Все демоны здесь.

Сегодня солнце светило ярче, чем обычно, прямо Нико в глаза, поэтому девушка постоянно щурилась и закрывала лицо ладонью, немного с завистью смотря на Лилию, которая додумалась надеть солнечные очки. Лилия шла бодро, с улыбкой на лице, спину держала ровно. Модельная походка и хорошая осанка Бакингхем рядом со сгорбившейся Нико, которая пялилась в землю и еле передвигала ноги, выглядела в два раза идеальнее. На неё оборачивались прохожие, но не с отвращением, как на Прайс, а удивлённо, мол, что вообще такая девушка забыла рядом с Нико, и почему она вообще направляется в торговый центр, а не на какую-нибудь красную дорожку для знаменитостей. Лилия на эти взгляды не обращала никакого внимания. У неё было хорошее настроение, и Нико, смотря на неё, почему-то тоже улыбалась. — Вот так мы с ним и познакомились, — вещала она. — Я думаю, его просто привлекли мои сиськи. — О боже! — тянет Нико. — Хотя да, я тоже так думаю. И вообще, он меня бесит. — На самом деле, — Лилия кидает в рот клубнику. — Он хороший парень. Ну, в смысле, не думай, что я выгораживаю его, с тобой он ведёт себя как мудак, а мудак, он и в Африке мудак, так что... Просто на самом деле он не ведёт себя так с остальными. С теми, кто ему дорог, что ли? — Нико внимательно слушает, блондинка продолжает. — С друзьями он тоже ведёт себя немного противно, это в плане того, что язвит и отпускает дебильные шуточки, но, боже, видела бы ты Джея с его бабушкой, он такой милый. И понимаешь, он не двуличный. В смысле, не пытается казаться добрым с кем-то. Просто с кем-то он реально солнышко, а с кем-то вообще наоборот. — Наверное, это потому что со мной все ведут себя как не солнышки, — бурчит Прайс. — Да нет, — Бакингхем оглядывается по сторонам в поисках какого-либо магазина. — Если честно, он вообще плохо относится к девушкам. Ну, он и к парням то относится не идеально, но я знаю только трёх баб, с которыми он общается нормально — это я, его мама и бабушка. И я вообще не понимаю, с чем это связано. Моих подруг и одноклассниц он на дух не переносит. В общем, давай закроем эту тему. Я итак очень много времени провожу с Джеем, и говорить о нём постоянно я не особо хочу. Да и ты, я думаю, тоже. Нико не любит говорить. Слушать она тоже не всегда любит, но это тот момент, когда твоего собеседника слушать реально интересно. Прайс кивает и тоже смотрит по сторонам. Лилию хочется слушать. Её можно слушать часами, месяцами и годами, она обладает большим словарным запасом — Нико и правда не думала, что Лилия может обладать таким большим словарным запасом — и у неё красивый голос. Вовсе не прокуренный и грубый, как у Нико. — Смотри! — Лилия показывает пальцем на какой-то магазин. — Пойдём туда! И она буквально тащит девушку по торговому центру. Нико надеялась, что их поход не будет основан на покупке одежды, но тут она, видимо, ошиблась. Лилия итак разбила кучу стереотипов сегодня. Магазин в чёрных тонах, с неоновой зелёной вывеской. Нико закатывает глаза и понимает, что следующие часа четыре она пробегает за Лилией, пока та будет мерить всякие платья и топики. Название магазина разглядеть не получается, но когда девушки входят, Прайс напрягает зрение, и понимает, что платьями и топиками тут и не пахнет. Одежда в основном в чёрных тонах — джинсы, крутые толстовки и охеренные кожаные куртки с нашивками. Какие-то цепи, объёмная обувь... Нико оглядывается и думает, куда она попала. — Круто, правда? — Лилия улыбается, показывая идеальные зубы, и смотрит на Нико. Та не может открыть рта, потому что он итак открыт из-за сильного удивления. Прайс молчит какое-то время, а затем расплывается в хитрой улыбке. Не думала она, что