Лебедев

Давно у меня не было такого чувства — настолько отчаянного противоречия, которое почти насильно разворачивало мои плечи обратно, дабы уберечь от чего-то непоправимого. Будто где-то глубоко внутри моего подсознания что-то говорило мне: «Еще не поздно передумать! Тебя же никто не заставляет!». Но я, словно на автопилоте, неторопливо, шаг за шагом направлялся прямиком к мрачному, обшарпанному зданию, к которому лениво подходили ссутулившиеся школьники. В памяти внезапно возникли сцены из фильмов про зомби-апокалипсис. Воображение тут же услужливо спроецировало эту картину на унылых учеников лицея. Уголок губ дрогнул в улыбке, и мне самому стало за нее немного неловко. Как будто я засмеялся в разгар серьезной речи. Погодка была, надо заметить, очень даже под стать: затянутое тучами свинцовое небо над ливнем давило, придавая особо мрачный антураж. Признаться, я всерьез задумывался о том, чтобы развернуться. Даже прорисовывал варианты развития событий: что же будет, если я прямо сейчас передумаю? Ничего, наверное, хорошего… Надо заметить, мое появление внутри здания было, мягко говоря, незаметным. На секунду я подумал, что приди сюда любой человек с улицы, он гармонично вольется в среду окружающей суеты. Общий шум, как странный неопознанный организм резко сник с первым, предварительным звонком на урок. Я же в свою очередь подошел к охраннику. — Доброе утро… — начал было я, но охранник меня перебил. — Лебедев? — он чуть прищурил один глаз. Я даже не успел ничего ответить. — Это ключ от кабинета, это — от лаборантской. От учительской вам в ближайшее время выдадут свой, а пока — вот, — он протянул третий ключ мне, громко звякнув им по столу. — На вахте всегда есть запасной. Кабинет химии на третьем, по правой лестнице. — Благодарю, — кивнул я. Охранник в ответ изобразил очень грациозный кивок головой, после чего я посчитал нужным удалиться. Когда я присылал свои свободные часы секретарю, я постарался все рассчитать так, чтобы мне не пришлось вставать бог знает во сколько и тащиться в этот лицей «затемно утром». Поспать — пока это было моим основным желанием. И именно это желание корректировало мой здравый смысл, когда я отправлял секретарю свое расписание. Так что сегодняшняя плотная преподавательская деятельность начиналась у меня со второго урока. А это значит только одно — пока весь этот ужас не настал — надо покурить. Поколебавшись несколько секунд, я все же решил, что не стоит разворачиваться ради мимолетной слабости, и уверенно зашагал к лестнице. Поднявшись на третий этаж и найдя нужную цифру, я вставил ключ и открыл дверь. Тут же ударил резкий запах, от которого я невольно закашлялся. Прямо на столе лаборанткой красовался забытый богами и всеми святыми бутерброд. Я растерянно огляделся и, найдя глазами бумаги в файле, тут же вытряхнул их и поместил источник «благоухания» в этот файл, плотно затянув узел. А затем раскрыл окно. Отлично меня встречает первый рабочий день. Признаться, любой «подарочек» на дежурстве не столь омерзителен, как… это. Значит, убирали здесь, по-видимому, очень и очень давно. Я отошел к открытому настежь окну и, посомневавшись буквально секунду, достал из кармана сигареты. Прикурив, я глубоко вздохнул. Такое ощущение, что это не я здесь. Что это какой-то чужой, незнакомый мне человек. Совершенно неясный, непонятный в своих поступках. Что ты, блин, Димон, делаешь? Глубоко затянувшись, я прикрыл глаза, выдыхая дым в окно. Морозный ветер нещадно хлестнул по лицу. Ладно, в конце концов, это не рабство. Я могу отказаться, если не потяну. Жалея себя, я скурил почти три четверти сигареты. Холодный зимний воздух почти прогнал отвратительный запах гнилого бутерброда. А затем я огляделся, изучая новое место обитания на первую половину дня некоторых, особо тяжелых, видимо, будней. Еще