***
Монарх молча изучал спину спящего сына, который, как оказалось, совсем не чувствовал никакого напряжения. Он ожидал, что рано или поздно, но мальчишка что-то да выкинет… Но кто бы мог подумать, что ему придет в голову идея спать вместе? Теперь уже не принц, а его отец не мог заснуть. Он не понимал этого ребенка. Ведь если ты ненавидишь кого-то, станешь ли ты по доброй воле с ним проводить ночь? Да еще и так крепко погрузившись в царство Морфея? Ответ на эти вопросы Вольфганг дал ему пару часов назад, вот только яснее от этого ситуация не стала. Помассировав веки, король решил разобраться во всем позже. В конце концов, ночь уже давно наступила, а он все еще не сомкнул глаз… Только погрузившись в дремоту, монарх вдруг почувствовал странную тяжесть на груди. Проснувшись, он тут же узнал ее причину. Сын положил на него руку, когда переворачивался на другой бок, а потому теперь вполне естественно дышал отцу в шею. Скинув с себя чужую конечность, король хотел было снова уснуть, как тут же оказался заложником ноги слишком активного ребенка. Поняв, что даже сбросив ее с себя, он все равно рискует провести в таком положении дел всю ночь, Его Величество просто сдался. Все же он мог еще представить, как его обнимают мальчики из… Если бы при этом Вольфганг не толкался локтями и не стягивал на себя все одеяло! С каждой минутой монарху казалось, что эта ночь — наказание лишь для него одного. И, возможно, он бы считал так и дальше, не обрати наконец внимание на лицо сына. Парень хмурился, из-за чего на его лбу образовалась складка. Сбивчивое дыхание и дрожащие веки наводили на мысль, что сон юноши далеко не приятный… А так как вскоре эта гимнастика на кровати могла перерасти еще и в оперу, монарх решил все же разбудить принца. Но стоило ему коснуться его плеча, как Вольфганг тут же сел, крепко сжимая запястье отца в своей руке. Глаза его выражали полное недоумение… Он то смотрел на родителя, то обводил взглядом всю комнату — потерянность на его лице становилась все явнее. Догадавшись, что к чему, монарх мягко освободил свою руку, укладывая сына обратно в постель. Тот молча подчинялся, позволяя укрыть себя и даже прикоснуться к своему лбу. Однако мышцы его тела были твердыми, как гранит, словно сопротивляясь происходящему. Подсознательно, но Вольфганг остерегался их близости… И у него на это было право. В одно мгновение принц снова уснул крепким и здоровым сном, оставив отца с его бессонницей наедине. Порой, проснувшись от кошмаров, король и сам не мог понять, где находится и кто он. Так продолжалось до тех пор, пока он снова не засыпал… По крайней мере, хоть что-то в его четвертом сыне было от него! Облокотившись о спинку кровати, монарх закрыл глаза, глубоко вздыхая. Он не был лучшим отцом на свете, но даже он бы никогда не позволил себе унизиться до соития с родным ребенком. К несчастью или же наоборот, но Вольфганг, как и его мать, нисколько не верил в его убеждения. Еще в детстве мальчик проявлял к отцу враждебность… Точнее, они никогда не понимали друг друга. Например, как-то раз, навещая сына, король заметил, что тот хромает на одну ногу. Вольфганг забрался на дерево в саду и упал, сильно побив колено, а из-за тугой перевязки ребенок почти не двигался. До того дня отец и сын никогда не разговаривали. Король и по сей день не понимал, что руководило им тогда. Возможно, что ему просто стало жаль мальчика, а, возможно, он просто решил вспомнить, что он не только правитель, но и родитель… Тем не менее монарх подарил Вольфгангу подарок, впервые выбирая его лично, а не поручая это дело подчиненным. Тогда ему казалось, что золотая брошь с большим красным рубином должна была обрадовать ребенка. Но реакция сына оказалась более непредсказуемой. — Зачем ты даришь мне бесполезные подарки? Я не люблю игрушки. Они скучные… Поправив подушку, венценосный удобнее устроился на постели, уже смирившись с потерей одеяла. Вспоминать прошлое теперь, когда совсем рядом лежал его страшный отголосок… До рассвета было рукой подать, и ему стоило немного отдохнуть.Ночь открытий
29 сентября 2018 г. в 19:11
Вольфганг сел на софу, потирая затекшую от долгой поездки в карете шею. Небольшое путешествие всей королевской семьи до границы, где они должны были встретить и заключить какой-то договор с неизвестным четвертому принцу субъектом, неожиданно прервалось на первом же постоялом дворе. Как оказалось, советник забыл заказать комнаты, и к приезду их королевских господ все они оказались заняты. Конечно, хозяин немного стеснил постояльцев, но даже так ни принцы, ни сам король не могли разместиться поодиночке. А поскольку в это приключение Его Величество взял с собой Су Хека… Словом, никто, кроме неискушенного Данделиона, не вызвался ночевать в одной комнате с родным отцом.