шоппинг может быть настолько классным. Бакингхем понимает всё без слов. Хватает девушку за руку и тянет рассматривать вещи. Они ходят по этому магазину и искренне радуются. Нико даже смеётся несколько раз, из-за чего другие покупатели смотрят на неё странно, отходя в сторону. — Омг, — тянет Лилия какое-то сленговое словечко. — Ты только посмотри! Нико следит за взглядом блондинки, устремленным куда-то вверх, и замирает. Теперь понятно, почему Лилия так пялилась туда, будто увидела самого бога. Над вешалками разместились две чёрные джинсовые куртки. Видимо, это последние, остальные уже раскупили. С золотой молнией, идеальными рукавами и, как выясняется позже, с нашивкой змеи на спине. — Похоже на знак Слизерина, — говорит Лилия, расплачиваясь за свою покупку. Девушки примерили куртки прям в магазине, не доходя до примерочной, и два оставшихся размера им подошли, так что Бакингхем сказала, что это уже знак, потому что «сама посмотри, две последние, и так идеально подошли и тебе, и мне», так что Нико согласилась купить их. Правда, ей немного не хватило денег, так что Лилия почти с силой впихнула свои деньги в руки Прайс, и та всё же согласилась их принять, с условием, что отдаст потом. — Слизерин? — спрашивает Нико. — Это что? Лилия аж останавливается от удивления. Вскидывает брови и почти кричит: — Ты что, не смотрела Гарри Поттера?! — Хаха, неа, — Нико улыбается и думает о том, какая же она наверное скучная, раз то, что она не смотрела какого-то Гарри Поттера, вызвало у Лилии такое возмущение. — Так, ты просто обязана его посмотреть! — восклицает она. — Хорошо-хорошо, как скажешь, — соглашается Нико. Неа — думает она — не посмотрю. — Приходи ко мне в следующую субботу, — говорит тогда Лилия. — На ночёвку. Я покажу тебе все фильмы Гарри Поттера и, если успеем, Фантастических тварей. А, нет — говорит себе Нико — всё-таки посмотрю. Она долго молчит, взвешивая все «за» и «против» и вспоминает слова психолога. — Тебе надо больше взаимодействовать со сверстниками, — говорит мужчина. — Это может помочь тебе. Не стесняйся с ними общаться. — Я и не стесняюсь, — язвит Нико. — Просто не хочу. — Ну? — видимо, молчание затянулось. — Что скажешь? — Лилия внимательно следит за реакцией Нико. — Хорошо, — ещё немного подумав, говорит Прайс. — Скажешь мне, куда и во сколько приходить. Надеюсь, без всяких там Джей-Джеев? — Конечно! — Бакингхем улыбается. — Без парней. Самое главное правило. Она замедляет шаг, достаёт свою новую куртку и, немного порыскав в сумочке, вытаскивает маленький ножичек. Нико наблюдает за ней с интересом, но всё же посылает вопросительный взгляд. — Всегда нужно иметь пилочку, на случай, если оборона ключами против всяких пьяных мудаков не подействует, — Лилия вертит нож в руках, а потом отрезает на куртке этикетку и надевает её на себя. — М? — смотрит на пакет Нико и та тоже достаёт свою куртку, точно такую же, как и у Лилии. Протягивает ей. — Будем самыми модными на районе, — говорит Бакингхем и срезает этикетку на куртке Нико тоже, затем отдаёт её обратно и Прайс, недолго думая, тоже надевает её на себя. Люди улыбаются, глядя на двух девушек в одинаковых куртках. Но это определённо не насмешка. Прайс чувствует себя совсем не так, как обычно. Это что-то новое для неё, и это новое ей определённо нравится. Психолог говорил ей, что изменения к лучшему. И да, думает она, такие изменения определённо к лучшему. Они сидят за столиком в какой-то кафешке и разговаривают. Потом им приносят заказ и Лилия, к сожалению, перестаёт рассказывать Нико о своей семье, и Прайс не очень это нравится, но она тоже пьёт чай, поэтому и сама говорить не может. Невольно прислушивается к