Вторая по счёту бессонная ночь Хэ Тяня парализовала утомлённые разум и тело. Клубный «междусобойчик» после рассвета, сиеста на стройке плавно перекочевали на архаичный грязный склад, подпольную деятельность, хриплый мат, надрывные вопли, оседающие гулом в ушах. Закончившиеся сигареты. Расчленёнка.
Вечер задался.
Развернувшаяся картина с ностальгическим шлейфом не вызывала ни жара эмоций, ни заворожённого ступора. Он наблюдал подобное до совершеннолетия. В результате — ровное движение в груди — никакого трагизма. Для возмужания Хэ Тяня были созданы все условия, чтобы из него созрел тот ещё универсал, способный выступать в допросе с обеих сторон.
У Цин Шу за плечами достаточно скелетов в шкафу — даже этому рыжему не всё известно. Если бы они начали копать под партнёра Цзяня и всплыли какие-то вещи, которые ему особенно не понравились, — они с Чжэнси могли бы славно развлечься. А потом веселье приняло бы крупный оборот, в который подтянулись верха… Сейчас Тянь предпочёл помалкивать.
Его задача — быть железным, Цзяня — гибким и в среде тайцев «сохранять лицо». Если кто-то из их троицы оплошает, то одного за другим их раздавит к хуям собачьим, разметает, как карточный домик.
Пока же И вникал в дела. Вряд ли он задался целью оправдать папочкины надежды, которого полжизни не видел.
Присутствие Тяня было неосязаемым: он бесшумен по привычке. Собственная конспирация его не заботила, но рыжеволосый, словно чувствуя на себе взгляд, остановился и резко повернул окровавленную брызгами башку. Он уставился в темноту коридора, пока снова не отвлёкся своим занятием. Со злостью схватил тряпку с соседнего стола, прижал ногой торс задыхающегося от боли неудачника. Накинув на рану повязку, он быстро туго затянул ремень поверх рубленной культи. И сипло приказал «туше» заткнуться.
Первая помощь была безыскусной, Хэ ставил под сомнение её необходимость, когда все точки над
i уже расставлены. Разве наивная жертва не видела, что это фатальный финал? Следовало раскинуть мозгами, осознать реальность, просить не пощадить и остановиться, а со всем покончить. Вне зависимости от греха можно быть услышанным в те минуты, когда палач в подобном разносе. Проигравший до того, как попал в паутину; вся ситуация — вина глупца, нашедшего смерть от собственного невежества. Хэ Тянь несколько мгновений постоял, наблюдая за сценой. Тут не было ничего удивительного или ужасающего, лишь вызывающее раздражение. Он окинул взглядом помещение, вид которого отвечал назначению, и отступил в темноту.
Хэ сплюнул на пол. Даже с высоты «своего полёта» ему было куда опускаться. Бывают садисты по природе, а есть уроды, которые ширяются в процессе или разогреваются спиртным, что приводит к дрожи в руках во время работы. Становилось неясно: кто дальше за гранью здравого рассудка, чьи эмоции сильнее — жертвы или палача.
Цзянь застрял в кабинете Цин Шу, когда Хэ Тянь вернулся, и, поднявшись по лестнице, встал недалеко от двери. Негромкий разговор был слышен снаружи, и Хэ не стал беспонтово вламываться внутрь.
Речь шла об активности полиции, начавшей серьёзно «копать» под местные структуры вместе с китайскими агентами. Решить вопрос подкупом не удалось. С учётом принципов и порой личной вражды не каждый служитель закона продавался. Складывалась логическая цепочка происходящего. Цзянь мог поручиться за приближённых, а за остальных, начиная с персонала клубов, которого дохерища, — вряд ли. Внедриться к ним можно было разными путями, но нелегко следить за делами из-за доверенного круга Цзяня. По-хорошему все контакты с севером Китая, всех управляющих нужно было перепроверять.
