HJ8

"Сплошная тьма. Генри бродит в ней наощупь, натыкается на ребёнка. Мальчик отвернулся и уже собрался бежать прочь, как вдруг Джекилл протянул ему свою ладонь. Зажжённая спичка вновь близится к милому лицу. Он всхлипнул и отступил. Доктор подошёл, схватил того за запястье и легко пожал ему руку. Ребёнок засмеялся, а Генри вновь протянул тому спичку. Мальчик взял её обеими руками и притянул к себе, почти обнимая. Огонь вспыхнул, ослепив обоих. Но мужчина заметил, как свет выжигает его лжеотражение, возвращая доктору человеческий облик. Последнее, что он помнит - тысячи радостных воплей и всё тот же искренний смех". Джекилл проснулся на диване один и пытался вспомнить, от чего трещит голова. Справа от него располагалось кресло, в котором сидел и что-то увлечённо читал Хайд. Генри присмотрелся и узнал свой собственный аккуратный почерк. - Тебе не говорили, что необходимо спросить разрешение перед чтением чужих записей?-Джекилл сложил руки на груди. - Во-первых, доброе утро. Во-вторых, нет, не говорили. И, наконец, разве мы с тобой чужие друг другу люди? - И много ты успел прочесть?-Генри привстал и потянулся к записям. - Всё, уже давно,-Хайд сел на диван и загородил проход своей рукой. - Где ты это нашёл?! - В той глупой библиотеке. В книге по философии, вроде,-спокойно проговорил Эдвард. - Это же личное!-Генри вскочил и силился пройти, но ему не удавалось. - Ты читал мои записи, и я не реагировал так бурно,-Хайд пропустил доктора к бесценной рукописи. Джекилл прочитывал страницу снова и снова, словно мечтал взглядом уничтожить бумагу. - Бог мой... Тогда меня терзала бессонница. - Знаю. А я читал это, когда только начал понимать свои чувства к тебе,-Эдвард смотрел на ту запись, где Генри просил Бога забрать его, Эдварда Хайда, в неугасимое адское пламя. - И что ты думаешь?-Джекилл сел в кресло и приготовился к укору. - Сейчас я всё-таки заглянул на обратную сторону листа и заметил другую запись. Она сделана не так давно, знаешь ли, и она лучше той,-Хайд показал ту самую сторону, которую доктор заполнил в начале месяца. - Но я в основном писал там об Эмме и... - А что насчёт этого? "Сегодня Хайд был крайне спокоен. Настоящий пример для подражания. Здесь что-то нечисто. Но поиски врагов в каждом утомили меня, я позволю себе эту фразу... Хайд может быть другим. Я предвкушаю тот момент, когда, наконец, я и он окончательно избавимся от обременяющей связи, и я займусь его перевоспитанием, если такое возможно", -опасная ухмылка украсила лицо Эдварда,-"Перевоспитанием", значит? - Я... я имел в виду совершенно другое!-Генри замахал руками. - Мог бы и разрешения спросить,-Хайд понемногу приближался. - Это не отражает моего желания!..-выпалил Джекилл, испуганно закрыв глаза. - Я не против,-на лице Эдварда не было и тени прежней ухмылки. - Но... Постой, что? - Конечно, у меня есть свои условия, но меня это устраивает. - Я всё ещё сплю, ведь так?-Джекилл ущипнул себя для верности. - Не думаю,-закатил глаза Эдвард. Генри оглядел комнату, его взгляд остановился на часах. - Уже два часа! - Похоже, ты любишь спать. - Бессонница не приносит пользу. С сегодняшнего дня я не намерен допускать подобное,-Джекилл выправил рукава рубашки. - Думаешь? Жаль. Ты забавно выглядишь, когда спишь,-вздохнул Эдвард. - Хайд... - Кстати, а где Кейт и Пул? - Ты их что, не видел?