Корабль не придет

      Собранный вручную андроид выглядел, по мнению Рида, смешно, как неуклюжий манекен или робот из фильмов конца прошлого века. Цвет пластика на руках отличался от цвета корпуса, шея казалась чересчур длинной, а голова… Гэвину вообще с трудом удавалось поверить, что эта конструкция сумеет достоверно имитировать Девятисотого. Он понимал, что форменная одежда подчеркнет сходство, а потом будет взрыв, который изуродует это творение так, что мало кто сумеет в оплавленном и потемневшем углепластике разобрать ту или иную модель. Главное все равно останется целым, на это и вся ставка, но пока что Риду казалось, что обмануть не получится даже самого себя.       — Будет лучше, когда мы поставим на место диод и регулятор. — Ричард скрестил на груди руки, его голова сама по себе капельку наклонилась к плечу, пока он разглядывал лежащий на длинном столе результат. — И, конечно, маркировка.       — Кто нам ее сделает?       — Я сам и сделаю. — Лицо Ричарда слегка нахмурилось, черты заострились из-за того, как он поджал губы. — Тина достанет атермальную плоттерную пленку, это главное, потом я справлюсь.       — Тина достанет…       Риду все еще не нравилось то, что Тина подключилась к их делам. Во-первых, чем больше свидетелей, тем выше риск раскрытия. К тому же, Тина сможет проговориться и после, когда они с Ричардом будут уверены, что все в порядке. Другой причиной отвратительного настроения Гэвина было то, что Тина и сама подставлялась, рисковала своей должностью и значком. Он неплохо мог представить себе те проблемы, которые образуются у них обоих, если у специалистов «КиберЛайф» возникнет хотя бы тень сомнений.       Самым обидным было то, что Девятисотый подстроил все нарочно. По дороге в Детройт он в этом признался — просчитал, умник, вероятность того, что Тина захочет попрощаться до начала рабочего дня, и не стал предлагать тот вариант, в котором они выезжали из отеля и бросали личный автомобиль Рида за городом, где никто просто так не смог бы его обнаружить.       Дружеская поддержка важна для людей, говорил Ричард в свое оправдание, пока удерживал руки Гэвина — так сильно тому хотелось оторвать андроиду голову.       — За сколько справимся?       — Несколько дней. — Диод Ричарда мелькнул желтым, как всегда, если ему приходилось строить предположение с недостаточным количеством опорных фактов. — Зависит от Тины. И взрывчатки.       — Я думал, что хватит гранаты, а потом устроим пожар. Потому что взрывчатку я так просто не достану, хер знает, где ее искать.       — Можно поискать у Камски под автомобилем.       Рид фыркнул и покосился на Ричарда; ему нравилось, когда андроид шутил, даже если получалось у него не очень. Если раньше Гэвин изо всех сил противился тому, чтобы машины имитировали человека как внешне, так и поведенчески, то теперь не просто привык — он научился замечать моменты, в которые Ричард вел себя как настоящая живая личность. В голове по-прежнему не укладывалось, как такое вообще может быть, но Гэвин видел и поэтому верил.       — Проверять терминатора будем? Типа ходит он или нет, и все такое?       Ричард заверял, что правильно подключил все детали и конечности, но до сих пор собранный на скорую руку ведроид не включался. Регулятор насоса лежал с ним рядом, половина фиксирующих пластин на брюхе была сдвинута, так что Рид мог любоваться переплетением трубок и шлейфов. Сам бы он ни за что не подключил все верно, но у Девятисотого имелся полный доступ ко всевозможным инструкциям, а потому шанс, что «терминатор» поднимется, имелся немаленький.       Перед ответом Девятисотый помедлил и сильнее нахмурил брови. Гэвин снова сделал попытку представить, каково ему сейчас, вообразить, чувствует ли Ричард родство с тем, что сейчас лежит на столе, но не смог — слишком за гранью обычного человеческого понимания.       — Не будем, — наконец решил андроид. — Ему не придется ходить. Это кукла, макет, а не действующий экземпляр машины.       — Ладно, ладно. Валим тогда. Работу еще никто не отменял.       