Корабль не придет

      Он чувствовал себя взволнованным, немного нервным, даже взвинченным. Ощущение пришло вскоре после того, как Гэвин открыл глаза. Вначале он еще лежал в кровати безмятежный и расслабленный, как только ночью и бывает, а потом ленивое течение мыслей ускорилось, память заработала в полную силу и выбросила к нему весь вчерашний разговор с киберлайфовским мудаком.       Несколько минут Рид разрешал себе жаловаться на жизнь безучастной рыбёшке в аквариуме, а потом умолк и встал, за десять минут собрался и спустился во двор. Девятисотый мог из вредности припарковать автомобиль у Департамента, но тот стоял на обычном месте, как будто Ричард никуда ночью и не ездил. Салон был пуст, ключи Гэвин нашел на правом переднем колесе; внутри он тщательно осмотрелся, но не заметил ничего важного.       По дороге до Департамента он нарочно забивал голову работой, той ее частью, которая была полна формальностей, и на парковку въехал в уже привычном расположении духа: немного злой и мало чем довольный. Бюрократическую возню Гэвин подумывал делегировать Ричарду, пока того еще не успели отозвать и раскрутить по винтикам, но андроида в офисе не было.       Гэвина его отсутствие озадачило. Поедь Ричард на вызов, его бы предупредили. «КиберЛайф» тоже не умыкнули бы свою машину просто так… да и не настолько же быстро!.. Рид для верности спустился в архив, прошел мимо допросных, заглянул в кабинет Фаулера, а потом вернулся в холл, раздраженный и — он все равно не мог скрыть — изрядно напуганный.       Ночью он не пустил Ричарда в дом, и тот уехал куда-то один, но потом вернулся и поставил автомобиль на место, а обратно, значит, шел пешком. Он не андроид-домохозяйка и смог бы постоять за себя, если бы на него напали, но когда нападающих много или у них при себе оружие…       Взвесив в руке телефон, Рид прикинул, кому звонить — личному технику-мудаку или самой консерве. Ричарда он раньше никогда не набирал, ведь тот обычно и так крутился рядом: достаточно было поискать глазами, чтоб он тут же отреагировал и подошел. Не набрал бы и сейчас, но возможный разговор с «КиберЛайф» напрягал Гэвина намного больше — он совсем не хотел услышать, что через полчаса ему пришлют новую копию и не о чем пока беспокоиться.       Есть о чем. Никаких новых копий, никаких новых Ричардов.       — Ты где застрял? — рыкнул Гэвин сразу после сигнала, когда стало понятно, что Девятисотый слушает. — Можно предупреждать, если тебя где-то носит?       — Я буду в течение двадцати минут, детектив.       Гэвин фыркнул в ответ и затолкал телефон в карман. Размял пальцы, поворачиваясь к раздвижной двери в офисный коридор. По венам медленно расползалось облегчение, плечи расслабленно опустились, желудок напомнил о том, что как раз время завтрака, да и кофе Рид еще не пил. Двадцати минут на все это ему как раз достаточно.       Ричард нашел его в кафетерии. Гэвин заметил знакомые черно-белые очертания на периферии зрения, обернулся и успел увидеть, как взгляд андроида исследует его фигуру сверху вниз и обратно — точно так Ричард обычно анализировал место преступления, когда приближался к нему впервые.       — У нас новое срочное дело? — Ричард вскинул брови, заранее зная, что это не так.       — Ну и где ты был? Выходные у нас по расписанию.       — Мистер Камски имел ко мне вопросы. А вы волновались за меня, детектив?       — Это тебе стоило бы волноваться. — Рид пропустил неуклюжий выпад мимо ушей, слишком занятый заново вернувшимся беспокойством, но отметил про себя, что так все и было. Он волновался за жестянку.       Просто не хотел, чтобы эту жестянку поменяли на новую. Что бы кто ни говорил, а вовсе они не одинаковые.       Индикатор Ричарда мигнул, брови сошлись у переносицы; где только успел он набраться этих человеческих выражений? У Коннора тоже была развита мимика, Рид помнил потому, что когда-то сам всем подряд рассказывал, как этот болван попытался улыбнуться, но вот Ричард… Прежний Девятисотый только щурить глаза мог, да губы сжимать, не больше.       — Это не касается работы, верно?       — Пойдем-ка, я покурю.       