Придурок, задница, красавчик и очень опасный тип

☝ В части встречаются элементы гуро, так что нежные души могут чайку с имбирём заварить :} ---------------------------------------------------------       Подходящий случай, когда ты конченый и нет необходимости представлять из себя высший сорт, казаться безупречнее, сдержаннее реала. Потому что Хэ не нравится нравиться. Рыжего не достаточно освистнуть из забористой тачки, даже чтобы получить по роже, — с ним необходимо рисковать и уж точно не колебаться.       Это распаляет: элементарный трёп на грани фола и домогательства становятся острее, азартнее. После того, что успело произойти между ними на ринге, зная способности Рыжего накручивать нервы, хотелось яркого, искромётного флирта и решительной победы, как в поединке. Ради этих ощущений Хэ готов был ни перед чем не останавливаться, слишком уж их бой запал в память. Он ни разу не чувствовал себя таким предсказуемым, будто Рыжий читал его как на ладони.       Его подчищенное дырявое досье, которое Хэ назвал бы неконкретным после неожиданно тесного знакомства, пришлось бы впору и классическому серийному психопату. Богатое пробелами в фактах, грешащее цифрами и датами, без детальных подробностей по существу. Мо Гуань Шань был «условно» чист, не в счёт сомнительные дела и временные задержания, которые для подобного смутьяна были чертовски скромны. Зато семейные обстоятельства выводили из заблуждений, дополняя логичный образ, соизмеримый с личным впечатлением Тяня. Например, мать Мо, с которой тот поддерживал по-скотски убогую связь, регрессировавшую за последний год до минимума. Звонки раз в месяц и немалые суммы переведённых на её имя средств, до настоящего момента не обналиченных. Отец повторно в тюрьме. Картина, от которой веяло безнадёгой. В таких обстоятельствах обычно чешешь темя и доступно описываешь ситуацию как «всё сложно».       Хэ Тянь мужик крутой, брутальный: у него во всём контроль, выдержки и хладнокровия на полную железку. Но непредсказуемости рыжего кромсателя с обнажёнными причиндалами он стремался чисто по-человечески. Это правда, что ему доводилось получать опасные и болезненные ранения. Что не мешало сейчас опасаться происходящего, задаваясь вопросом: «На хрена я вообще сюда припёрся?» Тестить свою нервную систему?       Кредит доверия Тянь предоставил явно завышенный. Но он же, блядь, на кураже. Ставки дразняще высоки: собственное казино и куш одновременно, именуемые «Не связывайся с горой». Адреналиновый пьянящий шейк от одних замыслов. К тому же этот парень сильный, и его сила обращалась в притяжение, которое слепо неотвратимо влекло к себе. Хэ отдавал должное уважение стойкости духа Мо, но рисковал при этом собственным черенком, который именно в данный момент вдруг показался крайне нужным и эстетически целостным. Это выявляло в Тяне собственную непоследовательность.       Мо, хладнокровно хмурясь, разворачивал из рулона широкую салфетку и скомандовал Тяню разбираться самому с извлечением на свет своих гениталий. Хэ расстегнул ремень и верхнюю пуговицу, после чего молния беспрепятственно разъехалась в стороны. Из-под резинки марочных боксеров был извлечён предмет щедрости природы к этому породистому сукиному сыну.       Гуаньшань со сдержанным отвращением оценил распростёртый перед ним вид. Его внешняя неприязненная реакция совершенно не парила Тяня. То, что Мо немного постесняется, было вишенкой на торте мазохиста. Было бы неприятно оказаться очередным куском мяса для Рыжего, в одиночку ощущая пикантность момента.       Тянь с нездоровой жадностью следил, как взгляд Мо скользит по нему.       — Хоть один здесь против этой хуёвой затеи, — раздражённо цыкая, заключил Мо, обыденно глянув на предоставленный член. Отпустив вверх одну из нахмуренных бровей, он отметил: — Итак, у тебя всё-таки есть хер? Я-то до последнего сомневался, что дерусь с переделом бабы.       — Шуточки про транссексуалов уже не в моде? — Хэ глумливо улыбнулся в ответ, отвлекаясь на небрежный фарс.       — Просто скажи мне, нахуя? — глянув на съёжившийся участок тела, уточнил Рыжий.       Хэ Тянь ответил без заминки, с игривым томным придыханием:       — Собираюсь кое-кого порадовать.       