Совмещать работу со сборкой андроида Риду удавалось с трудом. В Департаменте он обязан был появляться вовремя и уходить на пару часов позже, потому что поступал так всегда, а внезапная смена графика легко могла привлечь ненужное внимание. Ричард заверял, что Гэвин без проблем может перекинуть львиную часть работы на него, поскольку производительности машины хватало на решение всех этих задач, но Рид так попросту не мог. Он был детективом и собирался оставаться им до конца, а за сборкой попросту наблюдал и контролировал — не хотел пропустить что-то важное… не мог довериться Ричарду полностью. Не мог отказаться от ответственности.       Рид уставал сильнее обычного, но это помогало ему выглядеть так же, как и прежде. Так, будто он находится под давлением перманентного стресса, хотя в действительности сравнивать нынешнее волнение с тем тяжеленным камнем, который долгих полгода наваливался на его плечи, было невозможно. Сейчас у Гэвина почти все в порядке. У него снова появился кот, он перестал поддаваться параноидальным мыслям, он свыкся даже с тем, что в его квартире поселился андроид. Он даже признал, что последнее — это большой плюс, ведь Ричард соглашался готовить еду и следить за кошачьим наполнителем, а еще ложился с Ридом в постель, имитировал сон и даже обнимал Гэвина, предварительно убедившись, что тот уснул достаточно глубоко.       Вряд ли бы Гэвин смог вслух признать, что все это ему подходит, но думал именно так.       И поэтому старался не представлять, как изменится жизнь, когда они исполнят задуманное.             ***       Перед тем самым утром Гэвин спал плохо. Еще с вечера заморосил первый осенний дождь, к ночи громыхнуло, ветер из постоянного превратился в порывистый, от него вздрагивали окна в старых деревянных рамах, тяжелые шторы шуршали по полу — в щели задувало. С карниза наверху тоже лило, тяжелые капли отстукивали неровный прерывистый марш по жестяному козырьку подоконника. Рид просыпался каждые полчаса, вглядывался в серость комнаты и в голубом свете диода неизменно различал не только себя и Ричарда, но и кота, и приоткрытую дверцу шкафа, и даже очертания ящика для инструментов на полу.       Ричард первое время реагировал на пробуждение, поднимал голову и спрашивал, что случилось, но после того, как Рид хрипло его обматерил, перестал. Зато Гэвин сквозь сон начал ощущать легкие касания то к плечу, то к волосам — даже странно, что андроид оказался способен на невесомые прикосновения. Еще ни разу Ричард не разбудил его, но под намеренно нагретыми пальцами мышцы расслаблялись, и Рид быстрее проваливался в сон.       Но утром он все равно ощущал себя паршиво. Со стороны окна неприятно дуло, Ричард куда-то убрался, и, черт возьми, как же затекла шея!.. Электронное табло у кровати выдавало без четверти шесть; план на день давно уже готов — вначале работа, потом вызов, поездка через пол-Детройта, и там уже взрыв.       Четкая, отработанная схема. Рид лежал в кровати, одной рукой разминая шею, и думал, что именно пойдет не так, ведь точно знал: всё и всегда идет не так. Даже если дело отлично спланировано. Даже если его планировал андроид последней модели.       — Вы готовы, Рид? — Он не услышал, как открывался замок, но вот звук, с которым дверь захлопнулась, распознал. Ричард остановился на пороге, затем снял пиджак и стряхнул его в коридор. По полу разлетелись капли, Гэвин на секунду почувствовал злость, а потом отбросил ее.       — Ты где был?       — Отвез андроида на место.       — Его никто не найдет?       — Все под контролем.       Рид не любил эту манеру отмалчиваться и избегать подробностей, ему физически было необходимо точно знать, по какой схеме движется их общий план. Он хотел быть в курсе каждой детали, всегда знать больше и лучше; ему казалось, что стоит выпустить управление из собственных рук, как все моментально покатится под откос.       — Ладно. — Рид пересилил себя, не стал ни сердиться, ни переспрашивать. — Тогда едем. Веди себя как обычно.       