Корабль не придет

      Первый рабочий день после больничного Рид выдержал легче, чем ему это представлялось. Нервная напряженность сходила на нет постепенно; во время обеденного перерыва Крис позвал его в закусочную на углу, а Девятисотый даже не обратил на это внимания. Стоя за круглым столиком, Рид постепенно привыкал к мысли о том, что за его спиной никого нет. По крайней мере, в эту минуту.       Крис говорил об одном из своих недавних задержаний, жестикулировал свободной рукой и иногда прерывался в самых неподходящих местах для того, чтоб откусить сандвич. Рид толком его не слушал, но и не раздражался на болтовню: все лучше, чем сидеть за столом в департаменте или перекусывать на ходу, как чаще всего бывало. К тому же, Рид с большим трудом припоминал, когда в последний раз кто-то из коллег просто так звал его пообедать, пусть и в ближайшей к офису забегаловке. Странное ощущение, приятное и подозрительное одновременно: что этому Миллеру нужно?..       Подменить его на ночном дежурстве, что ли? Пока что Крис и полсловом об этом не заикнулся.       Следующие четыре дня тоже оказались спокойными. Рид не получал серьезных заданий, дело с фосфорными боеприпасами и дамбой стояло в мертвой точке и ждало отмашки информаторов, потому он подолгу проводил время в тире, разрабатывая руку после перелома.       Поначалу служебный пистолет казался чересчур тяжелым и громоздким для левой руки. Отвыкшие пальцы ложились на рукоять непривычно, никак не могли найти удобное положение, и Рид вспоминал, как в детстве впервые побывал с отцом в армейском тире. Подростковые запястья тогда дрожали даже несмотря на то, что Гэвин держал пистолет двумя руками, отдача больно давала по мышцам, и уже к десятому патрону он стал мазать мимо мишени, хотя ожидал, что наоборот пристреляется.       Одиннадцатилетний Гэвин ощущал разочарование, видел всюду обман: в его любимых фильмах копы бегали с оружием, могли стрелять на ходу из неудобного положения, а на деле пистолет весил столько, что чем дольше держишь, тем труднее поднять.       Тридцатишестилетний детектив Рид приветствовал и тяжесть, и первоначальное неудобство, а одна только возможность иметь пистолет при себе улучшала его настроение.       Еще одним аспектом неплохого самочувствия Рида было то, что Девятисотый с момента возвращения стал вести себя по-другому. Он продолжал находиться рядом все время, когда Рид был в департаменте, сообщал информацию, приходившую на почту, в служебный терминал или городские новости. Иногда предлагал выпить стакан воды или прогуляться, пообедать, когда наступало время. По утрам он приносил на стол Рида кофе, где тот остывал и портился, и тогда Девятисотый уносил его обратно, ни слова не говоря.       Точнее, так было до утра пятницы, когда Девятисотый не унес стакан, а просто взял его в руку.       — Детектив Рид.       Голос его Риду сразу не понравился; он напрягся и развернулся на стуле, попутно обведя взглядом помещение и удостоверившись, что они не одни.       — Если вы не хотите кофе, вы можете так и сказать мне.       — Я не хочу кофе, — подозрительно отозвался Рид, полагая, что так легко все не закончится.       — Но вы пьете его каждое утро, через полчаса после того, как я уношу этот стакан.       — Мне нравится кофе позже.       — Потому сегодня я позже и принес. Я думаю, что дело не в кофе.       Какой ты умный засранец, мысленно фыркнул Рид, переводя взгляд с Ричарда на стакан в его руке.       — Раньше я регулярно приносил вам кофе, вы выпивали его. Несколько офицеров и Коннор это подтвердили. Тогда вы были не против.       — Раньше это делал не ты.       — Формально, — согласился Девятисотый. — Это делал ваш напарник, андроид модели RK900, чье место я теперь занимаю. Я понимаю, детектив, что невозможность восстановить прошлую личность Ричарда сильно влияет на ваше ко мне расположение, но благодаря помощи офицеров я могу составить определенную картину наших взаимоотношений. Я уверен, что максимально точное их повторение приведет к взаимопониманию. Мы были прекрасными партнерами… Хорошо, если вам так угодно — вы были прекрасными партнерами, но сейчас я вижу, что вы мне не доверяете.       