Сигарета никак не выскакивала из пачки, хотя возиться с ней Рид начал еще в коридоре. У самой парковки целлофан выскользнул из руки, но Ричард подхватил пачку до того, как она успела упасть, и сам двумя пальцами вынул сигарету. Гэвин вздохнул; в воображении появилась картинка, где Девятисотый помогал ему прикурить, закрывая зажигалку от ветра обеими руками. Он тряхнул головой и заслонил огонек сам, а потом вдохнул полной грудью, смешивая воздух с никотином, и глянул прямиком в настороженные серые глаза.       — Появились новости, Девятка. Ты знал, что вся твоя линейка — это экспериментальные образцы?       — Да, конечно. Коннор был прототипом, на его базе выпущена девятисотая модель, но из-за специфических функций невозможно в короткие сроки оценить ее производительность и выявить недостатки.       — И ты был в курсе, что после пробного периода «КиберЛайф» забирает вас обратно?       Теперь Ричард молчал дольше, но мерцание диода выдавало если не шалящие, как у людей, нервы, то активные процессы в функциональном центре точно.       — Не уверен, что до конца понимаю.       Они повернулись друг к другу одновременно. Рид выплюнул окурок, Ричард не глядя вдавил его в асфальт носком ботинка. Его лицо теперь не показалось Гэвину ни отмороженным, ни кукольным, глаза смотрели холодно, но искренне. Ричард тревожился и не знал, что с этим делать.       Пересказ разговора со специалистом занял чуть больше минуты, в конце Рид специально повторил, что ему не назвали точной даты, да и приблизительной тоже.       Ричард молчал. Даже индикатор постепенно утих, как если бы андроид пришел к какому-то выводу, и Гэвин, искоса поглядывая на висок Девятисотого, вытащил новую сигарету. Горький привкус во рту почти стерся, нужно обновить.       — Что ж, значит… — Ричард начал говорить раньше, чем мысль полностью оформилась. Он прервался на половине, глянул на губы Рида так, будто жалел, что не может закурить с ним вместе, по-человечески вздохнул перед тем, как продолжить: — Может, вы вправду не заметите разницу. Может быть, я сам тоже ее не замечу.       — Ты же в это не веришь.       — Скопируют память и все.       — Если бы «и все», то новую консерву никто бы не присылал. Им не память твоя нужна, а ты. Та личность, про которую ты говорил, вместе с памятью, с характером, со всей вот этой херней, которая тебя от других отличает.       — Значит, думаете, что я отличаюсь?       — Кончай флиртовать, дело серьезное.       — Почему? Это формальная процедура, вы ни на что не можете повлиять.       — И ты так просто позволишь себя заменить? Ты не против? Чувствуешь, что это правильно?       Рид вглядывался в его лицо пристально, искал в уже давно привычных чертах что-то новое, еще более настоящее и живое. Он не верил, что Девятисотый даст заменить себя кем-то точно таким же, но совсем другим… потому что если так, это будет означать, что Рид сам себя обманывал. Что зря позволил себе верить, будто Ричард и есть личность — как, например, Миллер, или Олдбери, или он сам.       — Я не знаю. — Ричард сдался и тяжело вздохнул. — Прорабатываю вопрос и не нахожу однозначного ответа. Я только хотел бы знать, сколько у меня осталось времени. Есть список фильмов, которые я собирался посмотреть, отдельно мюзиклы и особенно концертные записи, а еще не хочется оставлять новое дело не закрытым… Рид, вы что, плачете?       — Ты дебил? — взъелся Гэвин, с силой вжимая окурок в голубой треугольник на груди андроида. — Сраный ветер подул, и весь дым пошел в морду, умник.       Разжав дрожащие от напряжения пальцы, Рид развернулся и зашагал широкими шагами обратно в Департамент. В висках тянуло, в глазах горчило — ветер и правда гнал в эту сторону дым.             ***       Если бы Рид завел календарь, где можно помечать дни как плохие или хорошие, этот определенно относился бы к плохим. Бюрократическая составляющая дела застопорила его еще минимум на сутки, но Тина отписалась и начала подготовку со своей стороны, так что Гэвин тоже попытался помочь, но не смог. Детройтский Департамент свою часть работы и так уже выполнил.       