9/11

      Середина дня выдалась жаркой. День был тёплый и безоблачный, отчего солнце нещадно палило, заливая своим светом весь кабинет. Яркие лучи неприятно слепили глаза, отчего Москва раздраженно вздохнула, но, как и всегда, не придавала таким мелочам большого внимания. Допивая свой давно остывший кофе, она устремила взгляд на монитор гудящего компьютера. На рабочем столе были планы, списки, множество документов на распечатку и рассмотрение. — Ничего нового, все как всегда… — Девушка устало вздохнула и, поставив ещё пару подписей, отложила документы в отдельную стопку. — Скоро же конец квартала… — она посмотрела на настольный Календарь и нервно начала что-то подсчитывать, быстро ходить по кабинету и сверять с журналом количество подписей. Столица полностью погрязла в бумажной рутине, пока ее не отвлёк резко зазвонивший телефон. Она незамедлительно бросилась к аппарату и взяла трубку: — Здравствуйте. Да, я вас внимательно слушаю… — ее голос звучал крайне обеспокоенно. Неожиданные звонки в середине дня были огромной редкостью и чаще всего не предвещали ничего хорошего, — Нет, ещё не передавали. Посол не звонил, настолько мне известно. Из администрации? Нет, ничего. Никаких голосовых сообщений не оставляли… — Тон Москвы стал серьёзней и настороженней, — Официальных звонков не поступало. — в трубке на секунды повисло молчание, а после была озвучена причина, — Что, простите? Теракт?! Какого плана? Сейчас?! — столица поперхнулась кофе и закашлялась, — Да, я понимаю, — ее голос дрогнул, — Отправьте мне всю доступную на данный момент информацию! Да, я свяжусь. Постараюсь, по мере возможности. Эфирная сетка? Прямое включение? Да, обязательно. До свидания… На том конце провода послышались быстрые гудки и столица медленно положила трубку. Она была в некотором замешательстве и изумлении. — Самолеты? Какие-то башни… Нью-Йорк?! — Москва покачала головой и, выглянув в окно, скептично добавила, — Звучит слишком фантастично. С их уровнем безопасности могло произойти что-то такое?! — она опустила взгляд, обдумывая услышанное, — Неприятная ситуация… От размышлений столицу отвлекло сообщение с большим документом, в котором были последние записи. Москва внимательно смотрела на первые репортажи, где самолеты врезались в башни. — Ещё лучше… — пробурчала она, бегло пролистывая иностранные статьи с подробностями, — Теракт невиданных масштабов… Никто не знает, чем это обернётся… — Девушка нервно вздохнула и, не теряя времени, схватила телефонную трубку, — Стоит набрать Ди-Си, пока не началась массовая истерия… В трубке послышались долгие, длинные гудки, но через пару секунд из-за каких-то помех звонок был ¬сброшен, а далее Москва без конца попадала на линию ожидания. «Ну давай же, Ди-Си, возьми этот чертов телефон! Дело мировых масштабов!», — раздраженно стуча пальцами по столу, размышляла столица, — «Я хочу поговорить до того, как тебя замучают с этим расследованием». Она задумчиво и сосредоточено смотрела в монитор и нервно крутила в руках телефонный шнур. Информации у СМИ было слишком мало, а дозвониться до Вашингтона оказалась довольно сложной задачей… И всё же после нескольких попыток американец поднял трубку. Москва вздрогнула и, забыв о формальных приветствиях, тревожно спросила: — Как ты? На той стороне провода на пару секунд повисло молчание, а после, стараясь скрыть нарастающую нервозность, Вашингтон отрывисто и скомканно ответил: — Бывало и лучше… Москва по одному только голосу собеседника начала анализировать ситуацию, а после осторожно продолжила: — Ситуация не из легких, понимаю. Приношу свои соболезнования погибшим, — сочувственно пробормотала она, а после секунды молчания сухо спросила, — Есть новая информация? И снова молчание в ответ. Послышался тяжелый и нервный вздох. «Ясно, возможно, ситуация хуже, чем я думаю», — размышляла Москва, терпеливо ожидая ответа. Она совершенно не хотела торопить своего коллегу, — «Лучшая поддержка — это понимание. Пусть подумает, как лучше преподнести мне это. Думаю, что сбивать его с мысли сейчас не стоит…» — Мне