«Arabu*»
It starts with one thing I don't know why It doesn't even matter how hard you try keep that in mind I designed this rhyme To explain in due time All I know Time is a valuable thing Watch it fly by as the pendulum swings Watch it count down to the end of the day The clock ticks life away Its so unreal Didn't look out below Watch the time go right out the window Trying to hold on, but didn't even know Wasted it all just to watch you go I kept everything inside and even though I tried, it all fell apart What it meant to me will eventually be a memory of a time when I tried so hard And got so far But in the end It doesn't even matter I had to fall To lose it all But in the end It doesn't even matter**
Все мышцы, казалось, были налиты свинцом, и любые попытки хотя бы приоткрыть глаза оказывались тщетны. В голове гулом отдавался противный писк, а потом появились и голоса: — Как он? — Скоро должен прийти в себя. — Что с ним произошло? Повисла тишина, неловкая, почти что звенящая, если бы не аппаратура, которая продолжала следить за состоянием пострадавшего человека. Или не человека? Не в общепринятом смысле, тогда уж. Размышлять на эту тему не хотелось, как и слышать знакомые голоса в своей голове. Мужчина в очередной раз попытался справиться с мигренью и открыть глаза. Ему хотелось задать достаточно много вопросов, но тело решало иначе. Оно отказывалось взаимодействовать с окружающим миром, с самим хозяином. Ведь если он очнется и придет в себя, ему это не понравится…***
В квартире на Бейкер-стрит было привычно тихо. Настолько тихо, что Джона это уже не только бесило, но и напрягало, заставляя шарахаться от любого слишком громкого звука, например, стук в дверь или закипающий чайник на кухне миссис Хадсон. Последняя, между словом, тоже не могла найти себе место: с Рози сидела няня, а других дел не было. Немного пообижавшись на Ватсона за то, что тот оставил маленького ребенка с какой-то незнакомой женщиной, старушка, заскучав, уже через пару часов поднялась на второй этаж с подносом, на котором стоял чай и свежеиспеченный пирог с яблоками. — Джон, Вам не стоит так переживать, — покачала головой старушка, присаживаясь на диван. На кресло Шерлока не рисковал садиться никто. Ну, почти. — Я спокоен, миссис Хадсон, абсолютно спокоен, — быстро проговорил Ватсон, а потом захотел ударить себя по лицу. Глупо. — Простите, — он выдохнул и сокрушенно покачал головой. — От Майкрофта ни слова не дождаться, разве так сложно просто написать, что всё о’кей? — Я уверена, что всё обойдется, — хозяйка квартиры расплылась в своей материнской улыбке и пригубила чай. — Он сам жутко переживает. Вы только представьте! Какое горе! — старушка моментально изменилась в лице и грустно посмотрела на чашку, которую держала в руках. — Потерять любимого человека… не просто друга. Вам, Джон, сложно, но Вы же не настолько были близки с… с инспектором. А каково Майкрофту? Потерять безвозвратно одного, а теперь надеяться, что с другим, дорогим ему человеком, всё будет в порядке. Ему очень сложно. — Да, но… — доктор поднял руки, желая возразить, но обреченно выдохнул. Слов не находилось. Никаких. Совершенно. Вот-вот должна была начаться красочная, зеленеющая весна, которая всем своим видом должна была разогнать всю печаль, но у Джона были странные предчувствия. Отвратительные, доводящие до мурашек и заставляющие содрогаться, стоило только о них подумать. Эта пытка была хуже, чем скрипящий об доску мел, хуже, чем наблюдать за тем, как из людей вытекала кровь, а вместе с ней и жизнь. Потому что те люди были не так дороги. Всегда проще стрелять в толпу, не рассматривая лиц, но стоит лишь вглядеться и — вот! — твой знакомый, а рядом — бывший одноклассник, друг, бывшая подружка и учительница. Нет, стрелять в толпу проще — ты не разбираешь лиц, и тебя не так сильно мучает совесть, и тебе не так страшно спустить курок. Возможно, это слишком подло для доктора — думать о том, кого проще пристрелить и как, но он обещал и помнил всегда про поступок управляющего Шерринфордом. Если бы тогда Джон не струсил и не опустил руки, была бы спасена целая жизнь. Слишком много смертей произошло в тот день. В тот день, когда они с Шерлоком и Майкрофтом решили навестить самую младшую из семейства Холмс. Эвр. Она не просто умна — гениальна, хоть и выглядит, словно сбежала из психушки или вылезла из телевизора со страшными криками и ножом в руке. Мурашки