни так хороши на вкус?" - Я должна идти, милый,-девушка не хотела покидать дорогого ей человека, но выбора не было. - Да,-Генри прочёл это по её жестам. - Ты не сердишься на меня? - А должен?-рассмеялся он. - Генри! Мне правда пора,-на мгновение её лицо засияло, а затем потухло вновь. - Я не сержусь. До скорой встречи,-доктор выпустил её руку из своей. - До скорой,-улыбнулась девушка. Короткий, почти воздушный, поцелуй в щёку - и близкие люди вновь разошлись. Джекилл с удивлением отметил холодность и отрешённость в движениях любимой. Впрочем, ему могло показаться. - Можешь выходить, Хайд,-объявил Генри, увидев того за стеной. - И это ты называешь любовью?-со снисходительной усмешкой спросил Эдвард. - Именно. Чему ты так радуешься?-с подозрением поинтересовался Генри. - А все эти лобызания, прикосновения... Всё и всегда сводится к постели. Почему бы не пойти в бордель и...-он огладил воздух, показывая, будто подсаживает кого-то на руки. - Хайд! Это не то! Люди вступают в отношения, когда хотят завести семью,-Джекилл быстро провёл рукой по волосам, что происходило только при крайней степени неловкости. - И что они делают кроме бесконечного утоления животной страсти?-добирался до сути Хайд. - Они не животные, Хайд. Много чего. Везде ходят вместе, так как имеют общие интересы, разговаривают, больше узнают друг о друге. Но итогом становится не постель, как ты изволил выразиться, а совместное проживание. "Все пункты совпадают с нами",-подумал Эдвард в шутку. Но ему не было смешно. Его тошнило при мысли о том, что такое возможно. И всё же, было любопытно. - А в чём смысл? - Хайд, люди, любящие друг друга, видят в близком своё счастье. Каждый мечтает о гармонии и человеке, к которому ты будешь относится так же трепетно,-Генри вспомнил свою первую встречу с любимой, все последующие... - И у тебя с Эммой это самое чувство...-уточнял Эдвард, минуя не нужное и столь мерзкое для него слово. - Любовь, Хайд,-Джекилл произнёс это легко и непринуждённо, собеседник и подумать не мог, что оно должно звучать так. - Да-да. Любовь...-он сказал это с толикой отвращения, немного дрожащим голосом,-Вы любите друг друга, так?-выдохнул Хайд, больше не оттягивая. - Безусловно, Хайд. Эдвард сглотнул. - И эта "любовь" свойственна абсолютно всем людям? - Да, некоторые учёные заметили подобные проявления даже среди животных. Это свойственно всем. - Забавно,-выдавил из себя Хайд, вовсе не считая это забавным. Скорее, обнадёживающим. - Хайд, ты куда? Эдвард сам не заметил, как оказался на втором этаже. - Да так, нужно всё записать и запомнить. С... совсем память никудышная,-он чертыхнулся про себя, с губ чуть не слетело мерзкое "спасибо". В комнате было спокойнее, но тишина заставляла напрячься. Было ощущение, словно в этом безмолвии каждая твоя мысль стукается о стены и разносится на многие километры, возвращаясь бумерангом. "Всем, значит. Возможно, мне повезёт". Генри заходит к нему, чтобы спросить о том, как проходит чтение романа, и пожелать добрых снов. "Или уже повезло". Ночь. Доктор Генри Джекилл готовится к ней с трепетом: приносит из лаборатории склянку лекарства и выпивает его, чтобы даже лёгкое недомогание не могло ему помешать, находит крохотный мешочек для муки(прах ребёнка тоже сгодится) и, разумеется, кладёт его вместе с коробком спичек под подушку. Что, в конце концов, может пойти не так? Во-первых, сон. Он никак не хотел приходить, сколько Джекилл не ворочался и не кряхтел. Более того, к нему резко вернулся жар, пришлось отказаться от одеяла и принести графин с водой. Но мысли, туча мыслей роилась в его голове назойливой стаей. Он не мог и не хотел больше медлить с их записью. Это была длинная тирада красивых слов, из которой выходило, что он вполне всем доволен. Разговор со слепым взбудоражил, визит Эммы несказанно порадовал, даже Хайд приятно удивил своей тягой к искусству. Но мозг продолжал петь ему бесконечные арии, перебирая то самые великие, то наиболее неловкие моменты его жизни. Что касается вторых, почему-то его неумолимо тянуло вспомнить прошлую ночь, когда он пришёл к Эдварду и лёг рядом. То была, на удивление, одна из самых приятных ночей. После неё прошёл