«Империо!»
Это было невыносимо. Голос эхом звучал в голове, приобретая с каждым разом всё более злую интонацию, и в то же время в ушах звенела тишина. Гробовая тишина, прерываемая только общими вздохами первых рядов и скулежом очередного подопытного, над которым Грюм откровенно издевался.«Империо!»
Кому-то позади до сих пор смешно. Их очередь ещё не пришла, потому они с хихиканьем и едкими комментариями смотрели за тем, как лишённый воли товарищ отплясывал на подоконнике башни. Одной ногой над пропастью, ломаными движениями, вызывая у меня в груди чувство иррационального ужаса. Сердце колотилось с бешеной скоростью, в то время как лёгкие сорвались на быстрое дыхание. С каждым новым взмахом палочки и громким «студент, встать» из-за парты поднимались то перепуганные, а то заинтересованные подростки. Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Половина из них не видела в поведении Грюма угрозы, они как слепые котята доверчиво шли на испытание, ещё не зная, какое заклинание ударит теперь. Так Фред простоял на руках половину урока, его брат попытался станцевать с чернильницей, а Ли Джордан под хохот класса признался в чувствах портрету неизвестного мракоборца на стене. Своей цели Грозный Глаз достиг сполна — представил жесточайшие заклинания как лёгкие чары. Всем было весело. Всем, кроме меня. Мне «Империо» был знаком лучше, чем всем остальным.Фиона Тарт! Империо. Луи Томсон! Империо.
Ноги настойчиво просили развернуться и покинуть аудиторию, тело слишком хорошо помнило последствия запрещённой магии… Но я упрямо не отводила взгляда, держа спину неестественно прямо и сохраняя маску холодности на лице. Внешне ничто не выдавало разразившейся бури в душе, только руки, которые спрятала под стол, слегка подрагивали. Я комкала галстук в похолодевших пальцах, не отрывая глаз от происходящего и почти не дыша. Внутри всё поднималось от предчувствия плохого. Лицо матери с направленной мне в грудь палочкой вновь всплыло перед глазами одновременно с липким ощущением грязного пола, на который когда-то рухнула, но сейчас я отмахнула это тревожное видение. Вдох. Выдох. Ему не удастся меня испугать. Он не посмеет причинить мне вред, иначе родители разнесут его на клочки. «Империус» — заклинание подавления воли — не самое страшное, что может случиться в жизни. В конце концов, зачастую нами управляют лишь с использованием нужных словесных формулировок, истинному гению не нужна магия. Не применит же Грюм… — А сейчас самое время перейти к заклинанию «Круциатус», — прогремел мракоборец. Жуткий искусственный глаз оглядел оставшихся и остановился на мне. Кривое подобие улыбки исказило грубое лицо, когда он торжественно объявил: — Торчвуд, на выход! — Но «Круциатус» нельзя использовать на учениках, — нахмурилась Диана. Как и я, она сходу не оценила затею с применением запрещенной магии. Теперь же речь вовсе зашла обо мне, наполняя синие глаза неподдельным негодованием. — Это причиняет боль тем, кто ничего вам не сделал! — В этом мире каждый второй хочет причинить вам боль, детки, — оборвал её Грюм. — И не каждый будет церемониться и предупреждать о нападении. Круцио! Из глаз брызнули слёзы. Удар заклинания пришёлся прямо в солнечное сплетение, и я, захлебываясь в разрастающейся боли, изо всех сил впилась ногтями в край парты. Боль была совершенно адской. Каждая клеточка будто взрывалась тысячей маленьких ядерных снарядов. Лёгкие отказывались справляться с нагрузкой, выдавая тихие хрипы, пока я широко раскрытыми глазами пялилась в пол в попытке справиться с собственным телом. Боль — иллюзия. Боль — иллюзия. Боль… — Никто не применяет «Круциатус» на детях! Вы делаете это, потому что она защитила Малфоя от вас, да? Признайте это! — как сквозь вату, я слышала голос Дианы, перешедшей на крик. И неожиданно её поддержала Алисия: — Действительно, почему именно Тель? Прекратите, ей же больно! — Девочка была дальше по списку. Случайность может подвести каждого из вас, — прохрипел Грюм, твёрдыми шагами приближаясь к месту, где я из последних сил боролась с желанием упасть на колени и согнуться от невыносимой агонии. — Посмотрите! На её месте вы бы уже просили о пощаде, маленькие неженки! Торчвуд умеет бороться, каждый щенок чистокровного племени это может. Я прав? Но если ты предпочитаешь более трудный путь — путь раба, который полностью лишен собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок. Боль — иллюзия. Боль — иллюзия. Боль — иллюзия. Боль… Мир сходил с ума. Вселенная рвалась на части прямо здесь и сейчас. Он уничтожал меня снаружи и изнутри, заставляя тихо скулить и содрогаться от нестерпимой боли. В какой-то момент я таки встретила коленями пол, тут же согнувшись в запятую. Воздух вырывался из груди рваными хрипами, раздирающими глотку. В висках застучало. В глазах начинало плыть от недостатка воздуха, сбивчивое дыхание и боль в