Дуэль вселила в Джозефа самоуверенность, и он решил в пыле энтузиазма напасть на полицейский участок и освободить Джошуа. Парень соображал: ему не хотелось светить лицом раньше времени, но, увы, лыжной маски с собой не оказалось! Да какая к чёрту маска в этих местах! Местные и снега, наверное, никогда в жизни не видели. Кареглазый с тоскливым видом подперев щёки, покрытые небольшой щетиной, задумчиво поглядывал вдаль. В стакане, в золотистой жидкости, барахталась муха. Она медленно выползала на стенки сосуда, но, оглушённая алкоголем, вновь катилась в жуткое пойло. Исполнитель не замечал страданий насекомого и продолжал вертеть ригель в руках, о чём-то думая. Мегамозг лихорадочно соображал, как поступить дальше.
В зале салуна оживлённо. Звонкий девичий смех доносится до шатена, но ему не до веселья, он погружен в свои невесёлые мысли. Барышни во всех красках рассказывали о случившемся на главной площади. Шерилл с восторгом косится на Тайлера. Мадлен проследила за взглядом малышки и приметила мальчишку, скучающего в горделивом одиночестве. Мадемуазель тихонько подкралась к юноше и зашептала своим обворожительным голоском:
— Почему невесел,
Мон Шерри? — пухлые губки приоткрылись в полуулыбке обнажив соблазнительную щербинку.
—
Ах, Мон Дьё! — парнишка сокрушённо закатил глазки, —
Монамур, Джоши, — запнулся, и в голосе зазвучали нотки отчаяния. — Ты не поймёшь, мне нужна
маскировка, — тяжело вздохнул.
Юнец попытался объяснить, что это такое, а сероглазая внимательно слушала его, иногда кивая в знак согласия.
— Понимаешь, Мади, я хочу освободить своего друга, но не хотел бы, чтобы меня узнали, — разоткровенничался Джозеф, продолжая вертеть стакан в руках.
Француженка обворожительно улыбнулась. В серых глазёнках заискрилось юношеское озорство, она задрала пышные юбки и обнажила точёные ножки в ажурных чулках.
— Я думаю это — то, что надо, — красотка закинула ножку на край стола. — Чулки будут прекрасной маскировкой.
— Да, думаю, ты права, — музыкант приободрился.
— Пойдём наверх, я выделю тебе пару, но учти, — резко схватила парнишку за подбородок и заглянула в тёмные глаза. — Чулки достать было не так-то просто. Пообещай мне, что я не напрасно расстаюсь с парой.
Вскоре молодые вернулись в зал, где также весело и непринуждённо болтали милахи.
— Тайлушка, ты мой должник, — сероглазая подмигнула певцу.
Марго заинтересовалась, о чём это секретничают голубки: лишь она одна заметила, что Мадлен и Тай отсутствовали. У светловолосой взыграла ревность и, надув свои губки, она с недовольством выпалила:
— И куда это мы запропастились? — скрестив руки на груди, блонда состроила приторную улыбочку.
— Куда вы ходили, что за секреты? — недовольно зароптали остальные барышни.
Девушки подозрительно посматривали на парнишку, который достал пару ажурных чулок. Заразительный смех прокатился по помещению. Джедсон перестал натирать стаканы и нахмурившись взглянул на молодёжь, укоризненно покачал головой и продолжил свою рутинную работу.
— Ти, сладенький ты мой, неужто ты собрался щеголять в бабском шмотье? — истерически заливаясь смехом, Джи трясла огненной гривой. — Местные горячие парни тебя не поймут, — в зелёных глазах стояли слёзы.
— У-у-у, мерзкая девчонка, как ты посмела такое подумать о малыше, — Пи с наигранным презрением оттолкнула подружку и прижала кареглазого к своему пышному бюсту. — Он совсем не такой, как ты вообще могла такое подумать о нашем
герое, который с небывалой дерзостью сражался в дуэли, — поглаживая вздыбленные волосы Джозефа, мулатка сюсюкала, словно мать, жалеющая ребёнка.