сообщили, что этот теракт… башни ВТЦ… они, — парень вновь болезненно вздохнул, будто бы подавился воздухом. Москва ощущала, как тяжело ему говорить в этот момент. Голос у него то дрожал, то срывался, становясь тихим и почти неслышным. Он вновь сбился со своих собственных мыслей, — Эвакуация проходит очень тяжело, задействованы военные. Возможно обрушение… — эти слова он с трудом выговорил и вновь умолк. Москва покачала головой и тихо, сочувственно добавила: — Надеюсь, этого удастся избежать. Жуткая история по нынешним временам, — ужаснувшись, пробормотала девушка, а после осторожно продолжила, — Я не хотела бы допытываться до тебя в таком состоянии, но ты сам понимаешь, работа у меня такая… Как там Нью-Йорк? Вашингтон долго и напряжённо молчал, а после сухо ответил: — Я не знаю. Дозвониться до него на данный момент невозможно…       Осознавая бессмысленность дальнейшего общения с потерянным в своих мыслях Ди-Си, столица решила как можно скорее закончить этот разговор. Она с осторожностью и ободрением сказала: — Ясно, спасибо за информацию. До скорой встречи… Держись там!       Положив трубку, Москва впала в глубокую задумчивость. «Я ничерта от него не узнала… впрочем, для них это сильный психологический удар. В их стране ещё мне бывало трагедий таких масштабов. А я даже не спросила о самочувствии США, как нетактично с моей стороны! Ладно, через час устроят экстренное совещание, где все расскажут, а через пару дней полетим на мировое собрание по вопросам терроризма в мирное время. Сейчас Ди-Си беспокоить бесполезно, он в шоковом состоянии. Меня тревожит слишком размытая формулировка касаемо судьбы Нью-Йорка. Не значит ли это…», хотела было предположить она, но ход ее мыслей прервал очередной звонок. «Что вам всем от меня нужно? Кто опять звонит?!» Она подняла трубку, но не успела сказать и слова. На той стороне провода послышались вопли и восклицания: — Т-ты же видела?! Ты же видела, что там произошло! — заикаясь, с ужасом вопил в трубку Петербург, не давая столице ответить, — Я сначала подумал, это какая-то несуразица, фильм, розыгрыш! — без остановки крайне эмоционально тараторил он, — Я-я даже не мог подумать, что у Нью-Йорка может произойти что-то подобное… Я-я в шоке! В ужасе от произошедшего… — его возгласы становились тише, голос стал ощутимо дрожать, —Ты связывалась с их администрацией? Столицей? Тебе известно хоть что-то? — умоляя, спрашивал он, — Я пробовал позвонить Йорку, но он не берет трубку. Меня это беспокоит… Москва, дождавшись, пока переполошенный друг выговорится и успокоится, чуть поразмыслив, спокойно и рассудительно начала: — Да, мы беседовали с Вашингтоном пару минут назад, но ничего нового и интересного я сказать тебе пока не могу. Питер с нетерпением спросил: — Вашингтон… Он знает, как там Йорк?! Скажи мне, что с ним все в порядке, пожалуйста! Москва тихо вздохнула. Говорить свои предположения, исходя из реакции столицы, она не очень хотела. Поэтому, стараясь смягчить острые углы и хоть немного успокоить перепуганного друга, девушка аккуратно ответила: — Знаешь, он мало распространялся об этом, — пробормотала она, нервно стуча пальцами по столу, — Но мне кажется, что тебе стоит успокоиться и не так сильно волноваться. Надейся на лучшее… — Да-да, я думаю, ты права, — неожиданно и без раздумий согласился с ней парень, а после, помолчав, виновато добавил, — Наверное, я тебя сильно отвлекаю от дел. Столько проблем и шума теперь будет из-за этой стратегии! А я забиваю твою голову и трачу время на бесцельные разговоры. Москва на это лишь спокойно ответила: — Ничего, я всё прекрасно понимаю. Меня тоже беспокоит произошедшее… Знай, если у меня появится информация о Нью-Йорке, то ты узнаешь это первым. Петербург с огромной благодарностью счастливо ответил: — Спасибо! Столица положила трубку и, откинувшись на спинку кресла, тяжело вздохнула, покачав головой: — Теперь я совершила огромную ошибку. Я дала ему ложную надежду… Отвратительный поступок, — холодно подытожила она и посмотрела в потолок, — Надейся на лучшее, готовься к худшему.

