Корабль не придет

      В январе 39-го андроид еще был без имени и выглядел с самого начала безупречно. По мнению Рида он был слишком уж похож на Коннора, настолько, что сам Коннор, впервые его увидев, замигал лампочкой как бешеный и сделал выражение лица обиженного ребенка. Через пару секунд, правда, он снова стал выглядеть нормально, но Риду хватило наблюдательности уловить изменение.       Девятисотого привел капитан Фаулер, нарочно устроив под это дело утреннее собрание, где демонстрировал андроида точно так же, как лет пять назад показывал новый патрульный автомобиль.       — Переговоры — не его основная задача. «КиберЛайф» сделали этой модели упор на боевые качества и быстродействие. Логический тип мышления. Программы адаптации и обучения…       Рид стоял позади и вскоре перестал прислушиваться, отвлекшись на шепот Миллера: тот как раз спрашивал, что это ведро делает в Департаменте, когда ему место в спецотряде. Рид с этим согласен не был, по его мнению жестянка куда лучше смотрелась бы на свалке, среди других таких же, и хорошо бы он туда прихватил с собой и Коннора. Андерсон наверняка вцепился бы в своего питомца и не отдал, но представление все равно получилось бы великолепным.       — Планировалось отправить Девятисотого в SWAT капитану Аллену, но революция закончилась мирно, кхм, к счастью. Мы посчитали, что полезнее он будет здесь. Я уже говорил вам, — на этом моменте Рид стал слушать чуть внимательнее, — что группы экстремистов и радикалов могут не ограничиться протестами и лозунгами. В этом городе, да и во всей стране, не все общество поддерживает автономию андроидов-девиантов. Аналитическая служба передала информацию еще позавчера: в ближайшие месяцы ждем активных действий. С RK900 у нас получится реагировать на них эффективнее.       Лучше бы получилось их предотвращать, думал Рид, нетерпеливо постукивая ногой по пластиковой крышке кабельного канала на полу. Мысль о том, что в Департаменте теперь будут не только пластиковые куклы PC200 и даже не один доставучий Коннор, но и его брат-близнец, Рида нервировала. Он уже понимал, что избавиться от андроидов в полиции никак не получится, тенденция была обратной, и даже готов был признать, что после революции помощь им понадобится. Особенно если «КиберЛайф» гарантирует, что никакая из полицейских машин не сойдет с ума и не натворит дел. Единственное, чего Риду не хотелось, так это пересекаться с кем-либо из пластиковых копов. Не более того.       — Он будет работать один? — поинтересовался Андерсон, подняв тем самым короткую, но шумную волну гула из человеческих голосов.       — Один? Нет, конечно нет.       Рид готов был поклясться, что половина присутствующих выдохнула с облегчением. Другая, к которой относился и он сам, продолжала соблюдать настороженное молчание.       — Машина может быть ассистентом и помощником, но я не готов поручить ей принятие решений, — твердо сказал Фаулер. — Это может произойти где угодно, но не в моем департаменте. Девятисотый первые несколько недель поработает в тандеме с Андерсоном и Коннором, а станет напарником… кого-то из вас. Там посмотрим.       Видно было, что Фаулер сам не до конца понимает, что делать с новой машиной: должно быть, директива свыше обязала его принять андроида и обеспечить работой. Еще тогда Рид подумал, что все это какой-то чертов эксперимент от «КиберЛайф», но в тот момент его это не касалось.       Следующие две недели в жизни Рида мало чем отличались от предыдущих месяцев: он не взаимодействовал с андроидами напрямую, но пару раз, конечно, задевал их плечом, проходя мимо, или отпускал какой-нибудь едкий комментарий. Как было удержаться? Рид с самого появления жестянок все это делал и не видел в том ничего плохого. К тому же, Коннор не огрызался и оставался вежливым, а его копия, которую все теперь звали Ричардом, вообще не обращала на Рида внимания.       Девятисотый, в ответ на его выпады, просто приподнимал брови и молчал, так что Рид начинал чувствовать себя неловко и либо переключался на кого-то другого, либо уходил.       А потом Фаулер вызвал его к себе. Рид сразу ощетинился: знал, что что-то не так, ведь иначе капитан не стал бы его трогать (из-за репутации детектива Рида обращаться к нему вообще мало кто любил). В уме он перебрал несколько последних своих дел, потом подумал о штрафе за неправильную парковку и в конце концов — о неуважительном отношении к коллегам. Что там его ждет: очередной выговор с занесением в личное дело?..       