с прошлой недели я ознакомился с методичками, которые мне с щедростью выдали в учебной части, и с учебниками, которые я перелистывал всякий раз, когда появлялось свободное время. Чем, кстати, вызывал слегка удивленные взгляды коллег. Один из них даже поинтересовался, не объявился ли у меня внезапно ребенок-восьмиклассник… Так что, тщательно подготовив темы для изучения в ближайшее время, я вышел в класс, чтобы немного привыкнуть к новому месту. Потому как пока оно вызывало у меня массу чувств и, в основном — негодование. В итоге, разочарованно увидев немного пыльный преподавательский стол, но при этом найдя новый канцелярский набор в ящиках этого стола, я глупо уставился в окно, на пустующий стадион, и меланхолично размышлял о правильности моего спонтанного решения. А мог бы в это время спокойно себе таксовать… Внезапный звонок с урока заставил меня испуганно вздрогнуть. Похоже, ко многому здесь придется еще привыкнуть! Коридор за дверью постепенно начал наполняться шумом, угнетая еще больше. И я мельком подумал, в каком же классном настроении сейчас встречу новоиспеченных учеников. А затем, вспомнив о халате, который я расчетливо прихватил с собой, вернулся в лаборантскую, чтобы его надеть. В лаборантской я умудрился задеть книги, неаккуратной стопкой сложенные на тумбочке при входе. — Черт… — тихо выругался и поспешно сложил книги обратно. Халат, надо сказать, со времен моего обучения в аспирантуре стал мне почему-то немного маловат. Вернее, узковат. В спину тянул, будто надел пиджак не по размеру. Не порвать бы в спине ненароком. В итоге мною было принято решение просто набросить его на плечи. Так не положено, конечно, но… Он же есть. Значит, техники безопасности я не нарушаю и в праве требовать этого от других. Мысленно плюнув на этот факт, я пошел в класс, но у двери снова задел эту дурацкую стопку книг. — Да что б тебя! — уже громче выругался я, поспешно сложил книги и раздраженно вздохнул. Надо бы взять себя в руки. И за речью последить. А то еще ляпну чего в сердцах… Внезапно из класса послышался скрип двери. Идти навстречу я не спешил, почему-то глупо насторожившись. — Владислав Анатольевич? — тихо спросил испуганный девичий голос. «Кто?» — чуть было в недоумении переспросил я. Но почему-то отозвался другим словом. — Мимо, — коротко бросил я, иронично усмехнувшись про себя, вспомнив, что именно этим словом отвечал когда-то мой преподаватель в институте, если слышал ошибочное заявление. Внезапно послышался другой голос, сдавленный шепот, еще более испуганный, чем первый. — Димон, выходи, а то мало ли… И правда, Димон, спрятался тут от учеников в лаборантской, будто они тебя сейчас дружно сожрут. А потом, осознав весь идиотизм ситуации и просто наглейшую манеру общения учеников, которым я, кстати, даже имени своего не назвал… Возмущение накрыло меня, волной прокатившись по всему негативу, который успел накопиться за утро. Я еще преподавать не начал, а уже «Димон». Я вышел из лаборантской и взглянул на предмет моего возмущения. — Класс? — уверенно спросил я. В памяти тут же всплыло мое расписание на сегодня. Сейчас должен был быть какой-то из одиннадцатых классов. Но это существо, показавшееся мне смутно знакомым, с синяками под глазами, сжимающие в руках ремень сумки, стоящее, как вкопанное, на одном месте, мало походило на представителя типичного одиннадцатиклассника в моем представлении. Признаться, на первый взгляд вообще было сложно угадать, к какому классу стоит отнести эту особу. Разве что недетская усталость и какой-то отдаленный намек на интеллект в глазах (девочка явно понимала, что накосячила) намекали на то, что это, возможно, вовсе не восьмиклашка. Явно испугавшаяся моего появления девушка вся будто сжалась, увидев меня, и смотрела снизу вверх, ожидая, судя по глазам, как минимум, кары