Мо наконец поднял глаза к его лицу, с прищуром заключая:       — Подкаблучник.       — Я ведь не говорил о женщине.       — В любом случае, — без интереса добавил Рыжий. Он реально не просекал, что вся фишка может иметь отношение к нему самому.       Хэ промолчал секунд с пять, затем заговорщически произнёс:       — Ты меня осуждаешь?       — За то, что ты испорченный проходимец? Нет, не думаю, что это имеет значение.       Гуаньшань накрыл колени Хэ одноразовой медицинской салфеткой, в середине которой перед этим на глазах своего пассивного наблюдателя сделал скальпелем прорезь. Тишина и неловкость стали угнетающими, отчего незначительные манипуляции и касания ощущались слишком остро. Мо слегка наклонился над ним. Прикосновение пальцев сквозь перчатки к коже его пениса было осторожным, но Тянь всё равно слегка вздрогнул.       — Дерьмо! — Мо поморщился и напряжённо выдохнул, сбрасывая брезгливость после помещения жертвы в прорезь.       Ещё утром он и вообразить не мог, что предстоит заниматься подобным. Ему было неприятно трогать долбаный хер даже сквозь перчатку, потому что скрывалось в этом что-то гнусное: любым способом осязать Хэ Тяня, подавившего его однажды, будто тот продолжал тем самым чмырить рыжего. Гуаньшань сомневался в своих действиях. Вид чужого члена отнюдь не был самым отвратительным зрелищем. Скорее, посредственным — он навидался всякого похуже, наверно, поэтому и согласился на эту долбаную авантюру.       На самом деле Гуаньшань очень надеялся, что чёртов Хэ каким-то невероятным образом пойдёт на попятную. Раз он не отступался, Мо просто отыграется на его чёртовом члене. Хэ Тянь сам затеял это дерьмо, которое, по крайней мере, болезненно для него же. Скованные руки тоже были ему не по душе, вот и пусть бледнеет как полотно — Мо насладится его унижением.       — Это самая, повторяю, самая дикая хуйня, которой мне приходилось заниматься… Чёрт, пизжу, конечно, но всё же.       — И что же это было? — склоня голову, мягко поинтересовался Тянь.       — Не твоего ума дело, — фыркнул Мо.       — Хм… — Хэ отвлёкся недолгой паузой, — а вот мои родственники каждый раз умудрялись превосходить себя в подлостях…       — Закрой уже рот, я не спрашивал о твоём бесценном опыте, бедненький, — из-за стрёмной обстановки Мо с полпинка раздражался.       — Язва. Предпочитаешь молчать? — Тянь откинул голову на край спинки, беззвучно-тяжело уставившись на него. И по следу своего взгляда он предоставил Рыжему возможность почувствовать, как он остаётся без одежды, под пристальным изучением, будто ему заползали под шкуру. Не приходилось строить догадок: то, как он смотрел на Мо, было тому неприятно. Это взгляд, который нужно суметь выдержать на себе.       Мо начинал сожалеть, что Хэ заткнулся. Под этим щупающим пронизывающим взглядом чувствовалось почти физически, как разлагаешься на составляющие. Гуаньшань предпочёл бы, чтобы этот ненормальный болтал, развеивая повисшую напряжёнку. Напряжёнка заключалась в том, что, пока один из них держался за член другого, второй, едва ли не облизываясь, пристально следил за движением его кадыка.       Но рыжий был сосредоточен на чём-то своём, чтобы париться из-за повисшей паузы или побуждать Хэ вновь продолжить болтовню.       Гуаньшань слегка приблизился. Преобладающие химические ароматы со стойким благоуханием намокшего бетона в воздухе отступили, и сквозь них Тянь уловил само его присутствие. Хлор частично выветрился из воздуха, открывая исходящий прямо от горячей шеи, хорошо знакомый терпкий запах пота Мо — марку усталости от интенсивной работы, — запах резиновых перчаток и цитрусовых или имбирных леденцов или чего-либо вроде них. В этот момент Хэ заметил у Рыжего отсутствие равномерной плотной щетины.       Наконец Мо взял член, движениями большого пальца стягивая кожу с головки, и, глядя прямо на красную слегка влажную плоть, таинственно произнёс:       — Ну, и с какой стороны?       Тянь, сосредоточенный на прикосновении Мо и его лице, не испорченном богатым воображением, с усилием закусил губу. Он инфантильно старался не смотреть вниз, потому что а хуй знает: начнёт он психовать или возбуждаться…       — Между прочим, я полностью доверяю твоему вкусу, — попутно добавил темноволосый плут. — Ты производишь впечатление.       — Просто заткнись. Мне реально насрать. Если я сделаю что-то хреново, не таскайся ко мне потом в праведном гневе с предъявами. — Рыжий менял линии поведения, как дрался, но вдруг внезапно посмотрел в глаза, спрашивая: — Ответь мне, насколько хорошо этот твой Цзянь И знаком с Цин Шу? — вопрос простой, но звучал натянуто.       Хэ Тянь даже проморгался, переключаясь с дребедени, творящейся в голове, на серьёзный лад, и ещё раз внимательно окинул взглядом Рыжего. Тот выпрямился и значительной паузой подтвердил вес прозвучавших слов.       — Ты говоришь о том, что должен знать мой босс или в курсе чего должен быть я сам? — тактично сформулировал Тянь наводящий вопрос.       — Я ничего не говорю тебе, я спрашиваю: насколько хорошо он его знает?       — Ты же понимаешь, что наше знакомство опосредовано. Как близко мы стусовались с человеком, фактически держащим треть города? Цзянь в курсе всего, что нужно знать о человеке, работающем с его отцом.       — Работавшем. Они работали вместе. Он только так и говорит всегда. Нет?       — Это не меняет того, что он не самостоятельная единица.       — Не важно, — Гуаньшань качнул головой, возвращаясь к делу.       — Ты хотел мне что-нибудь сказать? — Тянь попытался удержать тему. — Тогда я весь внимание…       — Даже не рассчитывай, чёрт тебя дери, — Мо вновь оказал честь лицу Хэ. — Не думай, что я с тобой стану трепаться. Вы мне никто, кроме возможных проблем. Это был чертовски простой вопрос, всё.       Рыжий позволил себе отступление, и определённо Тянь услышал больше произнесённого. Подобный шаг со стороны Мо стал неожиданностью.       — Ладно, спасибо, — маякнул Тянь. — В любом случае я самостоятельный и не стал бы лезть к неизвестному парню с подозрительными расспросами, можешь быть спокоен.       — Тц, я спокоен. Ко мне бесполезно лезть с расспросами, сразу тебе говорю.       Рыжий мешкал. Он приготовился открывать иглу, но внезапно отложил её в сторону, покосился на свободную руку Хэ и предусмотрительно накинул на неё ремень.       — Зачем меня привязывать, ты же не думаешь меня разозлить? — только и успел возразить он.       — Поугрожай мне ещё, — Рыжий предупреждающе навострил взгляд на Хэ, фиксируя и вторую руку.       Оставалось рассуждать о первопричинах и следствиях своих поступков, когда его запястья вновь оказались в ремнях. Тянь очень не любил ставить себя в уязвимое положение. Например, если бы этот говнюк решил бросить его тут с полуспущенными штанами. Он, скорее, предполагал, но не был убежден, что Рыжий не захочет как-то поквитаться за всё хорошее. Тем более в столь извращённой форме. Подсчёты шансов на освобождение, развитие теорий ― панические настроения означали полный провал.       — Испугался? — Хэ наклонил голову, проверяя натяжение.       — То есть сотрясения, по-твоему, — это приятно? Предусмотрительность. Как ты говоришь, я тут касаюсь «самого дорогого в единственном экземпляре». Поэтому, когда ты зассышь и решишь свалить, придётся меня хорошо попросить, или останешься здесь.       Угрожающее «останешься» звучало двусмысленно.       Реальная лихоманка только начиналась не столько из-за персоны Рыжего, сколько благодаря собственным мыслям. Сейчас Хэ испытывал обоих: и себя, и его. Не умиротворяли даже мерные капли дождя, стучащие в стёкла. Ладно бы привычный персонал салонов, но Гуаньшань одним видом будил маленького мальчика, который терпеть не мог уколы. Невозможно было утверждать, что его не начнёт вдруг бить истерика или что Мо не задумал что-либо против бывшего оппонента из мести. Хэ элементарно планировал избегать быть закованным в этом чёртовом кресле.       Внезапно Мо прервался, снимая одну из перчаток.       — Чёрт, ладно, всё ж надо видео глянуть… — Он выудил из заднего кармана телефон, парой ловких движений запросив тему в поисковике. Потом озадаченно почесал висок.       — Э-э?.. — удивлённо промычал Хэ Тянь, развернув ладони в ремнях тыльной стороной вверх, невербально выражая: «Ты чё».       Сделал бы уж как-нибудь и не томил, не доводя его взвинченность до грани.       — Ага, — многозначительно буркнул Гуань, не отрывая взгляда от телефона и не обращая на Хэ в это время ни малейшего внимания. Словно не было перед ним нелепого парня с обнажённой дичью, торчащей посреди салфетки на его коленях, напоминающей дохлый эмбрион Чужого, поданного на ланч.       На памяти Хэ, которая проносилась у него перед глазами чудовищными сальто-мортале, он совершал настоящий подвиг во имя ёбаных шашней. То, что Рыжий ему не даст, не пустив крови, было ясно как день, поэтому-то Тянь перешёл сразу к этапу жертвоприношений.       А ведь не факт, что Рыжий окажется годным партнёром для обоюдно удовлетворяющего секса, ради чего всё и затевалось. Потому что если он окажется не удовлетворяющим, то секс будет однократным. Хэ немного отвлёкся непосредственной замысловатой мимикой парня перед собой, пока тот был занят видео, информирующим, что и в какой последовательности необходимо втыкать в его член. Затем Мо такими же неуловимо проворными движениями пробежал по экрану и поднял телефон к уху.       — Алло, это я. Ну привет! Слушай, по поводу дырок… — Он вслушался в голос на другом конце связи, обкусывая сухие губы. — …Ага, в пизде! Ну!.. Расскажи в двух словах, что к чему?       — Столько чести для меня, раз ты так напрягаешься, — решил поддразнить Тянь.       Настырный брюнет мешал прояснять детали, Мо кинул на него недобрый взгляд, в тот же момент перекладывая телефон к плечу, протянул руку, накрывая татуированной ладонью бубнящую часть лица Хэ. Холодные пальцы не легли плашмя, а сжали щёки, контрастируя с теплом слегка вспотевшей ладони, касающейся губ кожа к коже. Она пахла чем угодно, но не самим Мо, из-за едкого антисептика, полностью скрывшего собственный запах его рук.       Несмотря на синтетические оттенки, покрытую сухим тальком ладонь безумно захотелось лизнуть в ту тёплую центральную ямочку прямо в сгибе. Хэ напряжённо сглотнул, продолжая пялиться на Рыжего и затаив дыхание. Если бы он сейчас хоть как-нибудь повлиял на момент, то можно лишь догадываться, что произошло бы в следующие секунды. Возможно, это непосредственное, расслабленное пребывание в личном пространстве испарилось бы. Тем не менее Мо держал его за щёки, словно моську какого-то шкодливого пиздюка, сложив ему губы трубочкой, что само по себе раздражало, вызывая гнев, с которым Хэ не мог совладать. Он не успел что-либо предпринять, потому что Рыжий забрал свою ладонь, оставив его с ощущением гнева и следов пальцев на щеках.       Тянь медленно прикрыл глаза, углубляя бесшумное дыхание, потому что внизу совершенно омертвевший конец медленно подал признаки напряжения. В данной ситуации реакция в обществе парня была странной. Если этот долбак допетрит, с какой стати перед ним встаёт, то отчекрыжит к чертям головёшку Тяня одним движением. От ярких картин по телу распространился токсин уязвимости и тревоги. Тянь отчётливо услышал в памяти хруст от удара тесака о стол и резко распахнул глаза.       Гуаньшань смотрел прямо на него таким мрачным от веселья взглядом, который одновременно можно было истолковать и как ужасающий, и как жаркий. В Мо изначально было что-то надломленное и дикое. Это, блядь, Хэ тоже влекло?       — О… ну… о, как… ладно, всё понял. Не, не себе. Иди-ка ты на хуй! И тебя туда же, всё, пока!.. Отвали, пока! — Мо с хлопком закрыл смартфон обшарпанным чехлом. — Приступим. Если ты ещё не всё обдумал, то поздно — я собираюсь это сделать.       У Тяня снова всё сжалось — в том числе и желудок — при виде блестящей толстой иглы в пальцах Рыжего, и казалось, что к горлу подступают рвотные позывы. В двухсотый раз внутренний голос проклял самого себя за генерацию сумасбродных идей. Но в то же время другой внутренний голос уверенно предложил паникёру заткнуться. Тяню не нужно было думать, чтобы читать Мо интуитивно. Не только потому, что портить приближённых авторитетов было бы нелогично.       — Как там у тебя со свёртываемостью, порядок?       — О, владеешь понятиями…       Если он это всё вообще благополучно переживёт, Хэ себе пообещал, что впредь внутреннего экстремальщика придержит в узде.       — Ты ведь толковый, почему не стал врачом? — задал он очередной вопрос.       — Не смеши меня, где я и где медицина: я ни черта не шарю в химии и задачи решать не смогу, значит, никакие экзамены не сдам. Если ещё не дошло, работаю я по фиктивным документам рядом с моргом, чтобы не палевно было, чем занимаюсь.       — Тогда чем бы ты хотел заниматься? Думал бросить всё это? Ну знаешь, затесаться где-нибудь в горах… Купить домик из цельного бревна, кругом лес, тишина; чтобы тебя кто-нибудь там ждал. Хотя бы пса завести.       Мо ухмыльнулся, сосредоточенный на деле:       — Собаки неплохие, но я предпочитаю океан и всю эту хрень с прозрачной водой, шумом волн, штормами. Это не отменяет того, что я, блядь, в банде. Ты знаешь, чем это грозит. За себя, конечно, могу постоять, однако обстоятельства хреновые. — Он мысленно хлестнул себя по щекам, прежде чем понял, что уже согласился с Хэ.       — Ты не чувствуешь себя в безопасности?       Мо вновь натянул перчатку и обработал руки антисептиком.       — Викторина окончена.       — Эй, ты ведь умеешь делать больно? А как насчёт сделать больно так, чтобы приятно? — Тянь решил вволю напиздеться, чтобы запоздало собраться с духом.       Мо удовлетворённо хмыкнул, возвышаясь над ним и намекая, что ещё не поздно свернуть затею.       — Я вижу, ты уже зассал. Мне нравится, продолжай.       — Всё в порядке, Гуаньшань, — елейная ухмылка Хэ всегда была наготове.       — Вот не помню, чтобы разрешал тебе называть себя просто по имени. Я тебя даже не довёл до слёз, чтобы ты, блядь, начинал раздражать своей фамильярностью.       — О, — парировал Тянь, — меня ты уже раздражаешь своей фамильярностью.       — Бесишь.       — Давай уже заканчивай, утомил… — Тянь придал голосу нужную холодность, намекая, что промедление начинает ему надоедать.       Они не могли упустить шанс хотя бы минутных пререканий.       Мо нагнулся с иглой над ним, пока Тянь старался отвлечься от вида ужасающе острого и толстого инструмента, заметив показавшиеся за отвисшим воротом формы соски парня. Даже они у Мо были несвоевременно идеальные: небольшого размера, восхитительно припухшие и нежно-розовые — такие, что ободок плавно сливался с кожей. Во время поединка Хэ не растрачивался на детали: они выглядели маленькими, слегка отвердели и казались темнее. На самом деле это, боже, лучшее обезболивающее, ведь следить за манипуляциями ниже пояса не было никакого желания. Хватало реальных ощущений и знания того, что другие режущие предметы находились на значительном расстоянии.       — Хэй, а какое у тебя зрение?       — Вовремя ты вспомнил о главном… Не дёргайся.       Тянь почувствовал, как его головку окатило прохладной жидкостью, и едва вздрогнул, когда внутрь уретры проникло нечто, недостаточно холодное, чтобы идентифицироваться, как металл.       — Я тут… подумал, — вдруг отозвался Мо, — легче сделать всё быстро… Но раз уж ты обратился, то для тебя персонально — это должно происходить неебически медленно?       — Эй, Мо, Рыжий, что ты… А-а-а-а!!!       Разнёсшийся стон, грудной и громкий, отразился от стен и сводов, разрезав тишину под затихающий шёпот дождя. Тянь прочувствовал каждый миллиметр, каждое мгновение, всю деспотичную неторопливость Гуаньшаня.       — М-ф-ф… ха… ха… — промычал Тянь, и его глаза непроизвольно покраснели от того, что были широко распахнуты на протяжении долгого времени. Да и когда протыкают нервный узел, иначе быть не могло.       Протяжному стону подражала серия заполошных вздохов. Тянь ощутил всю действительность проникающей боли, разрывающей, сковывающей и бесконечной. Звучание его голоса в неполную силу бархатным тягучим рокотом прокатилось по ушам Мо.       — Блядь, хули ты шумный?! Не дёргайся, чтоб тебя! — Рыжий выпрямился, возмущаясь откровенной несдержанности Хэ Тяня. — Хрена ты на ухо мне стонешь?!       — Мне больно! — возмущаясь, Тянь в пожарном порядке оглядел произошедшее.       — Не позорься! Тебе совсем не стыдно? Будь мужиком! — Рыжий будто хотел стряхнуть с загривка противоречивые ощущения.       — Какого хрена я должен сдерживаться?! — Тянь свёл брови на переносице и яростно сопел ноздрями, выравнивая дыхание и сорвавшийся ажиотаж импульсов в теле. — Прибью!       — Чёрт… — Мо зажал в кулаке плоть Хэ, ни разу не обратив внимания на угрозу. — Похоже, зацепил какой-то сосуд, говорил же не дёргаться.       — Что?.. — негодующе выдохнул Хэ, приходя в себя.       — Придётся подождать, пока остановится. Я не виноват, что у тебя такой венистый хуй! — добавил Мо, глядя куда-то в сторону, особо не заморачиваясь проблемой. — Всё же что-то многовато крови…       Хэ почувствовал, как пальцы сдавили член сильнее. И наконец трезво посмотрел вниз.       — Блядь!       Игла, которую Мо прижимал пальцами, всё ещё находилась внутри. Хэ понимал это, но теперь увидел воочию, что сидит с состоявшейся дыркой в члене. А триггернула не столько подтекающая алая кровь, измазавшая соприкасающиеся предметы, сколько торчащая прямо из уретры обрезанная трубка, вобравшая в себя острый игольный наконечник. Сука, катетер. И весь этот букет сочился кровью из собственной головки, отчего бесконтрольные рвотные позывы стали нарастать. Тянь расширил ноздри и откинул голову назад, стараясь дышать глубже. Он уставился в потолок, но образы перед ним не уходили.       — Надеюсь, ты не собрался блевать на себя?! — промямлил Мо, покосившись в его сторону.       — Не... — сосредоточенно качнул головой Хэ. — Блядь. Не знаю…       Хэ Тянь тряхнул головой. Желудок вился изворотливым ужом, а перед глазами поползли тёмные пятна. Так стремительно, что он не успел опомниться.       — Серьёзно?! Эй!.. — Рыжий уставился на него: Тянь дышал глубоко и существенно побледнел, а тёмные волоски прилипли к влажному лбу.       Гуаньшань шлёпнул ему пару раз по щекам тыльной стороной свободной руки.       — Э, мы не закончили, не вздумай тут блевать или отключаться! Я только что убрал… дыши, блядь! Я ж не думал, что ты неженка, богема чёртова!       Мо покрутил головой в поисках чего-нибудь, что могло пригодиться, не выпуская причиндал Хэ, чтобы игла не выскользнула. Хотел было шарахнуться к шкафам, но прекрасно знал, что предложить ему нечего. Только что проверял. Он хмурился сильнее, глядя на этого недоумка перед собой. Грёбаные стоны, с этим стрёмным глубоким дыханием и реально наличием слёз, уже давно порядком накренили башню. Хэ Тянь выглядел бледным, с заволоченным взглядом, совершенно не в себе. Весь этот происходящий бредовый сюр взвинтил их обоих.       — Сча… просто нужно отвлечься… — свесив голову, отозвался Тянь голосом, звучащим откуда-то из глубины.       Хэ почувствовал, как Мо сминает ему щёки, поднимая рукой за подбородок. Отчётливый запах леденцов ощущался совсем близко. Яркие глаза Рыжего выглядели внимательными, находясь нос к носу от него.       А затем во рту вдруг оказался тёплый влажный язык.       Уж это ни с чем спутать невозможно. Это не было поцелуем. Он, скорее, облизал ему нёбо, их губы лишь едва соприкоснулись, чего было достаточно, чтобы ощутить их мягкость и вкус, и недостаточно потому, что он сразу отстранялся. Тянь рефлекторно сомкнул губы вокруг языка Мо, с наслаждением втягивая его обратно в себя и делая происходящее поцелуем.       Хэ не успел продлить мгновение или углубить ускользающий поцелуй, даже выдохнуть. Гуаньшань не мигая упорно смотрел мимо него, из-под опущенных ресниц на слёзы, скопившиеся в уголках глаз. Возможность удержать его была обречённой, потому что у Мо оказался очень острый язык. Не по форме — а на вкус.       И как только Тянь соприкоснулся с ним, обводя собственным снизу, его зубы столкнулись с металлом, концентрирующим невероятные ощущения, от которых во рту по-настоящему заполыхало.       Он невольно раскрыл губы, хватая воздух. Чересчур шокирующе даже для искушённого. Глаза у Хэ ошеломлённо распахнулись, а рожа совсем вытянулась в ахуе. Нет, это были не леденцы, Рыжий не морщась жевал настоящий имбирь. В любом случае всё это не то, что можно моментально осознать или игнорировать. Вкус и столкновение металла с кромкой зубов, контрастный жар, напоминающий о том горячем месте, где находились основания сразу двух штанг. Наверно, охуевшее лицо Тяня дорогого стоило, несколько секунд он не мог прийти в себя.       Мо отстранился так же неуловимо, как и оказался вблизи, а Хэ получил вразумительный шлепок по харе, без замаха, только пальцами, что не меняло ощутимости жеста. Тянь почувствовал, как начинает пропадать в бессильном подбирающемся остервенении.       — Ты хуже бабы! — с презрением прошипел Мо, вытирая край своего рта. Он взял кольцо с лотка и с лёгкостью разогнул его, чтобы оно напоминало спираль, при этом не прерывая зрительного контакта со своей страждущей жертвой. Почти спокойно, будто не они сейчас сосались, добавил: — Так, вроде можно продолжать, диаметр кольца толстый, если не будет пролезать, я сделаю надрез, и только попробуй, скотина, ещё раз дёрнуться.       — Никаких надрезов, — упредил Хэ сорвавшимся голосом.       Мо склонился вновь, провозившись ещё с минуту, и нельзя сказать, что это было сколько-нибудь безболезненно. Рыжий буквально силой злобно пропихивал пирсинг в дырку, вызывая у Тяня желание рычать от чувства истекающей пульсации в члене. Гуаньшань молча возился с застёжкой, ему мешали перчатки. Тянь медленно беззвучно выдохнул. Казалось, момент застыл и происходящее длилось бесконечность. Слёзы так и стремились вновь навернуться на глаза. Долбаная серьга не пролезала, и снова пошла кровь. Наболевшая, изнывающая жжением зона не могла свести с мыслей о том, что у Рыжего две штанги во рту поперёк языка.       Он не годный на постель?       Не. Годный.       Негодник.       Перед тем как закончить, Гуаньшань сам изрядно попотел. С облегчением выдохнув, он провёл рукой по своему лбу и глянул на Хэ.       — Живой? — Он смахнул пальцем скупую слезу, постыдно блестящую на крае нижнего века Тяня, продолжая пережимать его член. — Прекращай уже это, — Мо кивком указал вниз, намекая, что тот должен прекратить любые попытки эрегировать в кулаке, иначе кровь не остановится.       …Вскоре Рыжий перестал надавливать и облил работу прохладной жидкостью, принося долю облегчения.       — Развяжи меня. — В тоне Тяня исчезла терпимость к возражениям вместе с былой вкрадчивой мягкостью, сменившись вибрирующим холодом.       — Скоро. Пока рана открытая, я сделаю перевязку, дома снимешь, — по-хозяйски великодушно отозвался Мо.       — Уверен, что сделал всё правильно? — оценивающе заключил Тянь.       — Это всего лишь дырка, где бы она ни была, — припомнил Мо слова Хэ и на секунду замолчал. — Я не закрывал глаз в процессе, в отличие от тебя… Хули зыркаешь на меня тут, я говорил в салон идти!       Хэ выдохнул и посмотрел вниз.       — Вообще-то, я не думал, что ты сделаешь это… — Он утомлённо откинулся на кресло, глядя вперёд и не вспоминая ни о раздражении, ни об удовольствии, ни о боли. Знакомые ощущения от прикосновений пальцев в перчатках сменились тканью бинтов. Измученный член жгуче изнывал, не пытаясь породниться с новоприобретённым аксессуаром.       Стоило сразу понять, что если Рыжего взять на понт, то он просто сделает, тем более плёвое для него дело.       — Короче, пройди курс антибиотиков, лучше через жопу. Уколами в смысле. Ну, дезинфицируй и о ёбле забудь как минимум на месяц, — проговаривал Мо, попутно высвобождая руки Тяня. — А теперь слушай меня, леблядь чернявая, чтобы больше я тебя здесь не видел, усёк?       Мо снимал перчатки и старался давить взглядом на Хэ, чтобы тот действительно «усёк». Хорошая попытка.       Когда Мо расстегнул ремни, сдержанность клиента пропала вместе с осторожностью. Тянь, мрачно глядя на него, подался вперёд, чтобы встать и наконец заправиться, своим движением заставляя рыжего отступить на шаг назад. Тянь поднялся, потёр запястья и хрустнул шеей, настолько она затекла.       — Слезами горю не поможешь, да, Джинджер?..       — Чё? — отозвался он, успев перебазироваться подальше к шкафам и уволочь шведку на стол возле себя. Мо заметил переменившийся настрой гостя. Шань достаточно повыёбывался, чтобы заработать себе проблем. Но проявлять малодушие не собирался. Его беспокоило, что он сразу не смог отжать всё колюще-режущее в диапазоне доступности Тяня. Рыжий подпёр стол задом и скрестил руки на груди, молча ожидая, пока Тянь завернёт оглобли с территории.       — Я тебя наберу, в случае если не смогу распутать твои узлы, — произнёс Хэ, застегнув ремень на брюках.       — Можешь не пытаться…       Мо его переоценивал, если думал, что Тянь в состоянии чинить расправы, когда у него изнывал член в штанах и ему нужно приноровиться к адекватной ходьбе. А Рыжего следовало припугнуть за то, что он безустанно зарывался перед ним.       Тянь огляделся, припоминая причину напряга Мо. Прихватил с лотка скальпель и, ловко играя им между пальцами, подошёл.       — Положи, — прошипел Гуаньшань.       Мо не боялся его, нет. Вообще не вёлся на давление, но он оценивал ситуацию как человек, совершенно не желающий ощущать бешенство Тяня вновь. И ещё больше не желающий испытывать его навыки, надёжно избавляющие от пульса. Он уже проявил все чудеса дипломатии: не дерзил сверх меры, не обострял конфронтацию, не провоцировал. Он постоянно имел дело с отморозками, готовыми развлекаться живодёрством, которые, словно мухи возле падальщика, кружили вокруг Сунана, маньяка, похуже остальных, вместе взятых. Но Гуаньшань не испытывал ни перед кем из них благоговения. Если Мо кого-то и боялся, то имя ему было не Хэ Тянь, в котором отношение ко всему вышеописанному было другим уровнем, отчего тоже пробирало подсознательно. То ли из-за жутковатого холодного взгляда в сочетании с запрещённой сексапильностью. Пораскинув мозгами, стоило изначально добавить Хэ в список особ, внушающих лютый бздёж.       Тянь медленно приблизился, лихо перекидывая скальпелем, словно карандашом, следя за тем, как Рыжий напрягается. Как нервно сглатывает.       — Поблагодарю как следует за сервис позже… в случае, если мой член действительно останется при мне… — Он остановился в предельной близости, не улыбаясь, а максимально показывая зубы Мо.       — Не угрожай тут мне, я делал то, о чём ты сам просил.       Гуаньшань с места не сдвинулся, лишь опустил руки, взявшись за стол и превращаясь в пружину, не сводя сверлящего взгляда с Хэ. Мо выглядел как дикий зверь, выжидающий, когда к нему протянут граблю, чтобы загрызть владельца с концами.       — А кто угрожает? — Тянь ухмыльнулся. — Ты же обо мне та-ак позаботился, даже забинтовал, это было мило.       — Больной, — выплюнул Мо.       Хэ Тянь тоже не был расположен к играм элементарно из-за боли.       — Ну что, получил чёртово удовольствие? — спокойно протягивая скальпель Мо, уточнил он.       Гуаньшань уставился на предмет возле лица, душа в себе напряжение, но прикосновений избежал, как бы ни съедало желание воткнуть это пижону в ухо.       — Просто положи, блядь.       — Опасаешься?       Тянь, не сводя глаз с Мо, неторопливо встал ещё плотнее, кладя инструмент на стол позади парня. Кругом хватало поверхностей, рядом стоял открытый шкаф, но ему надо было лезть к Мо, чтобы с характерным лязгом, от которого тот едва вздрогнул, положить предмет на стол, наблюдая, как Рыжий обращается в оголённый нерв, как пульс мечется на его шее и кадык скользит под кожей, но упрямец с места не шевелился, продолжая убедительно пялиться в ответ.       — Свали… — это определённо было последним предупреждением Гуаньшаня, терпящего притеснение от Хэ.       Жать его по углам и взвинчивать пульс рисковало стать вредным увлечением.       — Мне пора, Джинджер, увидимся, — хмыкнул Тянь, отступая к своей жилетке.       Гуаньшань негодующе развёл руками.       — Надеюсь, ты это не мне?!       — Тебе, ведь это одновременно значит «рыжий» и «имбирь»… — хмыкнув, добавил Тянь на полпути к выходу.

። ። ።

      Побледневший телохранитель стоял на улице, подпирая стену амбара, даже его губы приняли синеватый оттенок. Если предположить, сколько хватают адреналинщики, прыгающие на тарзанках со скал в ущелья, то стресса сегодня с Рыжим и впечатлений ему хватит на последнюю четверть века… воображаемым последователям рассказывать. Он до сих пор не понимал, как остался с хером на месте. Оценивая всю безрассудность идеи, Тянь пришёл к заключению, что впору браться за голову, возраст как-никак, приятели вон со сложившейся личной и социальной реализацией. На личку насрать, но не все же перспективы просирать из-за собственного кретинизма.       Чжэнси показался у выхода и, сделав пару шагов в направлении пустующего автомобиля, резко сменил направление и быстро подошёл к Тяню, всматривась в неподвижного напарника, прислонившегося к стене.       — Что произошло? Ранен? Почему на штанах кровь?       — Нет… вернее, да.       — Что? Где?!       — В пизде, — отозвался Тянь и сардонически заржал, как недоразвитый, вскуливая на последних нотах.       Сидеть ему, похоже, тоже будет невыносимо.       — Еблан. — Чжань пренебрежительно отвернулся и пошёл к авто.