Гэвин взялся за другие дела, по которым давно уже не было движения, и, чтобы не сидеть на месте, съездил по свидетелям в третий раз, а потом обошел несколько мест, оставленных без внимания. Постоянно было ощущение, будто время он тратит попусту, люди раздражали: кто-то опасался копов, кто-то ничего не мог вспомнить, кто-то насмотрелся фильмов и утверждал, что не станет говорить без адвоката, хотя вопросы Рида звучали до невозможности просто.       Рабочий день кончился, и Гэвин проводил Криса Миллера до парковки, чтоб лишний раз покурить. Глянул на собственный автомобиль, но так и не ощутил желания ехать домой. Вот и остался, хлопнул ладонью по стене, включая дополнительное освещение, и сидел так до одиннадцати, пока голову не начало вести от усталости.       Девятисотый все время находился рядом, помогал, но глаза не мозолил, словно чувствуя, что Рида сегодня лучше не трогать. Но все равно Гэвин был в полной уверенности, что Ричард увяжется за ним сразу же, как детектив встанет из-за стола… Не увязался. Рид обернулся уже в дверях: андроид оставался за своим столом в полном подключении к интерактивному терминалу и помигивал диодом на высоком уровне загруженности.       Ночной город опустел, Рид мчался по дороге на предельной скорости, выключив музыку и слушая шуршание шин и рокот мотора. Он вошел во вкус, хотелось ехать и ехать, вдыхать залетающий в окно ветер и иногда включать дворники по случаю дождя. Хотелось, чтобы рядом сидел кто-то, называющий все это путешествием, хотя это и звучало глупо.       Без него ведь и поспорить не с кем.       «Кто-то» постучал в дверь около полуночи. Рид перебирал телевизионные каналы, когда услышал этот стук, и первым делом подумал: вот, припёрся на ночь глядя. Никому бы он не признался, что в тот момент был даже рад… что разочаровался бы, если бы Девятисотый не пришел.       — Ну и чего ты… что это?       Гэвин прекрасно видел, что это. Ричард стоял на пороге его квартиры и выглядел по-дебильному: строгий черно-белый пиджак со светящимся треугольником на груди и полосой на рукаве был несколько раз рвано расцарапан котом, которого андроид держал на вытянутых руках перед собой. Зажатый в крепких ладонях кот молча сражался за свободу, но когти беспрепятственно скользили по гладким пластиковым пальцам, не оставляя на них ни следа.       — Твою мать, Девятисотый. — Рид хохотнул, отступая назад. — Где ты поймал этого пиздюка?       — На Леттинг-стрит, недалеко от Департамента. Пришлось постараться. Я знаю, это не ваш кот, и вряд ли он даже похож, но вам было хорошо с котом, так что я подумал, что это бы не помешало.       Смеяться Риду резко расхотелось. Он запер за Девятисотым дверь и молча смотрел, как андроид медленно опускает кота на пол, а тот, мгновенно почувствовав свободу, влетает в раскрытую дверь спальни и забивается под кровать.       Дикое животное, напуганное и одинокое.       — Значит, оставляешь вместо себя кота? — Он хотел бы звучать не так серьезно, но голос подвел и не послушался. — Так себе замена. Ты совсем не милый.       — Он тоже совсем не милый. Я специально выбирал. Я войду?       — У меня нет кошачьей еды, у него наверняка блохи, лишай или еще какая-то зараза, мебель всю подерет… — Рид вернулся в комнату и опустился на колени у кровати, заглядывая под нее. Издалека мелькнула сдвоенная зеленая вспышка да и только: кот не издавал ни звука. Вряд ли в ближайшее время удастся выманить его из укрытия. — Не помню, куда засунул лоток, да и не будет он в него ходить, он взрослый уже.       Под весом Девятисотого скрипнула кровать; Гэвин отвлекся от разглядывания сгустка черноты у дальней ее ножки и разогнулся, потирая поясницу. Что сказать, он не знал. Смотреть на андроида было странно: его поза выдавала усталость и задумчивость, уголки губ немного опустились и выражением лица Ричард как никогда походил на Коннора. Гэвину это не нравилось, он нервничал и злился, не понимая, как можно быть девиантом и одновременно не возражать против того, чтобы тебя заменили.       — Он всему научится. — Ричарду о коте было не интересно, плоский голос его выдавал. — Коты умные животные.       — Да уж поумнее некоторых.       — Вы будете скучать по мне, Рид?       — Еще чего, ты же кусок пластика. — Рид открыл окно и подвинул поближе разворошенную сигаретную пачку. — Типа других дел у меня нет.       — Я единственный андроид, с которым ты целовался.       — Мало ли, с кем я целовался.       Пружины снова скрипнули, теперь уже облегченно, потому что Девятисотый поднялся. Рид видел отражение в темном стекле соседней оконной створки и следил за ним из-под ресниц, потому-то для него и не стало неожиданностью, когда Ричард подошел вплотную. Но вот обнявшие поперек живота руки заставили дернуться, выбросить сигарету в ночь и… выдохнуть, замереть, опереться о твердую грудь спиной.       Ричарда создали высоким, так что макушка удобно ложилась на его плечо, стоило запрокинуть голову. Рид чувствовал себя глупо. Чувствовал себя никому не нужным и теперь уже брошенным. Чувствовал себя отвратительно, мерзко, тошнотворно, и в разы хуже становилось из-за того, что ему не хватало сил отодвинуться и разомкнуть держащие его руки.       — Не буду я скучать, — упрямо настоял он, жалея, что не накинул кожаную куртку перед тем, как подойти к окну. Холодно не было, но ткань кофты была слишком тонкой, так что он чувствовал лопатками борта куртки Ричарда и пуговицы на его рубашке. — Дай посмотрю, где там пиздюк успел тебя поцарапать.       Развернувшись и передернув плечами, Гэвин грубовато одернул на Девятисотом полы пиджака, потрогал царапины, которых оказалось больше, чем на первый взгляд, и не выдержал:       — А не штрафанут за ущерб имуществу? Вряд ли получится выдать это за производственные издержки.       — О таких мелочах я уже не беспокоюсь.       — А на скине следов нет?       Рид, по-настоящему заинтересовавшись, схватил ладони Девятисотого и приподнял их, разглядывая ровную и гладкую кожу. Когда андроид только принес зверюгу, его руки были без скина, и в памяти у Гэвина остались тонко обрисованные сочленения на фалангах, такие странные и такие совершенные одновременно.       — Скин невозможно повредить, только запачкать. — Ричард вначале тоже смотрел на свои пальцы, а потом развернул ладони и перехватил руки Гэвина, задерживая его рядом. — Сегодня я останусь на ночь, детектив. Я на этом настаиваю.       Протест родился и тут же увял, придавленный самоуверенностью Ричарда — Гэвин мог спорить сколько угодно, мог драться или угрожать пистолетом, но он чувствовал, что Девятисотый решил так, как решил. Он останется, потому что так хочет; он принес дурацкого кота, он задавал прямые вопросы, он обнимал Рида и держал его руки, и ничего не знал о том, как нужно флиртовать со взрослым мужчиной.       Точно так же, как Гэвин не знал, как флиртовать с андроидом. Один-один.       — Ты что-то узнал? — У Рида внутри все скрутило, когда пазл начал складываться. Сегодня Девятисотый усиленно работал над чем-то за терминалом, а потом притащил кота и собрался остаться. А до этого он говорил, что хотел бы знать, как много времени у него еще есть... — Ричард?       — Я пытался, но нет. Никакой информации.       Пальцы Ричарда были теплыми, когда Гэвин почувствовал их у себя на шее. Они тронули кожу аккуратно, будто прошлись по страницам древней книги; Ричард немного сжал ладонь, примеряясь и оценивая реакцию, остановился, разглядывая профиль Гэвина вблизи.       Целовать андроида было странно еще в первый раз, но тогда Рид отвечал на вызов, только во вторую очередь поощряя собственный интерес, а сейчас делал это осознанно, прекрасно зная, на что идет. Никак не исчезала мысль о том, что это не человек, а пластиковая копия, Рида бросало из полюса в полюс — он полный извращенец, раз лижется с дроидом, но Ричард все-таки личность, и не так важно, из чего там оболочка.       На ощупь Девятисотый мало чем отличался от любого другого мужчины — это Рид проверил, дотронувшись до его живота и проведя по бокам. Чувствовались ребра, твердые мышцы пресса, правильный рельеф спины; Гэвину это нравилось подсознательно, инстинктивно. Он хорошо знал о своей бисексуальности и о том, что девушек любит изящных и слабых, а мужчин…       С мужчинами всегда сложнее. Гэвину нравились те, кто был сильнее него, и вместе с тем он терпеть не мог признавать чужое превосходство.       