небесной. — Одиннадцатый «А», — наконец на выдохе выдала она. Напугал я девочку, однако. Но менять гнев на милость, пожалуй, все же не стоит. — Что за фамильярность? — надо же сразу расставить все точки над «и», чтобы потом не было никаких «Димонов». — Простите? — немного погодя выдохнула девочка. Она открыла было рот, чтобы явно добавить что-то еще, но быстро осеклась. Невероятно полезный навык — держать язык за зубами. Молодец, девочка. — Я про ваше обращение к преподавателю — Димон. — Её брови взметнулись вверх. По лицу стало понятно, что она пытается что-то анализировать, но пока получается, похоже, не очень. — Или хотите сказать, что мне показалось? Я на мгновение задумался: а что, если мне и правда показалось? Ну мало ли? Устал, раздражен… Наехал на бедную девочку. Она сейчас, того гляди в обморок от страха упадет. — Я вообще-то звала Владислава Анатольевича, — развеяла мои сомнения она, затараторив и сминая ремень сумки еще сильнее. — Мы думали, что вы — это он… А вы не… В общем… — девочка осеклась. А я — не он. Вот такие вот дела. То есть «Димон» мне все-таки послышалось? — А Димон — это ко мне обращались. Я — Дмитриева, — она посмотрела на меня уже не так боязно, ожидая, что я скажу на такое объяснение. Я чуть выпрямился, наконец, поняв, почему мне было смутно знакомо ее лицо. Не думаю, что это просто совпадение, уж больно девочка была похожа на своего отца. А еще теперь ясно, «кто же еще» заинтересован в том, чтобы уроки химии возобновились как можно скорее. Стало совсем немного совестно: все-таки ее отец во многом помогал мне и поддерживал… А я первым же делом наехал на его ребенка. Хотя… Все это осталось давно в другой, прошлой жизни. Да и с учениками брататься вовсе не хотелось. Я пришел сюда преподавать и зарабатывать деньги, а не дружить и улыбаться родственникам знакомых. В класс стали заглядывать любопытные лица моих новоиспеченных учеников. Мой практически праведный гнев сменился на обыкновенное раздражение, и я, так ничего и не сказав дочке Дмитриева, отвернулся, шагнув к кафедре. Когда я взял в руки мел, очень кстати раздался и звонок на урок. Ученики стали лениво заходить в кабинет. — Рассаживайтесь поживее, — я повернулся к доске и начал выводить сегодняшнюю дату. Так вроде делали мои преподаватели? — Меня зовут Дмитрий Николаевич, — я сделал небольшую паузу, чтобы самому осознать, с каким же вкусом для меня будет звучать следующая фраза. — Я — ваш новый преподаватель химии. Как ни странно, вошедшие в класс будущие выпускники вели себя тихо и настороженно. Я невольно порадовался, не хотелось бы первый же урок тратить на то, чтобы угомонить безголовых подростков. Я по-прежнему ощущал себя, мягко говоря, не в своей тарелке: дописывать тему я не торопился, учитывая, что надо умудриться написать так, чтобы эти маленькие упырята еще смогли разобрать, что именно я написал. А с почерком у меня еще со времен поступления в университет проблемы… Я невольно подумал, что сейчас закончу скрипеть мелом по доске, надо читать лекции, разъяснять материал… А они начнут задавать каверзные вопросы, или, того хуже, глупые… А по плану еще семинар! Я поборол порыв повернуться и оглядеть притихший класс, не дописав тему. И ведь нести они будут на семинаре, наверняка, такую дичь! — Он не женат! Я, по-моему, даже нахмурился. Хорошо, что спиной стоял, не выдав своего замешательства. Молодцы-то какие! Углядели, что на правой руке нет ни единого кольца. С ума сойти, какая полезная информация. Зачем я, черт возьми, согласился на это?! Виду я, разумеется, не подал, и, думаю, именно из-за отсутствия моей реакции, в спину утверждению о моем семейном положении последовал вопрос. И он был задан уже в голос, в отличие от того явно женского шепота. Я развернулся. — Дмитрий Николаевич, Королёва интересуется, женаты ли