-Джекилл быстро вскочил с кресла, усталость как рукой сняло. - Нет, в доме было тихо,-Эдвард безразлично пожал плечами. - Странно, Пул всегда сообщал мне о своих намерениях. - Это беспредел,-искренне заключил Хайд. - Должна быть какая-то причина,-защищал прислугу Джекилл. Он проворно забрался на диван, про себя отметив, что именно так следует проводить утро. Но только по особым случаям и праздникам. С этим не согласился глухой музыкант, чередующий звуки не по однородности и стройности, но по частоте бурления. - Предлагаю немного поесть, я умираю с голоду. - Принято,-доктор кивнул и ударил себя по животу, пытаясь заглушить урчание. Генри привстал с дивана, стараясь уловить тонкий запах чего-то съестного. Но пол явно не желал расставаться с его ногами. Он растянулся на половицах со скрипом. - Ну Джекилл, я же не могу каждую минуту проверять, падаешь ты или нет!-Хайд находился в двух шагах от столовой. Он и не пытался сдержать гогот. - Хайд, отложи шутки на другое время,-Джекилл вернулся в сидячее положение и схватился за голову. Воздух раздражённо проходил меж зубами. - Опять мигрень?-Эдвард подошёл к нему и опустился рядом. - Нет, головой ударился. - Ясно,-Хайд подал ему руку. Они зашли в столовую. На чёрном столе лежал вишнёвый пирог, ломившийся от обилия спелых плодов, и записка, поставленная так, чтобы её освещало солнце: " Доброе утро, сэр! Я очень виноват, что не отпросился у вас. Однако, вы были... Скажем, не в лучшем виде. На кулинарный шедевр слева ушла вся мука. Передаю слова Кейт: "Та, что лежала здесь, испортилась". Не стоит переживать, на вкусе это не отразилось. P. S. Я лично проверял. P. P. S. Приятного аппетита вам и мистеру Хайду. С уважением, Пул " Джекилл закончил читать вслух и, вопросительно подняв бровь, повернулся к мужчине. - И каким словом это охарактеризовать? - Пифог. Вроде съетобно. Бутешь?-Эдвард взял уже третий кусок в руку, а остальное лакомство протянул Генри с такой щедростью, будто спас того от голодной смерти. - Ещё бы,-он засмеялся, взял тарелку и принялся жевать таящую во рту выпечку. Через полчаса от пирога ничего не осталось. - Это было очень вкусно,-выдохнул Джекилл, поставив блестящую тарелку на место. - Начинки пожалели...-Хайд водил языком во рту, пытаясь достать кусочек отдающей дивным вином вишни. - Хайд, мне кое-что пришло на ум. Помнишь, к чему ты и я стремились всё это время? Эдвард схватил вилку и нож так, словно острия были куклами, и стал их "озвучивать". - Да, я - к уничтожению человечества, ты - к его спасению, бла-бла-бла. - Безусловно, это так, но я не об этом. Понимаешь, тот препарат, который ты принёс... Порошок действительно настоящий. Пока ты уходил за вином, я рассмотрел его вблизи огня. Мне не терпится испытать его. Хайд положил столовые приборы на место и скрыл свирепый оскал за притворной ухмылкой. - Тогда вперёд. Но без формулы у тебя ничего не получится. - Формула готова. Эдвард на секунду остановился, чтобы вздохнуть, сложил руки в замок, и постарался выдать самую добрую ухмылку. Зубы так и норовили вылезти. - Прекрасно, будешь испытывать? - Несомненно, да! Ты тоже желаешь скорее покинуть меня?-Джекилл видел, что радость собеседника не отразилась в его глазах. Он расценил это по-своему, посчитав, что улыбка - попытка втереться в доверие, чтобы совершить неожиданное нападение. - Конечно, Джекилл,-проскрежетал Хайд и отвернулся, его лицо скривилось. В лаборатории Генри Джекилл задумался. "А что, если... Нет, показалось, безусловно, показалось. Он не может..." Хайд не может жалеть о появлении порошка. Он больше всего жаждал именно этого, этих белых песчинок. Эдвард хотел избавиться от доктора с помощью оружия... Поэтому, даже в том случае, если ему всё