Пока Тянь переступал с ноги на ногу, раздражаясь затянутым ожиданием, невозможностью курить — или спать, или хотя бы пить кофе, — внизу собственной персоной появился мелкий живодёр из холодного цеха. Худощавый и ниже ростом — можно сказать, «мелкий». Пусть примерно казался ровесником, но тёмные круги под глазами делали его старше. Мелкий и уже преуспевший в своём жестоком деле. Что-то дерзкое, незрелое в облике не позволяло дать ему оценку матёрого головореза. Тянь подмечал детали, пока рыжий приближался. Атлетичный, крепкий, похоже, метис. Бледную, как молоко, кожу покрывали веснушки поверх пятен бронзового загара.
Присутствие ржавой истерички сразу стало заметным в зале. На него оглядывались враждебно, предпочитая, чтобы его тут не было. Но здешнее корефанство, казалось, ему до фени. Не похоже, чтобы он тусовался с кем-нибудь или любезничал.
«Вот же татуированный уродец», — подумал Хэ. Он не рассуждал о неприглядности парня — просто был не в настроении оценивать скульптуру его черепа.
Рыжий отмор безразлично форсил по залу, и сразу бросалось в глаза не отсутствие на нём брезентового фартука из «убойного цеха» в пятнах крови, не руки или лицо, наспех обтёртые, а коллекция рандомных татуировок.
Самой заметной была выгравированная на шее стрекоза, обнимающая крыльями переднюю половину горла. Если содрать кожу по бокам, выйдет как раз что надо — червь. Когда рыжий на ходу потёр подбородок, предплечье показало клыкастую лыбу то ли Чешира, то ли Джокера, издалека похожую на открытую «рану». Чёрная татуированная корона опоясывала браслетом левую руку ниже локтя. На кисти проглядывала непонятная мазня. После того как рыжего окликнули — Хэ не разобрал местного диалекта, — этот полутрюфель поднял средний палец. Мазнёй оказалась нижняя половина черепа, от носовой впадины и заканчивая челюстью, что необычно смотрелось на уровне живого лица. Анатомическая чертовщина сходила на нет через дотворк, не дотягивая до лоснящейся чёрным короны.
Серьги в ушах, штанги в хрящах; разнородные татуировки, взаимосвязанные лишь авторским почерком, — Рыжего можно было рассматривать, как школьную доску на перемене. Рисунки появлялись на его теле, как хулиганьё из подворотни, придавая имиджу соответствующие отвязные интонации.
Выглядел сейчас рыжий в разы спокойнее, чем накануне, почти уравновешенно. Он с недовольством заметил, как Хэ пялился. Беспредельщик всё ещё был на взводе, судя по резким движениям и раздражённо сведённым бровям. Но у него не было обдолбанного взгляда с патологически расширенными зрачками. Можно было сказать, что
человек вполне в своём уме.
Подойдя к лестнице, он лихо запрыгнул на ступени и уверенно поднялся наверх, где путь преградил Хэ Тянь.
— Дай пройти! — борзым приказным тоном буркнул парень.
— Подождёшь, — протянул Хэ в ответ, расслабленно оглядывая его свысока, а затем вообще безразлично отвернулся в сторону. Он отметил белёсые шрамы на костяшках рук, с мелкими полосками, будто изодранных от ударов о битое стекло. Янтарно-карие глаза — злые, но «здравомыслящие»; не ощущался запах алкоголя, лишь смесь терпкого пота и медикаментов. Его больше не трясло, и Тянь оставил пометку в памяти: пересмотреть свои выводы.
Парень уставился на брюнета выше его на полголовы с лютой ненавистью. Разница в росте позволяла тому расслабленно посматривать на него из-под полуопущенных век. Рубила поджал губы, сперва оскалившись рядом ровных, от природы заострённых зубов, что делало его похожим на дикую обезьяну. Было заметно, как его расшатывало от понимания, что мудак в чёрном собрался стать его проблемой на пути в кабинет.