грудной клетке не давали выпрямиться и послать ублюдка к чёрту. Но краем сознания я всё ещё отчетливо помнила, что никогда в жизни не попрошу о помощи. Ни у него, ни у кого-либо. Пошёл он. С губ сорвалось что-то густое. С трудом сфокусировав взгляд, с апатичным удивлением узнала в красном сгустке кровь. Где-то на грани сознания, уже почти отключаясь, слух уловил хлопок двери. — Профессор Грюм, директор искал вас для… Что здесь происходит? Звук быстрых шагов одновременно с моей попыткой поднять голову, звук дрожащего голоса Дианы, наступившая тишина… Оглушающая тишина. На выдохе мозг изможденно признал, что внезапная боль исчезла. Мышцы мгновенно расслабились, бешено колотящееся сердце легче затрепыхалось внутри. Ещё вдох. Лёгкие наполнились воздухом. Надрывно, но уже проще. Тёплые пальцы осторожно приподняли моё лицо… Сквозь пелену красного тумана на меня смотрели знакомые карие глаза. Сед смотрел встревоженно, как в ту ночь, когда я заступилась перед Макгонагалл, и в то же время было во взгляде что-то ещё, что мозг отказывался понимать. Взгляд глаза в глаза; молчим, не произнося ни слова. Лёгкие пока с трудом функционировали, и я почувствовала приступ кашля, не имея сил даже вытолкнуть воздух. В прошлый раз всё случилось в гостиной. Ослабленному телу было проще завалиться, прижимаясь щекой к ковру, и закрыть глаза, молясь, чтобы боль не длилась вечно… — Посмотри на меня, Тель, — меня мягко приобняли за плечи, помогая выпрямиться и принять устойчивое положение. Покачнувшись, едва сдерживая стон от сведенных судорогой мышц, я мутным взглядом обвела притихший курс. Предметы потихоньку начали проясняться, но слёзы на слипающихся ресницах не давали ясно видеть. Мне это было и не важно. Важно то, как ощущалось сквозь тонкую ткань блузки тепло рук пуффендуйца и как неожиданно спокойно стало на душе, стоило щеке прижаться к мягкой жилетке на груди Седрика и всего на секунду закрыть глаза. Не хочу никуда смотреть. Хочу, чтобы всё закончилось. И Диггори понял это, потому что в следующий момент его голос прозвучал над головой куда твёрже: — Судя по характерной реакции, вы, профессор, отличились применением непростительного заклинания «Круциатус». Довожу до вашего сведения, что школа не приветствует отработку Тёмных искусств на учениках. Разумеется, я доложу профессору Дамблодору о случившемся. — Вы удивительно умны для своего возраста, мистер Диггори, — едко протянул мракоборец. На его словах я через силу открыла глаза, чтобы посмотреть в лицо тому, кто посмел так издеваться надо мной. И перед кем!.. Ещё гаже стало от того, что на грубом лице не отразилось ни капли вины. Не замечая обращенных к нему осуждающих взглядов, он прошел к рабочему месту и только после этого лениво обернулся. — Ваши знания да в нормальное русло, цены бы не было. А пока, что ж, зовите своего директора. Я скажу ему то же самое, что сказал минуту назад этим детям, и мнения своего не поменяю. — Ну вы и… — вспыхнула до кончиков ушей подоспевшая Диана, тут же обошедшая Седрика и первой кинувшаяся открывать дверь. — Нам здесь делать нечего. Тель всем всё доказала. Нас никто не останавливал. Никто даже не шелохнулся. Однако я всё равно, превозмогая желание просто уткнуться во вкусно пахнущую жилетку и отключиться, с шипением выпрямилась и гордо дошла до выхода сама. Почти сама, потому что руку пуффендуйца я отказалась отпускать. Только в коридоре ноги окончательно подкосились, и разум настигла долгожданная тьма…***
Пробуждение было вялым. Кости ломило от пережитого организмом стресса, слипшиеся от потекшей туши ресницы мешали оглядеться. Впервые за год я ощутила себя настолько раскисшей. Чувствуя себя просто отвратительно, всё же попыталась прислушаться к телу, пока память подсовывала обрывки произошедшего, о которых предпочла бы не вспоминать. Голова явно лежала на чём-то мягком, в то время как лопатки упирались в нечто холодное и твердое. Что-то подсказало, что синяков не избежать, судя по лёгкой боли, с которой кости упирались в поверхность. Заворочавшись, я открыла глаза и сразу зажмурилась от ослепительного света коридора. Да, мы всё ещё были в коридоре, правда, в незнакомом мне тупике. Вторая попытка оказалась более удачной: прикрыв одной рукой прищуренные глаза и ощутив, как по телу заскользила ткань, второй оперлась на поверхность под собой и приподнялась. На поверку та оказалась подоконником. Уже хорошо. Седрик. Вспыхнувшее в голове имя мигом напомнило о случившемся. Урок ЗОТИ, сбрендивший Грюм, из ниоткуда появившийся староста… Ворочаться сразу расхотелось. Замерев испуганной мышью, я опасливо обернулась, но тут же расслабленно выдохнула, встретившись взглядом со встревоженными синими глазами. Значит, лежала на коленях у Дианы. Нестрашно. Даже ожидаемо. Вопрос только, куда тогда делся Диггори? Всё ещё слегка тормозя с пониманием, ответила подруге