пробежались по плечам, а на лбу выступили капельки холодного пота, хоть в комнате было не так уж и жарко. Ватсон тряхнул головой, стараясь выбросить из головы картинку расплывшихся по стеклу мозгов управляющего. После этого доктору снятся кошмары. А ещё к мозгам добавляется вода, человеческий детский череп, колодец и могилы. Да уж… А он просто хотел снять квартиру несколько лет назад! А ещё этот Мориарти, из-за которого Джона чуть удар не тронул. Он боялся, что уже потерял свое главное сокровище, как объявляется неизвестный мужик и со словами: «Пробуйте её кормить не замороженными пальцами, и тогда она не будет кричать, словно её режут», — ушел. Джон лишь остатками не расплывшегося разума догадался взять переноску с дочкой и на негнущихся ногах подняться в спальню. Его сейчас волновал лишь ребенок, мирно спящий и обнимающий мягкую игрушку-куклу в виде короля. В дверь тихо постучали, и, не дожидаясь разрешения войти, в комнату зашел мистер Почти-Правительство собственной персоной. — Майкрофт! — Джон сам не заметил, как подпрыгнул на месте и подошел к Холмсу-старшему. — Как Вы себя чувствуете? — прищурившись, спросил Ватсон, сразу же подмечая огромные синяки под глазами и болезненно-бледную кожу на осунувшемся лице политика. «Этот человек вообще знает, что такое отдых?» — мысленно поразился Джон, протягивая руку для пожатия. — Я тоже рад Вас видеть, Джон, — мужчина натянуто улыбнулся, пожимая руку. Он начал замечать, что с каждым днем всё сложнее держать собственную планку, продолжать улыбаться и любезничать, когда хочется лишь уснуть ночью и не проснуться ни через два часа, ни к утру, ни-ког-да. — Бывало и лучше. — Как Шерлок? — спросил Ватсон и отметил, как благодарно на него посмотрел политик. Он ожидал других слов, которых слышать совсем не хотелось. Но Джон по-настоящему разбирается в людях лучше детектива, потому тактично не стал сыпать соболезнованиями и без того морально измученного мужчину. — Врачи говорят, что он пошел на поправку. Как таковых проблем со здоровьем не обнаружилось, скорее всего, это на психологическом уровне. — Так говорят врачи? — Специалисты в своем деле. — Но с Шерлоком же ничего не произошло, — оспорил Джон, слегка задетый предыдущей фразой старшего из Холмсов. Он, доктор и друг Шерлока, ещё ни разу не видел его с самого инцидента. А со времен покушения на Её Величество и прочих вышек света прошло уже около недели. — Не мог же он просто переволноваться, увидев бомбу? Это Шерлок-то! Он же наоборот, кайфует, когда опасность наступает ему на пятки. Вы замечали этот огонек в глазах? Да он же в огонь полезет, если захочет. — Я понимаю Ваш гнев, Джон, — прервал гневную тираду спокойный голос Майкрофта. — Но тут всё куда сложнее. Понимаете, это было не просто послешоковое состояние, нет. Как я сказал, на психологическом уровне. А у моего брата таких уровней — бесконечность, потому что он использует чертоги разума. Проблема может крыться на любом из них, в данной ситуации мы абсолютно беспомощны. Только Шерлок сможет справиться с тем, что произошло. Но и ему нужно время. — Я Вас понял, — Джон поджал губы и посмотрел в пол, ощущая себя ребенком, которому объясняют, что такое хорошо, а что такое плохо. — Я зашел успокоить вас, — продолжил политик. — Его состояние стабильно, но навещать всё ещё не стоит. — Спасибо, что держите нас в курсе, — миссис Хадсон улыбнулась и тут же спросила: — Хотите чаю, Майкрофт? — Спасибо, но я вынужден отклонить Ваше предложение до лучших времен. Много работы, — он устало усмехнулся. — До встречи, Джон, — он кивнул, — миссис Хадсон, — еще один кивок. — Я сообщу, как появится новая информация о моем брате. И с этими словами вышел из квартиры, направляясь на улицу. Майкрофт недовольно нахмурился и достал телефон из кармана, набирая один из немногих номеров, занесенных в список контактов. — Как долго ты будешь скрывать правду? — спросил он, когда вышел из дома 221В, и на смену гудкам пришла тишина. — Сколько потребуется, — ответил собеседник и отключился. Майкрофт раздраженно выдохнул, покачал головой и сел в свой автомобиль. Он чисто физически ощущал, как последние силы вытаскивают из него ржавыми щипцами. В последнее время это успешно делал младший брат. Но его можно было оправдать… Тот день был роковым в его жизни.***