Немного расслабившись, Рид скрестил руки на груди. Выходило, что жестянка уверена, будто отстраненность Рида связана с тем, что он скучает по предыдущему напарнику и не верит, будто с новым получится нормально сработаться. Девятисотый наслушался рассказов от Миллера, Коннора и Андерсона о том, какими Рид с Ричардом были друзьями, и теперь пытается «наладить взаимоотношения».       Или имитировать предшественника, чтоб Рид чувствовал себя так же, как раньше.       Тонкое место в подходе, который андроид выбрал, Рид нашел сразу, но пока просто отметил его, еще не зная, как использовать.       — Взаимоотношения так просто не восстанавливаются, Ричард, — на пробу вбросил Рид. — Как-никак, он был отдельной личностью…       — Новая машина не означает новую личность. Андроид приобрел характерные и уникальные черты благодаря взаимодействию с вами и другими людьми. Несмотря на утраченную память, я точно такой же, каким был ваш напарник. Со временем наша модель общения поможет мне полностью восстановить прежнюю индивидуальность. Разница будет заметна только поначалу.       Почувствовать уходящую из-под ног почву Риду помешало только то, что он сидел. Сделав над собой усилие, он не отвел взгляда от лица Девятисотого, но шершавый холодок как следует успел пробрать его от живота и до самого лба; ситуацию следовало брать в свои руки как можно скорее. Пока она не пошла по только что обозначенному Ричардом плану.       — Вы единственный, кто на самом деле способен помочь мне приобрести прежние черты характера. Я уверен, что так всем будет комфортнее.       — Да. — На этот раз Рид отозвался почти сразу. — Верно.       И, не давая себе передумать, он деловым тоном добавил:       — Я люблю крепкий, с тремя кусками сахара. Горячий, ясное дело.       Лицо Девятисотого на мгновение приобрело близкое к удовлетворенному выражение, и он развернулся, наконец отходя от стола детектива Рида.             ***       Первое важное сообщение пришло в самом начале следующей недели. Информация поступила напрямую к Фаулеру, но Рид узнал не от него, а от Девятисотого, ведь капитан счел, что отправить данные ему будет намного проще и быстрее, чем втолковывать все словами.       — На базе одного из бывших центров переработки обнаружены боеприпасы. Подтвержденных данных о связи с Селфриджем нет, но капитан хочет, чтоб мы проверили.       — Какой такой центр переработки? — Рид только-только получил свой стаканчик с кофе, но от него пришлось отвлечься.       — Юго-западный округ, в районе Нортвилла. Центр переработки «КиберЛайф», закрытый шесть месяцев назад в рамках билля о правах пробудившихся андроидов. Работа остановлена, однако территория официально охраняется и числится собственностью «КиберЛайф».       Отхлебнув-таки кофе, Рид коротко кивнул головой: он знал и об этом центре, и о том, как он охраняется, но не предполагал, что когда бы то ни было лично там побывает.       — Местный патруль проверить не может?       — Вынесено решение не оцеплять территорию. Если преступники используют это место, присутствие полиции спугнет их или спровоцирует. Нам нужно выезжать туда как можно быстрее.       — Кофе хоть можно допить?       — В автомобиле есть держатель.       В автомобиле. Вот именно. Рид отвернулся к терминалу и ровным тоном сказал:       — Подожди меня там, я через минуту буду.       До конца он не верил, что Ричард послушается, но тот отрывисто кивнул головой и отошел, предоставив тем самым целую минуту, за которую Риду нужно было смириться с мыслью, что следующие полчаса в дороге до Нортвилла он проведет бок о бок с Девятисотым. Это впервые они окажутся наедине по-настоящему, вот тогда-то, думал Рид, истина и проявится. Ему хватит легчайшего намека, чтобы понять, если Девятисотый наврал про память.       Он чертовски хорошо успел изучить эту машину.       Ровно через минуту Рид поднялся: не хотелось, чтоб Девятисотый возвращался за ним и отчитывал у всех на глазах. Накинув на плечи куртку, он проверил кобуру на ремне, а потом свайпнул по экрану телефона и отстучал короткое сообщение, указывая, куда он поехал. Сразу после отправки Рид это сообщение удалил, параноидально вжал кнопку перезагрузки в корпус и сунул телефон в карман.       Не то чтобы ему стало от этого легче. Даже мысль о том, чтоб сесть на сидение в полуметре от Девятисотого, сводила напряжением плечи, а уж когда Рид действительно оказался там… кофе ему расхотелось точно.       