Зло в себе создаём мы сами

Первым, кто навестил Тома в лазарете, как бы это не было странно, оказалась Блэк. Она влетела маленьким ураганом, накидываясь на него. — Что ты учудил?! — Я… — Ты, мать твою, Реддл! — её грудь гневно вздымалась, руки были сжаты в кулаки. Том моргнул. Он успел растеряться от такой реакции, но в голове словно бы щёлкнуло и на первый план всплыл вопрос: «Что вызвало у неё такую реакцию?». Такие простые вопросы, возникающие в ответ на направленную агрессию всегда его отрезвляли, откидывали эмоции и заставляли смотреть на ситуацию сверху. Это помогало не нырять в ситуацию, доминировать над оппонентом и агрессором. Сейчас, пока Блэк шла до его кровати, он прокрутил в голове восемь различных сценариев, объясняющих её злость. Ни один не мог подтвердиться, ведь он даже не лишил факультета баллов. — Блэк, я так-то сирота, так что упоминание матери тут излишне. Девочка поджала губы. Реддл ждал, пока она совладает со своими эмоциями. Тишина напрягала. Она присела на край его кровати, заставляя чуть подвинуться. Тому это не понравилось, но он не возразил. — Реддл, во что ты вляпался? — она говорила тихо, почти шепотом. — Мне казалось, что нас обоих удовлетворяет, что мы не лезем в личные дела друг друга. — Лейстрендж потерял своего поводыря, он вслепую мечется так, что понятно, что вы во что-то вляпались. Но мне он ничего не рассказывает, а ты оказался в больничном крыле с тяжелым проклятием. Том огляделся в поисках медсестры. Позвать её и пожаловаться на плохое самочувствие? Блэк не простит. Она узнала про тайник и тоже хочет узнать, что внутри? Вряд ли… Гален волнуется. Логично. Он его не навестил раньше её. Боится, винит себя. Логично. Блэк пришла потому что?.. — Я не понимаю причину, по которой ты здесь. — Вот и не думай о ней. — Ты сейчас спокойней, чем когда вбежала… Только не говори, что волновалась обо мне. Она молчит. Брови чуть дрогнули, но видимо, несмотря на юный возраст, Блэк умеет держать лицо. Реддл расплывается в улыбке. — Неужели. — Ты слишком большого мнения о себе. Том сел, подтягиваясь на подушках повыше. Это был одновременно и его шанс, и его испытание. Сейчас если он промахнётся, второй попытки не будет. Это Блэк. С ней связываться он хотел позже. Намного позже, когда будет уже готова почва. — Я действительно большого мнения о себе. Ты права. Я знаю себе цену. И знаю предел своих возможностей. И знаю, что один я не справлюсь и мне нужна помощь. — О чём ты? — она нахмурилась. Насторожилась. Том понимал, что ходит на грани между «заинтересовать» и «спугнуть». — Я говорил, что у маглов есть наука «психология». Наука о мыслях, чувствах и причинах действий людей. Я изучал её. Знаешь, что я на основе этой науки могу сказать о тебе? Ты сильная. Она усмехнулась. Снисходительно, словно это и так очевидно. — Ты сильна, ты можешь вынести многое и выстоять. Только… Ты из тех типов женщин, которые героически справляются с жизнью, ведут хозяйство, всё держат под контролем, находясь в деспотических руках родственников и мужей. Блэк подскочила на ноги. — Такие женщины жертвы. Молчаливые сильные жертвы. Но, как ни странно они строго и требовательно растят детей. Те недополучают любви, но имеют всё необходимое, чтобы устроиться в жизни… Это порочный круг от матери к дочери. Невинная жертва своего рода. Тому влепили звонкую пощёчину. — Ты жёсткая… Потому что вокруг тебя жестокость, она тебя закалила. И никто не видит, какая ты внутри. — Ты ошибаешься, Реддл. — Никто не видит, что ты девушка. Хрупкая, добрая. Ты та, которая заплетает косички первогодкам. Та, которая помогает нищему сироте. Та, которая старается всегда быть на высоте. Ты та, которая плачет внутри, улыбаясь другим. Которая заботится о всём факультете. Незримо, но ощутимо. Ты безупречна, умна, добра, заботлива. Но не подпускаешь к себе, ограждаясь льдом, чтобы никто не увидел. Не увидел, что ты беззащитна. Она развернулась. — Не увидел твоих цепей. Дрогнула… Не остановилась, но рука заметно дрогнула. Он зацепил нужное слово. Том чувствовал, что улов на крючке, главное плавно потянуть, чтобы она не сорвалась… — Не уходи… Знаешь, я это вижу потому что… я тоже. — Что тоже? — - Блэк обернулась. Кролик медленно сделал робкий шаг к удаву. — Я тоже в цепях, Блэк. — Да что ты знаешь о цепях?! — руки у неё дрожали. — Я знаю о цепях и о жертвах больше, чем кажется. Я знаю, какого это, когда ты не соответствуешь стандартам, когда ты должен поступать только определенным образом и никак иначе. Я был не только в фигуральных цепях. Меня избивали дети из приюта, потому что я пытался быть собой… пытался поступать так, как я думаю. Пытался говорить то, что думаю. А после меня била розгами нянечка приюта, потому что никто не слушал меня. Оправдываться бессмысленно. А дальше меня, оставляли в темноте, если я не извинялся. Запирали, пока не одумаюсь. Могли и не кормить. А я не извинялся за то, что со мной поступали несправедливо. Эмоциональное насилие хуже физического. У меня было и то и другое. Знаешь, я думал, что волшебный мир будет другим. Он же волшебный. А он такой же. Блэк, я хочу изменить его… Но я не могу. Пока не могу. Мне нужна помощь. Мне нужна ты. Мне нужна сила. Научи меня, научи быть сильным. Ты и так помогаешь мне, это бесценно… Мне нужна помощь. Ты помогаешь мне… И я восхищаюсь тобой. Ты… Ты можешь быть мне другом? Можешь быть мне учителем? Блэк молчала. К ним зашла медсестра и выдала Тому зелье. Посоветовала им не задерживаться и обоим не пропускать своих завтраков. Она чуть задержалась, рассматривая детей, перед тем, как вновь уйти. Девочка прошлась вдоль кровати слизеринца, продолжая рассматривать его. — Ну ты и загнул. Знаешь, вот ни в чём не угадал. И на жалость не надавил. — Совсем ничего не угадал? — Одно угадал. Я сильная, — она улыбнулась. Затем, забыв о приличиях, прилегла к нему на край кровати. Они касались плечами друг друга. — Однажды кузен надо мной подшутил. На чердаке завёлся боггарт. Это существо, истинное обличье которого никто не знает, оно всегда принимает облик твоего страха. Мы поспорили, кто не испугается нему залезть в шкаф. Когда я залезла, он запер двери снаружи и убежал. Я просидела в том шкафу до утра. Я бесстрашна. — Я бы так не смог… — А что ты смог, учитывая тёмное проклятие? — Я нашёл в тайных проходах сундук. Кажется, открыл. — Зачем рассказываешь? — Потому что ты теперь с нами. — С вами? — Добро пожаловать в клуб. Кто-то же должен присматривать за нами с Галеном. — И что это за клуб? Том не знал, что ответить. Слишком много целей. И не все пойдут за конечной, не все ещё достаточно взрослые, чтобы хотеть менять мир. Не все ещё видят этот мир. — Элитный. — Я бы не сказала, Реддл. — Потому что мы ещё не сделали его таким. — И почему я должна быть в нём? — Потому что ты потрясна, потому что я не в последний раз тут с проклятием, а ты можешь это предотвратить, обучив меня… И потому что доля того, что в сундуке и в последующих — твоя. Она усмехнулась. — Ну, что? Вытаскиваем тебя отсюда и вперёд к сундуку? — И как ты меня вытащишь? — Ты нравишься декану. Сейчас к Слизнорту и он под честную расписку о приёме зелий выпускает тебя на учёбу. — Ты гений, Блэк. — Знаю. Поэтому я у вас и главная. — Нет, я главный. — Продолжай так думать.