Тайлер в гневе отпихнул темнокожую и возмутился:
— Вы хуже маленьких детей, — строго отчитывал шатен милашек. — Это нужно для очень важного дела, — со злостью натянул чулок на голову. — Видите, теперь меня никто не узнает и я смогу помочь своему другу, — юноша резко сорвал чулок и с ненавистью принялся чесать отросшую щетину. — Да, только не комфортно, надо бы побриться, — поглаживая круглые щёчки, сообщил певец. — У вас, случайно, не найдётся бритвенных принадлежностей? — обратился к красоткам.
Раздалась звонкая пощечина. Ошарашенный исполнитель растирал румяную щёку. Марго часто заморгала своими яркими глазёнками и, поджав губки, с обидой обронила:
— Значит, ты считаешь, что мы похожи на этих дамочек из цирка уродцев? — звонкий голосок неприятно резал слух. — Волосатые и некрасивые? — казалось, ещё секунда — и она расплачется.
Француженка принялась утешать крошку. Мулатка злобно посмотрела на юнца, в её глазах загорелся дьявольский огонь.
— Тайлуша, мальчик мой, а ты сходи к местному цирюльнику, — её жгучие глаза превратились в две узкие щёлочки.
Джинджер заговорщически подмигнула Пэппер.
— Да, малыш, Туми Бэйлз «отличный» цирюльник, — Огонёк поглядывая на коллег принялась объяснять. — Ты же видел мужчин Дезерт Дейла и уже можешь оценить «профессионализм» старика.
Тайлер не обратил внимания на сарказм рыжеволосой и решил сходить к местному брадобрею. Не ожидая подвоха, малец отправился на соседнюю улицу, где в небольшом обшарпанном домишке и расположилась парикмахерская.
Окрылённый Джозеф летел на встречу с Бэйлзом. Всё складывалось более, чем удачно: сейчас он приведёт себя в порядок и как раз успеет к закрытию нагрянуть в полицейский участок.
Кареглазый поднялся на террасу и постучал в дверь. Вокруг стояла мёртвая тишина, никаких признаков жизни этот неказистый дом не подавал. Прохожие косо поглядывали на музыканта, качая головой, вертели пальцем у виска и шли дальше по своим делам. Певец не замечал этого, его ничто не настораживало, а зря!
Потоптавшись на террасе, исполнитель решил не сдаваться и идти до конца. Подошёл к окошку и принялся заглядывать внутрь помещения. Сквозь пёстрые занавески малец заметил, как заскользила тень и послышался размеренный скрип деревянных половиц. Дверь с шумом отворилась, и на пороге появился заспанный старичок. Хозяин с удивлением уставился на незнакомца, припухлые веки часто заморгали и во взгляде отразилось непонимание. Он принялся протирать свои покрасневшие глазёнки, будто бы пытаясь отогнать наваждение, ворвавшееся в его беспечный сон. Скрипучий неприятный голос нарушил неловкое молчание:
— Какому хуйлу вздумалось нарушить покой достопочтенного Туми Бэйлза? — заворчал пожилой, продолжая изучать юнца, осмелившегося вторгнуться в его спокойную жизнь.
Противный голос и явное проявление негостеприимства не спугнули шатена, напротив, широко улыбаясь, он шагнул вперёд и с оптимизмом в голосе спросил:
— Мне сказали, что вы местный парикмахер, — музыкант почесал небритый подбородок.
— Какой-какой я хер? — прищурив слезящиеся выцветшие глазки, спросил сухонький старичок.
— Ой, простите-простите, мистер Бэйлз, — певец томно закатил глазки и, смущённо пожав плечиками, расплылся в ещё большей ухмылочке. — Вы — брадобрей, — с деликатностью принялся поглаживать сутулые плечи цирюльника, а затем, резко отстранив ручки, сложил их в молитвенном жесте и часто заморгал глазёнками.
Челюсть старика от такой наглости отвисла, и он, словно идиот, ошарашенно смотрел на мальчишку, который дрожащей рукой, как будто боялся, что его укусят, с заботливостью помог прикрыть тому рот. Туми задумался, отчего на лбу пролегли глубокие морщинки, и с отчаянием начал что-то припоминать. В синих глазах проскочила искра и, закачав головой, он промолвил:
— Точно!
— Не прошло и года, старик! — заворчал Мегамозг.