Девятисотый подмигнул диодом, сбрасывая точные координаты в автомобильный навигатор. Систему автопилота Рид отключил, предпочитая вести лично — это помогало абстрагироваться от мыслей, сосредотачивая внимание на дороге, да и видимая занятость не позволяла Ричарду отвлекать водителя слишком часто.       — Как ваша рука? — Девятисотый задал вопрос примерно на середине пути.       Рид глянул на лежащие на руле ладони и понял, что сжимает их слишком крепко. Прежде он водил свободно, придерживая руль снизу, а двумя руками перехватывал его только если приходилось включать сирену и превышать скорость. В такие моменты у Рида было чувство, будто от того, как крепко он держится за руль, зависит успех погони и скорость автомобиля.       — В порядке все с ней.       Минуту Девятисотый молчал, но потом продолжил:       — Вы реагируете враждебно на этот вопрос.       — Я сказал, что с рукой все в порядке.       — Я проанализировал частоту вашего пульса и интонацию голоса. Детектив, вы несправедливы — это не я ломал вам руку и даже не предыдущая модель.       Да, глядя на убегающую в перспективу дорогу, подумал Рид, руку ты мне не ломал. Но не думай, мудила, что ты к этому не был причастен.       — Вы боитесь находиться рядом со мной?..       Чертов анализатор! Рид в сердцах хлопнул руками по рулю, фыркнул под нос вместо ругательства — жестянка была на удивление близка к правде; можно ли это считать тем самым намеком, которого детектив ждал?..       — Ничего я не боюсь.       — В чем тогда дело? — Девятисотый не поверил. — Судя по моей информации, Ричард вел себя по отношению к вам максимально корректно. В начале вашего сотрудничества были конфликты, но после они сгладились. Рид, если вы расскажете мне о том, что вас тревожит, мы сможем разобраться и прийти к взаимопониманию.       Сжав зубы, Рид молча продолжал смотреть на дорогу. Он чувствовал, что стоит попытаться ответить, как все пойдет наперекосяк — обязательно наговорит Девятисотому лишнего, а может быть и не сдержится и потянется к кобуре.       Пристрелить андроида нельзя. Нельзя дать ему хоть о чем-нибудь догадаться. Он уже заподозрил страх, так пусть на этом и остановится.       — Я хочу помочь вам.       — Тогда заткнись! — Он все-таки рявкнул, не выдержав, но сразу замолчал и до ноющей боли сжал зубы. Взялся считать полоски разметки, сбегающие под автомобильные колеса: одна, две, три, и так далее, пока на двенадцатой эмоции чуток не улеглись. — Больше всего ты поможешь, если оставишь меня в покое. Я думаю о деле. Отвлекаешь.       В ушах загудело ровным шумом, как только он закончил. Время оборвалось, мелкие ухабы дороги под колесами перестали хоть немного ощущаться: Рид ждал, для себя определив, что это будет последней проверкой.       Ждал, и ничего не происходило.       Когда Рид наконец глянул искоса на пассажирское, Ричард сидел там, строго выпрямившись, и смотрел ровно перед собой. До конца поездки он так и не заговорил.             ***       Визит в Нортвилл обернулся полным провалом.       Рид припарковался подальше от центра переработки, так что немалую часть пути они проделали пешком, чтобы не привлекать внимания. Потом вместе с охранником обошли здание центра по периметру, проскользнули в приоткрытую стальную дверь, остановились перед следующей.       — Я зашел сюда случайно. Мне показалось, будто слышны звуки. Обычно мы делаем обход раз в четыре часа, внутрь никуда не заглядываем, если ситуация не требует. Так вот, там должно быть пусто, только каркасы манипуляторов: «КиберЛайф» большую часть техники увезли. Но я нашел ящики с армейской маркировкой, заглянул в верхний. По виду там мины.       Охранник был одного роста с Ридом и годился ему в отцы. На макушке у него образовалась залысина, пока что размером с монету, но в остальном волосы росли густо; смуглое лицо темнело от щетины, глаза взволнованно бегали. Несмотря на свой возраст, мужчина выглядел энергичным, но немного напуганным.       — Фотографии почему не сделали?       — Так не на что снимать. С собой только рация и оружие. Смартфон не положено.       — Камеры наблюдения?       — Убрали. Не за чем тут, мы думали, особо наблюдать.       — Вот умники.       