померещилось, Генри окажется не в лучшем положении. Джекилл вспомнил, как стоял здесь с ножом Хайда. И холод стали вновь манил его. Джекилл успокаивал себя тем, что у него не хватит душевных сил для совершения кровавого самосуда. Он смешал какую-то жидкость вместе с компонентами формулы, спрятал нетронутый мешочек. Генри и Эдвард опустошили бокалы. Когда Хайд наносил порез, Джекилл стыдливо отвёл руку и приготовился каяться во лжи. К его удивлению, он ничего не почувствовал. Его рука была идеально ровной и гладкой, а на ладони Эдварда появилась свежая не кровоточащая рана. - Какого?!-произнесли они одновременно. Разочарование смешанное с удивлением каждого растворилось в эхе. - Поздравляю, Джекилл. У тебя получилось,-грустно улыбнулся Хайд. - Да, спасибо... наверное. - Что теперь?-Эдвард с надеждой смотрел на Генри. Джекилл стыдливо отвернулся от него. - Ты волен переехать к себе. Надеюсь, больше не будет преступлений? Хайд опешил. - А могу и остаться у тебя. Говорил же - нет желания. - Что ж, соберёшь вещи?-задумчиво произнёс он по неведомой причине. Он прекрасно знал, что собирать там нечего. - Если ты настаиваешь… Пожалуй,-Хайд кивнул, стиснув зубы. Мужчина надел очки, цилиндр, пальто. Вытянул из верхней одежды все записи доктора, поморщился и раскидал на столе в гостиной. На громоздком предмете интерьера также лежал скомканный лист, которого прежде не было. Любопытство грызло его снова. Он помнил, чем всё закончилось в прошлый раз, когда он поддался чувствам. Но он не мог противиться любопытству. Эдвард дрожал не от злости, его пронзал целый спектр чувств. "Этот хилый, немощный доктор, страдающий за всех и каждого... Возможно ли, что однажды он исчезнет, его занудность и глупость сотрутся с лица земли?" - Во имя ада, Джекилл! Что это?!-позвал его Эдвард, стиснув кулаки. Цилиндр полетел в дальний угол комнаты, вслед за пальто. - Мои записи… Ты и это нашёл?!-Генри посмотрел на лист, датированный вчерашним днём, и обомлел. - Кто-то не умеет прятать,-Хайда трясло от странных и смешанных чувств. - ... мне нет смысла надеяться, что это осталось моей тайной?-Джекилл попятился от него, желая провалиться сквозь землю. Он ходил взад и вперёд, разрываясь от предположений. "Вот ведь глупец. Нет, идиот! Даже не предупредил о своём решении расстаться с жизнью. Она принадлежит не только ему!" - Ты не должен скрывать такое,-Эдвард выделил последнее слово опасной интонацией и приблизился к нему, хватая за воротник рубашки. - Собираешься наконец убить меня за это и всё остальное?-мужчина чувствовал себя подобно кролику в лапах совы. Страх ничуть не умалял благоговения. - Твоя глупость не знает границ, Джекилл. Но, я вижу, перевоспитание необходимо не только мне,-Хайд отпустил мужчину и положил очки на стол. Он потянулся к нему не столько телом, сколько губами. - Зачем? Хайд, отойди! Не нужно!-Генри упёрся рукой в ему грудь и пытался укрыться от этого взгляда. - Тебе больше нечем крыть после тех поцелуев. Сам ко мне льнул. Мы как свет с мотыльком - нас тянет друг к другу, рано или поздно столкновение состоится,-Эдвард спокойно перехватил его руку. - Что?