разговору за соседним столиком. Две девушки, сидящие там, совсем немного младше Нико. Сначала они говорят о каком-то сериале, но потом тема их разговора очень быстро меняется. — Ты слышала, — почти шепчет одна, но получается всё равно громко. — Финн куда-то пропал. Говорят, его похитили. Нико давится чаем. — Финн, который Вулфард? — удивляется вторая. — Боже, нет. Надеюсь, это пустые сплетни. — Да, он такой милашка, — тянет её собеседница и прикладывает руку ко лбу. — Если с ним что-то случится, я не переживу. Лилия, видимо, тоже слышит их разговор. Её выражение лица меняется. Она смотрит на Нико вопросительно, Прайс отвечает ей точно таким же взглядом. Аппетит резко пропадает. Даже наоборот, еда вызывает отвращение, а сердце, кажется, начинает биться громче и быстрее. Нико хмыкает и всем своим видом показывает, что ей плевать. Бакингхем хмурится, понимая, что это не так, и она знает, что Нико не плевать, да и ей не плевать тоже, потому что это, вообще-то, серьёзно. Девушки рядом начинают разговаривать про маникюр, и Нико злится, потому что такая быстрая смена темы была для неё неприятна. Как можно в одну минуту говорить о таком, а в другую минуту напрочь забывать об этом, будто это не похищение живого человека, а какой-то пост в твиттере о политике. Нико отодвигает от себя кружку. Потом смотрит себе в тарелку и отодвигает и её. Смотрит на Лилию. — Да, — та понимает без слов. — У меня тоже аппетит пропал. Поедем домой? И Нико кивает, думая, что они провели достаточно много времени тут, так что уже пора ехать обратно, потому что миссис Олефф начнёт пилить её из-за того, что она, видите ли, волновалась, и всё такое... Всю дорогу Нико думает о Финне. И о том, что его похитили. Боже, как же ей не нравится слово «похитили». Оно такое глупое, если честно. Нико надеется, что она сможет отвлечься от этого, но у неё не получается. Мысли всё равно возвращаются к Финну. Лилия тоже молчит. Они перебрасываются парочкой фраз, а всё остальное время думают каждая о своём. И только когда они подходят к дому Олеффов, Лилия улыбается своей обворожительной улыбкой и, прощаясь, тянется обниматься. Нико сначала шарахается от этого жеста, как от огня, но потом понимает, что это может обидеть Лилию, и это почему-то заставляет её обнять Бакингхем в ответ. Это первое её объятие за лет, наверное, семь, и всё это время она действительно думала, что прикосновения — это та ещё херота, но сейчас она понимает, что ошибалась. Обниматься с Лилией было действительно приятно, и мысли о Финне наконец-то отходят на второй план, уступая место мыслям о том, что это совсем не похоже на Нико. В любой другой ситуации она бы... Ах, она бы оттолкнула, но не в этот раз. На лицо тоже наползает улыбка, и Нико тоже прощается с Лилией, а та пятится назад и машет ей рукой, и у них одинаковые кожаные куртки, и Нико думает, что эта куртка теперь её любимая, и хер она её снимет когда-нибудь, но потом Лилия скрывается за поворотом, улыбка всё ещё на лице, и Прайс заходит в дом радостная. Мистер Олефф чуть не падает со стула от этого зрелища. — Как всё прошло, Нико? — миссис Олефф появляется неожиданно. — Всё... всё прошло отлично, — честно отвечает Нико и улыбается. — Я рада, дорогая, — кивает миссис Олефф и Прайс думает, что, может, всё начинает налаживаться? А потом она смотрит на лицо миссис Олефф опять и вспоминает, какое обеспокоенное оно было в тот день, когда похитили Финна, и улыбка сползает с её лица. Она быстро поднимается в комнату, чтобы избежать вопросов и закрывается там. Голова опять начинает болеть, так что Нико закидывает в рот несколько таблеток и плюхается на кровать. От хорошего настроения не остаётся и следа.