Ричард слегка улыбнулся — оба знали, что он всегда ведет себя именно так, как обычно.       Дождь все еще не закончился, автоматические дворники с уютным звуком заскользили по лобовому, стоило завести мотор. Гэвин ощущал странную расслабленность, как будто изрядную часть самого себя он оставил за дверью квартиры, надеясь к ней не вернуться. Поначалу это ощущение ему нравилось, потом начало тревожить и донимать, но к моменту приезда в Департамент Рид так и не сумел полностью вернуться в привычное расположение духа.       Злость и усталость ему приходилось имитировать; он совершенно некстати наехал на Коннора и сцепился с Андерсоном, когда тот вмешался; перепутал документы, начав заполнять отчет в неправильной графе; забыл бросить сахар в кофе и поленился идти за ним, когда это распробовал.       — Осталось еще немного, Гэвин, — негромко обратился к нему Девятисотый с противоположной стороны рабочего стола. — Сосредоточься. Коннор постоянно сюда смотрит.       — Дела мне нет до Коннора, — огрызнулся Рид, в первый момент решив, что ему действительно плевать. Через секунду он все равно посмотрел в сторону стола Андерсона, где восьмисотый уткнулся мордой в экран и помигивал желто-синим диодом.       Чем больше проходило времени, тем сильнее Рид замечал странное: то Коннор поглядывает чаще необходимого, то Фаулер смотрит на него через стекло собственного аквариума, то кто-то из РС200 лишний раз проходит мимо. Девятисотый работал как ни в чем не бывало, но Гэвин так не мог — он перебирал занятия одно за другим, выходил покурить и подолгу мыл руки в раковине. Промедление давалось ему тяжело, так что к моменту подставного вызова Гэвин уже извелся так, как порой не бывало и к концу недели.       Именно из-за этого он позволил Девятисотому уладить формальности самостоятельно. Оформить вызов в системе, дать краткий формальный отчет Фаулеру, даже вслух проинструктировать детектива Рида о сути инцидента.       Со стороны все выглядело так же, как и обычно, Рид был уверен, но все равно уже в салоне автомобиля он всем корпусом развернулся к Девятисотому:       — Где налажали? — как будто и не допускал такого варианта, в котором ошибок они не делали.       — Нигде. Капитан Фаулер зарегистрировал наш вызов и дал разрешение, патрульная полиция извещена и ждет указаний, криминалисты не выехали, но у меня есть полномочия на их вовлечение в случае необходимости.       — А Тина что?       Рид нарочно не сообщал Тине о точной дате — чем меньше она знала, тем меньше могла бы рассказать. Не то чтобы он настолько не доверял подруге, но и ее в каком-то смысле тоже берег. Пусть лучше проходит по делу свидетелем, а не соучастником, если уж что-нибудь пойдет не так. Но несмотря на все меры предосторожности он все равно допускал мысль о том, что Тина узнает — то ли догадается, то ли Девятисотый расскажет ей, он ведь тот еще любитель действовать за спиной Гэвина…       — Хочешь, чтобы я сообщил ей?       — Не издевайся, — буркнул Рид, врубая сирену перед выездом с парковки.       Там, куда они ехали, когда-то был конезавод, потом строительные склады, потом — ничего. Скоростную трассу построили в восьми милях южнее, и вся инфраструктура сместилась туда же, а на конезаводе поселились бездомные и жили там ровно до того момента, как ноябрьская революция их спугнула. Теперь конюшни пустовали, старое сено давно перегнило, перекрытия вдоль манежей развалились, а подъездная дорога заросла жидким кустарником, так что пробираться сквозь него было медленно и неудобно.       Наконец Рид остановил машину с давно выключенной сиреной перед широкими металлическими воротами, посаженными на массивный навесной замок. Мотор утих; Рид открыл дверцу и прислушался к тишине, убедился в ее нерушимости и повернулся к Девятисотому лицом.       — Ты готов?       Лицо андроида утратило спокойное выражение, теперь даже Рид мог разглядеть на нем не просто волнение, а настоящую тревогу, свойственную людям. Индикатор в подтверждение этому трепыхался тремя цветами, никак не фиксируясь на каком-то одном.       — Думаю, что да.       — Тогда снимай диод.       — Лучше ты.       Гэвин тихо хмыкнул и вытащил из кармана перочинный нож. Откинул лезвие, любуясь девятью сантиметрами стали, но прежде чем приступить, спросил:       — Ничего, если поцарапаю?       — Скин не пострадает. — Ричард улыбнулся и всем корпусом потянулся вперед, ближе к водительскому сиденью. — А покрытие пластика очень твердое. Приступай.       То, с какой доверчивостью Ричард закрыл глаза, подставляясь под нож, пошатнуло уверенность Рида. Он аккуратно попытался поддеть лезвием кружок диода, и тот заметался желто-красным так неожиданно, что Гэвин тут же отдернул руку. Казалось, будто андроиду больно, но Ричард продолжал легко улыбаться и ждать, так что детектив уже с большей уверенностью вернулся к начатому. Лезвие скребло по пластику, скин расступался вокруг него неровными окружностями; поддеть деталь как следует удалось с четвертого раза. Индикатор отошел от корпуса с негромким хрустом, от которого у Рида прошла дрожь позвоночником — он решил, что в виске Девятисотого теперь навсегда останется несимпатичная дыра, но спустя каких-то пару мгновений она заполнилась скином, разгладилась и перестала быть приметной.       Спрятав нож, Рид погладил опустевший висок Девятисотого большим пальцем — различия не ощущалось. Кожа как кожа, почти человеческая, только чересчур приятная и ровная на ощупь. У Ричарда никогда не будет царапин или шрамов, ожогов, ссадин, даже щетина не вырастет… не сказать, чтобы Гэвину это не нравилось.       — Было не больно?       — Андроиды боль не чувствуют, Рид. Отдавай.       Гэвин вложил индикатор в его ладонь — Ричарду предстояло закрепить его на висок «терминатору» и установить туда спутниковый модуль, который они вдвоем вынули еще вчера. Девятисотый теперь носил модуль в кармане, время от времени проверяя его наличие: желание тоже целиком и полностью человеческое.       Посидев на одном месте еще немного, Рид вышел и сразу достал из кобуры пистолет. План был у них полностью готов и прекрасно продуман, так что каждый хорошо знал, что должен делать. В первую очередь Рид выстрелил в замок, потом размотал сдерживающую створки цепь и вошел внутрь, а Девятисотый в это время направился в обход, по периметру конюшен, чтобы вытащить припрятанного здесь андроида и перенести на подобранное заранее место.       Пока Гэвин в обход добирался до условленной точки, морщась от мерзкого запаха внутри застоявшегося без воздуха помещения, Ричард успел не только дотащить андроида, но и сменить одежду. Открыв очередную дверь, Гэвин на миг застыл на ее пороге, настолько переодетый «терминатор» напоминал Девятисотого. Пиджак оказался ему чуточку мал, но Ричард никогда не застегивал его спереди, а эластичную рубашку можно было натянуть хоть на Андерсона — прекрасно бы села. К брюкам тоже не оказалось претензий, да и в целом если бы не отсутствие скина, Гэвин вряд ли нашел бы отличия этой машины от Девятисотого.       — Я установил модуль и индикатор. Тириумный насос внутри, машина в режиме гибернации.       — Твоя память…       — Все готово, детектив.       Рид снова посмотрел на лежащего в грязи андроида. Того совсем скоро разнесет на части, вот только Гэвин впервые подумал, что короткое время между активацией и взрывом эта машина будет Ричардом практически настолько же, насколько сам Ричард является собой.       Ему во второй раз придется уничтожить RK900.       Что ж, во время первого раза беспокоился он гораздо меньше — тогда Рид не видел другого выхода, но вот сейчас… Даже теперь, когда все уже почти сделано, Гэвин думал: что, если они просчитались?       — Я проанализировал, что лучше это сделать мне, Рид.       Одетый в шмотки Гэвина Ричард выглядел по-домашнему простым и близким. Глядя на него, легко было представить вечер какого-нибудь рабочего дня, когда оба могли бы прогуливаться по набережной с пивом и сигаретами, или сидеть на веранде дома, которого у Рида все равно никогда не было. Ричард без формы и диода уже не вязался как-то ни с полицией, ни с андроидами, ни с Детройтом, и оттого боевая граната в его ладони смотрелась до абсурдного пошло и привлекательно.       — В смысле?       — Граната разрывается спустя три секунды с момента срыва чеки. По моим подсчетам вы успеете добежать до укрытия вовремя, тогда как у меня в запасе останется еще двадцать миллисекунд. В случае форс-мажора у меня больше шансов.       — Сраная жестянка. — Гэвин фыркнул без злобы, покачал головой и хотел было отнять у Ричарда гранату, но тот в последний момент отдернул руку и крепче сжал пальцы. — Эй! Дай сюда, это приказ!       — А я вам больше не подчиняюсь, детектив, — ухмыльнулся Ричард, отступая на шаг назад. — Вон теперь Девятисотый, — он кивнул на полулежащего андроида в бело-черной куртке, — ему и приказывайте.       — Ричард, мы же все обсудили.       — Разве не ты говорил, что всё всегда идет не так, как запланировано?       — Это когда вмешивается кто-то третий, а мы с тобой команда и должны работать слаженно!       — Потому ты сейчас пойдешь и слаженно встанешь за дверью. — В голосе Ричарда послышался оттенок угрозы, и Рид вдруг понял — теперь с ним придется считаться как с равным. — Я все сделаю как надо, Гэвин, не тяни время.       — Ладно, пластиковый ты хер… — Рид вздохнул и бросил последний взгляд на форму Девятисотого, будто желая запомнить ее целой и чистой. — Осторожно там будь с гранатой.       Собственная кофта оказалась податливой и мягкой, когда Рид сжал ее в пальцах и притянул Девятисотого к себе. Этот поцелуй вышел быстрым и горячим — Гэвин все еще чувствовал останавливающую его неловкость, ведь не так уж часто доводилось целовать мужчин, пластиковые они или нет, — но после него Ричард перестал выглядеть чересчур серьезным и улыбнулся:       — Буду еще осторожнее, чем с тобой в первый раз.       Рид скомкано выругался и оттолкнул его, скрываясь за дверью и прижимаясь спиной к прохладной каменной стене. В животе свело от мерзкого предчувствия, Гэвин заткнул уши и закрыл глаза. Шагов он не услышал, но ощутил вибрацию от захлопнувшейся двери; потом ладони Ричарда накрыли его собственные, и взрыв от гранаты показался далеким, как раскат грома среди туч.             ***       Огонь охватывал старые конюшни нехотя, с ленцой, но когда первые красно-белые автомобили вывернули из-за поворота, полыхало уже хорошо. Крыша успела обрушиться за полминуты до сирены, и Рид отошел подальше, заслоняя лицо рукавом куртки. Его машина тоже горела — слишком близко к воротам он ее припарковал, — но не уезжал Рид не поэтому: формальности заставляли ожидать команду пожарных и патрульной полиции, а потом криминалистов и, в самом конце, специальной группы «КиберЛайф», присланной за тем, что оставалось от Девятисотого.       В действительности Ричард скрылся, как только они убедились, что собранного на скорую руку робота действительно как следует разнесло. Поджогом Гэвин занимался уже один; ему даже пришлось сжечь половину собственной куртки и обуглить джинсы для того, чтобы все выглядело правдоподобнее, но потом оказалось, что зря — в его версии событий никто не усомнился. Только Фаулер позвонил и, убедившись, что на этот раз Рид не собирается проваляться полмесяца в больнице, начал орать насчет того, что он-де угробил дорогущую машину, уже вторую за полгода, и будет оштрафован, как только Фаулер до него доберется.       Риду пришлось изображать злость и гнев, которых на самом деле он не чувствовал — одно только беспокойство за судьбу Ричарда, который без спутникового модуля не мог ни отследить собственное местоположение, ни подключиться к интернету, ни даже связаться с Ридом.       От конезавода Рид ехал с патрулем, по пути составляя отчет так подробно, как только мог. Вышел около городской больницы, чтобы прикрепить к делу данные о собственном самочувствии, в кибертакси потом доехал до Департамента и сразу же попал в кабинет Фаулера, где тот повторил телефонный разнос еще раз, только громче и длиннее. Тут уже Гэвину не пришлось ничего имитировать: он разозлился и перешел в привычное всем состояние озлобленного мудака, из которого его не вывели ни успокаивающие хлопки по плечам от Миллера и Олдбери, ни приготовленный Коннором кофе, ни новость о том, что никакого штрафа все-таки не будет.       — Детектив Рид.       Гэвин уже собирался домой — почти вовремя, всего через полчаса после того, как уехал Фаулер, — когда к его столу подошел Коннор. Выглядел ушлепок взволнованным, в подтверждение этому мерцал желтым диодом, и Риду показалось, что тот начал открывать в себе широкий эмоциональный спектр и теперь только поводы искал, чтобы его на ком-то опробовать.       Что ж, нельзя было не признать, что сейчас Рид для этого наилучшая кандидатура.       — Ну чего тебе, ушлепок? — Краем глаза Гэвин заметил, что Андерсон нарочно медленно собирает шмотки и отряхивает столешницу от пыли, не торопясь никуда уходить. — Видишь, я собираюсь домой.       — Я очень сожалею насчет вашей потери.       — Блядь.       — Только не нужно делать вид, что вам все равно! — Вопреки ожиданиям, Коннор проявил настойчивость. — Я ведь знаю, что нет. Ричард говорил мне, что у вас хорошие отношения, да и по вам двоим все было и так видно. Так что мне жаль, что вы потеряли напарника.       — Этого ушлепка скоро вернут, будет как новенький.       — Вы имеете в виду другую копию машины…       — Да, точно. Мудаки из «КиберЛайф» сказали пару дней подождать, и все будет. Так что в жопу засунь свои сожаления, усёк?       Коннор ответил не сразу. Смотрел в глаза Гэвина молча, таким взглядом, будто сканировал содержимое зрачков, и Риду даже успело стать не по себе, прежде чем Коннор вздохнул и отвел взгляд, признавая поражение.       — Хорошего вечера, детектив, — сказал он перед уходом, и Гэвин отмахнулся, делая вид, будто не слушает.       — Ну ты и урод, Рид, — добавил сверху Андерсон, прежде чем нарочито громко захлопнуть за собой дверь.       Гэвин выпрямился и показал мелькнувшей за стеклом спине лейтенанта средний палец, а потом фыркнул и отвернулся. Быть уродом и мудаком ему не нравилось, но он должен был играть роль до конца, как бы сильно его на самом деле ни будоражила мысль о том, что на месте взорванного андроида мог оказаться Девятисотый. Вот уж когда Рид не смог бы имитировать безразличие; вот когда было бы уместно сочувствие Коннора, так что очень хорошо, что пластиковый ублюдок не знает его хоть капельку лучше. Иначе наверняка бы заподозрил неладное.       Чтобы не столкнуться с Андерсоном и Коннором, Рид провел в Департаменте лишних десять минут, а потом добрел до ближайшего супермаркета и закупился пивом — все еще необходимо было следовать выбранной линии поведения. Мудак мудаком, а он только что во второй раз потерял напарника, а такое легко не забывается.       К дому Рида доставило кибертакси. Он мельком взглянул на окна, но там было темно и с виду неуютно; потом поднялся на этаж, провернул в замке ключ, гадая, успел Ричард добраться сюда первым или все-таки нет. Времени у него оставалось достаточно, но без контакта с сетью и спутниками у Девятисотого не было ни связи, ни навигации: все равно, как если бы он был человеком и неожиданно ослеп. Рид думал о том, что андроид мог попасть в аварию, просто заблудиться, наткнуться на какую-нибудь детройтскую банду из тех, что перебрались на окраины… Да что угодно еще. Он же теперь беспомощный, как ребенок.       — Добрый вечер, Гэвин. — Его руки выткались из темноты, сомкнулись вокруг плеч, и Рид подумал, что никогда еще не любил объятия так, как сейчас. — Все прошло нормально?       — Нормально, ушлепок ты мой. Нужно купить тебе мобильник.       — Я решил вопрос.       — С мобильником?       — Да. Уже купил. — Ричард все еще не отпускал его, но Рид не возражал — тянул время в уютных руках, ведь так сильно не хотелось снова заморачиваться проблемами и трудностями реальной жизни. — А деньги украл, но не беспокойся, сработано гладко.       — Криминальный гений.       