***

Весть о новом члене команды Гален воспринял двояко. С одной стороны он ещё был рад, что Том жив. С другой явно побаивался Блэк. Девочка весьма критично осмотрела их комнату. Видимо у любой женщины что-то такое записано на подкорке мозга, потому что она сразу принялась наводить свои порядки. Том в общем-то не очень возражал, особенно новому расположению вещей в шкафу, потому что Блэк решила попутно пополнить их коллекцию бесполезных, но визуально эффектных безделиц и обеспечить их небольшую лабораторию для зелий необходимым для варки. Условием было то, что она сможет тут готовить то, что захочет и когда захочет. Реддлу решил, что это хорошая идея. Можно будет всем членам клуба разрешать пользоваться лабораторией, взамен прося вносить в неё свой вклад. Позднее можно было начать вести учёт ингредиентов и оборудования. Энтузиазм Блэк радовал. К сундуку троица пробралась только в выходные. Чары с него были сняты, но Гален открывать его не решался. Том вышел вперед, откидывая крышку. Он ожидал сноп пыли, необычного сияния, но ничего такого не было. Внутри покоилось вовсе не то, что они ожидали. Сверху лежало белое платье с фатой, которое сразу же было отброшено в сторону. Даже Блэк, как девушка не обратила на него внимания. Зато она сразу забрала маленькую диадему прилагающуюся к этому наряду. — А вдруг на ней тоже проклятие какое-нибудь? — предположил Гален и украшение сразу водрузили ему на голову. — Вот и проверим, походи пока с ней. — Блэк! — Тихо. Тут дневник какой-то девушки. Судя по последним записям, хотела сбежать с женихом из Хогвартса. — Реддл его тоже мне, ладно? Том передал книжку в твёрдом переплете ей. Принялся рыться дальше в ворохе сена. — А почему диадема тебе? — Понравилась, Лестрейндж? — Гален прав — мы можем её продать и сумму разделить на троих. Или вас деньги не интересуют? Тут кстати есть мешочек с галеонами. Расческа. Какие-то сушеные травы. Хммм… Кажется, амортенция. — Любовное зелье? Ух ты! Эй, не смотрите на меня так, я не собираюсь его использовать. Мужчины… А чем оно для тебя пахнет? — Краска для ткани и сырой Лондон. — Странно. Дай понюхаю. М-м-м-м-м… Для меня это лилии и мороз. Гален последним перенял бутылек, рассматривая друзей по авантюре с подозрением. — Как вы определили, что это любовное зелье? —  Амортенция пахнет для каждого по своему. Тем, что нравится. Я не встречал подобного набора запахов у других зелий — это логично. А чем для тебя пахнет? — Сейчас. Оу… Это шоколад. Блэк рассмеялась. — Поздравляю, я придумал название нашему клубу. «Общество токсикоманов». Блэк и Гален недоуменно переглянулись. Том звонко рассмеялся.