растерянной улыбкой. — Привет. — «Привет»? — сдвинула брови домиком Шейк, глянув на меня, как на дуру. — Ты полчаса в себя не приходила и дрожала, я чуть не умерла от волнения, пока тебя успокаивала, и всё, что я слышу — «привет»?! — А Моль у нас вообще работой мозгов не отличается, — от нового голоса я чуть шею не свернула, резко обернувшись на звук и едва не полетев с подоконника. Ди вовремя придержала за плечо, а Эригон, оттолкнувшись от стены, которую до того подпирал, уверенной походкой направился к нам. — Да, бледненькая моя? Насупившись, я смогла только вернуться к разглядываю окружающей обстановки, чтобы не видеть скрытой злости и тревоги в братских глазах. — Ну… ладно, как дела? Как я выглядела там? Круто, да?.. — Ты издеваешься?! На этот раз Диана явно поборола желание меня добить, пока я невинно хлопала ресницами и оглядывала незнакомую часть замка. Её праведное возмущение было вполне оправданно. Не представляю, что бы я испытала, если бы увидела, как моя Ди подвергается «Круциатусу» от рук мракоборца и как бы откачивала её после… Но проблема в том, что сказать в ответ было попросту нечего. В этот момент где-то за углом послышались приближающиеся голоса, в которых я не без удивления узнала Гарри Поттера с компанией. — …приезжают через два дня… Седрик знает? — рассуждала вслух Гермиона. При звуке знакомого имени я настороженно навострила уши, чуть подавшись вперед под смешок Эра. — Причём тут Седрик? — удивился Рон. — При том, что Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — пояснил Гарри. — Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул младший Уизли и пренебрежительно зашуршал оберткой. Краем глаза я заметила, как Эр с подозрительно довольной усмешкой покоился на меня, но в ответ только независимо поджала губы. — Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что обыграл Гриффиндор. По правилам! А я слышала, он прекрасный ученик. Один из лучших в школе. К тому же староста факультета, — непререкаемым тоном проговорила Герми. Их голоса понемногу стали отдаляться. — Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — подколол её Рон. — Лучше бы взяли этого… новенького, из Африки который. Он тоже ничего для шестого курса. — Торчвуд из Америки, вообще-то, и ему нет семнадцати! — Давайте уже просто дойдём до столовой, урок скоро закончится… Настал мой черед хихикать над лицом Чудовища, которому явно было что сказать ребятам и прямо сейчас. Но один вопрос меня и правда заинтересовал. Забарахтавшись, разминая мышцы, с помощью заботливой Дианы я села на подоконник, свесив ноги вниз, и подозрительно посмотрела на брата. —А что ты тут делаешь? У тебя же сейчас… что там у тебя? Хмыкнув, Эригон красноречиво приподнял бровь и опёрся плечом о колонну в метре от нас, сложив руки на груди. — Твой староста меня позвал. — Он не мой, — меньше всего мне сейчас хотелось шуточек на тему отношений. Поведя плечами, отгоняя непрошеные мысли, я постаралась придать голосу уверенности. Тем более, что память невовремя напомнила, как спокойно было отключиться, утыкаясь носом в мягкую ткань ученического жилета на плече пуффендуйца. — Да? А мне показалось иначе… — Эр! — Ладно-ладно, — подозрительно быстро согласился этот мерзавец и добил. — Абсолютно, вот ни капельки не твой мальчик-красавчик мужественно отнес тебя на руках сюда и позаботился, чтобы я узнал. Знаешь, он был весьма убедителен, когда нагло врал Флитвику про необходимость срочно вымыть телескоп в Астрономической башне. — А ещё Малфой в курсе, — зачем-то добавила Ди. Я застонала, закрыв лицо руками и уже жалея, что вообще открыла глаза. — О Ме-ерлин, мне конец! — Это ты позитивно мыслишь. Тебе теперь огромная, безразмерная з… звезды, говорю, светят сегодня только для тебя. Добрый день, директор Дамблдор. Профессор, — ощутив вдруг зазвучавшую в голосе брата холодность, я немедленно убрала руки от лица и тут же вздрогнула, обнаружив в арке не только директора, но и мракоборца. Тот смотрел на меня с ленивой заинтересованностью, словно не понимал, что он тут вообще забыл и почему должен тратить своё время. Не в пример ему сосредоточенный глава школы выглядел расположенным к общению. Он заговорил, мягко обращаясь ко мне и будто не замечая красноречивого жеста Эра, одним плавным движением заслонившего нас с Дианой от Грозного Глаза. — Добрый-добрый, Эригон. Этель, как твоё самочувствие? Ты понимаешь, почему я здесь? Под сразу тремя внимательными взглядами стало неуютно. Вопреки этому я выпрямилась, чтобы вернуть себе иллюзию хладнокровия, и почтительно проговорила: — Благодарю, мне лучше. Я понимаю причину нашего разговора, профессор. — Это хорошо. Седрик сообщил мне о неприятном инциденте на уроке профессора Грюма, — он вопросительно глянул на меня из-под очков-половинок. — По его словам, ты подверглась непростительному заклятию, которое без своевременного