-Джекилл ожидаемо замешкался, теряясь в ощущениях. "Может, он желает сначала осквернить меня? Нет, только не это!" - Пойми и прими себя, Джекилл,-Хайд поймал его губы своими, чувствуя, как мужчина слабо сопротивляется... Спустя вечность он выдыхает и позволяет себе довериться кому-то. В нём смешаны все пороки человечества. Сияние адского пламени отражается в каждом его движении вместе с жаждой вечной жизни и необъяснимой идиллией. Что необычного в приподнятых уголках губ, сияющих уверенностью глазах и действительно свободном человеке? Воплощение всех его желаний. Не скованный рамками морали, он смело и без угрызений совести указывает людям их место. Нет никаких сомнений в его греховном совершенстве. И не было ничего страшного или неправильного в том, чтобы оказаться в объятиях этого величия. Или позволить ему коснуться жадными устами его губ. Кабинет. Там Генри пришла идея о двойственности человека, о формуле, там началось всё. Эдварда давно мучили грёзы о разрушении так обожаемой доктором комнаты. Хайд подхватил Джекилла на руки и посадил его на стол. - Хайд,-неуверенно обратился он. - М?-Хайд нависал над ним, изучая смущённый взгляд. - Тебе не кажется, что это преждевременно?-Джекилл положил ладони на его плечи. - А ты упрямец. Стоишь на своём, пока дышишь. Способен перевернуть мир своим умом. И всё равно забываешь, кто перед тобой,-он приподнял его подбородок, заглянул в напуганные глаза. Шершавые пальцы прошлись по его гладким плечам, увлекая в объятия, полные жара. Хайд не церемонился с пуговицами, без сожаления вырвал их. Под рубашкой таилась бледная кожа, не знавшая ничьей ласки. Он проводил ночи лишь с опытными женщинами. Теперь же его влечёт робкий мужчина, чьё дыхание сбилось, едва губы Эдварда приложились к груди. Хайд дарил ему сладкое прикосновение рта и, когда мужчина вдыхал чаще, тут же приподнимался, лишал Джекилла желанного тепла. Генри недовольно вздохнул и посмотрел в заволоченные вожделением глаза с мольбой. Эдвард впивался ногтями в чувствительную кожу и с нажимом провёл ими от ореола к низу живота. Из груди мужчины вырвался хрип, он инстинктивно откинулся назад, стараясь не получить новых царапин. - Боишься. Видишь необъяснимое и отвергаешь. Так недолго и попасть не в те руки,-на последнем слове его ладонь легла поверх брюк, сжала плоть. Джекилл шумно втянул ртом воздух, сдерживаясь, чтобы не податься вперёд. Его спина встретилась с сильной ладонью Хайда, она не давала ему возможности избежать жара оскала. - Я не остановлюсь, пока не достигну желаемого. Джекилл перестал дышать. Он отвернул голову и прикусил губу, зажмурил глаза, силясь представить, что всё это - сон. Режущая боль, подобная тысячам укусов, заставляла прогибаться, уходить в себя. - Сопротивляясь искушению и своим желаниям, ты лишь делаешь их сильнее, Джекилл. Ладонь ободряюще потрепала его по плечу, слегка утихомиривая. Вдруг, она стала подниматься, слегка оттягивая нежную кожу шеи. Щипки продолжались до самого затылка. Дыхание участилось, Генри зашипел от очередной царапины, на него нахлынули не самые приятные воспоминания о тех ночах в лаборатории. Тогда лишь понимание, что, если он сдастся, пострадают другие, не позволяло терять сознание и позорно всхлипывать. Боль ножевых ран он не мог сравнить с простым зудом царапин, но было некомфортно. Джекиллу пришла в голову мысль здесь же, сейчас оттолкнуть мужчину и убежать прочь. Но Генри боялся столь порочного напора, опасался, что пробудит в нём ненависть. - Единственный способ побороть искушение - поддаться ему,-он требовательно потянул завязанные в хвост волосы. Те упали на плечи, обрамляя алые щёки. Так, мысль за мыслью, боль уменьшалась, пока не исчезла вовсе, растворившись в новом, неведомом прежде, удовольствии. Длинные красные змеи продолжали петлять по его телу, появлялись новые, более изощрённо изогнутые. Они не несли в себе боль, яд их клыков больше не заставлял кожу саднить, их