Может, любовь?

      Ума поморщилась, когда Бизон повернулся к ним с Опером спиной, продолжая настойчиво и методически забивать голову лекциями об оперативно-розыскной деятельности. Даны, Кота и Тигра давно след простыл, потому что степень того, насколько они облажались, у них была меньше, по мнению командира, поэтому они не задерживались на неопределённое время.       Игорь в её сторону даже головы не поворачивал, сидел, насупившись, строил вдумчивое выражение лица и буравил какую-то точку на стене. Порой выискивал что-то в окне, и тогда Бизон непрозрачно намекал на то, что парень пересчитал ворон. Она, по правде говоря, наслаждалась этим, потому что лимит жестов и слов, выходящих за пределы рабочей среды от сослуживца, пересёк ту черту, когда стал причиной раздражения и даже напряжения. Особенно тот вопрос о том, что она делает вечером, и тот инцидент на операции — всё, честно говоря, опостылело, настолько, что уже на базе, переодеваясь и вновь слыша его заинтересованных голос про планы на вечер, Ума ударила его.       Разбила нос. Не сильно, но кровь пошла.       Это казалось чем-то из прошлой жизни. Когда-то этот удар был её визитной карточкой, но тщательное навязывание субординации и развитие ответственности в ней по мере службы в группе поумерили прежний пыл.       Олеся напомнила обескураженному Никитину, пока тот пытался остановить кровь, что ссоры с Катей были, есть и будут, что с их работой это неизбежно, что она успела его похоронить, когда отряд умер абсолютно для всех и каждого, что воскресать и рассчитывать на то, что жизнь снова войдёт в привычную колею, и одновременно пропадать в очередной бессрочной командировке, бессмысленно. Упомянула маленькую Верочку. Казалось, Уманова сумела его озадачить, потому что взгляд парня вдруг изменился и он, стушевавшись, негромко угукнул. Провел по лицу ладонью и выдохнул сухое: «Извини».       — Опер, свободен, — вырвал её из мыслей Бизон, присевший на край стола, за которым она сидела. Новая привычка. —  На неделю. Батя одобрил. А вас, старлей Уманова, я попрошу остаться.       Игорь кивнул, мазнув по ним нечитаемым взглядом, и ушёл.       — За дело хоть получил? — спустя пару секунд поинтересовался Тарасов, не глядя на неё, поднялся и вернулся к своему столу.       — С чего ты взял, что это я?       — Обычно вы не разлей вода, а тут словно кошка чёрная пробежала.       — За дело, — сдавшись, угукнула Ума. — Ему нужен этот увольнительный.       — А тебе? Решила свою удачу на прочность проверить? Что ни операция, то сломанное ребро, лёгкая контузия или…       — Зануда, — заключила она, отзеркалив его, и толкнула плечом.       — Уманова.       — Двадцать четыре на семь, семь дней в неделю, — заулыбалась бесстыдно девушка, скрестив руки, а потом нахмурилась и стала вкрадчиво вглядываться в его глаза. — Как, кстати, дела с Катей? Я вас не видела вместе с…       — Не знаю я, как у неё дела.       — Не получилось? — поджала губы Ума.       — Может, оно и к лучшему, — беззаботно пожал плечами Тарасов, словно его это совсем не трогало.       — Может быть, — протянула Олеся задумчиво, а затем, откинув волосы назад, добавила. — Она просто не твой типаж. Так что забей.       — О, так вот в чём проблема? — притворно удивился мужчина, мазнув её плечом. — Я-то думал в несовместимости характеров.       — И это тоже.       — Так какой у меня типаж? — хитро прищурился, и Олеся фыркнула.       — Не прикидывайся. Ты знаешь, какой.       — Так, а что делать, если типаж менять не хочется?