Из кухни жалобно мяукнуло, и Рид отстранился, чтобы пройти туда и включить свет. Упаковка жестянок пива грохнулась на стол, кот шарахнулся, стоило Гэвину потянуться к его хвосту.       — Давно ты дома?       — Больше двух часов. Я думаю, мне нужно найти другое место, чтобы тебя дождаться. Для надежности.       — Думаешь, будут искать тебя здесь?       Ричард покачал головой, уголки его губ опустились, но ответил он так же уверенно:       — Не думаю, но так было бы надежнее.       — Слушай, кончай это, — вздохнул Рид. — Ты можешь оставаться здесь. Пусть ненадолго, но это теперь и твой дом тоже.       — Звучит как флирт, Гэвин. — Ричард улыбнулся, сразу посветлев лицом.       — Ой, иди нахуй.       — Ладно.       Ричард снова обнял его, но уже по-другому — руки проникли под куртку, стянули ее ненавязчиво, но категорично, и Гэвин успел удивиться тому, откуда у Ричарда эти навыки и почему они безотказно действуют. Впрочем, с последним вопросом проблем не возникало: Гэвину нравилось быть в центре внимания Ричарда, нравились бережные прикосновения и уверенность, с которой Девятисотый совершал каждое из них. Весь секрет был в нем, в Гэвине Риде, но задуматься об этом уже не хватало времени.       В маленькой квартирке Ричарду не составило труда оттеснить Гэвина в спальню; к моменту, когда они оказались на кровати, на Риде уже не было половины одежды, тогда как Девятисотый лишился только ремня — Гэвин вытащил его автоматически и успел расстегнуть пуговицу на джинсах, прежде чем Ричард перехватил его руки и прижал их к подушке над головой.       — Они бы прикончили нас, если бы узнали, чем мы занимаемся, — шепнул Гэвин, полуприкрытыми глазами встречая сладкую дрожь, пробуждающуюся откуда-то изнутри.       — От этого еще приятнее.       Голос Ричарда уже звучал приглушенно, сдавленно — он прижимался губами к шее Рида, к впадине между его ключицами, руки постепенно соскальзывали вдоль предплечий, гладили и сжимали так, что становилось больно и хорошо. Гэвин не узнавал самого себя, когда позволял проделывать с собой все это, но сам же и отдавал контроль Ричарду, инстинктивно чувствуя, что так будет не то чтобы правильнее, но приятнее. Обоим.       Ричард целовал его живот, подняв повыше край кофты, когда Гэвин ослабевшими руками обхватил его за голову, обнимая и трогая короткие пряди, колюче ласкающие ладони. О том, чтобы проявлять инициативу, как это свойственно нормальному мужчине, Рид не думал — Девятисотый отлично справлялся, не приходилось даже направлять его и подсказывать: он спускался ниже вдоль торса, как только Гэвин хотел потребовать этого, он сменял поцелуй укусом, стоило Риду выдохнуть ровнее обычного. Гэвин понимал, что Ричард скорее всего следит за показателями его организма, и это было одновременно странно и замечательно.       Вжикнула коротко ширинка, Рид приподнял бедра, и хрипло выдохнул от того, как быстро губы Ричарда оказались на члене. Теплое и властное прикосновение, умелое — будто только тем всю жизнь и занимался — и вместе с тем осторожное, с ноткой вопроса: все нормально? Мне можно? Ты разрешаешь?       И поэтому Гэвин разрешал. Не столько Ричарду, который ответы на свои вопросы знал и так, но самому себе — разрешал расслабиться, поддаться, получить удовольствие, которого он ждал и хотел. Гэвин притягивал Девятисотого ближе, подмахивал ему, и фундамент здравомыслия сдвигался в нем на пару дюймов всякий раз, когда он опускал взгляд на голову Ричарда, двигающуюся между бедрами.       Потом Рид еще долго украдкой рассматривал точеный профиль рядом с собой, изучал взглядом расслабленную линию бровей, острые стрелки ресниц, аккуратную морщинку в уголке губ. Ричард без индикатора был совсем живым, под опущенными веками даже двигались зрачки, грудь подымалась от размеренного дыхания — такое бывает обычно у спящего глубоким сном человека.       Но Ричард не спал. В тот самый момент, как Рид потянулся, чтобы коснуться его лица, он шепнул:       — Все будет хорошо, Гэвин. Осталось совсем немного подождать.