вмешательства могло понести за собой печальные последствия. Это так, Этель? Сперва я растерялась от такого вопроса. Он шутит? Неужели по мне не видно? Или слова Седрика для него ничего не стоят? Только через секунды стало ясно, что директор интересовался моей реакцией. О, я могла бы отреагировать, да ещё как! Вынести случившееся на обсуждение общественности, доложить родителям в стиле Малфоя и точить нож, упиваясь скорой местью. Нападение на несовершеннолетнюю ученицу — каков скандал! Влияния рода достаточно, чтобы обеспечить ублюдку билет в один конец, не говоря уже о готовности прессы поставить жирную точку в вопросе его карьеры. Однако… Дамблдор смотрел открыто, наблюдательно, и отчего-то в душе зародилось неясное чувство понимания. Старый волшебник видел меня насквозь и явно ждал от меня отнюдь не слабохарактерных жалоб… Он словно хорошо знал то, что сама я начала осознавать только сейчас. И поняла. Гордо выпрямившись, отчего мышцы протестующе заныли, я расправила плечи и уверенно произнесла: — Профессор Грюм демонстрировал работу Непростительных заклятий, чтобы мы могли осознать, какая власть находится в наших руках и что чувствует тот, на кого она направлена. Это был мудрый ход для предотвращения желания причинять другим боль. — И ты не имеешь к нему никаких претензий? — Моя единственная претензия, — не глядя я нащупала похолодевшую ладонь Дианы и сжала её, — в том, что профессор не додумался объяснить при этом классу принцип своей… уникальной методики. Некоторые очень испугались, а некоторые — могли серьёзно пострадать. — Я услышал тебя, — кивнул на это Дамблдор, сцепив руки в замок и чуть склонив голову. — Боюсь, в этом есть и моя вина тоже. Я дал нашему другу рекомендации по подготовке юного поколения к контрольной, которую планирую провести в конце учебного года. Я хотел, чтобы ученики поняли опасность заклинаний, и совсем забыл, что мы с Аластором по-разному смотрим на одни и те же вещи. Разумеется, имелось в виду применение такого заклинания как «Империус» в шуточной форме, а не причинение боли. Это наша общая оплошность, не так ли, профессор? Судя по скривившемуся лицу Грюма, он бы с этим не согласился. Но под настойчивым взором директора мракоборцу пришлось нехотя покивать, всем своим видом выражая огромное неудовольствие от собственных слов: — Так точно, Дамблдор. Я мальца налажал. — Вот мы всё и выяснили. Как вы понимаете, господа, — тут директор улыбнулся нам с Шейк, — и дамы, это был вопиющий случай. Никогда больше в нашей школе подобного не повторится… — Профессор, — неожиданно встрял Эр. Его почтительный тон никак не сочетался с ледяным взглядом, брошенным на Грозного Глаза. — При всём уважении, сэр, я не могу отпустить ситуацию с моей сестрой. Я вынужден доложить родителям о произошедшем. Уверен, они захотят знать. — Кому ты чего рассказывать собрался, щенок? — прорычал Грюм, которого явно достала сцена извинений. Но Дамблдор не был бы собой, если бы не положил ладонь ему на плечо. — Не беда, Аластор, мальчик в своем праве, — успокоил он и немного погодя кивнул Эру. — Конечно, я не буду препятствовать твоему решению, Эригон. Пусть господин Торчвуд навестит меня, если посчитает нужным, я с удовольствием с ним поговорю… Идёмте, профессор Грюм, мы обсудим учебный план в моём кабинете. Брат вернулся на прежнее место у колонны только тогда, когда спины преподавателей скрылись за поворотом. Во всех его жестах, вплоть до грубого одергивания рубашки, сквозило напряжение. — Я понял, почему ты так сказала. Хороший ход, — сказал он после недолгого молчания и вдруг усмехнулся. В родных тёмных глазах мелькнуло злое веселье. — А давай сейчас сделаем вид, что я жутко мстительный гад, и наябедничаем родителям? Что, Малфою можно приплетать всюду папочку, а нам нельзя? — не дожидаясь ответа, он достал из кармана мантии мятый листок. Видимо, какой-нибудь бывший конспект или записка. Произнесенное шепотом заклинание, касание палочкой — лист пергамента разгладился и очистился от чернил. — Что пишем? Что ты смертельно ранена в бою? — Прекрати нести бред, — я нахмурилась. — Одно дело — сказать правду, а другое — приплетать всякую чушь. Я же в порядке, даже больничное крыло не понадобилось. — А могло понадобиться, — в меня обвинительно ткнули пером. — Гордость гордостью, Моль, но ты за один урок могла лапки сложить окончательно и бесповоротно. — Вот уж точно, — согласилась с ним Ди. Она потянулась, завозилась со своей сумкой и, достав мантию, накинула нам обеим на плечи. Стало теплее. — Слышали его тон? Послушать, так кругом враги! — Угу. Если теперь на меня нападут, он будет первым подозреваемым, — я поёжилась. — Да! Я бы вообще запретила ему вести у детей. Кто знает, что придет ему в голову на следующем уроке? Прыжки с Астрономической башни? Экскурсия в Азкабан? — Это было бы любопытно, — усмехнулся Эр. — Кстати, — голову