шипение не страшило, а жгучая смесь, копившаяся в них, возрождала. Мужчина жаждал новых порезов, сам подставлялся под них, выгибая спину. Вспышки наслаждения пронзали Джекилла каждый раз, когда Эдвард оставлял неровную, слегка кровоточащую линию. Генри имел одну милую привычку, которая раздражала Хайда. Он любил сжимать всё, что попадётся под руку, когда на него нахлынут эмоции. В распущенных волосах находились тёплые пальцы Джекилла. Мужчина не мог совладать с собой, когда участливые "Да-да..." сливались с лаской его прядей. Эдвард осторожно, но настойчиво взял ладони Генри в свои и, оторвавшись от живота, провёл языком по пульсирующей вене. На руках ещё не затянулись порезы, он целовал свою выцарапанную фамилию, иногда с опаской поглядывая на всё рдеющее лицо Джекилла. - Надеялся спастись, убежать? От себя не скроешься,-он вдохнул запах едва застывшей крови, губы растянулись в порочной ухмылке. Мысли о непристойности происходящего испарились, как долгий болезненный недуг. Генри с изумлением смотрел на Хайда, любовно проводящего ладонью по его ранам. Наконец, мужчина вдоволь насытился видом тонких рук Джекилла и перешёл выше. Рот занялся ублажением плеч, но не пробыл там долго. Эдвард взялся за ласку предплечья, чтобы оказаться ещё ближе к Генри. Хладные ладони прошлись по бёдрам, огладили путь до колен и обратно. Монотонные движения вскоре были вознаграждены робкими стонами. Внутри что-то сладко пульсировало и сжималось. Хайд оценил его готовность лёгким касанием бёдер, последовал сдавленный вздох. Они оба были не в силах медлить. Эдвард спустил Генри со стола, требовательно прижал к себе. Скомканная одежда отлетела прочь. - Как ты смотришь на то, чтобы поэкспериментировать? - Что ты имеешь в виду, Хайд?-Джекилл еле шевелил языком. - Я уже налюбовался тобой с одной стороны, и желал бы увидеть другую - Что?-спросил Генри, очаровательно хлопая ресницами. - Перевернись на живот. - Зачем?-продолжал недоумевать Джекилл, склоняя голову и усмиряя дыхание. - Увидишь. Хайду потребовалась дьявольская выдержка, чтобы собственноручно отвернуть от себя Генри, когда тот облокотился на стол. Но он получил свою награду, оказавшись в столь тесном положении. Обхватив руками торс мужчины, Эдвард помог ему приподняться. Под хмыкание неблагодарного Хайд положил ладони на его бёдра, прошёлся по их внутренней стороне. Дождался, пока он забудется, и коснулся лица Джекилла. Его пальцы требовательно обводили приоткрытые губы, более всего он жаждал оказаться внутри него. Пока что эта мечта осуществилась только для грубых пальцев, познавших тепло рта. Время пришло. Наслаждение должно быть полным, абсолютным, ничем не ограниченным. Но никто не запрещал немного позабавиться с жертвой. - Каково же твоё последнее желание перед казнью? - Загляни в ящик стола. - Не рановато ли для вина, Джекилл? Или ты собрался найти ему иное применение? - Вовсе нет. Там лежит мазь. - Нет, Джекилл. У нас всё пройдёт гладко и без неё, если ты, конечно, перестанешь мне противиться. Хайд скользнул тремя пальцами в нутро под болезненные стоны мужчины. - Ах! Хайд! Затем он вышел. Снова вторгся. - Так лучше? - Немного. Опять отстранился и, под полу-стон полу-крик, вошёл чуть сильнее. - Нет, нет, не так скоро! Вновь покинул его. - Ох, нет, вернись! - Да тебе не угодишь. Эдвард оставил его на долгую минуту. - Зачем же ты?..