Теплые ладони спустились с шеи, обрисовали плечи и лопатки, невесомо упали до поясницы. Рид вздрогнул, когда почувствовал пальцы под кофтой, где они коснулись кожи и сразу же обвели давний шрам, проходящий по левому боку, сразу под ребрами. Это прикосновение было уже не просто исследовательским, а по-настоящему интимным, Гэвину в голову ударило теплом и слабостью так резко, что он насторожился.       — Разве андроиды занимаются сексом? — напрямую спросил он, не размыкая объятий.       — Если им этого хочется.       — А что насчет члена? — Гэвин ухмыльнулся и глянул прямо на Ричарда, рассчитывая если не смутить его, то заставить задуматься.       Он не преуспел; Девятисотый вернул ухмылку:       — Спорим, я заставлю тебя кончить и без него?       Гэвину стало жарко и пьяно, он хорошо чувствовал, что выиграть спор Ричарду будет несложно, но все-таки заносчиво ответил:       — Спорим.             ***       Ночь запомнилась Гэвину фантасмагорическим калейдоскопом из ощущений. Они погасили свет, так что в спальню проникали только отблески желтых фонарей с улицы, да помигивал диод на виске у Девятисотого — то голубой, то желтый, то быстрые переходы от одного к другому. Гэвину хорошо было видно, но смотрел он в основном руками: прикасался к Ричарду повсюду, наслаждался гладкостью ненастоящей кожи, отслеживал, как напрягаются мышцы, как матово загораются синим стыки пластин.       Вначале он еще сомневался, получает ли Ричард хоть какое-то удовольствие и если да, то как именно, но скоро бросил лишние мысли, положившись на ощущения, которые во весь голос кричали: всё хорошо. Всё лучше, чем было когда-либо до этого.       Гэвин не стеснялся низко стонать, когда не было сил сдерживаться, он гнулся под руками Девятисотого и тянулся к нему снова и снова, требуя больше, сильнее и чаще. С восторгом он обнаружил, как со спины андроида сползает скин, если сильно по нему царапнуть — Рид делал это раз за разом, трогал пальцами пластик и чувствовал себя так, будто добрался до самой сути его личности. До его нутра, туда, куда никогда и никак не достанет даже лучший из специалистов «КиберЛайф».       Отпускало его медленно. Сначала выровнялось дыхание, тело расслабилось, и в полусне Гэвин выбрал позу поудобнее, разложив Девятисотого так, как нравилось. После этого Рид спросил самого себя, как докатился до того, чтобы дать андроиду трахнуть себя пальцами, но мысль не вызвала ни отвращения, ни даже лишних вопросов. Дело, значит, в самом андроиде, и это можно понять.       Но уже в конце, когда Гэвин почти уснул, мысли добрались до главного: это прощание. Девятисотый чувствует, что ему осталось недолго, и Рид чувствует тоже, потому они и оказались в постели именно сейчас.       Сонливость растворилась под давлением тревожности, Рид перевернулся на другой бок, крепко зажмурился, снова поменял позу. Чертовы мысли хотелось отложить до утра, Гэвин многое отдал бы за то, чтобы снова наслаждаться близостью и думать только о том, что Ричард видел его без одежды и обоим это понравилось.       — Гэвин, почему ты не спишь? — От тихого голоса Риду немного полегчало, но себя он по привычке не выдал.       — Твоя лампочка светит мне прямо в глаз.       — Прости. — Ричард медленно повернулся на бок, давая рассмотреть грудь и ребра, и лег диодом в подушку, заглушая мерцание. — Теперь лучше?       — Нет.       Гэвин повернулся тоже, молча потянулся и погладил лицо Ричарда, большим пальцем обвел его губы, ощутив невесомый поцелуй. С минуту он лежал молча, разглядывая его и еле-еле касаясь, а потом, перешагнув через гордость, признал:       — Я не хочу другого напарника.       — А раньше ты не хотел напарника вообще, — заметил Ричард, не улыбнувшись.       — Ты оказался ничего так.       На этот раз Девятисотый засмеялся и обнял Гэвина подложенной под шею рукой. Больше они не сказали ни слова, и вскоре Рид провалился в глубокий сон, отпустив до утра тревогу.       Разбудили его отстраненные и уютные звуки чужого присутствия. Еще не открывая глаз, Рид пытался угадать, что Девятисотый делает — то ли одевается, то ли играет с пиздюком, то ли… обыскивает его вещи?..       Вскинувшись, Рид резко сел и потер кулаками лицо, а потом враждебно уставился на Ричарда, который стоял у распахнутого настежь шкафа и вытаскивал оттуда одежду по одной вещи. Расправив кофту или свитер, Ричард критически оглядывал его, складывал и отправлял обратно, доставая что-то новое и вновь рассматривая.       — Ричард?       — Доброго утра, детектив. Через полчаса мы должны выезжать, чтоб вовремя начать рабочий день.       — Ты роешься в моем шкафу.       — Ваш кот испортил мне форму и я ищу, что бы надеть.       — В моем шкафу, — настойчиво повторил Гэвин.       — Да. — Девятисотый обернулся, опуская руки с зажатой в них флисовой рубашкой. — Статистика показывает, что любовники иногда носят вещи друг друга, так что я подумал, что теперь это приемлемо. Тем более, ситуация экстренная.       Он проговорил это так серьезно, что Гэвин не смог даже разозлиться. Махнув рукой, он упал обратно на подушку и закрыл глаза, собираясь поспать еще минут десять, но вместо этого живо представил Девятисотого, через голову натягивающего на себя серую кофту с треугольным вырезом. Воображаемый Ричард смотрелся в ней сногсшибательно, и Рид любовался, как он поправляет рукава, надевает потом кожанку и рассматривает самого себя в зеркале. В представлении Гэвина любая вещь шла ему безукоризненно, а еще символизировала принадлежность. Так что пусть берет что хочет, лишь бы действительно надел.       — Вы улыбаетесь, Гэвин, — заметил Ричард, и Рид, не разлепляя глаз, откликнулся:       — Иди ты нахуй и сделай мне кофе.       На какое-то время ему удалось выкинуть из головы все плохое и пожить одним моментом — приятным и даже уютным. Кофе у Ричарда получился отличным, андроид наверняка старался: за отпивающим из кружки Гэвином он наблюдал во все глаза, а потом улыбнулся так самодовольно, что захотелось то ли двинуть ему, то ли поцеловать. В автомобиле Рид ткнул в кнопку радио, а Девятисотый подключился к нему дистанционно и переключал треки так, чтоб ни одного раза не попасть на рекламу.       Дорогу снова хотелось продлить, но Ричард настроил навигатор, так что Гэвин, не особо задумываясь, ехал по нему, и уже на парковке, остановившись, но сидя на месте, позволил мыслям вновь настроиться на серьезный лад.       Серийные убийства. Сотрудничество с Кливлендом. Отчеты. «КиберЛайф». Девятисотый в черной кожаной куртке…       — Спалимся. — Гэвин покачал головой.       — О чем ты?       — Да по тебе сразу видно, что мы переспали.       — Это тебе видно. Остальные не поймут. Если хочешь, я поставлю тебе фингал, чтобы выглядело, будто я эту куртку силой отнял.       — Я тебе сам фингал поставлю, слышь! — Рид вспылил и одновременно успокоился, но не потому, что Ричард убедил его: просто были вещи куда более серьезные, чем это. — Идем уже, зря, что ли, вовремя приехали?       В Департаменте на одежду Ричарда обратил внимание только Коннор. Рид заметил, как эти двое негромко о чем-то разговорились, но лица у обоих оставались серьезными — не поймешь ничего. Вскоре Ричард вернулся и занял место напротив. Он вел себя так, будто ничего не происходило, и с одной стороны это успокаивало Гэвина, но вот с другой…       Хорошо, должно быть, андроиду: заблокировал участок памяти, вот и не беспокоишься о том, что там уложено. А вот Рид не беспокоиться не мог.       Чем больше времени проходило, тем дерганней и резче он становился; к концу смены даже сцепился на словах с капитаном и только чудом избежал выговора. И именно после этого понял: всё. Довольно уже подстраиваться под обстоятельства.       Он не желал больше позволять «КиберЛайфу» строить его, Гэвина Рида, жизнь.       — Слушай, Девятка… — Рид сел на край стола, чувствуя, как ускоренно бьется сердце, но не от волнения или страха, а от наступившей наконец уверенности. — У вас, тостеров, есть какая-то штука, чтобы вас по спутнику можно было найти?       — Конечно, детектив. Спутниковый модуль связи. Благодаря чему мы всегда можем подключиться к интернету, доступ и геолокация теряется только в случае, если андроид находится в помещении с заглушками.       — Ага. И ты знаешь, где этот модуль расположен.       — Знаю. — Ричард откинулся на спинку стула и только сейчас поднял на Гэвина глаза.       — И ты мог бы при желании от него избавиться?       Кольцо диода окрасилось алым, а взгляд Девятисотого потемнел, когда он сложил перед собой сцепленные замком руки и кивнул:       — Я мог бы.