При мысли о том, ЧТО они могут делать, оставшись вместе, Вольфганга посетил нервный тик. В существовании совести, так же как и отцовского инстинкта у короля, четвертый принц сомневался. Тот со своей больной головой вполне мог засмотреться и на собственного сына… Благо репутацию юный Голденрейнольд заслужил скверную: даже если он и врежет отцу, этому никто не удивится, а вот с братьями все было намного сложнее. Словом, оттеснив сводную часть семьи и пожелав тем хорошо отоспаться, Вольфганг принес себя в жертву целомудрию… О которой жалел до сих пор. Рядом с отцом даже воздух казался тяжелее, что уж говорить о кратком моменте жизни?
— Ваше Высочество, вам дурно? — заметил Су Хек, и тем самым отвлекая короля от разглядывания своих колен. — Быть может, стоит позвать лекаря?
— Ага, но лучше массажиста, — вяло ответил Вольфганг, казалось, ощущая каждую ноющую кость в своем теле. — Только не говорите мне, что его нет с нами! Как же так, взять с собой половину дворца и забыть об одном единственно важном человеке. Напрасно обидели беднягу. Теперь он будет думать, что никому не нужен.
— Упражняешься в красноречии? — поняв, к чему тот клонит, вмешался монарх. — Может, тебе занять его место?
Вольфганг поднял голову… и улыбнулся. Вот только улыбка эта была далеко не дружелюбной.
— А как насчет Вас? Говорят, Вы профи во всем, что касается тела.
Шин застыл на месте, не в силах пошевелить даже пальцем. Он лучше, чем кто-либо знал, как тяжело усмирить четвертого принца, когда он становился таким… отвратительно вежливым. Начни он кричать и браниться, и Су Хек мог бы встать и дать ему пощечину. Во-первых, это бы привело его в чувство, а во-вторых, избавило от неминуемого наказания. Ну не мог же он осадить члена королевской семьи за вежливость! Поджав губы, юноша крепко сжал книгу. Все, что ему оставалось, так это слушать.
— Что ты хочешь этим сказать? — казалось, заинтересовавшись, спросил монарх.
— А ты не понял? Ну и ладно.
Поднявшись, Вольфганг снял с себя рубашку, аккуратно складывая ее на стул. В дороге он действительно очень устал, и несмотря на то, что солнце только-только успело спрятаться за горизонтом, юноша собирался лечь спать. Заметив, что часть единственной постели, занятая Су Хеком, до сих пор не освободилась, принц поспешил исправить эту оплошность.
— Воистину, как хорошо тем, кто ничего не делает. К ночи такие люди чувствуют себя бодрыми.
— Да, свобода помогает развиваться творчески, — поддержал беседу Шин, еще не зная, что его ждет.
— В таком случае ты спишь на софе, — указывая на недавнее свое пристанище, решил принц. — Тебе же надо развиваться творчески, ты сам сказал. А мне пора спать.
В комнате воцарилось молчание. Ни король, ни Су Хек не знали, что и сказать, настолько они были ошарашены. Казалось, что Вольфганг и на смертном одре не согласится быть близко к отцу… А тут целая ночь в одной кровати.
Не слыша никаких возражений, принц молча перенес все еще не до конца пришедшего в себя Шина на его новое спальное место. Не рискнув снимать штаны в столь рисковой компании, Вольфганг разулся и залез под одеяло. Оно, кстати, тоже было общим… Хорошо хоть подушек оставалось две.
— Как отомрете — потушите свет, — напомнил принц, уже засыпая. — Свечи нынче дорогие…