ужасающий жар, к тому же, именно тогда Генри нашёл часть ответа на волнующий его вопрос. Джекилл вдруг обнаружил себя, пристраивающимся на кровати Хайда. Он с тихим смехом вспомнил, как тот забирался к нему в постель, а доктор нервничал, будто его сейчас прирежут. Но ничего подобного не случилось, поэтому сейчас Генри придвинулся ближе к всё той же ледяной спине. Когда веки начали слипаться, он невольно закинул руку на плечо Эдварда. "Сон сразу же начался со столкновения Джекилла и мальчика во тьме. Генри точно знал, что нужно делать. Он не медлил ни секунды, зажигая спичку и поднося её к лицу ребёнка. Доктор продолжал разглядывать сильно заметные скулы, довольно широкие для его возраста плечи и узнал этого мальчика. Его большие, зелёные глаза ещё не успели потемнеть от кровожадности. - Хайд?!-вскричал он, напугав дитя. Генри попятился от протянутой детской ладони, хоть и не видел в нём опасности. Он ещё раз посмотрел на Эдварда в этом странном детском возрасте и не поверил, что этот мальчик однажды станет убийцей. Но это было так. "Боже, Хайд, ты действительно тот ещё ребёнок... Это всё равно ничего не меняет, к тому же, всё происходящее - сон",-успокаивал он себя. Генри решительно потянул спичку к одежде ребёнка, которая должна сгореть в считанные секунды и сжечь дитя. Но его остановило то, как малыш загородился руками. Беспомощно прикрывшись ладошками и отвернув голову, он раз вскрикнул. Тихо-тихо, всё время шевеля губами, читая молитву или успокаивая себя. И было в этом что-то душераздирающее. Рука Джекилла дрогнула, но он не мог остановиться. В голове попеременно звучали два рассказа старца. И только сейчас до него начал доходить их смысл. Детский прах не принесёт ему счастья. Он выронил спичку. Но это сон, ведь так? Она не потухла, а лишь покатилась ближе к мальчику, который не мог видеть этого из-за ладошек. Генри хотел потушить её каблуком, но было поздно. Воспламеняющаяся плоть пахла отвратительно, напоминая смесь тухлых яиц и лопнувшей от высокой температуры мензурки. Вид горящего человека заставлял кого угодно сгибаться пополам, однако, хуже всего был пронзительный крик. Джекилл снял пиджак, пытаясь затушить огонь, но разжёг его сильнее. Всё оборвалось". Хайд проснулся в холодном поту. Его била дрожь, сердцебиение не желало замедляться. Эти кошмары вновь преследовали его, но являлись слишком незначительными в его жизни, поэтому он привык. Жуткий холод пропал, а к его спине прижалось что-то тёплое. Приподняв голову, он увидел на своём плече ладонь.
 Тогда Эдвард вспомнил, что никогда не просыпался с кем-то рядом. Он покидал бордель до рассвета, Хайд не видел необходимости общего пробуждения после совместно проведённой ночи. К тому же, ему было нужно время, чтобы восстановить силы и зализать раны в своём убежище. Не обязательно в голове Генри Джекилла. Кстати, о Джекилле. Эдвард испытал довольно смешанное чувство облегчения и удивления. Облегчения, так как этот чудик не в состоянии навредить ему физически, Хайд знает, что от него ожидать. Удивления… А как вы прикажете чувствовать себя человеку, проснувшемуся в обнимку с собственным создателем, да ещё и с мужчиной. Эдвард не замечал за собой подобных увлечений, и он уверен, что этот факт останется неизменным. 
Хайд брезгливо смахнул руку, отодвинулся вперёд, подальше от тепла. Но тело приблизилось к нему вплотную, а ладонь вновь очутилась на плече, сжимая его. Эдвард приподнялся, чтобы пододвинуться ещё дальше. Спустя две минуты он чуть ли не балансировал на краю постели, стараясь не упасть, ведь он планировал подремать несколько часов и отложить свою встречу с холодным полом на более позднее время. Хайд ёрзал, пытаясь избежать лишних прикосновений, к несчастью, ему удалось лишь скинуть одеяло на пол. Вставать с кровати и поднимать бренное тканевое изделие он не желал из принципа. Озноб вновь напал на него, Эдвард заставил себя расслабиться. Он попадал в ситуации и по-хуже. Тем не менее, Хайд поймал себя на мысли, что объятия тоже были для него чем-то новым. Чужое прикосновение, тепло, ровное и спокойное дыхание недалёко от шеи, шершавая кожа пальцев, едва ощутимая сквозь рубашку. Странно, необычно, всё