Майкрофт удивленно смотрел на своего брата, пребывающего, вероятно, в чертогах. Именно это место являлось последней надеждой на спасение, место, в котором собрана вся информация, в котором можно найти ответ на любой вопрос. Что, собственно, и делал сейчас Шерлок, разговаривая с кем-то (или сам с собой?). — Возможно, это наш последний разговор, потому я хотел узнать… — младший брат замялся, а политик удивленно поднял брови. Всё-таки с кем-то. И о личности этого кого-то нетрудно догадаться. — То, что произошло в Шотландии… М, было ли это, гм, серьезно? Холмс-старший едва не подавился воздухом, услышав эти слова. Что было между этими двумя консультантами в Шотландии? Что такого серьезного могло у них произойти? Неужели, всё зашло настолько далеко?.. Политик устало провел ладонью по лицу, стараясь сдержать маску, которая всё чаще и чаще начала спадать с лица. Слишком много слабостей позволил себе этот человек. Майкрофт достал телефон и набрал одно-единственное сообщение, понимая, что еще пожалеет об этом раз сто, но пусть лучше будет так. Майкрофт не заметил, как Шерлок ещё что-то ответил своему собеседнику, обратил внимание на младшего брата лишь тогда, когда тот достал складной нож из кармана. — Синий, — сказал мужчина и поднес к ножке стола лезвие. Политик судорожно выдохнул. Сейчас или никогда. Майкрофт не боялся смерти, он хотел её, потому что это единственный шанс перестать сходить с ума от собственных мыслей. И сейчас, думая, что может взорваться, он не испытывал горечи от осознания этого не самого приятного факта. В голове уже мелькали печальные заголовки статей из газет и с репортажей новостных каналов: «Братья Холмс погибли, пытаясь обезвредить бомбу, подложенную террористами под стол самой Королевы». Чем не хорошая смерть? За самоубийство могут начать осуждать, а тут, считай, умер за страну. Но не хотелось такой участи родному, младшему брату. — Два… — послышался слегка хриплый голос брата, а политик лишь закрыл глаза, ожидая, как его опрокинет со стула ударной волной, как тело пронзит острая нестерпимая боль, которая будет сжигать не только легкие, но и всё тело, а потом — лишь пустота. Секунда. Ещё одна. Майкрофт подозрительно приоткрыл глаза, не до конца понимая, произошел взрыв или нет, жив он или нет. Прислушавшись к самому себе, он ощутил стук — о, увы! — собственного сердца, ощутил, как подрагивают пальцы на руках, как голова начинает болеть то ли от стресса, то ли от того, что политик снова не принимал таблетки, прописанные врачом. Только он хотел было ущипнуть себя за руку, как увидел, что младший брат, схватившись за голову, упал на королевский ковер. Братские чувства сработали моментально, и уже через секунду Майкрофт сидел на коленях перед отключившимся братом, доставая дрожащими руками телефон из кармана пиджака. Как только Антея прислала сообщение о том, что скорая должна подъехать с минуты на минуту, политик смог наконец-таки оглядеться. Они одни в огромном зале, который все остальные гости покидали в спешке. Всё ровно так же, как и две минуты назад. Если не считать состояния обоих Холмсов. Шерлок лежал без сознания на ворсистом ковре, хмурясь и едва заметно тряся головой в разные стороны. — Что с тобой, Шерлок? — в пустоту спросил Майкрофт и прикоснулся ладонью ко лбу младшего брата. И тут же нахмурился. У него был жар. В зал вбежали несколько человек в форме и тут же направились к столу, аккуратно переворачивая его всей командой. К политику подошла личная охрана и помогла донести Шерлока до только что подъехавшей машины скорой помощи. Хотелось очнуться, как от дурного сна, но всё никак не получалось. Не получалось даже через несколько часов, когда Шерлок все же смог прийти в сознание. Первым, что спросил Шерлок, как только открыл глаза, которые сверкали как в лихорадочном бреду, было: — Где он? — Вам нужен отдых, мистер Холмс, — вмешался, к огромному облегчению Майкрофта, доктор и подошел к аппаратуре, проверяя и помечая что-то в документах. — Я зайду позже, братец, и тогда поговорим, — политик кивнул в знак прощания и вышел из палаты, которая уже несколько часов доводила его до грани сумасшествия. С тех самых пор он ненавидел больницы и белый, стерильный цвет. С тех самых пор, как врачи не смогли спасти одного лишь человека. С тех самых пор, как не стало Грегори Лестрейда. Имя отдалось болью в голове. — За что ты так со мной, мой дорогой? — прошептал одними губами Майкрофт, прикрывая глаза в опустевшем коридоре. Время зашло уже давно за вечер, и больница была пуста, если не считать нескольких врачей и