И лучше бы это был выговор. Лучше бы это был штраф.       — Я в курсе, Гэвин, что ты не можешь их терпеть, но пора пересмотреть устаревшие взгляды. Андроиды так или иначе составляют часть современной жизни. Воспринимай его как компьютер или как оружие — в общем, как угодно, но вы теперь работаете вместе.       Рид, вроде бы, все осознавал. Точнее, каждое слово в отдельности было для него понятным, но бессмысленным; Фаулер будто противоречил самому себе, когда признавал неспособность Рида выдержать андроида поблизости, но все равно назначал Девятисотого ему в напарники.       — Почему не может кто-то другой? Я что, один детектив остался?       — Точно так я ему и сказал, но… Слушай, Ричард выбрал тебя сам. Он привел аргументы. Этот андроид молодец — он просмотрел текущие и завершенные дела всех детективов департамента, проанализировал их и определил, что именно с тобой его работа принесет больше всего пользы. К тому же, он не будет бросаться на свидетелей или подозреваемых с кулаками, если ему не понравится, как они отвечают, да и тебе больше этого делать не позволит, так что… Я вижу одни плюсы.       — Мое мнение в расчет не берется? — Рид начинал медленно закипать.       — Это твоя работа. Ты можешь придерживаться какого угодно мнения хоть об андроидах, хоть о геях, хоть о черных, — Фаулер даже не моргнул, — но работать ты будешь с тем, с кем я скажу. В твоих интересах пересмотреть взгляды, но если нет — проблемы тоже твои.       — Ты все делаешь, лишь бы я уволился, Джеффри!       — Так увольняйся. — Фаулер легко пожал плечами. — Дать тебе заявление?       — Блядь.       Они оба знали, что этот разговор никуда не ведет. Рид не мог уволиться, в работе была вся его жизнь, причем в прямом смысле. Квартиру, в которой он жил, предоставил департамент пять лет назад, автомобиль Рида тоже служебный — все это он потеряет, стоит только уйти из полиции.       Компромиссным вариантом стал бы перевод в другой город, но для Рида и здесь все было непросто. Он не любил такого рода изменений; всю жизнь он провел в Детройте, не считая двух армейских лет, и даже мысль о том, чтоб оказаться где-нибудь еще, вызывала у Рида стойкий дискомфорт. А, может быть, даже страх.       Выйдя из кабинета капитана, Рид сразу двинулся к столу Андерсона: тот как раз был один, без питомца, и что-то записывал карандашом в блокнот.       — Эй, Хэнк! — Рид встал рядом и толкнул спинку стула, разворачивая к себе. — Твоя идея? Блядь, я же знаю, что твоя! Спелся с ним за две недели, да?       — О чем это ты, Гэвин?       Хэнк выглядел недовольным, но ни насмешки, ни даже иронии Рид в его лице или голосе не почувствовал. Но это не успокоило его, а рассердило еще больше:       — Он не мог выбрать меня сам, это неправда! — если бы больше никого поблизости не было, Рид бы обязательно заорал. — Эти ушлепки не так работают, я все прекрасно знаю! Я думаю, что это ты его надоумил, Андерсон! Ну что я тебе такого сделал, скажи?!       — Мог, детектив.       Голос прозвучал из-за спины, и Рид едва не подскочил от неожиданности. Круто развернувшись, он чуть ли не носом уткнулся в плечо андроида RK900, тут же отпрянул, ударившись бедром о спинку стула. Так близко Девятисотого он увидел впервые, впервые же услышал его голос. Он звучал не так, как голос Коннора, но очень похоже. Даже чересчур.       — Что?       — Я говорю, что мог выбрать вас самостоятельно и сделал это, а капитан Фаулер посчитал этот выбор разумным. Пойдемте к вашему столу, поговорим там: мы отвлекаем лейтенанта Андерсона.       В легкой заторможенности Рид вернулся на свое рабочее место, но садиться не стал, даже зная, что чем дольше они будут стоять, тем больше внимания к себе привлекут.       — Ты кое-чего не понял, жестянка. Я вас, андроидов, терпеть не могу. Моя б воля, ни одного бы тут не было: ни в полиции, ни в Детройте, ни вообще. Понял? Я не буду работать с андроидом. Если тебе никто этого не объяснил заранее, то я объясняю сейчас, запомни это раз и навсегда.       — Если я правильно понял, вы хотите, чтоб я отказался от работы с вами и предоставил капитану выбрать другого детектива в качестве моего напарника.       — Верно, хер пластиковый.       Рид не повышал голоса, и от этого в глотке свербило кашлем: ему непривычно было разговаривать с машиной. Он мог бы отдавать приказы или посмеиваться над консервой, но говорить с ней так, будто она — человек, способный думать… Ощущение было таким, будто Рид спит, но проснуться у него никак не получается.       — К сожалению, я не могу принять ваше предложение, — жестянка все так же светила голубым диодом — должно быть, он и не задумался над услышанным. — Я сделал наилучший выбор. Вскоре вы это поймете. Если имеете возражения, обратитесь с ними к капитану Фаулеру. Вводить в курс текущего дела меня не нужно, я уже с ним ознакомился и готов приступать. Надеюсь, мы с вами сработаемся.             ***       Оказавшись дома, в приятном одиночестве, если только не считать общество кота чем-то значимым, Рид первым делом записал на клочке бумаги свои главные мысли. Голова его всегда была беспокойной, и за остаток дня он успел придумать несколько весьма гениальных схем для того, как избавиться от пластикового детектива, но по дороге домой почти все их растерял. В оставшихся же нашел изъяны, от которых некуда было деваться — например, если он пристрелит Девятисотого, за него придется долго платить, тогда как на следующий же день из «КиберЛайф» пришлют новенькую машину.       Возможно, после этого он выберет в напарники кого-то другого, более адекватного, но штраф Риду был ни к чему, особенно киберлайфовского размера.       Первым пунктом в записях, тем не менее, все равно было уничтожение машины. Можно попытаться на каком-нибудь сложном задании подтолкнуть Девятисотого в нужном направлении, чтобы он, к примеру, поскользнулся и упал с моста на шоссе… Интересно, могут ли андроиды поскальзываться?       Или если бы он попал под поезд. Вот же отличный вариант!.. Состав оставил бы от машины одни жалкие обломки, но вот беда — Девятисотый услышит его приближение еще издалека. Рид не знал, что у андроидов вместо инстинкта самосохранения, но аналог уж точно имелся.       Говоря короче, первый пункт был нереалистичный.       Второй пункт звучал попроще: саботаж. Сделать все, чтоб в паре с Девятисотым показатели Рида ухудшились. Его ждут выговоры от капитана, может, еще какие взыскания, но в конце концов он поймет, что с машиной у Рида не ладится, и отдаст ее кому-нибудь другому.       Со всех сторон план был хорош, кроме двух нюансов: саботаж может занять слишком много времени, а еще — репутации Рида уже некуда портиться. Его не уволят, потому что после революции полицейские ой как нужны, но понизить до простого офицера могут запросто. А значит, не вариант.       Последний пункт был обозначен на бумажке тремя звездочками сложности. Он заключался в том, чтоб попытаться работать с машиной заодно, использовать все ее ресурсы и, как следствие, получать бонусы. И если бы речь шла об автомобиле, компьютере, снайперской винтовке или чем-то подобном, Рид бы даже не раздумывал, но… Девятисотый — андроид. У него искусственные мозги и доступ ко всей информации мира нон-стоп. Следовательно, он умнее Рида, сильнее Рида, быстрее, выносливее, крепче и даже выше, черт побери, Рида!       Зачем тогда в этой паре нужен сам Рид? Чтоб комплексовать?.. Нет, вовсе он не имел комплексов, а желание вмазать Девятисотому как следует было обоснованным — он мешал работать так, как Рид привык. Вот и все.       Он понимал, что, как говорил Фаулер, устаревшие взгляды нужно менять, но смириться с этим никак не мог. Гордость не позволяла, и упрямство, и самомнение, и тотальная уверенность в том, что раньше все было намного лучше.       Ведь было же!..             ***       — Ну и где этот ебучий тостер?       Чем дольше означенного тостера не было рядом со столом Рида, тем больше детектив терял уверенность в нелегком решении, которое накануне принял. Нервно постукивая ногой по полу, Рид то и дело оглядывался по сторонам, чувствуя, что вот-вот передумает под давлением собственного волнения, крутившего узлы в районе солнечного сплетения — к черту это все!..       И он почти решил отложить разговор, когда увидел эту парочку: RK800 и RK900, в ногу шагающих по коридору. Еще бы под ручку взялись!.. Рид разозлился мгновенно, пошел им навстречу, и как только Коннор свернул к собственному столу, заявил:       — Если ты думаешь, что я буду терпеть твои опоздания, то ты глубоко заблуждаешься, говна кусок! Рабочий день семь минут как начался, я что, должен стоять и ждать тебя?!       — Ваш тон неуместен, детектив.       