вы, — высокий парень за третьей партой, которому принадлежал этот вопрос, достаточно вальяжно развалился и победоносно буравил взглядом девушку, сидящую чуть позади него, на другом ряду. Надо заметить, что девушка эта выглядела, мягко говоря, совсем не под стать большинству из этого класса. Только если дочь Дмитриева недотягивала на вид на свой возраст, то эта барышня смотрелась намного старше. Я спокойно направился к своему столу, на ходу зачем-то ответив: — Отсутствие кольца на пальце не всегда говорит о том, что человек не состоит в браке. Объяснить самому себе, зачем я вообще рот раскрыл и стал комментировать эту нелепость, я не мог. Ведь сразу же подумал, что не стоит на это вообще реагировать. — Дело в формулировке? — тут же донеслось из другого конца класса. — Вы состоите в браке? Я едва удержался, чтобы не закатить глаза. Так. Надо заканчивать этот цирк. — Фамилия? — я потянулся к очкам, надел их, а затем раскрыл журнал. Список фамилий был выведен аккуратным почерком. — Исаева, — тут же отозвался бодрый голос со второй парты. Я невольно устремил в ее сторону взгляд. На меня в ожидании смотрела темноволосая девушка, предвкушая, что я сейчас, видимо, разведу демагогию по поводу своего брака. И тем самым это храброе существо окажет всем услугу и сорвет урок. Нет уж. Проходили. Не выйдет. Исаева… — Как Штирлиц? — я не смог не улыбнуться, заметив, что девочка эта расплылась в нагловатой ухмылке. — Вы не оригинальны, — почти с вызовом ответила она. Я даже усмехнулся на такую реакцию. Ох, чувствую, с характером ученики мне достались… — А вы прямо верх креатива! Да, Димон? — с последним словом я перевел взгляд чуть ближе — перед Исаевой сидела дочь Дмитриева. И она, похоже, только что немного вжала голову в плечи. Хорошо хоть молчит. Похоже, и правда соображать умеет. — Я смотрю, с дисциплиной у вас совсем беда, — я чуть откинулся на спинку кресла, отчего оно опасно накренилось. Но свой уверенный жест портить не хотелось, поэтому наклонив его совсем немного назад, я оглядел присутствующих. Все они достаточно тихо, вопреки моему заявлению, и явно очень настороженно смотрели на меня. — Сегодня проходим новую тему. Завтра лабораторная, — лица у сидящих заметно помрачнели. — Если кто заявится без халата — получит двойку. Сейчас отметим отсутствующих, заодно познакомлюсь с вами, а потом узнаем, насколько хорошо вы знаете технику безопасности. В классе раздалось шелестение открываемых тетрадок, сопровождаемое обреченными вздохами. Да, похоже, вариант с отсутствием преподавателя химии в лицее их устраивал больше. — Вы так и не ответили Исаевой, — снова подала голос та девица, что начала весь этот балаган. Я почувствовал нарастающее раздражение. Как там ее тот олень с третьей парты назвал? — Исаевой или вам, Королёва? — я постарался изобразить максимально предостерегающий тон, на который только способен к существу, которое является моим учеником. Но существо это, похоже, расценило мой тон совсем иначе. Эта дамочка выставила свои ноги в проход, демонстрируя, похоже, отсутствие юбки… При этом она еще изобразила томное выражение лица. За что мне это все? — Сразу видно, что вы, Королёва, с техникой безопасности вряд ли знакомы. Будьте любезны, уберите свои конечности под парту, а то если вы будете демонстрировать их таким образом, например, завтра, то кто-то может споткнуться и украсить их, скажем, кислотой,— я на мгновение представил себе эту картину. Вполне правдоподобно. — Почему бы и нет… Или же я могу неправильно расценить ваш откровенно пошлый жест. Не думаю, что стоило с моей стороны акцентировать это, но эта барышня выморозила достаточно. Честно говоря, я практически не пересекался с семнадцатилетними подростками в жизни, если не считать того периода, когда таким был сам. Или когда будучи аспирантом