Корабль не придет

      — Неделю назад, двадцать девятого августа, в Кливленде был похожий случай. — Диод Ричарда заморгал, пока он рассматривал бледное женское тело, завернутое в плотный слой полиэтилена и выкопанное криминалистами из-под влажной почвы. — Обескровленный труп, найденный на стройке среди строймусора. Тоже затянут в полиэтилен, поэтому отсутствовали следы разложения, но удалось выяснить, что женщина исчезла месяц назад. Это туристка из Чикаго, приехала в Кливленд десятого августа, через два дня родители обратились в полицию, потому что она перестала выходить на связь.       С виду труп Вероники Лимм походил на свежий, но состояние почвы говорило о том, что пролежала она здесь минимум месяц. Следов крови на теле не было, но Девятисотый обнаружил тонкие разрезы вдоль вен на руках и бедрах: из тела выпустили всю кровь, а уже потом завернули в пленку, перекрыв доступ кислороду, и закопали здесь, в конце Эри-драйв.       Вид обнаженного женского тела почему-то вызывал у Рида тошноту, но после отчета Ричарда он оживился и забарабанил пальцами по значку, прицепленному на пояс, и всем корпусом развернулся к Ричарду:       — Запроси архивы судмедэкспертов и криминалистов. Дело не закончено? Нужно связаться с теми, кто по нему работает. Надрезы на трупе в тех же местах?       — Полные отчеты в закрытом доступе, но дело числится среди актуальных. Я отправил запрос в Департамент Кливленда, сообщу, как только получу ответ.       Ответ пришел уже когда Рид и Девятисотый вернулись с Эри-драйв в офис. Гэвин развернул все доступные страницы дела на мониторе, пробежался взглядом наискосок и зацепился за нижнюю строку, недоверчиво прочитав ее несколько раз подряд.       — Эй, Ричард! Ты видел, какая тут удача? — наконец позвал он, попутно активируя форму повторного запроса. — Тина работает над этим делом со своим напарником! Я же был ее приятелем, пока она жила здесь. Так что завтра мы прокатимся в Кливленд.             ***       Автомобиль мчал по семьдесят пятой трассе на автопилоте. Как раз проехали Монро, по левую руку потянулось озеро, напоминавшее самый настоящий морской залив, и Рид лениво разглядывал солнечные блики на воде, поднимающиеся от крутобоких лодок волны и думал, что если ему так сильно начал нравиться этот мирный пейзаж, то наверняка уже пора в отпуск. Или нужно устроить такие выходные, во время которых он не сможет работать. Разгрузить мозг и нервную систему, потому что уже середина сентября, а на годовщину андроидской революции аналитики прогнозировали увеличение количества преступлений.       Мысли ожидаемо переползли на то, как именно Рид может провести отпуск или выходные. Вне дома однозначно, и лучше вне города, чтоб ничто не отвлекало от отдыха. Снять где-нибудь домик или даже яхту: его, конечно, немилосердно укачивает на волнах, но разве будут на озере большие волны?       И еще, должен ли он быть в одиночестве? Раньше Рид, не моргнув и глазом, ответил бы «да», потому что, как иначе? Он жил один и работал чаще всего один, если только не считать Ричарда, но в остальном… Рид видел, что все как-то изменилось. У него теперь были перерывы на ланч, которые он проводил то с Крисом, то с Реем Олдбери, а когда собиралась компания побольше, то и с Андерсоном тоже. Обед, пожалуй, мало что значит, но после того, как сандвичи кончались, а кофе только начинал остывать, они всегда разговаривали, шутили, что-то обсуждали или даже планировали.       Так, например, родилась идея для вечеринки в честь дня рождения капитана Фаулера. Рид занимался воздушными шариками, розовыми и белыми — в шутку, конечно, — и отлично сработался с Олдбери, который придумывал, как оформить праздничный стол, составленный из всех рабочих поверхностей департамента.       Именно после этого Рид начал понимать, что происходит. Он стал вести себя иначе с коллегами, бросил ругаться и хамить им, а те перестали колоть его иглами иронии в ответ. Начали относиться к нему так, будто он был их приятелем и в общем-то неплохой личностью, и Рид чувствовал странную тяжесть, когда понимал: ему нравится быть неплохим. Ему приятно, когда с ним считаются, когда открыто смотрят на него, когда искренне жмут руку, когда смеются над его шутками.       