медсестер, следящих за состоянием больных. И никто не догадывался, что один из самых больных людей столицы выдает себя за здорового. А смысл? Смысл спасать себя, если там уже ничего не осталось? Лишь прах, пыль, которая развеивается по ветру, если разжать ладонь и отпустить. Но мужчина не хотел отпускать, в этом и всё дело. Это только его слабость, только он может хранить в себе те воспоминания, те моменты и мысли, если нет больше того, кто мог бы поддержать в этом. Отчего-то в голову пришла фраза Мориарти, которую тот адресовал непутевому Шерлоку про то, что выжжет ему сердце. Да, это определенно у него получилось, а если и нет — то получится. Буквально завтра, когда Шерлок узнает правду. Узнает то, после чего Майкрофту самому не хотелось жить. Правда не просто скучна. Она опасна. Губительна.***
Голова продолжала болеть, возможно, надо было послушать врача и отдохнуть до утра, а не наблюдать за тем, как стена больничной палаты постепенно окрашивается в светло-малиновый цвет, а после исчезает, растворяясь в солнечных лучах. Спать не хотелось, да и, если быть честным, не хотелось ровно ничего, кроме как узнать от старшего брата ответ на вопрос. — Ты так и не ответил, — заметил тихо Шерлок, когда дверь палаты открылась, и к нему зашел политик. — Тебе тоже доброе утро, — мужчина натянуто улыбнулся. — Ты не спал? — он мгновенно нахмурился, подмечая мельчайшие детали в образе брата. — Думаю, пришло время серьезно поговорить, Шерлок. — Давай после, — раздраженно отмахнулся детектив. — Сначала ответь на мой вопрос, а потом говори всё, что хочешь. — О ком именно идет речь? — глубоко вздохнув, Майкрофт опустился на стул для посетителей. Разговор обещал быть не из легких. — Ты знаешь, про кого я, — вновь огрызнулся Шерлок. — Я хочу убедиться, что мы думаем об одном и том же. Просто скажи это. — Я говорю о Джиме. Джеймсе Мориарти. — Он находится в специально отведенном месте, название которого я не смогу тебе сказать, как ни крути. — Я выполнил свою часть договора, пришла твоя очередь, — Шерлок выразительно посмотрел на старшего брата. Последний хотел было уже уточнить, о чем идет речь, но вспомнил собственные слова: — Если ты сможешь спасти Англию, я постараюсь спасти твоего любовника. Захотелось ударить себя по лбу. О чем он только думал? Наверное, о долге перед страной и чувствах младшего. — Понимаешь, не всё так просто, — начал политик, замечая, как напрягся детектив, удивленно поднимая брови. — Сколько осталось времени? — охрипшим голосом спросил Шерлок, привставая на локтях, словно готов был прямо сейчас побежать спасать своего бывшего врага. — Шерлок, успокойся, — политик говорил как можно спокойнее и тише. — Сколько времени осталось? Какой сегодня день недели? — Шерлок, — пытался одернуть его Майкрофт. — Надо срочно что-то решать, — детектив нахмурился, надеясь, что после, как оказалось, потери сознания, его осенит, и в голове появится идеальный план. — Шерлок… — Чтобы не вызывать подозрений в свою сторону, тебе не стоит что-то делать. Я справлюсь сам, главное, скажи, что именно. — Шерлок! — повысил голос Майкрофт, наконец вырывая детектива из круговорота мыслей. Тот потерянно посмотрел на брата, отчего сердце сжалось. Политик глубоко вздохнул и посмотрел с сожалением на младшего. — Шерлок, времени не осталось. Детектив дернулся, как от удара электрического тока, а на лице появилось вновь то испуганное выражение лица и незнание, что делать с услышанной информацией. — Времени не осталось. Оно уже пошло на минус. Мне жаль, Шерлок, — Майкрофт не смог смотреть на брата и опустил взгляд. — Я сделал всё, что мог. Но остальные решили иначе. В палате воцарилась тишина. По-настоящему мертвая. Убивающая изнутри, словно пуля, пролетевшая через череп и разорвавшая его. — Как давно? — смог выдавить из себя мужчина, смотря в пустоту перед глазами. — Вчера. Стало известно ближе к вечеру, ты еще не очнулся в тот момент. Ответа не последовало, да Майкрофт и не ждал. Он понимал, что сейчас мир Шерлока превратился в прах. Точно в такой же, как у него самого, который сначала разжигает пламя изнутри, а потом и тебя вместе с ним. Если выплеснуть на разгоревшийся костер воду, то огонь исчезнет за несколько мгновений, оставляя за собой лишь едкий дым и подгоревшие угли. То же сейчас происходило и внутри обоих Холмсов. Только у одного уже пришла пора смирения, а второй еще не успел даже отойти от услышанного. Джим.Мориарти.
Мертв.