это заставляет взбудораживаться. Но Эдвард не испытывает отвращения, наоборот, его с головой накрывает неведомое чувство защищённости. После кошмаров он желал спрятаться от одиночества, везде носил его с собой, а сейчас оно разжало свои жадные лапы. Хайд смело пододвинулся назад, погружаясь в это тепло. Эдварда совершенно не волновало, что его враг, Генри, и есть источник спокойствия. В каком-то смысле именно из-за него он появился на свет, Джекилл знал о нём очень многое, даже терпел его дурной характер. Хайд мысленно прокрутил все их разговоры и обнаружил лишь ненависть. Может, стоит поменять приоритеты и играть на другой стороне? Вдвоём они были бы сильнее, умнее и лучше. Вдруг этот нелепый случай с сывороткой, с их болезнью - не случайность, а второй шанс? "Джекилл предлагал мне заняться образованием. Почему бы и нет?"-промелькнуло у него в голове это умозаключение так же легко, как иногда появлялись идеи кровавых, совершенно жестоких убийств. За окном начало светать, Эдвард бы с удовольствием продолжил свой отдых в кровати, если бы не внезапный порыв заняться какой-либо деятельностью. Для приготовления еды есть Пул, для оказания первой помощи - Джекилл. А что именно он, Эдвард Хайд, может внести полезного? "Дьявол, и зачем мне только всё это?"-Эдвард очнулся около пяти часов утра в кабинете доктора, изучающий научные труды людей, фамилии которых кажутся ему сложнее и заковыристее предлагаемых ими теорий. Из всего изученного материала ему запомнилась статья Александра Бэна: "Власть воли над рядами мыслей может быть значительна. Мы не можем сразу определить, какие мысли должны возникнуть, но из тех, которые возникли, мы можем направить внимание на одни скорее, чем на другие". - Это что ещё за чушь?!-воскликнул он вслух довольно громко, тут же зажав себе рот. Он снова поймал себя на странном, ни капли не свойственном ему, поведении. Хайд не может бояться, что его кто-то услышит, при большом желании, он поставит весь дом на уши. Вот только, вместо этого желания, внутри мечется чёрт-пойми-что. На странице одной из книг он нашёл вложенную запись с почерком Джекилла. " Не могу. Я так больше не выдержу. Эти ужасные кошмары не дают мне спать. Невыносимый жар убивает меня. Боже милостивый, я могу это стерпеть, знаю, что ты отправляешь мне только те испытания, которые я способен перенести. Я более чем уверен, что Хайд - дело рук Сатаны, и, если ты хоть немного можешь на него повлиять, умоляю... Забери это дьявольское отродье в вечный огонь! Он приносит только страдания и боль. Всё, всё, всё, что угодно, только не он! Я признаю свою ошибку, оторви мне руки, если я не могу создать нечто безобидное, или оставь, чтобы я мог посвятить всего себя человечеству, не вмешиваясь в законы, заложенные тобой. Избавь от мучений меня и эту ошибку природы, молю тебя". Бумажка выпала из рук Эдварда, он не сразу заметил это. Через минуту, когда он уже мог моргать и мыслить здраво, бумага вновь была в его руках. Он не верил собственным глазам, хотя в словах Генри не было чего-то необычного. Но почему-то они заставили исчезнуть ухмылку на его лице, от слов "приносит только страдания и боль" вся "боль", причиняемая Хайдом Джекиллу, отозвалась в его теле обжигающими спазмами, она увеличилась до невероятных размеров. "Какого чёрта меня волнует мнение этого неудачника?! Я - Эдвард Хайд, никто не может заставить меня чувствовать что-то, кроме ненависти и презрения! Никто! Никто... Никто, кроме этого идиота",-заключил Эдвард, выравнивая дыхание. Он собрался, сложил лист пополам и убрал в карман брюк. Он не покажет кому-то свою озадаченность. Сейчас мужчина вернётся в комнату, ещё немного поспит и придумает, что ему нужно делать. В спальне всё ещё раздаётся мирное сопение Генри. Он спит крепким сном, когда Хайд садится рядом с ним, наблюдая за мерно вздымающейся грудной клеткой Джекилла. Он редко видел доктора спокойным и умиротворённым, поэтому Эдвард не упустил возможности вглядеться в это лицо без морщин. Мужчина пытался высмотреть что-то смешное, ждал нелепого зевка, но, чем дольше он смотрел, тем больше понимал - к Генри не придерёшься. Да, от его лекций Хайду становится