Рыжий приблизился к неподвижному телохранителю, чуть отстраняясь вправо, будто собирался кое-что шепнуть на ухо. И, едва поравнявшись с Хэ, неожиданно пронзительно свистнул. К ним обернулись все, кто находился в поле зрения. Тянь оглох. До свирепого умопомрачения. Он болезненно поморщился с растущей на скорости реактивной центрифуги яростью. Затем, не отводя глаз, зарвавшийся смертник отклонился и постучал кулаком в стенку офиса. Грохот сопровождался рёвом:
— Шу, я закончил!
Степень шума на квадратный метр, издаваемого этим рыжим почти-уже-жмуром, была сравнима с рёвом дикого кабана во время гона в посудной лавке.
Хэ Тянь перевёл взгляд на длинную крутую лестницу, оценивая высоту. Лучше — сразу за ограждение — на изрытый временем бетон. Он непринуждённо положил ладонь рыжему на плечо… От дебилов Тянь позволял себе избавляться совершенно бесплатно, без издержек, ни у кого не спрашивая дозволения. Лёгкий пинок под ноги — и рыжий отправится вниз башкой: «гвоздиком».
За спиной резко распахнулась дверь, и на пороге показался Цин Шу. В это же время рука Хэ уже сжимала плечо парня, а взгляд был устремлён на лестницу, но дать войти этому чумоходу он даже не предполагал.
— Сказал: прийти, как разберусь, — я пришёл, — невозмутимо пробубнил рыжий, с отвращением глядя на ладонь брюнета у себя на плече, стряхнуть которую не удавалось.
— Что. Ты. Тут. Устроил?!
— У тебя дерьмо на пороге, — сплёвывая в сторону, фыркнул парень, раздражённо зыркнув на Хэ. По лицу брюнета расползлась угрожающая лыба.
— Ты, пиздюк, следи за языком. Это телохранитель кхуна Цзяня, — извиняющимся тоном нарочито громко вычитал подручного Шу.
— Угу, понял. Короче, я закончил. Что ещё от меня надо?
— Сюда заходи, стервоза! — Цин Шу общался со своими утрированной бранью, под стать уличной гопоте. Он втащил рыжего за плечо в офис. Хэ Тянь вздохнул и расслабленно перекатился от дверного косяка внутрь помещения.
Рыжий косо глянул на посетителей. Цзянь, закинув ногу на ногу, курил в кресле. Бледная кожа, проницательный опасный взгляд светлых глаз, отливающих какими-то лунными оттенками, производили впечатление. В соседнем кресле сидел второй его охранник, обернувшись на вошедшего и отмечая следы крови на нём.
Рыжий, видимо, не избавился от шатких агрессивных настроений и нервно спрятал кулаки в карманы. И, похоже, ему не нравилось, когда его осматривали сильные мира сего. Сейчас он остался в штанах от больничной формы и в мутно-елового цвета майке. Тонкие растянутые шлейки подчёркивали жилы на сильных дельтах. Застиранные пятна на животе превратились в грязные кляксы Роршаха. Но рыжий не мялся и глаз не отводил — внимательно оценил сначала одного, затем второго. Поймал взгляд темноволосого, который пошевелился, взял со стола пачку сигарет, очевидно принадлежащую «боссу», в стороне предался вредной привычке. Хотя какой «босс»? На вид они были однокашниками и больше походили на выходцев из одной банды. Если бы не обладали совершенно разными типажами. Господин Цзянь, которому в это время представляли Мо Гуаньшаня, не сводил с него внимательного взгляда.
«Странные они», — подумал рыжий. Про себя белобрысого Мо прозвал «Джонни-красавчиком», потому что он был явным фарангом. Светловолосого охранника — Жухлым, а брюнет «куском дерьма» так и остался.
— Мы вычислили информатора полиции… — продолжал Цин Шу.
Мо возразил:
— «Этот» не был на подвязках с полицией, так, посредник. Ищите повнимательнее среди своих. Мы присмотрим у себя. Ставлю двадцатку, что к вам попасть легче, — с вызовом в голосе он склонил голову набок, глядя на И.
— Но «крысы» по одиночке не приходят, — заверил Цин Шу.