-он осёкся, когда ощутил лёгкое прикосновение плоти. - Так какой будет твоя последняя воля? - Я желаю видеть тебя. - Надо было думать об этом, когда ты велел вынести отсюда большое зеркало. - Хайд, я прошу тебя. Прошу, разверни меня. - С какой это стати? - Ты не выполнил просьбу о смягчении нашего… досуга. - И? - И я обещаю, что не стану сопротивляться. - Разве я могу отказать, когда ты так умоляешь?-развернув мужчину лицом к себе, Хайд обнял его спину и почувствовал долгожданную жаркую негу. Цепи сорвались, оковы вовсе пропали, Эдвард становился всё ближе к Генри. Тот неистово вскрикнул, но не отстранился, инстинктивно схватился за Хайда, прижимаясь к нему. - Ну-ну. Кому сейчас легко? В тебе так тесно. Прежде места хватало для двоих,-улыбался он, наваливаясь на дрожащее тело. Всё быстрее и быстрее. Джекилл вцепился в его шею и прошептал: - Не так скоро… Пощади…-он только что заметил своё проявление слабости и поспешно убрал руки. Эдвард не переставал наращивать темп. - То, что ты сдался мне, не означает, что ты принял меня. Но нельзя бороться вечно, Джекилл. Мужчина провёл ладонью по твердеющей плоти, и Генри задрожал, разомкнул губы и издал утробный стон. Хайд сбавил темп, наклонился к его лицу и прошептал в алую щёку: - В бесконечной войне плоти и разума низменное победило. Джекилл сдавленно прошипел и нетерпеливо вскинул бёдрами. Хайд не стал его разочаровывать и принялся всё живее заполнять пространство внутри. Он не мог поверить, что в его руках оказался Генри. Едва различимое благоухание разврата теперь опутывало всё его существо. Каждое действие Эдварда отзывалось в Джекилле и возвращалось к нему неловким касанием губ, поглаживанием спины. И в этой робости Хайд заметил кое-что странное: его жалкий взгляд сменился на полный не вожделения, но жажды. Жажды ласки ли, боли - Эдвард не знал, лишь чувствовал. Генри больше не сдерживал себя и потянулся за поцелуем. Влага рта одурманивала, мужчины вторили стонам друг друга. Тишину нарушали только вздохи и скрип стола, что явно не выдерживал яростное сплетение тел. Эдварду и Генри не были нужны слова, чтобы понять жаждущие искры в глазах или ускорившееся движение бёдер. Джекилл вновь слился с Хайдом в поцелуе и укусил за губу, вызвав торжествующий рокот в его груди. Они прервались и стали упоительно хватать ртом воздух. Эдвард наклонился ближе, дабы ощутить взволнованный такт. Вдруг, Генри подал голос. - Эдвард…-он растянул это имя так, как прежде объявлял о своём проекте. С гордостью и трепетом. - Да, Генри?-Хайд прорычал его имя с наслаждением. - Я очень люблю тебя,-Джекилл зашёлся румянцем и отвернулся. Мужчина вздрогнул от ликующего смеха и со всей возможной нежностью его грубого голоса прошептал: - Я всегда любил тебя. Мой скверный гений,-Генри почувствовал его жёсткие губы на своей макушке. Сердце вальсировало внутри Джекилла. Он никогда не был так близок к нему. А теперь его собственное сердце, радостно клокочущее в грудь мужчины, рвётся навстречу другому сердцу. Удовольствие грозило разлиться по всему телу, оно всё туже сжимало крепкими кольцами. Он не может сказать, сколько толчков, в такт звонкому сердцебиению, успели проделать они, обезумевшие, прежде чем испытали приятное тянущее блаженство внутри. Генри в последний раз прильнул к Эдварду и, стиснув его в объятиях, вскрикнул. Пульсации тепла. Искры. Ярчайшие круги света вспыхивали перед глазами цветным хороводом. Снизу раздался блаженный, едва разборчивый лепет. - Благодарю. Благодарю тебя, Эдвард. Хайд мог бы поклясться, что на одно мгновение сердце Генри отозвалось и стукнулось, сквозь рёбра и прочее, прямо о его грудную клетку. Он улыбнулся, подался вперёд и жадно поцеловал любимого.