запоздало посетила мысль, — а правда, почему я не валяюсь на больничной койке? — Я так сказал, — отозвался брат, не отрываясь на от письма. — Твой мальчик-красавчик настаивал на срочном медицинском осмотре, пришлось доказывать, что так тебе будет лучше. — Почему это? — моргнула подруга. Эригон усмехнулся, на миг подняв глаза на Диану. — Потому, — передразнил он. — Меньше всего сейчас нужно светить тем, что шестнадцатилетняя девчонка пыталась противостоять «Круциатусу», причём, если верить тебе, весьма успешно. Она же не какой-нибудь Поттер. И вообще, — Чудовище выдохнул, сворачивая письмо в плотный квадрат и убирая его в карман, — кое-кому не помешало бы уйти отдыхать. Шейк, проводи Тель в спальню. Моль, — быстрый, внимательный взгляд на меня, — спи и не геройствуй. А то к кровати привяжу, ты меня знаешь. — Но я… — Спать, бестолочь.***<center> До Турнира оставалось два дня, за которые замок как с ума сошел. Разговоры в гостиной сводились исключительно к усложнившимся домашним заданиям и предстоящему прибытию иностранных учеников. Никто так и не понял, кто и откуда прилетает, но все заранее обрадовались и начали мечтать познакомиться с новичками лично. Самые разговорчивые во всю распинались о планах на Турнир Трёх Волшебников, в котором они, без сомнений, примут участие. Ограничения и опасности никого не волновали! Гриффиндор не был бы собой, испугайся старшие курсы возрастных ограничений и каких-нибудь монстров. Спинет и Джонсон вслух рассуждали, должны ли участники быть симпатичными. Близнецы активно принимали ставки на всё: от имён игроков до цвета глаз пока неизвестного «неподкупного судьи», которого обещал Дамблдор. Их идея имела грандиозный успех — жители Хогвартса оказались ожидаемо падки на азарт, так что вскоре деньги из карманов Уизли посыпались горстями. Они не успевали доносить их до своих прикроватных тумбочек. Их лица впервые с начала года приняли сосредоточенное выражение, а из рук теперь не исчезали блокноты с записями всех «желающих озолотиться». О последнем я узнала от Дианы, однажды уставшей смотреть на флиртующую с Джорджем Анджелину. Удивительная штука — ревность. Все обиды и неловкости разом забылись, Ди вспыхнула, подскочила с дивана и грозной походкой пошла мириться. Не знаю, о чём шел разговор, подруга отказалась об этом говорить и только краснела, переводя тему. Зато спустя полчаса близнецы уже подсели к нам. Всей не очень дружной, но довольной компанией мы сделали вид, что ничего не было. Ли Джордан при этом сидел в одиночестве в углу и активно изображал увлеченность перевернутой вверх тормашками газетой. Время от времени мне нравилось поглядывать на его физиономию, особенно когда кто-нибудь проносился по гостиной и использовал магию — тогда комментатор жутко кривился и пытался прожечь во мне дыру. Моя месть имела успех, а его успеваемость закономерно ползла вниз вместе с репутацией: кому ты нужен в школе чародейства, если не можешь даже «люмос» зажечь? К назначенному дню замок заблистал. Все его жители, взбудораженные грандиозным событием, были привлечены к тщательной уборке. Несколько потемневших портретов хорошенько почистили и помыли, к их явному недовольству. Они ёжились в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные розовые лица. Лестницы практически перестали менять своё положение, их застлали новыми коврами. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета, и даже привидения почти не портили наведённый порядок. В воздухе витала атмосфера радостного ожидания. Из каждого кабинета доносились слова напутствия ученикам, которые, по мнению преподавателей, могли случайно опозорить честь школы, а в Большом зале не смолкали разговоры детей, предвкушающих столь значимую встречу. Утро долгожданного дня началось шумно. Девчонки в спальне с самого восхода солнца примеряли наряды и во весь голос обсуждали причёски, предназначенные для покорения заморских сердец. Диана упросила её накрасить, чего давно не делала. Что уж, я сама не удержалась и достала из гардероба строгое, но утонченное ученическое платье с кружевами. Не поддаться всеобщему воодушевлению было невозможно! Войдя утром в Большой зал, мы с Дианой на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов, гордо пылающие золотом и серебром. Весь зал блистал, сверкали начищенные столовые приборы и отполированные скамейки. Под потолком зависли тысячи свечей. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса. Всё здесь буквально кричало о величии Школы Чародейства и Волшебства, и невольно я сама переполнилась чувством неясной гордости и трепета. Пусть и учусь я здесь всего недолго и мой истинный дом не здесь… Всё же теперь мы с Эригоном — часть этого волшебства. — Мы точно туда попали? — высказала общую мысль Ди, восторженно оглядываясь по сторонам. Стоило нам сесть за стол, напротив опустились как никогда мрачные Уизли. Я уже хотела спросить, что такого у них произошло, как из-за спины послышался чуть визгливый голос Перси Уизли. — Этель, — гадать не надо, чтобы понять, что он пробирается через учеников. — Этель! Нам нужно серьёзно поговорить! О Мерлин. Замерев с ложкой в руке, я закатила глаза, вызвав смешок подруги, и намеренно плавно, с демонстративным равнодушием, повернулась к нашему замечательному старосте. Тот как раз пробился через толпу расходящихся к своим столам подростков, и эта самая толпа выплюнула его к нам. Запыхавшийся после неравного боя с людским потоком, он с деланым пафосом поправил значок на груди и посмотрел на меня сверху вниз. — Этель, довожу до твоего сведения, что участие в Турнире могут принять только те, кому исполнилось семнадцать. Не меньше! Я моргнула. Потом ещё. Наконец, не дождавшись продолжения, уточнила: — И? — И ты не можешь участвовать, тебе шестнадцать. — Гм… спасибо, Перси, уверена, в моих документах именно это и написано. Только, — я фыркнула, с жалостью глядя на преисполненного собственной важности старнуду, — о моём участии в чём бы то ни было, опасном для жизни и маникюра, речи даже не шло. — Точно? — тот подозрительно уставился на меня. — Я подумал, раз ты справилась с Непростительным заклинанием, то могла решить… Ах, Непростительное. Изумительно. То есть, в его понимании, столкнувшийся с подобным человек весело побежит кромсать монстров, воодушевившись собственным бессмертием? Тогда, увы, я не вхожу в эту категорию. У меня есть мозг. На этой ноте я подарила Уизли красноречивый взгляд и демонстративно отвернулась. — Всего доброго. Парни, кто-нибудь пробовал это варенье? Это вообще съедобно? Сзади послышалось возмущенное пыхтение, на которое никто не обратил внимания, после чего Перси ушел, громко оповестив, что поговорит с Эригоном. Даже не знаю, кому сочувствовать. Всё моё внимание вернулось к пудингу, в то время как Ди сложила руки на груди и вопросительно посмотрела на близнецов. Казалось, ещё немного — и над их головами соберутся тучи. — А вас какой Грюм укусил? — Я спросил у Макгонагалл, как будут выбирать участников, а она не говорит, — пробурчал Джордж, раздраженно терзая вилкой крабовую палочку на тарелке. — Велела замолчать и заняться трансфигурацией енота. А что мне енот, если на кону мешок золотых! — Интересно, что войдет в состязания? — задумалась Шейк, но тут же оживилась, поочередно оглядев нас. — В любом случае мы всё равно победим! У нас есть Гарри. Хогвартсу к опасностям не привыкать, что нам какой-то Турнир? — Не привыкать-то не привыкать. Но не перед судейской бригадой, — не согласился Фред. Как и брат, похоже, сегодня он был настроен не особо позитивно. Ди на его заявление упрямо мотнула головой. Её вера в Избранного была непоколебима с самого его появления в школе, о чём она сама не раз говорила в пылу беседы. Пришлось кашлянуть, привлекая внимание, и срочно придумать вопрос. — А кто обычно судит? — Гермиона говорила, что директора школ-участниц, — чуть подумав, вспомнила подруга. — Но Дамблдор же обещал этого независимого судью! Вдруг министр? На секунду я представила местного министра магии в роли судьи столь важного и интересного события и ужаснулась. Более неудачного кандидата сложно найти! Хватило Чемпионата по квиддичу, на котором он откровенно скучал… Бррр. На вопросительные взгляды компании ответила просто: — Если судить будет он, весь Турнир пойдет гиппогрифу под хвост! Остается надеяться, что директора знают, что делают, когда выбирают этого странного судью. Иначе грандиозным будет не соревнование, а позор. <center>***
Уроки пролетели незаметно. Никто не утруждал себя даже конспектами, а сами преподаватели то и дело, забываясь, отвлекались от лекции и пускались по десятому кругу требовать у нас вести себя так, будто у каждого здесь есть честь и мозг, либо вовсе посреди занятия уходили побеседовать с коллегами. Было видно, что они нервничают не меньше нас. Ощущение важности момента не отпускало ни на минуту, мы то и дело переглядывались и смотрели в окна. Словно ученики Дурмстранга и Шармбатона могли прилететь на полдня раньше! Весь замок на день превратился в копошащийся муравейник, в котором невозможно было усидеть на месте. С трансфигурацией разобрались быстро, тем более, что урок закончился на полчаса раньше. В общей толпе пронеслись в спальню. Ди нервно хихикала и даже в комнате не перестала коситься в окно, пока мы с ней быстро приводили себя в порядок. Соседки и вовсе решили не заморачиваться и пойти встречать гостей как были. Опаздывать не хотелось. Оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по лестнице в холл. Вся торжественность сверкающего огнями Хогвартса буквально подталкивала поторопиться, вдохнуть будоражащий запах блюд и цветов, доносящийся из Большого зала и кухни, и бежать, бежать вниз… В какой-то момент поймала