***

      В больничной палате было темно и тихо. Плотные шторы препятствовали попаданию солнечного света, а единственным источником шума было тихое пищание медицинского оборудования.       США очнулась в холодном поту. Страх и ужас были одними из первыми ее ощущений. Девушка испуганно смотрела в темноту, не в силах поднять тяжелую голову с подушки. Она ощущала сильную жажду, ее трясло и лихорадило. Америка попыталась успокоиться и сделать глубокий вдох, но ощутила неприятное сдавливающее чувство, не дающее возможности свободно дышать. «Что происходит?!» — с ужасом спрашивала она у себя. Страну бросало то жар, то в холод. Дышать становилось тяжелее и больнее. У неё не хватало сил позвать кого-нибудь на помощь, она была прикована к постели и, беспомощно плача, смотрела в темноту палаты. «Почему я тут? Почему меня так трясёт?! Что? Что не так?» Страна ощущала, как температура тела поднимается, в висках ощущался сильный спазм, а в голове слышался неприятный, глушащий ее мысли шум. «Это не просто так… Никогда такого не было.» США содрогнулась от этой мысли, а перед глазами пронеслись какие-то страшные картины разрушений в дыму. Америка лишь что-то прохрипела и согнулась под одеялом, пытаясь избавиться от страшных образов и удушающего чувства. Она сквозь боль пыталась вдыхать воздух, ее трясло и морозило. Шум в голове нарастал, он был похож на крики людей, перед глазами начали плыть круги. «Почему именно со мной? Что это?! Началась война?! Что-то со штатами? Городами? Импичмент?!» Девушка задыхалась и закашливалась, рыдая от боли. Она без конца ворочалась, а ее кости выламывало и выкручивало. «Я задыхаюсь… Мне плохо…» Она судорожно дергала себя за волосы и сжимала дрожащими руками голову, которая с каждой минутой все сильнее раскалывалась. «Я схожу с ума?! Я просто схожу с ума!» Шум и крики, которые были слышны только ей, становились все громче, страна чувствовала, как сильно это давит на виски. Америка больше не могла терпеть эту боль и, не слыша себя, она из последних сил громко и истошно закричала.       Через пару минут в палату ворвались несколько врачей, и свет резко включился.       США, содрогаясь, тряслась, закрыв бледное и заплаканное лицо руками: — Я ничего не слышу, — сквозь слёзы, заикаясь, бормотала она, глядя в пустоту и держась за голову. Девушка была в ужасе и оцепенении, в глазах у неё вовсе потемнело, — Я ничего не вижу! Сделайте с этим что-то… Или я сойду с ума… — прошептала она в бреду, захлебываясь слезами. Америке почти сразу вкололи сильнодействующие препараты, перед глазами все поплыло, и она отключилась. Ей снился тяжелый и неприятный сон, навеянный видениями в лихорадке. Все вокруг было в дыму, а США, закашливаясь, бродила по тёмному коридору, не имеющему конца. От дыма слезились глаза, и она не могла увидеть, куда шла. Мимо неё то и дело пробегали перепуганные люди с криками и воплями, они отталкивали страну и исчезали в зловещей темноте. Сама она не могла бежать, а лишь медленно шла по стенке. — Куда вы бежите?! — схватив за рукав какого-то парня, закашливаясь, спросила она, — Что происходит? Тот лишь помотал головой и, вырвав руку, с ужасом показал куда-то позади неё. Америка только было оглянулась, как вдруг за ее спиной раздался сильный грохот, сотрясающий все вокруг, а дальше девушка ощутила всем телом сильный жар. Потом последовала взрывная волна, из-за которой земля ушла из-под ног. Страна в падении обернулась и увидела нос огромного горящего лайнера, что падал на неё. Она изумленно смотрела на огромный самолёт, замечая все больше ужасных деталей: он изуродован, но будто бы не пламенем, а сильным столкновением, от него веяло жаром огня, ужасом и смертью, а пилоты с бледными лицами и пустыми стеклянными глазами явно были мертвы. США вздрогнула и хотела было кричать, но её падение становилось быстрее, она отдалялась от пугающего горящего самолета. Неожиданно для себя страна поняла, что неизбежно падает вниз с высоты, сравнимой с небоскрёбом. Земля, полная торчащих железных обломков становилась все ближе, Америка, видя это, пришла в панический ужас и, дёрнувшись в пространстве, вскрикнула, вытянув руку к чистому и безоблачному небу…       Она проснулась от собственного крика, тяжело дыша. Медсестра рядом перепуганно смотрела на неё. — Успокойтесь, все хорошо… — нервно пробормотала она, взяв Америку за дрожащую руку, — Вам не стоит нервничать. Сейчас я позову доктора… США открыла глаза и вздохнула, чуть прищурившись. Она слабо сжала руку девушки и шепотом произнесла: — Скажи мне, что произошло, пожалуйста… Медсестра на пару секунд впала в ступор, а после помотала головой и, одернув руку, быстро покинула палату выйдя в коридор: — Она снова бредит! Что-то ещё нужно сделать? Через пару минут в эту тёмную комнату ворвался обеспокоенный и озадаченный врач: — Она должна была проспать несколько суток с такими дозами… — пробурчал он, глядя на переполошившуюся медсестру. США следила притупленным взглядом за всеми его действиями и осмотром. — Вам лучше? — неожиданно спросил врач, оценивающе оглядывая её. Девушка покачала головой и зевнула, ощутив резко нахлынувшую сонливость. — Было бы лучше, если бы вы сказали мне о том, что произошло, — пробурчала она заплетавшимся языком, с укором глядя на лечащего врача. На ее просьбу он лишь развёл руками: — Увы, я не могу сказать сейчас. Вам нельзя нервничать и переживать. Позже к вам приедут люди из правительства и обязательно посвятят вас. А пока ваше состояние не станет стабильным, вы освобождены от государственных обязанностей. Отдыхайте… Свет погас и все в одночасье покинули палату. Америка боролась с желанием уснуть, рассуждая вслух: — Не хотят говорить, значит, их попросили не рассказывать… — озвучила свою догадку она, —Почему? Не тревожить? Боятся моего гнева? — США зевнула, прикрыв глаза. Перед глазами вновь появлялись страшные образы из сна, — Дым, люди, самолёт… Случилась какая-то крупная трагедия. Какая? В чем суть? Почему я падала?! — забивая голову вопросами, сонно мямлила страна, безуспешно пытаясь привести себя в чувства.