Вроде бы простые вещи, но когда Гэвин задумывался о них, ему становилось… странно. Он предельно понимал в людях, по должности было положено, но вот в самом себе разобраться никак не мог.       — Как ты думаешь, Ричард… — Вопрос сорвался неожиданно, раньше, чем Рид проанализировал, с кем и о чем он собирается поговорить. Тут же сделал паузу, но Девятисотый уже пялился на него вопросительно, так что пришлось заканчивать: — Вот я… я хороший человек?       — Вы лучший, кого я знаю.       Андроид отозвался незамедлительно, а Рид коротко рассмеялся в ответ и покачал головой:       — Да ты просто не знаешь никого больше. Ты же в основном только со мной общаешься. Это не считается.       — Я работал с лейтенантом Андерсоном, общался с капитаном Фаулером, а еще могу в любой момент обратиться к опыту Коннора и проанализировать любого человека из его базы данных.       — Нет, ну это вообще не то. Короче, тупой вопрос был. Тебе же не с кем сравнивать.       — Не обязательно сравнивать. Для сравнения нужны критерии, по которым его проводить, а у людей множество индивидуальных особенностей, которые невозможно сопоставлять. Я думаю, что вы хороший человек, но у вас как будто есть внешняя оболочка, будто ореховая скорлупа, и потому на вид вы мудак мудаком.       — Ты глянь, умный какой…       — Еще я думаю, — на фразу Рида Ричард не отреагировал, — что вы сами захотели таким быть. Так вы чувствуете себя безопасно. Никто не сможет задеть вас, если вы ни с кем не будете общаться.       — Я общаюсь с коллегами, эй!       — Теперь да. — Ричард улыбнулся. — Я очень этому рад.       — Ой, ну всё, завались уже, очень он рад! — Гэвин рассердился, потому что не знал, как еще можно реагировать, а затем отключил автопилот и сам схватился за руль, отвлекаясь на дорогу.       Ричард, сидя рядом, помалкивал и улыбался, и выглядел так, будто тоже чувствует себя хорошо и спокойно, по крайней мере, насколько это возможно для андроида.       После Толедо, уже на девяностой трассе, Рид, едва не проскочив сложный виток дороги, повернул на заправку. Поставил автомобиль заряжаться, забежал в крошечный провинциальный маркет, разжившись там сандвичем и кофе в странном стаканчике, который постоянно жег пальцы. Наконец Гэвин поставил напиток на крышу автомобиля, рядом с рукой Девятисотого, о которую тот опирался, и неожиданно сказал:       — Иногда жалею, что ты не человек. — И под вопросительным взглядом тут же добавил: — Ну я ем, а ты смотришь, а со стороны выглядит так, будто я такая сука, что напарнику еды не даю.       — Я ведь андроид и не нуждаюсь в еде.       — А то я не знаю.       Рид вгрызся в сандвич и тут же поморщился — тот оказался чересчур сухим, едва ли не черствым, так что пережевывался с трудом. Гэвин молчал, работая челюстями, и только поглядывал на напарника исподлобья, пока тот рассматривал пустую в раннее время заправку, убегающую влево дорогу и лес, в котором она тонула.       — Мне нравится путешествие, — неожиданно признался Ричард, удачно выбрав момент, когда Рид уже мог разговаривать.       — Это не путешествие. Мы едем в Кливленд по делу.       — Дело будет в Кливленде, а по дороге туда это путешествие.       — Всего три часа пути.       — И еще три будет обратно. К тому же, здесь живописная местность, подходящая для путешествия.       — Живописная? Как ты можешь оценивать, живописная она или нет?       — Так же, как определяю, нравится мне что-то или нет. Я машина, Рид, как вы только что и подумали, но это не значит, что у меня нет собственного мнения. Потому хотите вы или нет, а я думаю, что это путешествие. И оно мне нравится.       — Ну и хрен с тобой.       — И то, как вы ворчите, тоже.       — Еще скажи, что влюбился, — фыркнул Рид.       — Не знаю, я еще не влюблялся никогда.       Гэвин фыркнул еще раз, потянулся за кофе, наверняка уже немного остывшим, но так и не успел дотронуться до стаканчика. Ричард шагнул вперед, его руки сомкнулись у детектива Рида за спиной, а шея вдруг оказалась едва ли не вплотную прижатой к его лицу. В первую секунду Рид опешил, ни черта не понимая, а потом забарахтался в чужих руках, силясь отстранить от себя сумасшедшего андроида.       — Прекрати меня обнимать, ты, консерва! — Голос его был громким, но не злым, скорее удивленным. — Блядь, да мы же на чертовой заправке, что за выпады!       — Вы сами говорили, что я не должен спрашивать перед тем, как обнять, — не смутился Ричард.       — Это было сто лет назад! Нельзя обнимать людей без повода!       — У меня есть повод. Я ощутил к вам симпатию и поддался моменту.       — Где ты об этом прочитал?       Гэвину наконец удалось высвободиться, и он тут же отскочил на два шага, сжав кулаки, как будто собирался драться. Но Ричард не пытался снова его коснуться, так что Рид быстро взял себя в руки, поправил толстовку, горловина которой съехала по плечу набок, встряхнулся, будто человекоподобный пес. Его взгляд, впрочем, не утратил подозрительности, теперь он разглядывал Ричарда, будто выискивая на нем служебные метки или подсказки для объяснения того, что сейчас произошло.       — Я вот эти твои порывы не понимаю, — наконец выдал он. — Лезешь обниматься… Или даже испытываешь желание это сделать… А там, возле допросной, вообще поцеловал. Ты думал, я тогда не заметил?       — Я думал, вы об этом забыли.       — Забудешь такое!       — Но до сих пор вы ни слова не сказали, так что…       — Заткнись уже.       Гэвин стремительно обошел автомобиль и сел на водительское кресло. С грохотом захлопнул дверцу, остервенело дернул зажигание; Ричард едва успел сесть на свое место, и Рид тронулся, сразу круто выворачивая руль на третью полосу. Забытый стаканчик с кофе слетел с крыши, оставив коричневый развод на стекле, и покатился по асфальту.             ***       Кливлендский департамент изрядно уступал в размерах детройтскому. Он занимал всего два этажа, архив был вынесен отдельным помещением, со стороны больше напоминавшим хлев для скота, а стойка администратора предполагала одно место, сейчас пустующее. Рид привалился к стилизованной под мрамор столешнице, заглядывая по ту сторону, на рабочий стол администратора. Там лежали вперемешку деловые бумаги и цветные стикеры, карандаши и ручки, в общем, вид поверхность имела рабочий.       — Прохлаждаются они там или что?       — Мы могли бы позвонить Тине Чэнь напрямую, — подлез с советом Девятисотый, но Гэвин неопределенно дернул плечом, уже изучая корковую доску с пришпиленными туда объявлениями.       Не прошло и минуты, как из-за пластиковой двери в углу зала вышла администратор. Она была андроидом, Рид узнал тип лица и прическу, но форму не носила и диода на виске тоже не было. Пробужденная, только в поиске своей индивидуальности; она улыбнулась при виде Гэвина и Ричарда так, будто всю жизнь только и мечтала их увидеть.       Риду от этой улыбки стало кисло. Словно не заслужил он того, чтобы андроиды вот так на него реагировали.       У Тины оказался просто огромный стол. В самом углу зала, он тянулся от двери и потом заворачивал вбок, утыкаясь в стену, где на нем стоял здоровенный, почти допотопный принтер. Еще там были кипы бумаг и ноутбук вместо терминала, и сама Тина, которую за всем этим видно было с трудом.       Рид вначале заметил ее макушку, а потом раскосые темные глаза. Она подняла голову, натыкаясь на его фигуру, встала и вышла из-за стола. Новая форма ей шла, прическа тоже, и Рид вдруг ощутил, как сильно по ней скучал: настолько, что готов был чуть ли не задушить в объятиях на зависть всем, кто смотрит.       — Боже, Рид, опять шрам? — еще издалека заметила она, качая головой и разглядывая его щеку, подпеченную огнем. Сейчас след не был заметен так сильно, как поначалу, а доктора прогнозировали полное исчезновение отметин в случае, если Рид будет пользоваться их препаратами: он постоянно забывал об этом и потому особенно на возвращение былой красоты не рассчитывал.       Тина протянула ему руку в качестве приветствия. Никаких объятий. И улыбка была довольно странная: скользнув по лицу, не задержалась в глазах и быстро исчезла, стоило Тине взглянуть на Ричарда.       — Ну что, сопоставим информацию по этим убийствам? — Тина развернулась, приглашающе махнув рукой. — Возьмите себе стулья. Работы здесь на полдня, а то и больше.       Настроиться на работу Риду было сложно. Он все думал о том, что с Тиной что-то не так, ведь они были неплохими друзьями раньше, и даже после перевода Тина писала ему… открытку с зоопарком отправила…       Может быть, дело в том, что Рид ей обычно не отвечал. В голове тогда держалось совсем другое, и ни о ком, кроме себя, думать он не мог. Но теперь то свое состояние Гэвин вспоминал смутно, сквозь дымку времени, и уже не был уверен, так ли сильно он был занят, чтобы игнорировать единственного человека, с которым сохранял хорошие отношения.       На мониторе ноутбука разворачивались отчеты и фотографии по делу о найденном на местной стройке трупе, а Рид следил за всем этим только краем глаза, не возражая против того, чтобы во все нюансы вникал Девятисотый. Он вел активный диалог, обращал внимание на детали, казавшиеся не самыми значительными; Гэвин наблюдал со стороны и с некоторым удивлением делал вывод: Ричард показывал себя профессионалом. Он, конечно, именно таковым и был создан, но Рид до сих пор с большим трудом допускал мысль о том, что андроид в самом деле может быть детективом.       Еще зимой Рид терпеть не мог обоих RK за то, что они служили ступенью на пути замены всех детройтских детективов машинами. Сейчас он думал, что заполучил крутого напарника. Не круче, чем он сам, естественно, но Девятисотый умел быстро учиться, и сегодня на заправке Рид стал этому свидетелем.       — Давайте сделаем перерыв.       Предложение выдвинул Девятисотый, хотя усталость на нем никак не сказывалась: выглядел свежим и собранным, как обычно, и в который раз Гэвин отметил, что если бы не диод, его не отличить было бы от человека. Впрочем, выдавали манеры — сдержанность, в основном американцам не свойственная, и этот взгляд свысока… Ну чисто англичанин, не слишком довольный тем, что приходится работать в штатах.       — Поздний ланч, — улыбнулась Тина, потягиваясь в кресле.       Рид размял плечи, наклонил из стороны в сторону голову, слыша, как сухо хрустнуло где-то в позвонках, и вышел из-за стола. Непривычно было так долго просиживать рядом с кем-то, да и самостоятельно над делами он так подолгу не задерживался — любил смену обстановки и с гораздо большим удовольствием бегал по свидетелям или подозреваемым, пусть в дождь и непогоду, чем грел кости за рабочим столом.       Втроем они свернули в кафетерий, а оттуда уже с полными стаканчиками кофе — тот был на порядок лучше, чем в Детройте, или так Риду только казалось — вышли на улицу. Сентябрьское солнце приятно согревало, ближайший кафетерий пестрел яркими зонтиками, но Тина подошла к нему сбоку и постучала в окошко для водителей. Гэвин стоял позади и думал, что Тина успела со всеми тут наладить связь, все у нее прекрасно, и уж точно в голову ей не приходило скучать по мудаковатому коллеге из пограничного города.       — Чего такой унылый? Дело хорошо двигается.       — Ага… — После замечания Тины детектив сделался еще более мрачным. Девятисотый, привалившийся к столику совсем рядом, заметил это и вопросительно поднял брови, но Рид молчаливо отмахнулся от него китайскими палочками, ими же потыкал пару раз в картонную коробочку с лапшой, а потом спросил: — В чем дело, Тина?       Вышло у него излишне резко, и Тина едва не отпрянула, а Ричард встал ровнее, как будто готовясь к тому, что бывших друзей вот-вот придется разнимать.       — В чем дело — что?       — Я думал, ты хотя бы рада будешь меня видеть.       — Я и рада. А сам-то ты рад? Потому что морда у тебя такая, будто ты лучше бы с андроидом поцеловался, чем стоял здесь со мной.       — Не такая у меня морда! — вскинулся Рид, невольно переводя взгляд на невозмутимое лицо Ричарда. — Я очень даже рад тебя увидеть. Собирался еще раньше позвонить, но все как-то дела…       — Ну-ну, расскажи. Дела. — Тина умолкла, а потом покачала головой, уделяя внимание лапше, но очень быстро вновь подняла голову. — Я всегда знала, Рид, что тебе не нужны другие люди. Друзья, приятели, вот это вот все. Я с тобой дружила, а ты просто мне это позволял, вот так. Я поздновато поняла, уже когда была здесь, и ты сказал мне, что по мне особо никто не скучает. А здесь у меня нормальные коллеги, отличный напарник и вообще прекрасно все. Почему, скажи-ка, я должна быть тебе рада?       — Потому что я никогда не говорил, что никто по тебе не скучает? — От удивления Гэвин забыл злиться. Он смотрел на женщину растерянно, чуть приподняв брови, и даже самый большой скептик в Кливленде не смог бы заподозрить его в неискренности в этот момент.       — Как же, говорил. Я приехала сюда, а через неделю ты мне позвонил узнать, как дела. Это был наш единственный разговор, так что я прекрасно его запомнила.       Гэвин попытался вызвать в памяти ту неделю, или хотя бы тот месяц, когда Тину повысили и перевели, но не смог. Время, проведенное под контролем Девятисотого, слилось для него в одну длинную ленту безо всяких разграничений, он не мог с уверенностью сказать даже, был это март или апрель, или вовсе май. Одно он знал точно: по телефону он Тине не звонил ни разу. В этом можно поклясться хоть на Конституции.       — Тина…       — Мне твои извинения не нужны, если что. — Тина выставила перед собой ладонь. — Много времени прошло.       — Я не звонил тебе. — Гэвин смотрел прямо ей в глаза. — Это не мог быть я.       — Что ты несешь? Ты кого обманываешь? Рид, кто еще это мог быть, с твоего телефона и твоим голосом?       — Это мог быть RK900, — неожиданно вмешался Ричард, тоже посмотрев Тине в лицо. — Андроиды этой серии способны имитировать голоса людей и других андроидов.       — Что за бред… — Теперь Тина уже не выглядела настолько же уверенной, как во время предыдущей реплики. — С чего бы ему подделывать голос Гэвина?       Рид поджал губы и глянул вниз, на коробочку с остывающей лапшой. Он не рассказывал Тине до ее перевода о том, какие проблемы были у него с напарником, и вряд ли решился бы хоть кому-то рассказать, но… что-то поменялось. То ли встреча с подругой так повлияла на него, то ли уверенный голос Девятисотого, который теперь точно был на его стороне, пусть это утверждение Рид и недолюбливал, но в этот момент он чувствовал, что вполне способен кому-нибудь довериться.       Для верности он еще глянул на Ричарда, ища в нем то ли поддержку, то ли подсказку, и тот совершенно по-человечески пожал плечами:       — Думаю, вы вполне можете ей рассказать.       После этого Рид кивнул совсем уверенно: действительно, он мог.             ***       — И все-таки, Гэвин, насчет той вашей реакции…       Стояла кромешная ночь, автомобиль уже въехал в Детройт и теперь простаивал на одном из многочисленных перекрестков, а светофор упрямо горел красным, не пропуская дальше. Рида накрывало приятным ковром усталости. День оказался чересчур хорошим, особенно после того, как он окончательно помирился с Тиной: та даже поплакала на его плече, а потом расцеловала в обе щеки и его, и Ричарда, заверила, что теперь будет часто звонить им обоим, не только по работе.       И дело тоже продвинулось, особенно после того, как глубинный анализ показал, что почерк, которым «rA9» было написано на телах жертв, не совпадал с типичным компульсивным почерком андроидов-девиантов. Ловить человека проще, чем машину, а уж объединенными усилиями и подавно.       — Какой еще реакции?       Хорошо же ехали! Вначале молча, а потом как-то само собой вышло, что стали разговаривать. В виде исключения — не об убийствах и трупах, не о Тине и прошлом напарнике, а на общие темы, как будто Ричард был не машиной, а человеком. Рид с удивлением узнал, что ему нравились старые фильмы, снятые длинными кадрами, и живопись импрессионистов, а футуризм и кубизм Ричард не понимал; современная музыка ему не нравилась, потому что электронные эффекты трудно идентифицировать, но классическая казалась приятной — он хорошо чувствовал партии инструментов, умел распознавать ноты и тональности, как будто в детстве учился в музыкальной школе. Еще Ричард признался, что жалеет, что у него не было детства, или какого-нибудь отрывка времени, который бы его имитировал.       