присутствовал на вступительных в медицинское училище. Но тогда они казались мне такими зелеными! А это прямо-таки стадо оленей. Я еще раз критически оглянул своих подопечных, задержав взгляд на той самой барышне. Длинные белокурые волосы небрежными локонами спадали на плечи. Поймав мой взгляд, девушка кокетливо поправила их, нагло улыбнувшись. Ну с ума сойти просто… За что мне все это?! — И если вы еще раз придете на мой урок с распущенными волосами, то я дам добро вашему товарищу их заплести, — я кивнул на того парня за третьей партой. Он довольно ухмыльнулся. Похоже, я не промахнулся. Он как-то чересчур злорадно отреагировал. — Или поджечь горелкой при удобном случае, чтобы вы уяснили технику безопасности на всю жизнь. — Я люблю его! — донеслось с парты, где сидела дочь Дмитриева. Но, судя по фанатичному взгляду недо-Штирлица — слова произнесла она. Дмитриева же сидела с таким видом, будто я у нее на глазах как минимум оторвал той блондинке голову. — А вот я в вас разочарован, — вздохнул я и отвернулся к доске. И в правильности своего решения работать тут тоже разочарован. Строить подростков и заниматься дисциплиной? Сколько времени прошло от урока? Зачем тебе это надо, Лебедев? Нашел приключения! Малолеток учить… К слову, «малолетки» эти оказались не такими уж тугодумами, как мне показалось на первый взгляд. Слушали они меня с большим интересом, будто им до этого дня химию не давали вовсе. Невольно чувствовал себя Колумбом, открывшим органическую химию подросткам. Периодически кто-то пытался задавать вопросы не по делу, но я быстро реагировал на это и тут же пресекал. Наверное, чересчур жестко. Но зато к середине урока была тишина. Почти идеальная. Только шелестела бумага и скрипели ручки. Такая атмосфера немного напоминала университет. Признаюсь, я не без злорадства наблюдал, как корпели их умы над новым материалом. Вы — химико-биологический лицей, ребятки, что вы ожидали? Ваш директор, как его там… просил с вами пожестче. Звонок с урока прервал мою лекцию, и весь класс, не стесняясь, облегченно выдохнул. Жаль, урок не сдвоенный, как им материал-то начитывать, когда мы десять минут потратили на шпалы блондинки и ее глупые вопросы? Тем не менее, я сам не удержался от вздоха облегчения и, положив методическое пособие на кафедру, направился в лаборантскую, чтобы поскорее покурить, как передо мной вдруг предстала невысокая женщина, смотрящая на меня так, будто я пару минут назад с ней обсуждал невероятно важное дело… — Дмитрий Николаевич, добрый день, — имени своего я, разумеется, ей не называл. Неожиданно, что оно уже, похоже, известно преподавательскому составу. — Я хотела удостовериться, что мой класс вел себя прилично. Я их классный руководитель, надеюсь, проблем не возникло? А-а-а… Классная, значит. То есть вот эта дамочка — оленевод всего этого стада… Искренне сочувствую, они ее, думаю, уже не раз «съедали», судя по тому, как ведут себя в ее присутствии. — Есть над чем работать, — я решил ответить честно, но неопределенно, чтобы не расстраивать ее. А потом, чуть поразмыслив, решил, что стоит закончить разговор сразу, и на позитивной ноте. — Но, думаю, мы найдем общий язык. — Вы об учениках? — выдохнула их классная. Мне на секунду показалось, что она шутит. Или мне послышалось. У меня сегодня, наверное, проблемы со слухом. Что за день сегодня такой? За что мне все это?! — Вы же о них спрашиваете? — я не удержался от улыбки, подумав, насколько же это все абсурдно, но, судя по лицу этой дамочки, у меня получился какой-то идиотский оскал. Она, явно занервничав, раскрыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но я решил, что на сегодня с меня хватит. Я молча ушел в лаборантскую и взял со стола пачку сигарет, привычным жестом доставая одну. Да, на сегодня с меня хватит. А может, с меня хватит вообще.