Тон самого Девятисотого был до зубовного скрежета ровным, но не учтивым, как случалось у Коннора, а отстраненным. Машинным. Наверняка нарочно, чтоб Рид не забывал, с кем имеет дело — ха, как будто о таком он мог забыть!       — Слыш!..       — Используйте его в обществе своих приятелей-алкашей, а не на работе. И еще одно, — Девятисотый выдержал короткую паузу, чтоб убедиться, что Рид слушает его. — Меня зовут Ричард. Если по каким-то причинам это имя вам претит, используйте «RK900», я не имею возражений.       — Что?.. — Рид недоверчиво посмотрел в спокойные бледные глаза, а потом зажмурился и расхохотался. Так смешно ему стало, что он даже уперся ладонями в колени, а потом, с трудом отдышавшись, выровнялся и с ухмылкой продолжил. — Ну нет, ушлепок, в этом департаменте каждый знает, что я говорю так, как говорю, и называю вас, всратых роботов, как хочу. И буду продолжать это делать.       — Нет.       — Чт…       — Нет, не будете. Хватит.       Андроид оставался по-прежнему спокойным, но руки на этот раз завел за спину, сделавшись на вид еще более неестественным, чем до того. Немигающий взгляд и грудь, которая не поднималась из-за отсутствия дыхания, только усугубляли впечатление, и на долю секунды детектив ощутил себя напуганным. Потом он вернул контроль над ситуацией, презрительно фыркнул и отвернулся.       — Если ты все еще мой напарник — поехали. Из дома какого-то мудака поступил сигнал о домашнем насилии над роботом. Блядь, вот никогда бы не подумал, что опущусь до таких дел!..       Во время трех часов, затраченных на Джона Билмана и его древний дом, регистрацию факта избиения рабочего андроида и его побега, и выписку штрафа по этому поводу, Рид немного расслабился. Точнее — перенаправил свою злость на преступника, которого в целом понимал как человек, но обязан был осуждать как полицейский. Выражений он не выбирал, и у любого стороннего наблюдателя могло сложиться только одно впечатление: Рид ненавидит этого мужчину больше всех прочих и желает ему гореть в аду.       Билман, вначале качавший права и пытавшийся указывать, выглядел напуганным, обещал жаловаться на неподобающее поведение детективов, и Рид уже собирался прописать ему в челюсть, а потом оформить это как сопротивление аресту, но его руку еще на замахе перехватили крепкие неживые пальцы.       — Вы превышаете полномочия, — на грани слышимости сообщил Девятисотый.       Рид не сомневался, что несмотря на эту предосторожность Билман и офицеры все равно понимают, в чем дело. Он резко рванул руку, но та сдвинулась на каких-то пару сантиметров, а потом вернулась в прежнее положение — пальцы держали чересчур крепко. И сжимали так, что конечность под кожаной курткой начинала неметь.       Еще немного и из ноздрей Рида точно повалил бы раскаленный дым. Фоном шло блеяние Билмана о том, что андроид сам его довел, а теперь еще и сбежал, а он, Билман, платил за него деньги, так что если роботу вздумалось быть свободным, пусть вначале отдаст четыре тысячи баксов. Кто-то из офицеров пытался его успокоить, убеждал, что беглец найдется так или иначе; Риду чудилось, что узкий захламленный коридор покачивается как корабельная палуба.       Стало невозможным здесь находиться, нечем дышать, а хватка на руке не разжималась, а наоборот становилась все крепче и крепче. В конце концов боль от не таких уж мощных на вид пальцев стала единственным, на чем Рид мог концентрироваться, и он не выдержал:       — Руку убери, блядь, не надоело?       — Нет.       — Будут еще всякие вмешиваться в мою работу.       — Я ваш напарник.       — …собственный стиль, усёк? Он работает уже восемь лет, не собираюсь ничего менять из-за твоего неебического самомнения.       Девятисотый разжал пальцы, и Риду пришлось приложить усилие для того, чтоб остаться на месте, а не вылететь на улицу сквозь приоткрытую дверь в ту же секунду. Он красноречиво потер предплечье, зло глядя в лицо андроиду, но почувствовать себя победителем не успел.       — Ваш консерватизм и самоуверенность в данном случае вредят не только вам лично, но и вашей работе. Я отправил запрос в департамент, вскоре вас ждет визит к психологу. Если хотите, я составлю вам компанию.       — Что ты сказал?       Рид не поверил своим ушам, оскалился и расхохотался, но уже вовсе не так весело и уверенно, как бывало раньше.       — Никаких мозгоправов, жестянка. Я раз в год прохожу медосмотр, как полагается, так что отсоси со своими запросами, и психологу тоже можешь отсосать: ты не способен заставить меня, нет у тебя таких полномочий. Понял или нет? Здесь ты — машина, ты подчиняешься, а я командую, не наоборот! Точка!       