Рид ворчал больше от досады: понимал, что центр нерабочий, красть из него фактически нечего, да и охрана нужна была только формально, ведь в «КиберЛайф» еще несколько лет назад ввели социальную политику, направленную на создание рабочих мест для людей. Будь здесь охранный дрон, появившиеся тут боеприпасы заметили бы гораздо позже.       Достав пистолет, Рид кивнул охраннику, и тот потянул дверь на себя. С секундной задержкой зажглись старые люминесцентные лампы, белый свет задрожал на стенах, пятнами упал на раскрытые картонные коробки внушительного размера, выхватил невнятные следы на пыльном полу. Внутри никого не оказалось, и Рид убрал оружие с незаметным облегчением.       — Жаль, что они не стоят тут с поднятыми руками, но не странно.       — Подождите, детектив… — Голос охранника сел и обрел хрипотцу. — Место выглядело по-другому. Эти коробки не так стояли, открыта была только верхняя…       Рид напрягся; у Девятисотого замигал желтым диод, выдавая переходящие в боевую готовность системы.       — Вызов поступил сорок три минуты назад, — отрапортовал андроид. — Вы все это время находились на посту?       — Да, именно, — пробормотал охранник. — Оттуда видно шоссе и дорогу к воротам, и часть периметра тоже, но никто не появлялся, кроме вас.       — Задняя часть и юго-восток не просматриваются.       Ответить охраннику было нечего, и он замолчал, пожевывая нижнюю губу и потирая щетину. Рид бросил на него неспокойный взгляд, потом сунулся на полшага внутрь и сразу опустился на корточки, вглядываясь перед собой.       — Их предупредили, они ждали полицию. Тут растяжка.       Тонкая полупрозрачная полоска рыболовной лески тянулась через весь дверной проем. Наклонившись немного вперед и повернув голову, Рид увидел, что с одной стороны она привязана к стальному крюку, а с другой к гранате, установленной на похожий крюк. Присмотревшись, он узнал американскую М82, одну из самых старых моделей — с такими он имел дело в армии, но знал, что в спецотрядах используют гранаты посовременнее.       — Нужно будет взять спецификацию базы, — задумчиво произнес он. — Сомневаюсь, что это их добро, но проверим.       — Других разрывных снарядов в помещении нет, — проинформировал Девятисотый прямо из-за спины Рида (тому пришлось упереться рукой в пол, чтоб от неожиданности не завалиться вперед, прямиком на растяжку).       Выругавшись себе под нос, Рид встал и, переступив леску, взялся проверять коробки. Все они оказались пустыми, если не считать упаковочный пенопласт и мешковину, по форме которой Девятисотый определил, что здесь хранились противопехотные мины.       — Ну и как они их повезли, просто в багажник кинули? — сердился Рид, не зная, на кого направить свое разочарование. — Это не одна или две, это шесть сраных…       Запнувшись, он круто развернулся и посмотрел на Девятисотого: Рид уверен был, что на ругательство тот отреагирует так, как не раз бывало прежде, но нет — андроид продолжал изучать крепление гранаты, а потом начал ее снимать, а к детективу даже не повернулся.       Рид выдохнул. Перевел взгляд на охранника и, убедившись, что тот не обратил внимания на заминку, продолжил:       — …мин. Не думаю, что их увезли далеко. И, похоже, даже если они по нашему делу, — он не собирался упоминать название военной базы при постороннем, — это не совсем то, что нужно.       Да, фосфорные боеприпасы и близко здесь не стояли, но Рид все-таки потребовал осмотра остальной территории центра. Контейнер, украденный со склада в Селфридже, размерами был полтора на два метра и весил больше тонны: во внутреннее помещение его не затащишь, но ни в одном из подходящих мест Рид не нашел никаких следов.       Что это, если не провал?       — Кто еще знал, что вы сообщили в Департамент? — задал вопрос Девятисотый, когда они уже стояли на посту охраны, готовясь уезжать.       — Никто. Могу подтвердить на полиграфе. Никто не знал.       — Едем, Ричард. — Рид нетерпеливо мотнул головой. — Они вряд ли сюда вернутся, но территорию лучше теперь оцепить. Мы пришлем офицеров из местных.       — Я уже отправил вызов.       — Вот, он уже отправил. — Рид неодобрительно глянул в сторону Девятисотого. — Поехали.       Обратная дорога прошла для Рида легче и спокойнее, первый опыт совместной полевой работы с новой моделью придал ему уверенности. Он еще не спешил на это чувство полагаться, но уже замечал небольшие поведенческие отличия, разницу в реакции первого и второго Девятисотого, и думал, что если так пойдет и дальше… Впрочем, нет. Такие мысли Рид обрывал сразу — слишком для них было рано.             ***       Дома Рид оказался только к полуночи.       На проверку спецификации Селфриджа много времени не ушло, ведь Девятисотый способен запросто обрабатывать громадные объемы информации меньше, чем за минуту. Гранаты М82 на учете военной базы были, пропавшими не числились, и Рид сделал пометку в деле: нужно проверить другие американские базы. Скорее всего, гранату достали на черном рынке, но и другие варианты исключать нельзя.       Потом Рид занимался окрестностями Нортвилла. Пусть камер не было на территории центра, но CCTV уж точно установлены на крупных перекрестках и около заправочных станций. Проверить нужно было сорокаминутный интервал между звонком охранника в Департамент и приездом на место детектива Рида, и в этом деле Девятисотому оказалось сложнее справиться одному.       Результат проверки Рида не удовлетворил: несколько автомобилей привлекли его внимание, но официальные базы данных дали только стандартные сведения по их номерным знакам. Ни нарушений, ни штрафов, ни угонов за ними не числилось. На всякий случай решено было проверить владельцев дополнительно, но уже завтра: усталость плохо сказывалась на Риде, к тому же, после восьми вечера они с Девятисотым остались в офисе одни, и тогда сосредотачиваться стало совсем невозможно.       Он до последнего был уверен, что Ричард потащится за ним и домой, пусть до этого он так и не делал, но тот попрощался у входной двери департамента, даже не выйдя на улицу.       Дома Рид ожидал, что это набросится на него сразу, как только он ляжет в кровать и попытается уснуть. Если раньше во время усталости его моментально окутывал сон, то последние несколько месяцев место заняли воспоминания, острой кромкой режущие по самооценке. Всё, что он сделал неправильно, всё, что понял с опозданием; поступки, которые он совершил, и те, которые предпочел не делать; допущенные Ридом ошибки, испорченные им отношения; люди, которых он оттолкнул, и те люди, которые оттолкнули его. Фоном к этим воспоминаниям неизменно шел Ричард, и когда Рид закрывал глаза, то перед мысленным зрением проносилась в ускоренной и утрированной перемотке вся картина их взаимоотношений — ситуации, когда Гэвин пасовал или выказывал слабость, когда не справлялся с эмоциями, когда не мог дать отпор (мало того, не мог даже придумать, как дать отпор).       Унижения, которые Рид стерпел, оставались в прошлом, но по ночам их бесплотные призраки обступали Гэвина, не давая о себе забыть, и он переживал каждое заново. Собственная беспомощность, кажущаяся неполноценность, неуверенность, которую Рид начал испытывать только в этом году и тогда же научился маскировать — все это обычно мучило его полночи, пока не вырождалось в беспокойные сны или кошмары.       Заворачиваясь в одеяло, Рид уже был готов к привычным страхам и мог только надеяться, что они не заявятся слишком надолго и все-таки дадут уставшему мозгу отдых. Но в этот раз он неожиданно стал думать о другом, более далеком и туманном — мысли об отце накатили из детства и притащили за собой осколки прошлого, как прилив выносит на берег моллюсков.       Он вспомнил выходные, проведенные с родителями на озере Мичиган. Гэвину было десять или двенадцать; самого себя он почти не запомнил, но вот отец вспоминался с удивительной ясностью: он подражал образу техасского ковбоя и носил широкополую шляпу с изогнутыми краями. Клетчатая рубашка и потертые джинсы тоже выглядели похожими, но вместо коричневых сапог на ногах у него были простые кроссовки.       Отец пытался научить Гэвина ездить на велосипеде. Стальной «Швим» был тяжеловат, переднее колесо водило из стороны в сторону, как бы крепко Гэвин ни держал руль. Вскоре он начал уставать, страх падения все сильнее владел им, и Гэвин то и дело оборачивался, проверяя, держит ли отец за проволочный багажник.       С тех выходных в семейном альбоме осталась фотография: Гэвин с велосипедом и отец, и мать, все счастливые — идеальная семья. Снимок так и вставал перед глазами, и на его фоне раздраженный хриплый голос:       — И что тут сложного, чмо кривоногое? Девчонка бы и то лучше справилась! Хоть что-нибудь в этой жизни у тебя получится?!       Уже засыпая, Рид думал, что все еще не знает ответа на отцовский вопрос.