Хиленький дедуля отошёл в сторону и жестом пригласил гостя проследовать за ним. Тайлер воодушевлённо переступил порог и вошёл следом за цирюльником, не переставая с интересом поглядывать по сторонам. Сгорбившись, шаркающей походкой, Туми семенил по старым половицам. Холл выглядел нежилым и запущенным, как и его хозяин. Столетняя пыль витала в затхлом воздухе и оседала на его дряблые плечи, но даже это не смутило Тая. Бэйлз прошёл в довольно-таки просторное помещение и указал гостю на место в центре комнаты. Джозеф плюхнулся на широкий стул перед столиком с потускневшим зеркалом. Брадобрей засуетился в углу помещения, но кареглазый ничего не смог разглядеть и уставился в зеркало, в котором отражалась сгорбленная спина. Послышалось журчание воды. Краем глаза музыкант проследил за старичком, который появился в его поле зрения. Тот принялся раскладывать перед клиентом свой рабочий инструмент. Раздались звуки закипающей воды, и старик вновь прошаркал в угол комнаты. Джозефа заинтересовал рабочий инвентарь цирюльника. Он протянул руку и провёл кончиками пальцев по перламутровой ручке опасной бритвы, которая холодным блеском сверкала в лучах послеполуденного солнца. Музыкант вспомнил, что когда-то в детстве точно такую же бритву видел у своего дедушки, но не мог представить, что ему, жителю двадцать первого века, придётся пользоваться вот такими примитивным способом.
Вернулся мистер Бэйлз, взбивающий в чаше мыльную пену. Старик стал намазывать небритые щеки юнца. В его взгляде что-то изменилось: червячок сомнения вгрызался в мозг исполнителя! Дедуля взял бритву своей дрябленькой ручонкой, на холодном металле отразились солнечные блики. Тайлера прошиб холодный пот, когда хмурое лицо цирюльника приблизилось вплотную. Исполнителя обдало стойким перегаром. В покрасневших глазах застыла отрешённость. Рука затряслась и зависла над горлом мальца, в ужасе поглядывающего на дедка. Бейлз закряхтел и отложил инструмент в сторону, наклонился и достал из ящика призеркального столика стакан и бутыль с мутноватой жидкостью, как в ни в чём не бывало плеснул её в стакан и невнятно пробормотал:
— Минуточку, сэр, сейчас приступим, — жадными глотками осушил сосуд. — Ох, вот и полегчало, — сладко простонал Туми.
Джозеф не выдержал и, схватив бритву, заорал:
— Не приближайся ко мне, — срываясь на фальцет, угрожающе выставил руку с бритвой вперёд. — Ах, ты, синегал конченый, решил меня угробить? — вытирая мыльную пену с лица, разорялся шатен.
Туми поднял руки вверх и, замерев в ступоре, обалдело посматривал на малыша. Сжав с силой перламутровую ручку, да так, что костяшки побелели, юноша двинулся к выходу.
— Да ну тебя в пизду, Суинни Тодд! — отозвался притихший Мегамозг.
Кареглазый, с перекошенным лицом и в остатках пены, ворвался в зал, где непринуждённо беседовали девчонки, с бритвой на перевес. Красотки взглянули на чудо в перьях, а точнее сказать, в мыльной пене. В воздухе повисла глубокая тишина, которую разорвали визжащие крики певца:
— Ах, вы, сучки, решили надо мной поиздеваться! — на глазах выступили слёзы и, мешая с остатками пены, он принялся растирать их по небритым щекам. — Бля, я чуть не наделал в штаны от страха, — плечи тряслись от истерических всхлипываний.
Мулатка тихонько подошла вплотную и, резко выхватив бритву из трясущихся рук, начала успокаивать мальца, который по привычке уткнулся в пышный бюст. Исполнитель, не переставая хныкать, растирал остатки пены по кожаному корсету.
— Солнышко, ну же, будь мужчиной и перестань реветь, как девка, — Джинджер обняла парня и подругу.
Подошла француженка и с материнской заботой поглаживала вздыбленные волосы, голова от постоянных всхлипываний дёргалась из стороны в сторону и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы погладить шевелюру.
— Прости нас, это было жестоко, — Королева потупила свой ясный взор.
— Давай, я тебе помогу, — Пи заглянула в заплаканные глаза. — Я когда-то брила отчима, надеюсь, у меня получится и я не всё позабыла, — чернокожая поглаживала перламутровую ручку.