дурно. Да, у доктора узкое и предвзятое мнение, да, его маниакальное желание навсегда избавиться от "неудачного проекта" вызывает бурю отрицательных эмоций. И всё же, Джекилл чертовски схож с ним в одном. Он тоже живёт так, как считает нужным и не позволяет людям вмешиваться в его жизнь. Удивительно, что Генри ещё не успел заметить их схожей черты. Эдвард даже гордился своим открытием. Джекилл заметался. "После сожжения мальчика, Генри оказался в пустой комнате. Здесь было светло, все стены отливали жёлтым. Периодически были слышны странно знакомые голоса, спрашивающие про побочные эффекты, какие-то таблетки. Наконец он различил женский голос. И в этот момент его мысли закрутились в бешеном танце. Смешалось всё: побочные эффекты, мгновенно позеленевшая смесь, та склянка..." - Луиза, что же ты сделала!-вскрикнул Джекилл, очнувшись. - Какая Луиза, о чём ты?-Хайд успел встать и отойти на несколько метров. - Хайд, мне необходим тот порошок. Немедленно,-чуть ли не требовал Генри. - Ты истратил его полностью,-Эдвард удивился, что запомнил это. При других обстоятельствах он бы обязательно пошёл и порылся бы минут десять. Даже если бы точно знал, где он находится, или, что порошок закончился. - А жёлтая пробирка?-поинтересовался доктор отчаявшимся голосом. - Та, что с лекарством? Сейчас,-Хайд ни на секунду не задержался, пришёл вместе с мензуркой. - Спасибо, Хайд,-кивнул Джекилл. - Спасибо людей не зарежет... Может, расскажешь, зачем эта склянка тебе понадобилась?-голова немного проветрилась при ходьбе, обычная манера разговаривать возвращалась. - У меня есть предположение, что Луиза подмешала нам свои таблетки для улучшения памяти,-Генри произнёс это упавшим голосом. Купленные в аптеке препараты явно не давали ему спать, он понял это только сейчас. Все эти бессмысленные ночные кошмары - всего лишь результат воспалённого от неизвестных веществ мозга. - Что она подмешала? Так, никуда не уходи, я скоро,-брови Эдварда угрожающе поползли наверх, он решительно направился к двери. - Постой! Ты туда не пойдёшь. Туда отправлюсь я, расспрошу обо всём и потребую обычный порошок,-возразил доктор. - Давай начистоту. Ты - та ещё половая тряпка, никто тебя и слушать не станет. Жаль, ты нож держать не умеешь,-желания спорить не было, но стремительно возрастающая ярость за то, что какая-то девушка посмела проводить на Генри… на них эксперименты, заставляла отстаивать свою позицию. Оскорбления давались ему с трудом. - Никаких ножей!-закачал головой мужчина. - Кричи тише, рано же,-попросил Хайд. - Я пойду один, это не обсуждается,-Джекилл уверенно вскинул подбородок. - И почему же? - Потому что ты в это время будешь притворяться мной,-объяснил Генри. - Просто так? Нет,-он хитро ухмыльнулся. - Ещё две ночи свободы,-послышался вздох. - По рукам.
На том и решили. Генри наскоро собрался, оделся и вышел. Декабрьская стужа дула ему в спину, хотя пальто и было достаточно тёплым. Он шёл навстречу неизвестности и вдруг вспомнил, что посмотрел на время в последний момент. Аптека открывается только в семь, у него было около часа свободного времени. Джекилл направился в церковь, чтобы посоветоваться со старым провидцем и выяснить, что тот хотел ему рассказать. На месте слепого старца стоят шарлатан с костылями и шарманщик, крутящий жалобно ревущую мелодию уже в четвёртый раз. - Здравствуйте, вы случайно не видели здесь одного слепого?-поинтересовался он, стараясь изобразить Хайда, чтобы потренироваться. - Джорджика-то? Как не видать! Это он нас не видит, а мы его здесь каждое утро караулим, пытаемся это место занять, приметное оно. Так нет же, спал здесь всегда,-жаловался хромой. - Раз так, то почему его сейчас нет?-грозно спросил он. - О, так вы верно его знаете? Умер он, наши соболезнования. Генри всегда поражала быстрота, с которой люди уходят на тот свет. И, сколько бы близких ему людей не погибло, он всегда будет реагировать как в первый раз. Удивлённо, словно это что-то из ряда вон выходящее, и испытывая разочарование в самом себе. Он мог столько узнать от провидца, попросить совета. Да, в конце концов, дослушать ту дрянную историю до конца, уважить пожилого человека. Но теперь слишком поздно. - Как?! Как умер? Он же... - Да вы не волнуйтесь так, во сне умер, без боли. Всё какого-то доктора Бэкилла вспоминал, не вы, случаем?