себя на мысли, что смеюсь, и мой смех задорно подхватила Диана! Всем составом, вперемешку с другими факультетами, столпились у входа. Деканы построили учеников в колонны, как на парад. — Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор Макгонагалл. — Первокурсники, вперед. И, пожалуйста, не толкайтесь! Седьмой курс, пропустите младших… Монтегю, ради всего святого, не улыбайтесь! Профессор Снейп не повышал голос, но одного его взгляда хватало, чтобы начать искать в себе изъяны и вытянуться по струнке. — А как они прилетят? — шепнула Ди, заинтересованно блестя глазами и озираясь по сторонам. — На мётлах? — Из другой страны на мётлах… — мы обе с сомнением посмотрели на усыпанное первыми звёздами небо. Прошло минут десять с нашего появления на улице, мы начали кутаться в мантии под порывами холодного влажного ветра. Уличный воздух был пропитан сыростью от нескончаемых дождей, сгущающиеся сумерки скрадывали последнее тепло уходящего дня. Становилось всё неуютнее, моё платье не было предназначено для прогулок осенним вечером, но любопытство заглушало требование разума вернуться в тепло. Пропустить прибытие гостей? Нет! Я бы никогда не простила себе такую ошибку. К счастью, Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул: — Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко! Все зашептались. Ди взвизгнула, на эмоциях хватая меня за руку и завороженно глядя туда, куда указал директор. И правда! Нечто огромное летело по темнеющему небу, быстро увеличиваясь в размерах. —Дракон! — пискнул перепуганный ребенок. —Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил его однокурсник. Я ни в драконах, ни в летучих домах не разбиралась, но и без этого было, на что посмотреть: освещенное льющимся из окон светом, над озерной гладью неслось настоящее чудо — синяя карета невероятных размеров. Её тянули запряженные золотые лошади; их белоснежные гривы изящно развивались в полете, напоминая уменьшенный Млечный путь. С оглушительным грохотом их копыта встретились с опушкой Запретного леса. Следом приземлилась и покатилась к нам карета. На её дверцах блистал в свете фонарей герб Шармбатона. Диана в восторге оглянулась на близнецов, на меня, и улыбнулась так широко, как только могла. Мне самой захотелось улыбаться от этого детского счастья в синих глазах. Но в следующий момент её губы приоткрылись в невысказанном вопросе, она недоуменно моргнула… Мы переглянулись и вместе уставились на появившуюся на выдвинувшейся лесенке…великаншу? Неудивительно, что всё остальное тоже огромно! Она вошла в полосу света, падающего из окон замка, и оказалось, что у неё красивое лицо с оливковой кожей, тёмные глаза и крупный орлиный нос, а блестящие волосы собраны в низкий пучок на шее. Дама была с головы до ног закутана в чёрную атласную мантию, на шее и толстых пальцах отблескивали украшения с крупными драгоценными камнями. Я удивленно выдохнула, перебегая взглядом с её лица на прическу, потом на одежду и туфли. Все известные параметры кричали о том, что директрису Шармбатона нельзя назвать красивой, но она была таковой. Изящной в своей манере, несмотря на выдающийся рост и явное родство с великанами, которых в магическом мире не очень-то чтят. Мне даже показалось, что я услышала, как где-то в подсознании трещат привитые с детства шаблоны. У входа её встретил шквал аплодисментов. Мы хлопали изо всех сил, незаметно подгоняемые Макгоннагал. Француженка, а это была точно она, подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Только сейчас я поняла, что они не так уж отличаются ростом. Директор лишь слегка склонился для поцелуя, прежде чем торжественно воскликнуть: — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! —Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом с явным акцентом, который ничуть её не портил. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд’гавии? — Спасибо. Я в превосходной форме с нашей последней встречи. — Мои ученики, — небрежно махнула она назад рукой. Проследив за её жестом, увидела, что из кареты уже вышли подростки. Увы, Хогвартс встретил их холодной моросью, от которой они ежились и жались друг к другу, одетые в тонкие элегантные мантии синего цвета. Такие прекрасно смотрятся тёплым летним днём, но ничуть не приспособлены для промозглого осеннего вечера. На этом всё представление делегации Шармбатона закончилось: перебросившись ещё парой фраз с Дамблдором, мадам Максим увела своих подопечных в замок, а мы остались ждать Дурмстранг. Вдруг на плечи упала тёплая мантия. Вздрогнув, я схватилась за сердце и быстро оглянулась. Малфой. Он оказался рядом неожиданно, или это я, ушедшая в наблюдение за происходящим, просто выпала из реальности. Гриффиндорцы вокруг недовольно забубнили, косясь на внезапно затесавшегося к нам слизеринца, который, к общему негодованию, сохранил маску невозмутимости. И я бы