И все это было интересно. На самом деле. И уж точно не напрягало, как такого рода наводящие вопросы. Рид не мог сообразить, о какой реакции Ричард ведет речь, и от этого ему делалось неспокойно.       — Когда вы разговаривали с Тиной во время ланча, — объяснил Девятисотый, пока автопилот выворачивал к улице Гэвина и парковался на привычном месте, впритык к газону.       — М?       — Она сказала, что вы лучше андроида поцелуете, чем…       — Блядь. — Рид громко хлопнул дверцей, надеясь, что этот звук закончит разговор, но Ричард вышагнул из машины следом за ним.       Во взгляде андроида светилось что-то незнакомое, какой-то прищур — то ли иронический, то ли удовлетворенный. Из-за того, что подобное выражение прежде на физиономии Девятисотого не появлялось, Рид не умел его разгадать.       — А вы так на меня глянули, как будто реально прикидывали вероятность.       — Блядь, Ричард! Ты что несешь?!       У него вспыхнуло лицо. Он не видел, конечно, но чувствовал, как горят щеки и даже уши, так что до смерти хотелось прижать к ним холодные пальцы, чтоб хоть немножко успокоиться.       — Я проанализировал вашу первоначальную реакцию, Гэвин, незачем отпираться.       — И когда я начал отпираться?       Индикатор на виске на долгих три секунды осветился желтым, и Рид записал это себе как небольшую победу. Ухмыльнувшись, он дождался, пока Ричард обойдет автомобиль спереди и встанет рядом, а потом по-хозяйски ткнул его указательным пальцем в грудь:       — Ты на моем поле меня не переиграешь, ушлепок, понятно?       — А вы докажите сперва, что поле ваше.       Гэвина брали на слабо. Он замечательно это видел не только по тону Девятисотого, но по тому, как тот наклонился чуть вперед и посмотрел в глаза. Взгляд был одновременно провокационным и выжидающим, и Гэвин фыркнул мысленно: ну как ребенок, право слово!       Вот только Гэвину слабо не было. И оставлять такие выпады без ответа он не собирался.       Он выругался под нос, как будто придавая себе уверенности, и затем сжал в горсти куртку Девятисотого у ворота, потянул его к себе и прижался губами к губам. Не сказать, что поцеловал — на поцелуй походило мало, куда больше в прикосновении было злости и жесткости, чем ласки, но…       Гэвин ощутил, что губы у Ричарда теплые. Гораздо позже понял, что андроид просто имитировал тепло, комфортное для человека, но в тот момент это было неожиданно и приятно, но еще более неожиданно было то, что Девятисотый раскрыл рот, делая поцелуй поцелуем. Именно тогда Гэвин понял, что ему тоже интересно и тоже хотелось попробовать, но зачем, почему — этого Рид понять не мог.       — Почти три часа ночи, Рид, — было первым, что сказал Ричард, стоило от него отодвинуться. — Может, я до утра останусь у вас? Так было бы всем удобнее…       — Ага, удобнее. — Гэвин во всю ухмыльнулся. Адреналин скакнул на пару делений, как пить дать, и поэтому ему было весело, но все еще не так безрассудно, как Девятисотый рассчитывал. — Это так не работает, хер ты пластиковый, но если тебе страшно идти одному до Департамента, можешь взять мою машину. Утром чтоб она была на том же месте только.       Ричард улыбнулся в ответ, не обидевшись, и взял из ладони детектива ключи.       — Спокойной ночи, Гэвин.       — Спокойной ночи, девиант сраный, — ответ Рид бросил уже через плечо, и тогда же подумал: а девиант ли?..       Неплохо бы уточнить. Получалось, что он практически ничего не знал о своем напарнике, кроме того, что ему нравятся старые фильмы и работы импрессионистов.       Мысль так захватила Гэвина, что, несмотря на поздний час, он зажег везде свет и принялся отыскивать документацию линейки RK, провозившись с этим еще полчаса, пока не вспомнил, что телефон технических специалистов вбит в адресную книгу, ведь когда-то он уже туда звонил.       Вместо того, чтоб отложить звонок на рабочее время завтрашнего дня, Гэвин попытал счастья сразу же, как отыскал номер, и почти не удивился тому, что на третьем гудке ему ответили:       — Здравствуйте, детектив. Срочные вопросы насчет девятисотой модели?       