Несколько секунд андроид просто смотрел в лицо Рида, и его диод исходил желтым мельтешением, а потом Девятисотый ответил:       — Поймите меня правильно: я беспокоюсь о вас, детектив.       В тот момент Рид ничего так и не понял, а когда осознал — жалеть было уже слишком поздно.             ***       Угрозу насчет психолога Рид не воспринимал всерьез до начала следующей недели, когда официальный вызов пришел в формате электронного письма. Рид сидел перед терминалом, тупо глядя в одну точку и думая о том, что фраза «повышенная агрессивность» действительно имеет к нему отношение, но до сих пор никому и в голову не приходило, будто над этим нужно работать.       Рид устраивал себя таким, каким он был. Он не любил людей, потому что те за все тридцать шесть лет жизни сделали ему крайне мало хорошего. Плохого они тоже особо не делали, но Риду хватало работы в полиции, где он каждый день видел, как одни люди причиняют зло другим, а те нередко мстят в тройном размере. В самый первый год здесь, еще в качестве простого офицера, Рид насмотрелся разной грязи: ладно бы простые бытовые убийства, но были еще выброшенные в реку трупы и части тел, была кислота в керамических ваннах, запертые в багажниках на восемь суток собаки; были пострадавшие с критическими ожогами тела, а с ними и запах горелой плоти, и волнами накатывающий страх, и погони на дикой скорости, выносы в кювет, копы с рваными ранами, полученными при задержании.       Изрядная часть шрамов Рида досталась ему именно потому, что он рвался вперед и был всегда в числе первых.       Изрядный процент успешно раскрытых дел числился за ним по той же причине.       — Джеффри, я пришел не жаловаться. — Вместо психолога Рид отправился в кабинет капитана, потому что были вещи, в которых он не готов уступать. — Ты меня знаешь. Я эти ведра терпеть не могу и не мог никогда, но я не лох, понимаю, куда все идет. И я даже мог бы с ним работать, но какого хера он стал мной командовать?       — Он проанализировал твое поведение и сделал вывод.       — Он меня совсем не знает!       — Так, Гэвин… — Фаулер устало потер лицо ладонями.       Сегодня был один из плохих его дней, когда проблем наваливалось слишком много, а решать их было некому; в такие дни Фаулер обычно почти не выходил из кабинета и отмалчивался, пока не наступала ночь, или пока каким-то чудом проблемы не начинали рассасываться. Рид знал об этом и обычно не тревожил Фаулера — да и в целом не любил он иметь дело с капитаном, — но выбор стоял четко: или он, или психолог.       — Он вообще ведет себя странно для машины, Джеффри, — продолжил Рид. — Сегодня утром заявил, что я не должен «выражаться грубо». Типа это «невежливо по отношению к коллегам». Я ему говорю, что они меня сто лет знают и привыкли, и никто не против, а он знаешь что? Говорит, блядь, что они просто меня боятся, вот и молчат!       — Отчасти правда. Все знают, что с тобой лучше не связываться.       — Я никого из них и пальцем не тронул!       — Я имею в виду те потоки дерьма, которые ты можешь выливать на людей, если тебе что-то не нравится.       Рид фыркнул и примолк ненадолго, понимая, что разговор поворачивает не совсем туда, куда ему бы хотелось.       — Тем не менее, я к психологу не пойду. Я не болен. Это те ублюдки больные, которые устраивают бои с андроидами против людей, и кто перестраивает андроидов, а я их просто не люблю. На работе это не сказывается.       — Ты еще почти не поработал с Ричардом. Первое задание, а он уже считает, что тебе нужна помощь.       — И давно ты, Джеффри, прислушиваешься к мнению консервной банки?       — Вот что, Гэвин. — Устав от разговора, Фаулер принял незаинтересованный и занятой вид. — Сейчас я тебя отпускаю. Можешь не ходить к психологу, ладно. Да. Но если RK900 еще раз отправит такой запрос — пойти тебе придется, такое мое условие. И если ты недоволен: заявление все еще в верхнем ящике стола, подписать можешь в любой момент.       Проворчав нечто невразумительное в ответ, Рид ушел, чтоб не испытывать больше терпение Фаулера. Перехватив взгляд Девятисотого, он показал ему средний палец, а потом двинул в кафетерий — небольшую победу можно было отпраздновать стаканом кофе.       В ту минуту детектив Рид еще не знал, что эта победа станет для него первой и последней на долгие пять месяцев.