Кареглазый согласился. Вздохнув, он молча кивнул. Всё успокоилось, и Пэппер приступила к работе.
***
На мирный городишко опустился южный вечер. В лазурной выси за горизонт прятался алый закат. В знойном воздухе раздавалось мелодичное пение цикад и врезалось в уши праздных прохожих, спешивших после утомительного дня по своим домам. В полумраке проулка зашевелилась тень и вышла на дорогу. На мгновение замерев на месте, она с опаской посмотрела по сторонам и вновь перебежками двинулась в мрачную подворотню. Сердце в груди выбивало безумный ритм, казалось, оно вот-вот выскочит и припустится плясать в придорожной пыли. Адреналин зашкаливал, шатен, глубоко вдохнув, продолжил окольными путями пробираться к полицейскому участку.
Кэртис Диленси снял шляпу и провёл рукой по чуть вьющимся каштановым волосам. Шериф вздохнул с облегчением, ведь всё сложилось так благополучно и он успел разобраться в этом маленьком недоразумении. Да, ему пришлось попотеть и поломать мозг, но сероглазый понимал, что оно того стоило. Если бы он ошибся и выпустил опасного бандита, горожане ему этого точно бы не простили. Парни похожи как две капли воды, что и привело к замешательству, но, понаблюдав за арестантами, полицейский понял, что красноволосый — самозванец и никакого отношения к грабежам не имеет. Кэртис принял решение отпустить крашеного, ведь боялся недовольства жителей Дезерт Дейл, которые могли засомневаться в его профессиональных качествах. Шериф подошёл к камере, и, взглянув на музыканта, спросил:
— Эй, красноголовый, как тебя зовут? — шатен внимательно рассматривал юношу.
— Джошуа Вильям Дан, — раздалось из глубины камеры.
— Извини, ошибочка вышла, Джош, — мужчина зазвенел ключами, и дверь камеры со скрипом отворилась.
Из темноты на свет вышел барабанщик и в нерешительности замер на пороге, с сомнением поглядывая на представителя закона.
— Выходи-выходи, не бойся, ты свободен, — заверил полицейский.
Джошуа вышел из камеры и, посмотрев на мужчину с презрением, с обидой в голосе произнёс:
— За клевету стоило бы вас наказать, — красноволосый резко плюхнулся на стул и, демонстративно закинув ноги на стол шерифа, продолжил. — Ночь на дворе, а ты меня выгоняешь на улицу, где я никого не знаю и где меня могут разорвать дикие животные, — возмущался паренёк.
Кэртис растерялся от такой наглости и нечленораздельно замычал:
— Ну, извини, я не виноват, что так вышло, — сняв шляпу, оправдываясь, мямлил коренастый мужчина, чьи серые глазёнки забегали.
— Ладно, без обид, я понимаю — закон есть закон, — Дан показал, кто сейчас хозяин ситуации. — Шеф, я хотел бы перекусить и мне нужна крыша над головой, — завертел своей яркой шевелюрой и покосился на дверь. — Ты меня отсюда в ночь не выгонишь, — цокнул языком. — Нетушки, нема дураков.
— Хорошо, оставайся до утра, — пошёл на мировую Диленси. — А насчёт еды, — рыжебородый засуетился, подошёл к столу и достал цветной лоскут, источавший тонкий аромат свежеиспечённого хлеба.
Запахи разнеслись по помещению, будоража обоняние Джошуа. Возбуждённый Дан сглотнул, в нём пробуждался волчий аппетит, ведь он почти вторые сутки ничего не ел. Похлопав себя по урчащему животу и смачно облизавшись, он схватил пёстрый свёрток.
— Это приготовила жена мне на дежурство, угощайся, — добродушно сообщил Кэртис.
Музыкант, не обращая внимания на шерифа, словно коршун, налетел на еду и, не пережёвывая, поглощал хлеб и жаркое, которое с такой любовью приготовила миссис Диленси. Подкрепившись, барабанщик заскучал.
— Мда-а-а, до утра ещё довольно долго ждать, — взглянул в окно, где на бархатном небосклоне сияли россыпи звёзд. — Чем бы заняться? — поинтересовался мальчишка. — О, кажется, придумал. — В тёмных жгучих глазах загорелось озорство.