хотела что-то им сказать по этому поводу, но… что тут скажешь? «Это не то, что вы подумали»? Мерлин, что за чушь. Поняв, что произошло и как выглядело для всех, я с трудом поборола желание зашипеть. Собственник проснулся, посмотрите на него. — Чего тебе надо, Малфой? Здесь стоит наш факультет, террариум в другой стороне, — Диана молчать не стала. — Места не подписаны, Шейк, — пренебрежительно отозвался слизеринец, всем своим видом демонстрируя, насколько ему плевать. — А я уверена, что над твоим горит надпись «Придурок года». Иди, поищи его лучше. — У, как недружелюбно, — он усмехнулся. — Чужие отношения беспокоят больше своих? Или Уизли вдвоём уже не тя… — Драко, — я резко дернула его за рукав, обрывая на полуслове. Одного возмущенного взгляда было достаточно, чтобы он с усмешкой развел руками перед Дианой. — Ничего личного, Шейк, — всё же снизошел до своеобразного извинения, приправив его своим фирменным самовлюбленным взглядом «прости, но мне было весело». Ди на это только скривила губы и буркнула, чтобы он катился подальше со своим глупым юмором, отвернувшись. Но бой не был окончен. Через ткань накинутой слизеринской мантии её рука мгновенно нашла и сжала мои пальцы, вызвав тихий смешок. Собственница моя. — Слышите? — вдруг воскликнул Рон. Где-то в темноте едва слышно, но с каждой секундой всё громче загрохотало и забурлило. В атмосфере всеобщего напряжения и ожидания булькающие звуки из тьмы прозвучали жутко. — Озеро! — крикнул Ли Джордан. С нашего места открывался прекрасный вид на воду, по которой вдруг пошла крупная рябь, как будто изнутри что-то стремилось наружу. Поверхность запузырилась, в середине завертелась воронка. Берег с громким плеском захлестнули волны. Всё озеро словно превратилось в бурлящий котёл с редким зельем, но главный эффект был дальше… Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный, одновременно пугающий и завораживающий вид. На его боках тускло мерцали иллюминаторы. С громким всплеском судно окончательно вынырнуло и быстро заскользило по воде. Его величие поражало воображение. С губ сорвался восторженный вздох, которому вторила большая часть собравшихся. Не удивлюсь, если когда-то этот огромный таинственный корабль принадлежал королю… И тут произошло то, что затмило в моих глазах мадам Максим и весь Шармбатон разом: на землю ступили они… Если бы в легендах магического общества встречались мужественные герои, одной рукой побеждающие дракона, это были бы студенты Дурмстранга. Директор явно подбирал самых выносливых и спортивных для опасного соревнования, но в тяжёлых меховых плащах они смотрелись ещё выше и крепче. Я могла бы ещё долго заинтересованно оглядывать новоприбывших, если бы взгляд не зацепился за знакомую рыжую макушку. Дан?! На пару мгновений я лишилась дара речи, потому что это совершенно точно был он. Сам Элдан Палмер стоял среди сверстников, уверенно глядя перед собой и одним своим видом внушая уважение и некоторый страх, настолько выразительно было его лицо и гордая, даже самоуверенная осанка. Но то для других. В воспоминаниях пронесся совсем другой образ, напомнивший о прошедшем званом вечере, звоне бокалов шампанского и озорной улыбке. Он же говорил о своей школе… Но я и подумать не могла, что он захочет участвовать в Турнире! Что мы встретимся здесь! — Тель? — тихо позвала Ди. — Потом расскажу, — ответила шепотом, потому что не уверена, стоит ли обсуждать кого-то при Малфое. Тот и так всеми силами изображал равнодушие к происходящему, но чувствовалось, что его это интересует не меньше остальных. Человек, шедший первым, был одет в другие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам. Высокий, подтянутый, он чем-то неуловимо напоминал хищную птицу. — Дамблдор! — радостно воскликнул, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг? — Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров, — в тоне директора само радушие. Равно такое же, что предназначалось минуты назад другому гостью. Голос у Каркарова оказался бархатный, с льстивой ноткой. Удивительно было слышать эту интонацию здесь, в Хогвартсе, а не на очередной встрече лицемерной аристократии, зато я поняла, почему оживился при виде него Малфой. Наверняка они где-то да пересекались. Подойдя к Дамблдору, гость взял его руки в свои и крепко тряхнул. — Старый добрый Хогвартс, — он с довольной улыбкой поднял глаза на замок. На худом, остром лице улыбка походила на оскал и никак не вязалась с холодным, надменным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл… Когда из толпы его учеников на свет шагнула ещё одна смутно знакомая фигура, я даже не сразу отреагировала. Зато среагировали остальные, по нашим нестройным рядам прошелся удивленный и радостный шепот, кто-то закашлялся… Рон с Гарри одновременно присвистнули. По склону, держась под прицелами сотен глаз достойно, поднимался Виктор Крам.