— Точно подмечено, — поддакнул рыжий хлёстким скрипучим голосом. Его раскатистый тембр напоминал ломающуюся тональность подростка или блядского рокера с подвижными связками.
— Смелое заявление, — коротко отозвался Цзянь И.
— Не придавай значение его словам. Этот, блядь, просто базар фильтровать не умеет совершенно. У нас есть Сунан и Мо. Хоть я не сторонник олдскульных методов, они работают. Мо, за исключением языка, без которого он сможет так же хорошо выполнять то, что выполняет, своё дело уже знает. Молодёжь нынче пошла бесстрашная, а этому сколько кости ни ломай, упёртый, как… моя бывшая жена, — после запинки добавил Цин Шу, — или похуже будет… бывшей жены в смысле... Так вот, Сунан взял Мо под крыло. Мои люди не просто с улицы, а настоящие мастера. Я многих перебрал, а вложился в одного. Даже договорился с местными полицейскими, чтобы Мо проникался атмосферой. Они провели ему наглядные. У него особый взгляд — после часа «работы» с человеком он всё смекает интуитивно. Сунан, кстати, промышлял под твоим отцом, прямо на глазах происходит смена поколений. Он присмотрелся к молодому парню и взялся обучать. Пару лет поднаторев, Мо станет полноценным спецом вроде Су, а пока… ебучий же характер, если б не старик, я б его уже давно пустил в расход! Между прочим, я к чему это веду… Не то чтобы я в твоих ребятах сомневался, но у нас уже система отлажена: Мо утилизирует тела, убирает любое место преступления, улик не останется. Никакого бетона с утопленниками. Всё шито-крыто, не беспокойся, мы же в любом случае повязаны.
— Благодарю за то, что проявили участие к моим пока незапланированным жмурам. Ваше предложение я обдумаю, — вежливость Цзяня сквозила подтекстом, что ни о чём он думать не станет.
— В «уборке» руки лишними не будут, не пренебрегай моей заботой. Мо обучен людьми, проработавшими тридцать лет в полиции. Начиная с ведения дознаний и заканчивая местом преступлений. Следы Мо подчищает качественно, методично. Не смотри, что выглядит дебилом полным, молодчик непрост. Если заподозрил кого, тащи ко мне. Мы расколем даже самых крепких орешков и приберём. Всех вычислим.
Цзянь кивнул, анализируя появление предсказуемой проблемы.
Рыжий молчал, фамильярно опираясь задом на стол Цин Шу, глядя в пол. В оцепенении, возможно от усталости, он скрестил на груди руки. При этом на гостей позёвывала «лыба» с одной руки — кулаком он подпирал другую, на трицепсе которой выглядывал дэд-смайлик с накрест перечёркнутыми глазницами. Татуировка выглядела будто размашисто обведённая толстым маркером. Цирк определённо съехал, а шоу продолжалось, оставив одного сумасбродного.
Он пронзительно смотрел на уходящих. Темноволосый напоследок бросил на него дышащий могильным холодком взгляд, как на насекомое, и вышел вслед за своим белобрысым нанимателем.
— Что значит «закончил»?
— То и значит…
За тонкой стенкой из пластика слышалось, как рыжий продолжал огрызаться, с порыкивающими интонациями выплёвывая колкости.
Уёбок, набирая обороты, шёл к своему исчезновению. На риф, который всеми силами следовало избегать, он уже напоролся. Осталось наглотаться. Аплодисменты.
። ። ።
Блудная троица направилась к стоянке вертолёта. Хорошо, если они доберутся домой к рассвету. Едва Хэ переступил порог склада, как память отодвинула произошедшее на задний план, присыпав пылью из-под ног. Но одна пуля на заметку была оставлена. Хотя за, сука, звон в ушах он явно пулей не обойдётся. Собакам собачья смерть.
Обычно Чжань не разгружал Хэ Тяня — они подменяли друг друга на автоматизме. Чжэнси сел за руль, а Тянь вместо правого пассажирского взгромоздился в салон «Линкольна», поджав долговязыми ногами Цзяня по соседству.