***
Тайлер обливался потом. Чулок на голове причинял неудобства, но на что ни пойдёшь ради дружбы! Да и чувствовал он себя виноватым в сложившейся ситуации. «Надеюсь, с Джоши всё в порядке», — размышлял кареглазый, притаившись в тёмном проулке и поглядывая на горящие окна полицейского участка. Парень замер, его сердце учащённей забилось в груди, отчего в глазах потемнело, но он взял себя в руки. На порог вышел заместитель шерифа и прокричал:
— Удачного дежурства, шеф, — молодой парень помахал шляпой и, насвистывая незатейливую мелодию, отправился вниз по улице.
Ещё с минуту помявшись в убежище, музыкант вылез на свет и на цыпочках поднялся на крыльцо, с опаской посмотрев по сторонам, дёрнул дверь и ворвался в помещение. От увиденного глаза полезли на лоб, но из-за чулка этого никому оказалось не видно. Из груди Джозефа вырвался истерический смех, и он ошарашенно выпалил:
— Ёпт, шо за хуйня, — юноша оцепенело замер в пороге.
Ах, ты, шалунишка-Джишва, тебя поймали на горячем! — отозвался Мегамозг.
Шатен увидел такую картину: перед барабанщиком на коленях стоит мужчина и, сняв шляпу, растирает лоб.
— Кэртис, ты долбаёб, — заливается смехом красноволосый. — Я же тебе объяснял, камень сильнее всех, — разминая ладошки говорит малец.
— Прости, Джош, я не понял, — поглаживая шишку на лбу, бубнил шериф.
Дан краем глаза заметил парня с чулком на голове и истерически заржал:
— Тай, бро, ты какого хуя натянул чулок на голову, — в припадке содрогался молодой.
Кареглазый снял чулок и поинтересовался:
— Блин, Джишва, как ты догадался, что это я? — бросил чулок на пол и, обиженно поджав губки, топнул ножкой.
Музыкант немного успокоившись проронил:
— В этом паршивом городке только один ебанько носит конверсы, — барабанщик указал на обувку.
— Ну-у-у, блин, я же всё так спланировал, — парнишка хлопнул себя по лбу, затем, прикрыв ладошкой рот, захихикал.
— Джош, а это что за пидор в чулках? — сероглазый покосился на Джозефа и с удивлением взглянул на красноголового.
— О, Кэртис, это мой братишка Тайлер, — лицо расплылось в довольной ухмылке. — Я тебе о нём говорил.
Диленси придирчиво разглядывает кареглазого, а затем смотрит на Дана.
— А чего он на голову нацепил бабские чулки? — мужчина выглядел обескураженно.
— Да, братан, объясни-ка, зачем весь этот маскарад? — юнец, скрестив руки на груди, посмотрел на друга.
Шатен замялся, покраснел, и, смущённо опустив глазки, принялся ножкой выводить на полу незатейливый узор.
— Я пришёл освободить тебя, друг, — лезет обниматься к барабанщику.
«Ну не долбаёб, а? — проносится в голове офигевшего полицейского. — Надо срочно сплавить этих ебанатов, пока они ещё чего не учудили».
— Ти, где ты всё время пропадал? — обнимает товарища и с трепетом гладит непослушную шевелюру. — Тебя никто не обижал? — забрасывая вопросами, музыкант вытирал накатившую слезу.
Кэртис подтолкнул парней к выходу:
— Я вижу, вам есть о чём поговорить, — открыл дверь. — Сходите в салун и за чашкой виски поворкуйте, голубки. — Мужик вытолкал ребят на крыльцо и, похлопав обоих по спинам, вернулся в помещение.
Молодые, казалось, ничего и никого не замечали вокруг. Их взгляды встретились после долгой разлуки, и они всё не могли наглядеться друг на друга.
— Ну же, бро, рассказывай, — в унисон выпалили мальчишки.
Взявшись за ручки, молодёжь пошла в сторону салуна. Дан с нетерпением ждал, и вдруг в сумраке раздался голос друга, который так приятно ласкал слух красноголового. Парни шли по опустевшим улочкам Дезерт Дейла и делились друг с дружкой своими приключениями.
В мягком свете бледной луны их глаза блестели, точно драгоценные камни, а вокруг распространялся флёр влюблённости.