-спрашивал шарманщик под звуки своего дохлого инструмента. - Я доктор Джекилл, всё верно. И что же?-приготовился слушать Генри. - О, почти ничего. Просил вас сделать выбор между собой и обществом, что вам, мол, дороже. "Покороче ничего не мог придумать?"-мысленно пестрил сарказмом Джекилл, направляя строгий взгляд на двух попрошаек. - Не надо таких выпученных глазок строить. Мы тоже ни черта не смыслим в его предсказаниях, но верно он, собака, всё подмечает! Лучше помните всё, что он когда-то вам говорил,-советовал молодой калека. - Благодарю, господа. Вот вам на чай,- он спокойно расстался с мелочью, до этого грузом лежавшей в его карманах. - И вам всего хорошего, сэр!-проводили они его хором. Эдвард сидел в гостиной. Он был раздражён, чай, каждые пятнадцать минут подаваемый Пулом, не приносил обещанного успокоения и гармонии. В руках он держал роман, который должен был отвлечь от неприятных мыслей. Но тщетно. И не только смазливый текст был тому виной. Рука то и дело тянулась к карману брюк, выхватывала записку и подносила её к лицу. Глаза снова и снова пробегали по ней. Невыносимо. Он не знает, чего желает больше - избавиться от неё и забыть или же сохранить, как напоминание о его сущности. Он отложил роман и поднялся к себе, борясь с желанием распустить неудобный хвостик. Мучительно хотелось выпить, но он держался. Только трезвый мозг помогал держать себя в руках. Зашёл Пул. - Сэр, простите, что врываюсь без стука. Скоро Рождество, необходимо совершить кое-какие приобретения, вы отпустите меня с Кейт? "С этой кошёлкой? Да, конечно. Вы прекрасно проведёте время". - Можешь идти, Пул. А что именно нужно купить?-любая мысль могла отвлечь Хайда от философских рассуждений о жизни, так и норовивших прогрызть его мозг. - Сэр, вы ведь сами знаете, что на праздник вся семья собирается за одним столом. И каждому нужен подарок. А Рождественский ужин?-дворецкий говорил об этом устало, словно всё это веселье ему в тягость. - Ясно, Пул. Ты свободен,-Эдвард понимал, что Генри знает об этом событии, следует расспросить именно его. Не стоит докучать слуге странными расспросами. Дверь закрылась. Хайд снова столкнулся с одиночеством, ему мучительно хотелось поговорить с кем-то, кто может понять или объяснить. Всё его мысли вновь вернулись в прежнее русло. Сперва это чувство, "любовь", потом Джекилл. Рука снова тянулась к тем записям, но он сумел побороть это желание, когда начал преображать мысли в слова на бумаге. "Жутко. Мерзко. Жутко и мерзко - идеальная расшифровка слова "любовь". Я ведь чувствую именно это, но к кому? Мой единственный спутник - одиночество, моя желанная супруга - свобода. Однако стоит присмотреться к своему окружению поближе, вспомнить всех девушек, которые вызвали во мне нечто большее, чем симпатию. На ум приходит только Люси - умирающий цветок, с которым хотелось наиграться вдоволь, а затем раздавить. Кто ещё? Та дочь аптекаря, Луиза действительно кажется мне нормальной, но я вовсе не думаю о ней. Эмма... Это смехотворно, у Джекилла отвратительный вкус. Все эти нежности чужды мне. Значит, это не особа. Теперь мне действительно не по себе. Зато многих можно отбросить сразу(Джон, Пул, аптекарь, мистер Кэрью), ведь я не питаю интереса к мужскому обществу. Остаётся только один. Человек, который меня сотворил, которого я желаю умертвить. Доктор Генри Джекилл. Как же жутко и мерзко. Я бы предпочёл быть с дряхлым стариком, а не с этим гуманистом учёным. Тем не менее, знаю по опыту - отрицание желания лишь увеличивает его мощь. Поэтому признаю: меня будоражит от наших разговоров, при его появлении дыхание срывается, как после длительной охоты, унижать его - отдельное удовольствие, просыпаться рядом с кем-то(с ним) в обнимку оказалось не так уж и противно. Я чувствую себя, как грешник после исповеди. Теперь предстоит принять одно важное решение - оставить всё, как есть, глушить в себе это глупое желание, или открыто заявить о нём. Я Эдвард Хайд, я не боюсь правды. Он всё узнает". Джекилл зашёл в его комнату.