Просторный салон, милостиво оставляющий посторонние звуки снаружи, сложно было назвать тесным, но рядом с Хэ Тянем именно таким Цзянь находил любое пространство. Рядом с
уставшим и раздражённым Хэ Тянем — раздражённым острым недотрахом месяца в два, что щемящая между ног малафья давно перетекла ему в мозги, там же циркулируя. Ближайшие перспективы: аффективность, драматизм и театральная взрывоопасность. Ему банально хотелось разнуздаться, подраться, содомить с кем-нибудь приличненьким. Праздность чужда — нужен хаос.
— Ах, наконец-то местечко рядом с моим ненаглядным боссом, — вот таким становился уставший Тянь, которому недосып долбился в виски, обостряя желание склонить голову на чьё-нибудь плечо или подголовник.
— Блядь, началось… — Цзянь И закатил глаза, прикрыв лицо ладонью. — Пора затевать вечеринку с размахом и вызовом полиции? Подцепил бы уже себе кого-нибудь, господи?..
— Ответ: даже не мечтай. Не думает же мой несравненный босс в твоём лице, что, если кто-то клюнет на меня, я оставлю твоё прекрасное тело без своего внимания? Нет, не жди, дорогой, бесценный И…
— Я урежу твоё жалованье и премиальные, если ты не заткнёшься…
— Не-е вариант. У меня достаточно денег, а дразнить тебя того стоит. Кста-ати, Си, ты ведь отправишься на стрельбище днём?
— Ага, — отозвался Чжань с водительского.
— Мы останемся наедине на несколько часов, — громко прошептал Тянь, лукаво подмигнув.
— Блядь, отвали! — Цзянь закрылся автомобильной подушкой. Выработав стойкий иммунитет, он не придавал болтовне темноволосого чудовища сколько-нибудь серьёзное значение. — Если найдётся кто-нибудь, способный заткнуть тебе рот, я, блядь, следующим построю не клуб, а храм. Правда, не представляю, куда в этом городе его можно воткнуть, да и зачем…
— К сожалению, чтобы ты надрывался, кроме клубов, с каким-то там храмом в поклонение моему персональному члену… Кстати, бывают храмы для атеистов? Хи-хи-и, я планирую оставаться холостяком.
— Пока мы в дороге, а вы там ничем не заняты, — послышался голос Чжэнси, — на ноуте я, как раз сегодня, влез в базу. Программа открыта, пробейте-ка этих парней: Сунана — скорее всего это прозвище. Мо вроде из наших. На сидевшего не шибко тянет, поэтому имя может быть настоящим, как мне кажется. Я бы ещё на некоторых из них обратил внимание.
— Может, тебе ещё распечатать? — отозвался Хэ Тянь.
— Читаешь мои мысли, крошка.
— Я тебя выебу… — Хэ протянул вперёд средний палец к отражению Чжаня в зеркале заднего вида.
— Си, ты обдумываешь что-то всерьёз?
— Есть варианты, — качнул головой Чжань.
— Его люди — расходники… Несчастные случаи с подобными не исключены, не хочу, чтобы потом на меня подумали… — промычал Хэ Тянь в ответ. — Я против.
— Ты мне это скажешь перед минетом, — нараспев уделал Чжань.
— Слышь, завали!
Чжань злорадно хохотнул и показал средний палец, находясь в недосягаемости на водительском сиденье. Хэ дотянулся до Чжэнси и перехватил его шею, удушая.
— Ой, смотри, как я могу! — отпустив руль, подыграл Чжань.
Цзянь вовремя вцепился в Тяня, яростно обматерив и оттащив его на место. Хэ плюхнулся головой к нему на колени.
— Ты мне лицо расцарапал.
— А ты меня начинаешь заёбывать очень сильно! Могу отправить на больничный, слабак!