***

Когда Нико разлепила глаза, на часах было уже около трёх часов дня. Голова болела. Болело всё. Режим сна опять скатился к херам. Девушка попыталась встать, но боль в висках тарабанила так сильно, что Прайс зажмурилась. Полежав какое-то время, она поняла, что стало чуть лучше. Нико встала с постели и на дрожащих ногах поплелась в ванную. Чёрт, какого хера я дрожу? Последний раз такое было, когда я блевала. Стараясь не обращать внимания на слабость, девушка сделала все утренние дела. Так как, спустившись вниз, она никого не обнаружила, стало понятно, что мистер и миссис Олефф отсутствуют. Завтракать — если точнее, уже обедать — Прайс не стала. Она вообще никогда не любила завтракать, потому что после этого ей всегда было плохо. Попила холодной воды и, уставившись в окно, долго думала, стоит ли ей идти на прогулку или нет. Нико решила, что, всё же, нет. Лилия сегодня уезжала с родителями отдыхать, о чём Нико узнала ночью. И нет, они не переписывались всю ночь, ха-ха... Когда было решено окончательно, что гулять сегодня она не сунется, потому что «погода отстой, настроение дерьмо, одеяло слишком мягкое», Нико пошла обратно в комнату. Ей, безусловно, было там скучно. Она терпеть не могла эту комнату, по многим причинам. — Поэтому это одно из лучших его произведений, — донеслось из комнаты брата. Нико остановилась. Она как раз проходила мимо его двери. Голос точно не принадлежал Уайатту, но Прайс был знаком. Определив, что это ещё один друг Олеффа, Нико направилась дальше. — Современники, если честно, только это произведение у него и оценили, потому что все остальные его рассказы были весьма... спорными. Девушке всё же пришлось остановиться. — Мне же не придётся прочитать это всё полностью? — а это говорит Уайатт, да. Прайс морщится. — Ну, ты же хочешь сдать литературу в следующем учебном году? — Окей, Чоузен, я начну читать его завтра, — вздохнув, отвечает Олефф. Чоузен. Нико замирает и пытается вспомнить, где она слышала это имя. Через несколько минут до неё доходит, что это тот самый Чоузен, который относился к ней лучше всех. Девушка хмыкнула. Потом её улыбка стёрлась с лица так же быстро, как и появилась. Вспомнив Чоузена, она вспомнила и события того дня... Из-за которого до крови раздирала в душе кожу мочалкой, пытаясь стереть следы прикосновений ебучего мудака, который доебался до неё в пабе. На глаза навернулись... что это? Слёзы?! Какой-то подозрительный звук слева. Секунда — и Нико отлетает за угол лестничной площадки, прижимаясь спиной к стене. Какого хера она прячется? Ах да, она же подслушивала. Ну, это не было подслушиванием, да? Она просто проходила мимо. И даже не услышала ничего. Ей нет дела до каких-то там литератур и современников. Странный звук — предполагает Нико — это звук двери, которая открылась. Видимо, Уайатт решил выйти из комнаты. Послышались шаги. Прайс задержала дыхание, а потом ей захотелось пробить себе лоб рукой. Что она вообще делает? Зачем прячется тут? Шаги направились в её сторону. Он что, спускается вниз? Заебенно. Нико в панике вертит головой в поисках укрытия. На глаза попадается только кладовка, в которую та успешно запрыгивает, оставляя дверь чуть открытой, чтобы наблюдать. Её брови взлетают вверх, когда она обнаруживает, что это вовсе не её брат — это Чоузен, теперь его внешность вспоминается. Парень, скорее всего, идёт пить. Нико задумывается. Он знал Финна, да? Так, ни слова о Финне. И он был тогда в баре. И о том дне не вспоминай. Может, поделиться своими догадками? Какими, к чёрту, догадками?! С кем? С Чоузеном? Да ты его даже не знаешь. Он такой же, как и все они. Даже не лезь к нему. Будет хуже. Гораздо хуже! Стой, куда ты? Остановись! Куда ты бежишь? Совершенно себя не контролируя, Нико вылетает из кладовки и бежит сначала в сторону первого этажа, затем замирает, разворачивается и несётся в свою комнату — за одной важной