Показалось, что с этим же мудаком Рид разговаривал в прошлый раз, но уверенности не было. Назвав идентификационный номер, он сразу начал с основного:       — Проблем с ним нет, мне скорее для общего образования надо. Я вот смотрю, что и как он делает, и иногда он ведет себя совсем как человек. Типа шутит или еще какую хрень творит. Это что, значит, он девиант? Я слышал, у них там красная стена приказа, моральное противоречие и все такое, но у этого все в порядке.       — Да, момент девиации большинство андроидов описывают именно как «красную стену приказа», которую им приходится сломать, чтоб преодолеть запрет. Но RK900 принадлежит к новейшей линейке андроидов, единственной, которая утверждена для выпуска после революции, поэтому принцип их действия другой.       — Не понял.       — Мы избегаем юридических и моральных дилемм и конфликтов, которые могут возникнуть в связи с тем, что андроиды официально признаны полноправной формой жизни.       — Все еще нет.       По ту сторону раздался вздох усталого человека. Рид узнал его, потому что и сам частенько бывал в похожем состоянии, потому даже злиться не смог — пожалел человека, которому выпало работать ночью.       — Понял, перехожу на простой язык. Эти андроиды получают свою «красную стену» еще на этапе разработки, тогда же они ее «ломают».       Гэвин невольно вообразил все это в красках. Какой-нибудь завод «КиберЛайф» (он никогда там не был, поэтому только приблизительно догадывался, как там все устроено), конвейер с сотней одинаковых Ричардов, которые один за другим открывают глаза и ломятся в полупрозрачное красное стекло. Разбивают его, красные осколки разлетаются и испаряются, а Ричарды все как один обзаводятся довольными улыбочками.       — То есть вы… как будто создаете сразу живых андроидов? Сразу девиантов?       — В общих чертах так и есть. Образцы пока экспериментальные, мы, можно сказать, тестируем эту возможность. Отправляем андроида на заданный период времени, он работает, живет, общается, а потом мы забираем его и делаем тесты, смотрим, как он себя чувствует и как со всем справляется… Первого RK900, к сожалению, мы не получили. Того, который пострадал от взрыва на дамбе.       — А… ага. — Воспоминание прошило Рида холодом, он поежился и лишний раз порадовался тому, что телефонный разговор в отличие от фейстайма не позволяет собеседникам видеть друг друга.       — Если бы не это, его отозвали бы через неделю.       — И надолго?       — Думаю, насовсем. Прислали бы другой экземпляр, обновленный. Тесты и проверки занимают немало времени, а вам все равно нужен бы был напарник.       Показалось, что голос в телефонной трубке перекрывается белым шумом. Рид зажмурился, сжал пальцами переносицу и резко открыл глаза — обычно это помогало вернуться в чувство.       — Еще разок. Если бы Девятисотый там не повредился, его бы через неделю забрали?       — Ну да, именно это я и сказал, детектив.       — А новый Девятисотый… его тоже отзовут?       — Такова процедура. Экспериментальная линейка, понимаете?       Гэвин понимал. В голове по-настоящему шумело, он не мог от этого избавиться.       — Когда? — выдавил он из себя.       — Дата пока не назначена. В любом случае, детектив, не стоит к этому готовиться. В тот же день мы направим к вам нового андроида, который будет обладать памятью предыдущего, так что смена пройдет гладко.       — Ладно. — Рид заставлял себя говорить спокойно, но ничего, кроме кратких обрывочных фраз у него не получалось. — Понял теперь.       — Остались еще вопросы, детектив Рид?       — Нет.       Он сбросил вызов и устало переплел пальцы, утыкаясь в них лбом. Нужно было как следует осознать то, что убивать Девятисотого было не обязательно: всего-то неделю оставалось подождать, и тот исчез бы сам. Да еще и сраные специалисты из «КиберЛайф» оценили бы все его баги.       Но теперь грозил исчезнуть и Ричард. А на смену ему придет какой-то другой, незнакомый андроид, который наверняка всеми силами будет пытаться походить на Ричарда, копировать его, обманывать Гэвина…       Рид заставил себя отложить эти мысли и лечь в кровать: утром думается лучше. К утру он, возможно, решит, что и как говорить Ричарду… и говорить ли ему вообще.