። ። ።
Чжань Чжэнси ещё с армии отличился задротством и, конечно же, управлял «птичкой». Они ступили на домашнюю вертолётную площадку в предрассветные часы, когда атмосфера будто раскалялась красным от надвигающегося пламенного диска. Небо готовилось загореться и выжечь каменные джунгли сияющим заревом, вместе с бренным миром далеко внизу. Здесь, на высоте, в обители благородных, царила эдемская прохлада. Винт вертолёта с гулом раскручивался, когда Чжэнси выбрался из кабины и, перекрикивая вибрации, придержал Хэ за плечо.
— Твой черёд на отдых, я здесь сам всё закончу.
Тянь кивнул, спустился с площадки, отключив систему охраны, вошёл на второй этаж квартиры Цзяня. С видом первого телохранителя флегматично прошерстил комнаты, стараясь не брюзжать на невъебенное количество квадратов и на ходу снимая с себя снаряжение.
— Ага, блядь, отдохнёшь тут с вами. — Он захватил со стола планшет с сигаретами и скрылся в одной из ванных комнат.
። ። ።
Пробуждению в постели с любимым человеком сопутствовало привычное ощущение умиротворения. Покой и нега. Нотки счастья теплились на границе сна и яви, будто наконец был услышан шёпот собственной души. Пусть это происходило изо дня в день.
К пояснице сквозь пижаму прижимался горячий стояк. Цзянь сладко потянулся, распластался на постели и вновь вжался носом в подушку. Обоняние издалека щекотал чуждый запах.
— Чжань Си… — проснувшись, вполголоса позвал И.
— Я здесь, — послышался сонный ответ из-за спины с одновременным прикосновением крупной ладони к бедру.
Цзянь открыл глаза: с ним на подушке соседствовала сопящая физиономия Хэ Тяня.
— Снова ты, — без удивления произнёс Цзянь.
— И тебе доброе утро, патрон, — щурясь, Тянь приоткрыл один глаз, — между прочим, я на своём рабочем месте… Сколько времени?
— Около полудня, — спокойно отозвался Чжань с другой стороны, невозмутимо глядя на Хэ поверх фигуры И. Перехватив Цзяня под живот, он подтянул его к себе вплотную. Блондин подъехал на гладкой простыне, словно на ленточном конвейере.
— Ну что, будем вставать или… — Цзянь повернулся лицом к своему парню. Чжань чмокнул его в подбородок и, бархатно ворча, куснул за ухо, наваливаясь сверху.
Присутствие третьего, пожалуй, их не беспокоило. Тянь лежал в одних штанах, Цзянь И — в боксерах, Чжэнси — в пижамных шортах. Причём если И с Чжэнси были парой, то мутить с Тянем ни один не надумал.
Ассортимент выходок, направленных на раздражение непробиваемого Чжэнси, давно исчерпался. Тот прекрасно понимал, какой дарит кайф напарнику, когда выходит из себя. Увидеть, что Хэ с Цзянем просто друзья, не мог только слепой. Оба серьёзно относились… хотя бы друг к другу, не только к общему делу. Хэ изощрялся, отыгрывая шалопая, дразнил И, но не переступал черту «шеф — подчинённый», чем утирал Чжэнси по всем пунктам.
Чжаню было сложно во многих моментах: держать лицо и подчиняться, когда именно И был послушным домашним кошарой наедине, но по щелчку переключался в «господина». Хэ Тянь вписался в игру, будто всегда знал правила. За два года они сблизились настолько, что читали друг друга по ритмам дыхания. Никого уже не удивляли закидоны Хэ. Его флирт носил умилительно-платонические оттенки. Ещё бы не был столь навязчивым.
— Кыш отсюда, родители займутся неприличными вещами, — отвлекаясь, И махнул рукой в сторону двери.
— Тогда, пожалуй, останусь, — отозвался Тянь, апатично изображая заинтересованность.
На деле же он не стал дожидаться полного обнажения приятелей, потянулся и плавно поднялся, неторопливым шагом направляясь к бассейну.
— Практика делает совершенным, — на ходу пробормотал он, подразумевая лишь спортивные занятия.