вещью. Может — думает Нико — он не такой? Он был с ней вежлив, вроде, если это можно назвать вежливостью. Вдруг он выслушает её? Если никому не рассказать — Нико взорвётся. Лилию не хочется впутывать во всё это дерьмо. Чоузена можно. Если тот сам этого захочет, конечно. Нико врывается в комнату, хватает кусок бумаги со стола и бежит обратно. Спускается по лестнице, выбегает на кухню и видит Чоузена, который спокойно стоит, облокачиваясь о стол, и пьёт воду. Прайс делает вдох. Затем выдох. Пока пытается собраться с мыслями, парень её замечает. Блять. — Хэй? — довольно мягко, но с долей непонимания, спрашивает Чоузен. Вид у него не очень. С видом Нико, конечно, не сравнить, но в прошлый раз он выглядел лучше. Когда Финн был тут. — Хэй, — отвечает Нико и уверенно идёт вперёд. — Слушай. Её рот открывается, и всё, что выливается оттуда потом — совершенно не контролируется девушкой. Она плохо понимает, что говорит. — В общем, я не знаю, хорошо ли вы с Финном общались, но я думаю, что хорошо, и я просто, — вертит головой, чтобы убедиться, что Уайатта поблизости нет. — Я увидела это вчера, и чёрт, чёрт, чёрт... Она буквально бьёт Чоузена по лицу газетой, на которой изображена фотография разыскиваемого преступника. — Это он доёбывался до меня тогда, когда вы пришли, помнишь? Видишь это? — она куда-то показывает, сама не знает куда, но Чоузен удивлённо приподнимает брови и смотрит. — Эта татуировка. Я её помню. А теперь прочитай, — опять швыряет в парня газетой. — Прочитай, в чём его обвиняют. Похищения, и... и, чёрт... я... На какое-то время Нико замолкает. Чоузен рассматривает фотографию в газете, затем вздрагивает от громкого голоса. — Я думаю, он мог похитить Финна, потому что видел его тогда, в баре, и, по-моему, что-то ему говорил, — Нико пятится назад. — Я не помню, точно я не помню, Чоузен. Но... Это может как-то помочь. Нет? Воцаряется молчание. Девушка распахивает глаза, понимая, что только что натворила. Чоузен всё ещё рассматривает фотографию, а затем поднимает взгляд. Они стоят так минут пять, и Нико уже собирается уходить, потому что знает, какую фигню только что сделала, но... — А ведь, — задумчиво говорит Джейкобс и снова смотрит на фотографию. — Это и правда... Он почему-то не договаривает. Отдаёт Нико газету и смотрит прямо ей в глаза. — Я и правда очень хорошо общался с Финном. И я действительно очень переживаю насчёт него. Это, блин, мягко сказано. Знаешь, что я понял, живя в Америке и смотря разные подростковые сериалы? Никогда не доверяй полиции. Ты знала, что они хотят закрыть дело? — он устало трёт виски. Нико давится воздухом. — Чего? Чего они, блять, хотят? — Значит, не знала. Дело по похищению Финна закрывают. Они не имеют никаких зацепок. Никто не рассказывал им про тот случай в баре, а... Я даже не думал, что... Кухня опять погружается в молчание. — Отнесём это в полицию? — спрашивает Нико. — Думаю, нет, — отвечает Чоузен. — Нам нужно больше информации. Если убедимся, то... Тогда можно будет нести. Если хочешь, конечно. — А почему я должна не хотеть? — Придётся рассказать о том дне... Нико шумно сглотнула. — Мы в пизде, — только и выдавила она. — Зато теперь, — губы Чоузена дрожат. — Что, если мы... мы сможем найти Финна? Нико моргает. Перед ней стоит усталый, волнующийся Чоузен и огромный, просто гигантский мешок проблем. Девушка пытается улыбаться. Выходит плохо. — Если появилась возможность... «Ты не виновата!» «Ты не должна лезть в это!» «У тебя будут большие проблемы!» «Ты нарываешься на неприятности!» «Оно того не стоит.» «Это тебе не нужно!!!» «Не смей этого делать.» «Это полный бред, такое только в сериалах бывает.» «Ты ничего не сделала, чтобы теперь заглаживать вину!» «Это не твои заботы.» «Остановись сейчас, потом будет поздно!» «Это плохо кончится. Определённо.» — Нужно обязательно использовать её. И у Чоузена в глазах проскальзывает надежда.